Курсовая работа.

Антропоморфная пластика культуры Триполье-Кукутени, этапа Кукутени

План

1.1 Актуальность, цели и задачи

1.2 Развитие Европы в эпоху неолита

1.3 Антропоморфная пластика как явление мировой археологии

1.4 Культура Кукутени-Триполье: общая характеристика

2.1 Краткая характеристика периода Кукутени А-В / Триполье В II.

2.2 Археологический материал

2.3 Традиционная интерпретация

2.4 Новый взгляд и авторская позиция

Вывод

Список использованной литературы

1.1 Актуальность, цели и задачи

В современном российском, постсоветском обществе на первый план выходит задача построения новой русской культуры. Старая, советская культура, как и политическая модель, подверглась серьезной критике, однако никаких альтернатив за двадцать лет предложено не было. В этой связи важно определить, что представляет собой культура, каковы ее основные составляющие, правильно расставить приоритеты, необходимые сегодня российскому обществу. Для этого необходимо хорошо представлять себе генезис культуры, в теоретическом плане, и на территории определенной страны, региона, в особенности. Вот почему исследования искусства Трипольско-Кукутенской историко-культурной общности представляет весьма большой интерес, поскольку культура охватывает территорию, таких родственных россиянам государств как: Украина, Молдавия, Румыния. Некоторые исследователи даже называют трипольцев предками восточных славян. Антропоморфная пластика - одно из наиболее ярких проявлений материальной культуры, в которых нашли отражения представления древних о жизни, смерти, человеческом теле, определенных канонах видения себя и окружающего мира, религиозные взгляды. Женские статуэтки, т. н. "Венеры" были известны еще в Верхнем Палеолите. Однако, находки, относящиеся к данной эпохе, немногочисленны и скорее выглядят как исключение. В неолите, новом каменном веке, периоде развития человечества, когда происходят кардинальные изменения во всех сферах жизни человека, меняется, естественно, и мышление, антропоморфные фигурки распространяют повсеместно, в больших количествах. На территории Европы наиболее многочисленны находки именно скульптур Кукутени / Триполья. При этом, самым ярким и интересным является средний этап развития этой культуры, т.к. в нем развитие пластики достигает своего апогея. Этими соображениями и был обусловлен интерес автора к данной проблематике. Степень изученности темы. Археология Кукутени / Триполья достаточно полно изучено рядом советских, российских и иностранных исследователей. Выпущено большое количество научных статей, исследований, монографий. Однако, в отечественной историографии последняя добротная, качественная работа, касающаяся конкретно антропоморфной пластики этой археологической культуры относится к 80-ым гг. прошлого века (Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья, - Новосибирск: 1983). Очевидно, что почти за тридцать лет многое изменилось: были обнаружены новые памятники и артефакты, появились и новые идеи, относительно интерпретации этого материала. Рассмотрение этих новых концепций автор считает весьма полезным. Объектом нашего исследования выступает непосредственно антропоморфная пластика как явление материальной культуры первобытных обществ. Предметом исследования мы полагает конкретные статуэтки культуры Триполье / Кукутени в их временном и пространственном развитии, эволюция данных фигурок. Цель исследования. В качестве цели работы положено попытаться реконструировать мировоззрение первобытного человека, его отношения к себе и окружающему его социальному и природному окружению. Цель работы реализуется через комплекс задач, решаемых в процессе исследования: определение общего неолитического контекста; выявление специфики стиля (в данный промежуток времени), его сходства с предшествовавшим этапом развития пластики; рассмотрение основных гипотез, интерпретирующих данные находки; построение автором различных выводов, предположений, собственной точки зрения.

Для достижения поставленной цели и решении необходимых задач автор считает целесообразным использовать V-ступенчатую классификационную схему, предложенную А.П. Погожевой, как наиболее детально проработанную¹.

Следует пояснить, что в классе I А выделяются два типа: тип а - с сомкнутыми ногами и тип b - с разогнутыми. В классе I B на основании особенностей моделировки также выделяется два типа. Тип с: это статуэтки укороченных пропорций, со стеатопигичной массивной нижней частью и тесно сомкнутыми ногами, торс уплощенный, со слабо моделированными плечами на высокой шее - головка подтреугольной формы, проколами переданы глаза и рот. Углубленные линии, разделяющие ноги и рисующие угол под животом, а также передающие поперечную жировую складку в нижней части живота, подчеркивает естественные линии тела и к орнаментальным отнесены быт не могут. Тип d включает статуэтки с сомкнутыми конусовидными ногами и таким же конусовидным туловом без плеч, плавно сливающимся с головой. Уже на раннем этапе культуры из статуэток типа с выделяются фигурки подтипа с1, с более вытянутыми пропорциями, меньшей стеатопигией, плавно выполненной талией и оттянутыми в стороны плечевыми выступами. На статуэтках подтипа с1отсутствует складка в нижней части живота, ноги обычно не разделены вертикальной линией. Для выделение подтипа с1 из типа с потребовался комплекс признаков, что само по себе указывает на их генетическую близость.

триполье кукутени антропоморфная пластика

1.2 Развитие Европы в эпоху неолита

Эпоха нового каменного века, наступившая примерно в X тыс. до н.э. и завершившаяся во II тыс. до н.э. - эпоха кардинальных изменений в жизни древнего человека. Определенный промежуток времени он сосуществует с мезолитом, который в ряде районов Европы доживает до конца атлантического периода. Конец неолита датируется по-разному в различных регионах Европы. Например, на Балканах, в Нижнем и Среднем Подунавье неолит довольно быстро сменяется энеолитом или медным веком, в других же областях энеолит не выделяется, а на смену позднему неолиту приходит непосредственно бронзовый век (север Европы, например, в Прибалтике и Скандинавии). Собственно "неолитизация" - это процесс распространения целого комплекса черт неолитической эпохи.

Прежде всего происходит качественное усовершенствование каменных орудий труда (полировка, шлифование, пиление и сверление камня). Для получения высококачественных каменных пород люди перешли на подземную добычу сырья. Появляются кремниевые шахты на территории современной Англии, Франции и т.д. Известны и огромные мастерские каменных орудий, изделия которых распространялись далеко от мест их производства.

Значительно усовершенствовались лук и стрелы, которым стала придаваться различная форма, в зависимости от рода дичи, для которой они предназначались².

Появились новые орудия для обработки дерева. Наиболее характерны для неолита топоры, значительно облегчавшие вырубку леса под посевы, обработку стволов для строительства, создания лодок и других видов работ.

Одним из наиболее важных изобретений эпохи неолита стало появление керамики, позволившее улучшить способы приготовления и хранения пищи, расширить ассортимент пищевых продуктов. Чаще всего сосуды изготовлялись способами налепа (т. н. ленточная или жгутовая техника). Открытие обжига глины было открытием получение принципиального нового, не встречающегося в природе материала - безводного силиката, в который трансформируется глина при обжиге.

К достижением позднего неолита относится изобретение прядения и ткачества. Волокно для прядения нитей сначала вырабатывалось из дикорастущих растений - крапивы, дикой конопли, из лыка дерева. Потом стали прястись нити из шерсти овцы и дикорастущего льна. Тканье долгое время производилось без ткацкого станка, т.е. оставалось по сути плетением.

Для эпохи неолита характерен переход к прочной оседлости, в сочетании с увеличением количества и размеров поселений, плотностью их застройки и количеством обитателей, т.е. выражаясь современным языком - "демографическим взрывом". Типы жилищ различны, так от Голландии до Дуная известны длинные многоочажные дома, служившие, по всей видимости, жилищем целого рода или большой семьи. Наряду с ними, в Центральной Европе и на Балканах, встречаются (Караново, Отзаки-мангула, Неа Никомедия) однокомнатные жилища. Это прямоугольные дома (9,5 м. в длину и 5 м. в ширину), основанные на массивных, укрепленных в земле столбов, поддерживающие стены, плетенные из лозняка или сделанные из расщепленных стволов деревьев и обмазанные глиной с навозом. В странах, богатых камнем, дома строились из камней, щели между которыми промазывались грязью или навозом.

В целом создание принципиально иной, производящей экономики было длительным и сложным процессом, который происходил самостоятельно и независимо в нескольких центрах земного шара. Согласно традиционной, исследовательской точки зрения, Европа не входила в состав ни одного из ранних центров возникновения земледелия и скотоводства. В то время как в т. н. "переднеазиатском очаге" переход от одной системы хозяйствования к другой произошел уже в IX-VII тыс. до н.э. Этот качественный скачок иногда продолжают называть "неолитической революцией". Хотя сам термин "революция" вряд ли подходит для определения процесса, протекавшего волнами, путем проб и ошибок, в течение нескольких тысячелетий.

Основное распространение производящей экономики в Европе осуществлялось с юга Балкан на северо-запад и северо-восток. Уже на рубеже третьей и четвертой четвертей VI тыс. до н.э. земледельческо-скотоводческие племена занимали всю территорию Балкан, Нижнего Подунавья, проникли в Среднее Подунавье и Трансильванию (культуры Cтарчево-кришская, Rёрёш, Караново I). В середине V тыс. до н.э. к западу от Дуная, на территории венгерского Задунавья, Моравии и юго-западной Словакии, Нижней Австрии складывается культура линейно-ленточной керамики, которая не только приносит производящее хозяйство в западную часть Карпатского бассейна, но и распространяет его из Среднего Подунавья по таким крупным речным системам как Дунай, Висла, Эльба, Рейн, Днестр и Прут, на огромное пространство - от Мааса на западе до Днестра на востоке и от междуречья Савы и Дравы на юге до Одера на севере.

Итак, "неолитизация" Европы в качестве наиболее вероятной и распространенной формы приняла форму расселения древних земледельческих и скотоводческих общин. Поскольку диффузия культурных растений и домашних животных потребовала бы длительных контактов между земледельцами-скотоводами и охотниками.

Экспансия земледельческих культур влияла на ландшафт и социальное окружение; часть лесов - расчищена, появляются нетипичные виды растений и животных, охотники и собиратели оттеснены на окраины. К этому следует также добавить различие антропологических типов: местное население принадлежало к кроманьоидному типу, а допустим представители культуры Старчево или Кёрёш - средиземноморцами.

Хотя неолитические общины Европы VI-V тыс. до н.э. были в основном автарктичны и сами удовлетворяли основные потребности наука располагает свидетельствами довольно широкого обмена. Основным предметом обмена, по-видимому, были различные породы поделочного камня, высококачественное сырье для изготовления орудий (прежде всего обсидиан, хороший кремень, и породы для шлифованных орудий). Ярким предметом обмена являются раковины Spondylus и изделия из них.

Нет никаких свидетельств ранней специализации отдельных обществ на добычи того или иного сырья и изготовления из него чего-либо, для дальнейшего обмена. Однако клады обсидиановых нуклеусов и кремниевых / обсидиановых пластин (600 пластин из лимнокварцита в одном сосуде культуры Бюкк), а также открытие мастерских по изготовлению орудий говорят о том, что племена, имевшие доступ к ценному сырью, разрабатывали его, а потом подготовляли его к обмену (по крайней мере в V тыс. до н.э.).

Ряд специалистов считает, что в неолите Европы возникает и развивается племенная социальная организация. Племя характеризуется общей культурой, языком и территорией, действует как единое целое, под предводительством вождя. Социальная стратификация отсутствует. При достаточно оживленной торговли и обмене отсутствуют специализированные рынки и торговцы. Община обладала определенным экономическим районом, радиусом примерно в 5 км вокруг поселения, расценивающегося как коллективная собственность. Хотя племя и представляло собой относительно самостоятельную структуру полной изоляции племен друг от друга не существовало; связующим звеном был и многоступенчатый обмен, и церемонии и т.д.

Над поселением обычно доминировал один дом, более крупный, чем остальные, иногда даже отличный по структуре и конструкции. Это мог быть как общинный дом для различных коллективных и ритуальных действ, так и жилище главы общины. Вокруг таких домов часто находят больше, чем вокруг других, орудий и других изделий из привозного сырья.

Материалы могильников и погребального обряд говорят о том, что особую роль играли пожилые мужчины, которые, вероятно, и занимали ведущее положение в племени. Иногда они могли простирать свою власть и на соседнюю общину, но не могли передать ее по наследству. Вероятна также и матрилокальность обществ культуры линейно-ленточной керамике (отсутствие частых военных столкновений, большая роль женского труда в земледелии, типичность длинных домов). Хотя матрилокальность не означает какого-либо политического преобладания женщин; ситуация как раз была противоположной.

1.3 Антропоморфная пластика как явление мировой археологии

Изменения в хозяйственное жизни повлекли и смену мировоззрения, возникновение иного отношения к природе в целом. Человек стал меньше верить в силу магических обрядов. Начинает складываться культ природы, олицетворявшийся в различных духах природного и растительного мира, земных и небесных сил. Дальнейшее развитие получил материнско-родовой культ. возможно стал зарождаться и известный у более развитых народов культ женщин-прародительниц. В частности это нашло свое отражение в развитии погребального культа. Захоронения чаще всего совершались в скорченном положении, иногда посыпались красной охрой и сопровождались горшками с пищей, каменными орудиями или украшениями из раковин. в позднем неолите появляется практика трупосожжения. Появляются стилизованные символы и узоры на керамике: кресты, свастики, двусторонние секиры, спираль и т.п.

Однако наиболее загадочным культурным явлением эпохи неолита являются разнообразная антропоморфная пластика. Нет единой точки зрения почему она возникает, и почему именно в такой форме, что она представляет собой, по существу и для каких целей была создана и использовалась. Археологический словарь У. Брейя Трампа определяет антропоморфный комплекс просто как "воплощение образа человека"³. Однако, на практике и в исследовательской литературе не все оказывается столь очевидным.

Так, в таком казалось бы отдаленным районе как Туркменистан (на примере памятника Илгынлы-депе) антропоморфная пластика также являлась весьма распространенным явлением⁴. Здесь наиболее ярко проявилась женская различных женских мифологических персонажей, главным из которых могла быть семейно-родовая прародительница / первопредок, роль которой исполняли каменные статуи. Большая часть этих статуэток могли быть участницами наиболее значимых для благополучия земледельческой общины календарных обрядов, вероятно сопровождавших все сезонные работы. Изображения персонажей разного возраста встречаются в антропоморфных бесполых статуэтках и схематичных стоячих фигурках-"фишках" содержат некоторые указания на проведения, ритуалов, маркирующих этапы жизненного пути каждого общинника и его отношений с обществом. Хотя, эти фигурки-"фишки" могли также изображать умерших родственников, которые были призваны связывать мир людей с миром предков, обеспечивая первым определенные блага. Большинство статуэток дошли до нас разбитыми уже в древности.

К туркменским фигуркам можно присоединить схожие суданские находки, в которых превалируют женские изображения, которые встречаются именно в переходные моменты жизненного цикла и межчеловеческих взаимоотношений, т.е. события которые подразумевают какие-либо ритуальные действия, как то: исцеление, война, обрезание, природные катаклизмы⁵. Существенно, то что эти моменты приходятся приходятся на тот период, когда доминируют мужчины.

Создание женских скульптур - одна из попыток установить доверие и поддержку внутри сообщества, состоящего из плохо развитых корпоративных групп, в пределах которых социальная солидарность хрупка. Изобилие женских образов коррелируются здесь подчиненной ролью женщин.

Особняком стоят американские находки ольмекской культуры, все произведения которой традиционно делятся на две категории: монументальная скульптура и малые (портативные) формы⁶. Монументальная скульптура включает в себя в том числе и группу антропоморфных изображений (огромных размеров каменные головы и скульптуры сидящих / стоящих людей, в замысловатых головных уборах, с украшениями и различными предметами в руках). Каменные головы, по-видимому, представляли собой изображения вождей, которым, вполне возможно, отправлялись какие-либо культы, должные помочь племени в хозяйственном, политическом или военном отношении. Не менее интересны предметы мелкой пластики ольмеков - человеческих фигурок из керамики и камня. Различается множество сюжетных композиций, связанных также с различными этапами жизненного пути человека (детство, юность, эротика, материнство, танец, религиозный транс, занятия спортом или танцами, праздничные или бытовые сцены, старость), в составе которых можно выделить корпус изображений горбунов, карликов и лиц, со следами болезненного или аномального развития. В ольмекском искусстве малых форм прослеживается и весьма редкая тема - т. н. "фигурки эмбриона", выявленные благодаря подходу К. Тэйт. Специфическая поза, подогнутые ноги и соотношение размеров головы к телу как 1: 3 или 1: 4 в точности соответствует 12-30 недельной стадии развития эмбриона.

Маркус утверждает, что скульптуры культуры Formativ из штата Оахака успешно выражали и поддерживали социальные функции среди людей, потомков и предков⁷. Женские фигурки, изображались в разных позах, с различными прическами, одеждой и украшениями, которые показывали, возраст, семейное положение, социальный статус. В то время как эти детали связали человека с конкретным предком, сами фигурки были неточными реалистическими описаниями; лица статуэток, к примеру, немного варьируют, но вписывается в широко известные типы. В домах, которые служили общим ритуальным центром, женщины проводили специальные ритуалы. Оживив статуэтки женщины обращались к ним по имени, консультировались у них по интересовавшим их вопросам, кормили их, беседовали с ними, просили о том, чтобы они не забывали своих обязанностей заботится о своих потомках. После того как обряды были совершенны женщины разбивали / обезображивали фигурки и выбрасывали их, чтобы посторонний семье человек не мог ей воспользоваться и навредить чем-либо. Статуэтки из Оахака - в основном, - женские, хотя встречаются и мужские; предназначение фигурки служили для призвания умерших предков. Маркус также говорит о том, что женские изображения использовались в домашних, семейных культах и не имели большого значения для всей общины в целом, в отличии от мужских статуэток.

Таким образом, мы можем отметить своеобразную тенденцию изготовления антропоморфных фигурок, среди которых преобладают именно женские изображения, что однако не говорит доминирующей роли женщин в обществе. Фигурки очень часто отражают переходные периоды жизни первобытного человека. Также весьма вероятно их использования в качестве вотивных предметов различного толка ритуалах, посвященных культу умерших предков или ритуалам обеспечения плодородия. По всей видимости, статуэтки играли важную роль в отправлении общеродовых и семейных культов.

1.4 Культура Кукутени-Триполье: общая характеристика

Важнейшим историческим событием V-IV тыс. до н.э. стало сложение крупного центра высокоразвитых земледельческо-скотоводческих культур на юго-востоке Европы⁸. Этот центр охватывал Балканский полуостров, юг Апеннинского, Нижнее и Среднее Подунавье, территорию Трансильвании, Молдавии и правобережной Украины. Основой его возникновения были культуры с расписной керамикой, таких как, Протосескло, Старчево-кришская, Кёрёш. Но вероятно, что новые импульсы с Переднего Востока способствовали становлению на Балканах, и в Подунавье культур, достигших высоких ступеней экономического, социального и духовного развития. Связи с Малой Азией и Восточным Средиземноморьем в V-IV тыс. до н.э. стали интенсивнее.

Дальнейшими представителями этого юго-восточного региона можно считать такие культуры как Сессило в Фесалии (конец VI - первая половина V) и Димини (конец V и начало IV). Во второй половине V тыс. до н.э. на Балканах и в Карпатском бассейне сложилась высокоразвитая культура Винча, во Франции - культура Караново III - Веселиново, в Нижнем Подунавье - культуры Дудешть и Хаманджия. В начале IV тыс. до н.э. этот центр охватил ещё более значительные территории - почти весь Карпатский бассейн (культуры Лендьел, Петрешть, Тисаполгар), Нижней Подунавье (Варна, Гумельница), Молдавия, северо-восточная Румыния и часть Украины, где в это время складывается трипольско-кукутенистская историко-культурная общность.

Традиционное деление культуры включает следующие фазы:

Докукутени / Триполье А;

Кукутени А / Триполье В1;

Кукутени А-В / Триполье В2;

Кукутени В / Триполье С1⁹.

Согласно новым изысканиям, представленном в труде "Prehistoric figurines" американского исследователя Бали датируются памятники от 5000 до 3500 т. л. до н.э. ¹⁰, а в соответствии с несколько устаревшей советской шкалой, периодизация культуры выглядит следующим образом¹¹:

Дата по С14.

Дата калибровки

Украина и Молдавия (Триполье)

ступени

Северо-восточная Румыния(Кукутени)

3 000

3750

Триполье С I

1-6

Кукутени В I-III

Триполье В II

5-7

Кукутени А-В I-II

3250

4250

Триполье В I

4

Кукутени А IV

Триполье В I

2-3

Кукутени А III

3500

4370

Триполье В I

1

Кукутени А I-II

3750

4500

Триполье А II

4-6

Докукутени III

Триполье А I

2-3

Докукутени II

4000

4750

1

Докукутени I

В период среднего голоцена, атлантического и суборального периодов (8000 - 2500 т. л. н.), когда существовал т. н. климатические оптимум и среднегодовые температуры достигали максимальных значений, сами плодородные лёссовые почвы способствовали развитию производящего хозяйства. Вместе с тем, осваивались и менее удачные, суглинистые почвы. В каждом случае выбор места поселения был обусловлен наличием пригодного для застройки участка рельефа поблизости от водного источника и удобные для обработки плодородными почвами. Хотя и тяжелые глинистые почвы, связанные с лиственными лесами, не являлись препятствием для распространения примитивного земледелия.

В рассматриваемый период резко были выражены природно-климатические зоны. Лесостепь в ее современном виде не существовала, либо была выражена крайне слабо. На территории правобережной Украины южная граница распространения лесных форм животных и птиц, а соответственно и лесов, проходила приблизительно между 48 и 49⁰ северной широты. В Поднестровье она опускалась несколько ниже. К северу от этой границы вырисовывается сплошной массив леса, к югу - располагалась степь.

Палинологический анализ показывает нам, что в период среднего голоцена территория Полесья была занята смешанными лесами. В значительной степени леса покрывали и площадь современной лесостепи. Далее к югу, территория представляла собой степь, с типичной для нее фауной. В холмисто-равнинной местности рассматриваемого региона произрастали такие теплолюбивые, широколиственные породы как: дуб, ясень, граб, вяз, клен, тополь, берест, бук и сопутствующие им груша, яблоня, кизил и т.д. На свободных от леса участках произрастали дикие злаки: мятлик (Poa pratensis), овсяница луговая (Festuca pratensis Hag.), полевица белая (Agrostis alba), канареечник (Dygraphis giganteum L.), костер безостый (Bromus inermis L.), пырей (Agropyrum repens), бескильница (Puccinella distans), эгилопс (Aegylops cilindrica L.) и сорняки, сопутствующие культурным злакам¹². Все это свидетельствует в пользу того, что природные условия благоприятствовали произрастанию и различных видов культурных растений. Так уже в VI тыс. до н.э. человек, на Балканском полуострове, выращивал пшеницу (Triticum), ячмень (Hordeum), бобы (Fabaceae).

Меняется также взаимоотношения между человеком и животным. Уже шесть с половиной тыс. л. н. на Балканах происходит доместикация животных, таких как: рогатый скот, в том числе и новые виды (козы, овцы), а также свиньи и собаки. Эти новые виды животных давали меньше мяса по сравнению с крупным рогатым скотом, но больше чем собака или свинья. Социальные последствия употребления в пищу коз и овец, а также их пропорции чрезвычайно важны, поскольку эти виды становятся типичными в рационе первобытного человека в неолите. По сравнению с предыдущими тысячелетиями социальная и политическая значимость лиц, производящих распределение мяса была снижена. Со временем роль домашнего рогатого скота меняется, он приобретает иные функции, возможно, его использовали также и в погребальном культе. А в конце неолита рогатый скот достигает особого значения в пределах неолитического сообщества; встречаются многочисленные зооморфные статуэтки, в некоторых случаях, золотые аппликации с их изображением.

Разительные изменения в масштабах культивирования растений произошли тогда же, когда и переход к могильникам, в стороне от поселений, появление новой выразительной материальной культуры и поселений на северных Балканах, с конца шестого тысячелетия до н.э. С этого времени определенные усилия прикладываются к тому чтобы подготовить почву, перед посевом. Коровы и козы теперь рассматривались не только как источник мяса, но и молочных продуктов, а также шерсти. Отчасти повышение статуса рогатого скота, произошел по причине того, что человек сделал ставку на так сказать "вторичное использование"; забота о здоровье, питание животного сделали его настоящим живым запасом. Хорошие урожаи пшеницы и ячменя становятся обыкновенным явлением, на поселениях появляются крупные зернохранилища, что подтверждается находками, в больших количествах, зерен различных злаков. Увеличение масштабов производства пищевых ресурсов повлекло за собой важные социальные и политические последствия. Особое значение приобретают специфические знания, необходимые для успешного проведения годового сельскохозяйственного цикла. Люди, способные принудить и скоординировать людей на сельскохозяйственные работы, а также обладающие определенной базой агротехнических знаний в значительно мере повышают свой социальный статус и могут использовать свою власть в качестве механизма принуждения. Выражение подобного высокого статуса прослеживается в погребальном обряде.

Устанавливается непропорциональное распределение ресурсов и материалов, появляется и расширяется социальное расслоение¹³.

Весьма необычной чертой, отличающей культуры Кукутени / Триполье от прочих, современных ей, культур является отсутствие четко выраженного погребального обряда¹⁴. Так, в северной части поселения в Драгустени, между тремя зданиями и периферией участка была обнаружено несколько, несвязанных между собой, частей человеческой кости: обгрызанный фрагмент бедра взрослого мужчины, фрагмент нижней челюсти взрослой женщины, фрагмент черепа взрослого мужчины, и полной голени 16-18-летних девушек¹⁵. Бедро было найдено в четырех или пяти метрами от Жилища 14, голень была найдена в яме на краю Жилища 15, и нижняя челюсть и фрагмент черепа были найденная на расстоянии около полуметра от того же самого строения. Боломи предлагает, чтобы кости принадлежали по крайней мере трем (или, вероятно, четырем) отдельным людям¹⁶. Более частой находкой являются черепа или фрагменты черепов, в сравнении с остальными частями тела. Фрагменты черепов были найдены в Сернатюле де Сю¹⁷, Хабашешти¹⁸, Подури¹⁹, и Скантея²⁰. В Триполье были найдены два фрагмента лобной части черепа; в Коломийщине удалось восстановить лобную кость²¹; череп 60-летней женщины был найден в Траян-Делюл²². В Луке Устинской был найден череп 12-14-летней девочки, в яме, наряду с раковиной Unio pictorum, костями животных, осколками кремния и глиняной посудой²³. А в Луке Врублевой был обнаружен новорожденный, в яме около очага²⁴.

В Скантеи, в дополнение к рассеянным костным фрагментам, было найдено двойное погребение между двумя зданиями²⁵. Одно погребение было сильно нарушено, но менее чем в метре находилось второе, в намного лучшей форме, лежащее на спине. Грубые керамические сосуды были помещены около головы и ног покойного; рядом были найдены и кости мелкого рогатого скота (овец, козы, а также зуб лошади). Статуэтка располагалась в концентрации материала около головы. Неполные, но ясно прослеживаемые скелеты были найдены в Траян-Деалюл: 8 - 9-летний ребенок без головы, найденный в яме; безголовое тело 25-летнего мужчины, также в яме, помещенное сверху почти 30 целых и фрагментарных горшков²⁶.

Джон Шапман утверждал, что подобные церемониальные похороны, а также преднамеренная ломка специфических объектов (скульптурок) - есть некая альтернатива развитому погребальному культу соседних с Кукутени / Трипольем общностей²⁷. Если смерть была важна в пределах данных (Кукутени / Триполье) сообществ, тогда плоть и кости покойного не играли существенной роли; возможно именно по этой причине в большинстве случаев человеческие останки были так небрежно разбросаны по всему поселению, вместе с прочим бытовым мусором, костями животных, вышедшими из употребления инструментами и разбитыми керамическими сосудами. Нельзя и игнорировать другую версию о том, что формальное событие захоронение трупа имело место далеко от места поселения. Хотя это очень подозрительно, замечает Бали, что за более чем столетие полевых исследований, месторасположения могильников данной культуры были, возможно, упущены²⁸.

Более вероятно, все же, что прежнее отсутствия похорон связанно с представлениями культуры Кукутени / Триполья о смерти, согласно которым, человек, когда умирает покидает свое тело, физическое вместилище / транспортное средство, и соответственно оно становится уже ненужным объектом²⁹.

2.1 Краткая характеристика периода Кукутени А-В / Триполье В II.

Памятники данной группы расположены в бассейне Днестра, Южного Буга, Среднего Днепра и Волыни³⁰. Основные из них: Поливанов Яр, Мерешовка, Извоаре, Кукутени-Четэция, Тырпешти, Траян, Калу, Незвиско, Владимировка, Коломийщина и т.д. Средний период развития имеет чрезвычайно важное значение для формирования трипольско-кукутенской историко-культурной общности. Происходит значительный прогресс в различных отраслях хозяйства, усиливаются контакты со степным населением и межплеменной обмен, расширяется ареал культуры, четче оформляется ее локальное своеобразие. Согласно советской периодизации средний период включает два этапа, из которых ранний (В1) синхронен фазе Кукутени А, подразделяемой на четыре ступени, а поздний (В II) - фазе Кукутени А-В, подразделяемой на три ступени. Памятники среднего периода продатированы радиуглеродным анализом, однако большинство дат относится к первой половине среднего периода³¹:

Памятник

Период

Дата по С14

Новые Русешты I 1б

Триполье А

3 620 ± 100

Тырпешти III

Докукутени III

3 580 ± 85

Мэрджинени

Кукутени A2

3 660 ± 55

Поливанов Яр III

Триполье B I

3 490 ± 70

Дрегушини-Остров

Кукутени А 4

3 405 ±100

Хэбэшешти I

Кукутени А3

3 360 ± 80

Лека-Унгурени

Кукутени А3

3 395 ± 100

(две первые даты относятся к поселениям финального этапа раннего периода).

Таким образом, сопоставление дат поселений конца раннего периода, развития культуры Кукутени-Триполье, и памятников первой половины среднего периода позволяет считать 3 600 г. до н.э. примерной датой начала среднего периода, а 3 400 г. до н.э. - окончанием его первой половины. Следовательно, мы можем предположить, что на каждую из выделенных для первой половины среднего периода четырех ступеней приходится, в среднем по 50 лет. Если продолжительность каждой из трех ступеней второй половины этого периода также составляет 50 лет, то приблизительной датой конца среднего периода можно считать 3 250 г. до н.э.

Средний период в целом характеризуется исчезновением поселений площадью менее 1 га, увеличением размера малых поселений до 3-4 га, распространением крупных поселений от 10 до 40 га, окончательным закреплением планировки поселений концентрическими кругами, распространением монументальных жилых построек с мощными межэтажными перекрытиями, длительностью обитания тех или иных общин на одном месте. Как уже упоминалось, наблюдается прогресс в различных сферах хозяйственной деятельности. Так, в Поднестровье возникают и развиваются кремнедобывающие и кремнеобрабатывающие мастерские, с появлением которых в употребление входят топора и тесла из кремнистого мергеля, а впоследствии - из кремня. Совершенствуется техника ретуши. Повсеместно используются ножевидные пластины средних размеров с приостряющей лезвие ретушью, вкладыши жатвенных орудий из пластин средней величины, концевые скребки из длинных и укороченных пластин, сверла на концах массивных пластин, в отдельных районах широкое применение получили резцы, резчики, скобели. На протяжении всего периода почти без изменений остаются треугольные кремниевые наконечники стрел, дротиков, копий с прямым основанием. Комплекс орудий включает также шлифованные сланцевые топоры, тесла, долота, сверленные топоры-молоты из разных пород камня. Появляются также два новых типа шлифованных каменных изделий: навершие булав и скипетров в виде головы лошади.

Большое количество орудий (к примеру, шилья, лощила, отжимники, долота, ножи и т.д.) были изготовлены из кости рога оленя, клыков кабана или створок речных моллюсков. Значительно более разнообразным становится ассортимент медных изделий, появляются височные кольца, булавки, перстни, круглопроволочные колечки, клиновидные топоры и привозные топоры-молоты типа Видра. Дальнейшее развитие приобретают кузнечные способы формовки изделий. Хотя, наряду с ними начинает применяться и литье в простейшие открытые формы. Сырьем служили металлургическая медь и серебро, привезенные с Балкано-Карпатских месторождений.

Также в средний период развития культуры Кукутени-Триполье происходит резкий подъем керамического производства, связанный с распространением гончарных горнов и овладением навыками выделки посуды, которая теперь ярко расписывалась перед обжигом. Технология изготовления расписной посуде в корне отличалась от традиционной, когда керамическое изделие покрывалось красной мажущейся охрой уже после обжига. Однако, невзирая на высокое качество расписной посуды, керамика ранее выработанных технологий еще долгое время не выходит из употребления и сосуществует с расписной. Несколько позднее в употребление входят и кухонная посуда из теста с примесью дробленной раковины, заимствованной у юго-восточных, степных, соседей. В числе керамических изделий встречаются также пряслица и грузики для ткацкого станка, мелкие ритуальные предметы и, конечно же, образцы антропоморфной и зооморфной пластики. Антропоморфные статуэтки представлены фигурками с гладкой окрашенной поверхностью и фигурками, пышно орнаментированными углубленным узором. Преобладают стоящие женские статуэтки.

2.2 Археологический материал

В целом пластика исследуемого периода может быть разделена по характеру массового материала на две хронологические группы: раннюю и позднею³². Первая группа. Север среднего Днепра: Крутобородинцы I, Незвиско и Магала (на Пруте). Статуэтки из Крутобородинцев выпрямлены, на уплощенной дисковидной головке с большим носом-защипом - две пары сквозных отверстий, на шее углубленными линиями передано ожерелье (только в одном случае, некая более сложная крестовидная фигура). Мягко проработана линия талии, едва заметны надбедренные выступы, лоно подчеркнуто углом, ноги сомкнуты, а их основание - слегка уплощено. Особый интерес представляет фигурка гермафродита, найденная почти целой: голова у нее имеет архаичную форму, лицо слабо смоделировано защипом, через правое плечо передана перевязь, а на талии, углубленной линией - пояс, образ дополняет ожерелье на шее, состоящее из шести горизонтальных линий. Несколько отличаются фигурки из поселений Незвиско и Магала на Пруте. Здесь хорошо представлены статуэтки с веретенообразной ножкой и дисковидной головкой подтипа С2. В Незвиско они отличаются стройностью, некоторые - совершенны по изяществу форм. Одна из статуэток представлена в сидячей форме с подогнутой ножкой. Фигурки из Магалы - выполнены более грубо и приземисто, хотя и вписываются по формальным признак в подтип С2.

Юг Среднего Днестра: поселение Раковец. Здесь также большинство фигурок относится к подтипу С2. Выделяется мужская фигурка, с перевязью через плечо и поясом, переданными налепными валиками.

Побужье: Владимировка. В Побужье пластика становится более разнообразной, чем на предыдущих этапах. Значительное количество статуэток было найдено на поселении Владимировка. На значительной части из них был нанесен орнамент в виде лент, образующий узоры, восходящие, в некоторых случаях к фигуркам типа а раннего этапа (а именно, спираль на ягодицах, косые линии на бедрах). Здесь впервые появилась веретенообразная ножка у фигурок стройных пропорций, с ярко выраженными плечами, надбедренными выступами, дисковидной головкой, принадлежащих к подтипу С2. Однако данный стилистический прием во Владимровке ещё только начинает осваиваться. Так, единственная целая статуэтка имеет черезчур массивную, неумело фомованную ножку, в целом в ней нет того изящества, которое характерно для фигурок из Незвиско. Отличительной чертой владимировской пластики является реалистичная проработка трех объемных головок, несколько откинутых назад, будто бы под тяжестью узла волос, рельефно моделированного на спине. Лица представлены в деталях: углублениями переданы глаза, рот и ноздри; защипом формируется крупный с горбинкой нос, подрезанный внизу, и одновременно впалые щеки, на которых, в одном случае, передана краской татуировка в виде косых параллельных линий, сходящихся в переносице. Уши оттянуты, проколоты в двух местах. Волосы, переданные продольными линиями спускаются на спину, где они собраны, ниже лопаток, в узел. Вероятно, для подобных причесок, известных уже с конца раннего этапа культуры (Новые Русешты) и особенно ярко представленная на фигурках среднего этапа, использовался традиционный мягкий футляр или сетка. Татуировка же, представленная на лице, характерна не только для реалистических головок. Уже на дисковидных головках заметны следы краски и красочных полос на щеках. Иногда такая татуировка наносилась процарапанными линиями (Немирово). Любопытно, то что обычно реалистические головки сочетаются с схематично переданным телом статуэтки, на которых руки изображены выступами, грудь - плоскими налепами, хотя торс и достаточно округлый в сечении. Среди владимировской пластики выделяется одна статуэтка в сидячей позе с подогнутыми раздельно моделированными ногами. Близко к стилю и характеру росписи примыкают фигурки из села Андреевка. Левобережье Среднего Днепра: село Бодаки. При сборе у данного населенного пункта было обнаружено четыре фрагмента статуэток, весьма схожих с владимировской пластикой: веретенообразная ножка, надбедренные выступы, дисковидная головка с выступающим и подрезанным носом, следы росписи в том же стиле. Весьма своеобразны статуэтки из Коломийщины II, на Днепре: все они носят следы деградации, которые и составляют особенность местного стиля. Также встречается и веретенообразная ножка, но она деформирована чрезмерно массивными икрами, превосходящими своими размерами седалишную часть. На многих фигурах не выражены плечи, ноги моделируются раздельно. Две мужских фигурки представлены в сидячем положении, одна с подогнутыми, другая - с вытянутыми ногами. На некоторых - грубо смоделированы стопы ног. Выделяются две фигурки с чрезвычайно длинными шеями составляющими одну треть от всей высоты статуэтки, с грубыми плечевыми выступами и непропорционально короткими сомкнутыми ногами. Лица переданы защипом, глаза - проколами. Уплощенные бока создают грани при переходе от передней к задней поверхности торса. Этот прием становится характерным на последующих этапах, на Среднем Днепре. Непропорциональность фигурок, уплощенность их торсов, грубая моделировка создают особый стиль коломийшинской пластики. Особняком стоит фигурка из подъемного материала у с. Мирополье, с крайне стилизованной Т-образной головкой.

Второй этап рассматриваемого периода на севере Среднего Днепра представлен памятниками: Шипенцы и Медвежа. Из многочисленных статуэток из Шипенцов примечательна одна - с перевязью через плечо, одним глазом, налепной грудью. Она представляет собой редчайшее исключение среди женских изображений, так как перевязь и один глаз принадлежат обычно мужскому образу. Многие из фигурок деформированы, вероятно подвергались вторичному обжигу. Фигурок подтипа С2 всего три. Также встречаются фигурки на двух, слепленных дуг с другом ножках, с уплощенной головкой, без орнамента и надбедренных выступов, относящиеся к подтипу С4. Часть фигурок на цилиндрическом основании представляет подтип С3. Для фигурок этого памятника не характерна проработка груди, изображенная налепами всего на шести статуэтках.

Интересны две фигурки из подъемного материала у поселения Медвежа. Одна, почти целая, с обломанными ножками, представляет двуполый образ; наряду с фаллосом проработана налепами грудь, на лице проколом передан только левый глаз. Основная масса статуэток из поселения Коновка может быть отнесена к подтипу С2.

Юг Среднего Днестра: Старые Каракушаны и Брынзены IV. Основную массу коллекции Каракушанов представляют фигурки подтипа С2, с веретенообразной ножкой. Однако, утолщение икр здесь передано особым приемом, присущим данному региону - горизонтальным налепным валиком под коленом, примазанным по сырому тесту к ножке фигурки. Следы этого замазывания хорошо прослеживаются. В коллекции также встречаются крупные, массивные статуэтки, с округло моделированным торсом, живот слегка нависает над углубленно формованном лоном, которое иногда графически подчеркивается треугольником. На одной из фигурок, с явными признаками беременности на животе передан углубленный елочный орнамент - архаичный признак, характерный для первого этапа. На трех фрагментах сохранилась роспись на животе и ногах в виде горизонтальных и косых лент. Особого описания заслуживает крупная реалистическая головка, выполненная в "компромиссном" стиле - она одновременно объемна и дисковидна, благодаря "нимбу" из сквозных отверстий. Уши оттянуты в стороны и имеют проколы. Предельно скупыми средствами (мягкий округлый подбородок, небольшой нос, прорези рта и закрытых глаз) передано выражение трагизма на глиняном лице.

Близка по составу каракушанской пластики и коллекция из поселения Брынзены IV, основную массу которой составляют стройные выпрямленные фигурки типа С2. Две из них изображены сидящими, с подогнутыми ногами. Интересен фрагмент крупной фигурки с признаками беременности и росписью. Над грудью и по плечам проходит горизонтальная крашенная лента, от которой между грудями отходит углом двойная лента, опоясывающая поясницу, на левом боку переданы две встречные четырехпалые кисти рук, как бы обнимающие фигурку. Сзади, на месте седалища, краской изображен рыбий хвост.

Эти элементы росписи уникальны. Подобное изображение фигуры рыбы, переданное углубленной линией в сочетании с оттисками зерна, встречалось только на одной из статуэток Голеркана, относящихся к раннему этапу. Другие аналогии неизвестны.

Пластика Побужья представлена на трех поселениях: Немирово, Ястрановка, Кринички. Значительная немировская коллекция состоит, в основном, из стройных статуэток на веретенообразной ножке подтипа С2; на четырех из них передан, углубленной линией на груди, вырез одежды. На двух фрагментах крупных статуэток в изломе были замечены внутренние полости живота. Для пластики в целом на, данном поселение, характерна короткая шея, уплощенные дисковидные головки с глазами, переданными отверстиями. На некоторых фигурках встречается татуировка в виде процарапанных штрихов, сходящихся у носа. Еще на двух (самой большой и самой маленькой) на спине рельефно проработана прическа, в форме узла волос. В коллекции встречается одна сидячая мужская фигурка, один фрагмент окатанной статуэтки, представляющий торс с объемной реалистичной головкой и одна схематичная фигурка с плоским диском-головой, на цилиндрическом туловище, с грудью, переданной налепами. Близкой аналогии она не имеет. Пластика из подъемного материала у с. Ятрановки представлена сидячей фигуркой с прочерченным углом под шеей и слегка наклоненным торсом и обломком стройной стоящей фигурки с уплощенным торсом, ограненным по бокам.

Интересны находки из Кринички, включающие в себя четыре прекрасно моделированных фигурки, одна из которых дошла до нас целой. Это женская, сидячая фигурка, с подогнутыми, раздельно формированными ногами, рельефными руками, сложенными под большой отвисшей грудью. На кистях рук передано по три пальца. Лицо значительно стерто, на спине рельефно передано прическа, собранная в узел на пояснице. Фигурка расписана лентами и углами. Руки второй, также сидячей, фигурки покоятся на согнутых коленях. Схематично передан торс, с рельефно моделированными руками, держащими у груди ребенка. Выделяется головка крупной статуэтки с большим прямым носом, уплощенными щеками, овальным лицом. Глаза изображенными глубокими округлыми наколами, аккуратной прорезью оформлен нос, уши оттянуты и проколоты. Волосы разобраны на прямой пробор, и, обрамляя лицо, спускаются на плечи. На лице сохранились следы краски, передающие татуировку в виде треугольника, нарисованного на щеках и над верхней губой и смыкающегося вершиной на переносице. Можно предположить, что фигурка была пустотелая, так внутри шеи имелась конусовидная полость. Одна из фигурок проработана более тщательно, но в обычной схематической манере. На правой щеке ее дисковидной головы сохранились следы краски от татуировки в виде косой полосы, идущей от переносицы, под шеей проработаны ключицы / ожерелье. На спине с прокраской передана прическа, заканчивающаяся выступающим футляром, в который собраны концы длинных волос. Торс статуэтки расписан горизонтальными и косыми линиями.

Основную массу коллекции составляют стройные фигурки подтипа с2, с уплощенной головкой, оттянутыми плечами, надбедренными выступами, на стройной веретенообразной ножке. Можно выделить две объемные фигурки укороченных пропорций на цилиндрическом, расширяющемся внизу основании, в виде длиной юбки (подтип с3). Следы росписи в виде лент и елочного орнамента встречаются на реалистических статуэтках - на четырех статуэтках подтипа а3 и на одной подтипа с3.

Пластика Поднепровья представлена на трех памятниках: Халепье, Триполье, с. Чучинка. В Халепье преобладают грубоватые стоящие фигурки, с дисковидной головой, уплощенной шеей, округлыми плечевыми выступами с проколом, резко выраженными надбедренными выступами, оттянутыми шире бедер, и плоскими бедрами, резко сужающимися к коленям. Ноги сомкнуты, иногда в виде веретенообразной ножки. Интересен фрагмент статуэтки с разведенными ногами, смыкающимися в области колен, с помощью перемычки. Этот пример имеет аналогии в более поздних памятниках данного региона. Пластика из поселения Триполье известна по трем реалистичным фигуркам. Две - сидящие, с вытянутыми ногами, рельефно моделированными руками и грудью в виде удлиненных, свободно свисающих налепов. Различаются они трактовкой головок, положением рук и ног. Фигурка, с реалистически моделированной большой головой имеет слегка разведенные ноги, одна нога протянута вперед, другая отломана у основания. Фигурка со схематически переданной, уплощенной головой, с носом-защипом имеет слитную ножку, оканчивающуюся защипом, формирующим стопу. Рельефно моделированные руки сложены на животе. Третья фигурка представлена обломком торса, с реалистически моделированной объемной головкой. Лицо округлое, нос крупный с горбинкой, уши оттянуты, с проколами, надо лбом горизонтальное сквозное отверстие. На Днепре, у с. Чучинка найдена фигурка, с обломанной, вероятно, уплощенной, схематической головкой на длинном торсе. Под шеей тремя углубленными линиями передано украшение, на плечах и надбедренных выступах - сквозные проколы. На спине рельефная прическа, собранная в узел.

Румыния. Домести. Летом 1982 г., во время земельных работ на своем участке, Ион Онофри обнаружил несколько глиняных статуэток³³. Силами сотрудников местного музея разыскания были продолжены и найдены несколько целых горшков и пр. объекты; все находки были характерны для фазы А3 культуры Кукутени и датировались второй половиной пятого тысячелетия до н.э. Спустя два года раскопки возобновились. Было зафиксировано жилище, в котором вероятно и находились изначально фигурки обнаруженные Онофри. Особый интерес для нас представляют 12 фигурок.

Их размер колеблется от 14 до 20 см. в длину, они обладают также, четко очерченной талией могут быть разделены - по форме и художественному оформлению - на две группы. Шесть из них смоделированы с разведенными ногами, слабо орнаментированы, хотя и имеют перевязь и пояс (типичный признак мужских статуэток), украшенные орнаментом из двух, трех и более диагональных линий, создающих впечатление ткани. У каждой из этих шести статуэток налепами изображены соски и пупок, есть также обозначение мужского полового органа. Ноги проработаны не детально, доведены чуть ниже чем до колен; руки и лицо также отсутствует. В целом, можно отметить практически отсутствие орнаментации и чрезвычайное сходство этих фигурок друг с другом.

Во второй группе статуэток вариаций также мало. Так, на одной из них обозначены только колени, на другой - пуп и колени, а на всех оставшихся - пуп, колени и грудь. У всех - ноги плотно сжаты. Насечки покрывают практически всю поверхность фигурок. Линии идут как параллельно, так и диагонально. В центре живота штрихованные линии собираются в большой треугольник. В целом, орнаментация стандартна. Хотя и имеются некоторые отличия, они не так существенны. Исключения встречаются на двух статуэтках, где были выгравированы различные орнаменты на груди: на одной встречается узор состоящий из двух U-образных изображений, отделенных от остальной композиции V-образным разрезом; на другой встречаются два мотива груди, один, такой же как и описанный выше, а второй - более низкий, достигающий к животу J-образной формы. Вся эта группа сходна между собой по размеру и декоративному оформлению.

Руксандра Максим-Алейба, автор раскопок, полагает, что богато декорированные фигурки представляют собой женщин, оставшиеся - мужчин, а также то, что вместе эти 12 фигурок принадлежат к какому-то ритуальному культу, который включает в себя почитание предков, и каждая фигурка выступает в роли посредника между человеком и богами³⁴. Также были обнаружены и другие артефакты культуры Кукутени-Триполья, связанные с этим ритуалом, такие как горшки-хоры.

Одна из наиболее авторитетных исследователей кукутенских фигурок Дан Моне предполагает, что обнаруженный дом в Домести, похож на другие современные ему объекты, и представляет собой святилище (Monah 1997: 36-44). Также существует мнение о том, что фигурки с перевязью и поясом представляют собой не мужчин, а гермафродитов. Археологами обнаружено значительное количество похожих фигурок с одновременных памятников (Подури, Скантея и т.д.). Внимание к проблеме определения значения наборов этих статуэток, было обращено Кристиной Маранжу (1996) и Джоном Шапманом (2000a). В длинной и сложной интерпретации Шапмана предполагается, что большое количество статуэток, (особенно, найденных в зданиях, разрушенных огнем) - это остатки жертвоприношений. Для него набор статуэток - своеобразный общественный "депозит". Подобные скопления предметов совершаются в какой-либо решающий момент цикла общественной жизни. Маранжу полагает, что размеры антропоморфных фигурок и те ассоциации, которые они вызывают, являются следами целенаправленных манипуляций первобытного человека с каким-либо набором миниатюрных объектов, должным выразить отношения среди людей, животных и искусственной среды того или иного сообщества (Marangou 1996a: 179).

Следует рассмотреть также пластику переходного этапа В II - С I, представленном в бассейне Верхнего Днестра, Южного Буга, Среднего Днепра, а также на Волыне. Из трех петренских фигурок следует отметить обломок торса, с росписью в виде нескольких лент, собранных у левого плеча и петлями опоясывающих всю статуэтку. Возможно эти линии изображают покрой одежды. Статуэтки из другого поселения, Сороки, в основном, миниатюрны и изящны, приближены к естественным пропорциям тела. У них намечается отход от надбедренных выступов и сохранение веретенообразной ножки, переданной налепным валиком на месте икр. Редко графически подчеркивается лоно, грудь также прорабатывается не всегда, головки уплощены, с защипным носом, и проколами глаз, при чем иногда встречается несколько проколов. В массе своей статуэтки принадлежат к подтипу с2. Резко выделяются два фрагмента объемных массивных фигурок, на цилиндрическом основании, относящихся к подтипу с3.

К району Побужья относятся шесть статуэток из Шербатово, представляющих подтипы с2 и с3. Большинство фрагментов из поселения Старая Буда относятся к фигуркам типа с2 на веретенообразной ножке. Одна такая фигурка сохранилась полностью. Также имеется одна фигурка, с подогнутыми ногами, моделированными раздельно и затем сомкнутыми, одним правым глазом на уплощенной головке, с крестообразной, нанесенной краской, перевязью на груди. Половые признаки не выражены, ноги на бедрах и ниже колен расписаны параллельными лентами. Есть роспись из лент и на одном фрагменте веретенообразной ножки.

Своеобразна группа пластики в междуречье Буга и Днепра, в центральной части Черкасской области. Здесь, при разведке и шурфовке, были обнаружены три реалистические фигурки. Хотя эти находки и представлены вне археологического контекста, по иконографии и стилистическим особенностям их можно отнести к концу среднего / началу позднего этапа трипольской культуры.

Таким образом, к концу среднего этапа В II расцветает реалистическое направление в пластике, особенно на Буге и Среднем Днепре. Появляется уже серийное изготовление реалистически проработанных головок, лица которых обладают если не портретными, то вполне характерными антропологическими чертами, присущими местному населению того времени. Характерно частое сочетание реалистических головок с схематично переданным туловищем. На многих статуэтках - как реалистичных, так и схематичных - зафиксированы традиционные прически и очевидно мягкий футляр, подбирающий концы свободно падающих волос. В краске и орнаменте изображена татуировка на лице в виде полос, косо идущих о переносицы к скулам. Характерно, что в данный период внимание мастера сконцентрировано на изображении лица. Если в раннем и начале среднего периодах головка оставалась наиболее схематичной частью, то к концу среднего периода - это наиболее проработанная деталь статуэтки. Стоит отметить и серию сидящих фигурок. Причем, если для Днепра и Побужья характерны статуэтки с подогнутыми ногами, то для Днепра - с вытянутыми вперед, чему соответствует, обычно, и протянутая вперед рука. В финале среднего этапа ещё широко распространены подтипы с2 и а3. Появляются элементы углубленного и расписного орнамента, а также рельефа, рисующего детали одежды - обувь, надбедренные повязки с "фартуком" или пучком лент, закрывающем нижнюю часть живота. Намечается глубокий или широкий вырез платья, продолжают бытовать разнообразные ожерелья и пояса. Мужских изображений по-прежнему мало, но появляются хоть и редко изображения гермафродитов (Крутобородинцы I, Медвежа, Шипенцы).

Статуэтки подтипа с2 распространяются на восток, они уже представляют большинство пластики на Буге, встречаются и на Среднем Днепре, где часто приобретают деформированные, гипертрофированные формы (Коломийщина II). Зато на памятниках Среднего Поднестровья их становится значительно меньше. Здесь к концу среднего этапа чаще встречаются статуэтки, с двумя раздельно формованными и затем соединенными ножками. Веретенообразная ножка впервые встречается на севере Среднего Днестра, на юге же приобретает часто технологическую особенность. На многих статуэтках прослеживается горизонтальный валик, наложенный на месте икр, под коленями, края его примазываются к ножке, образуя характерное утолщение (Старые Каракушаны, Брынзены IV).

На материале пластике середины и конца среднего этапа наблюдается некоторая нивелировка стилей изображений на статуэтках. Нечто подобное отмечается и в керамическом материале³⁵. На юге Среднего Днестра основная масса статуэток подтипом с2 на веретенообразной ножке, несколько меньше подтипа а3, схожей моделировки, но расписанных. На севере Среднего Днестра чаще встречаются фигурки подтипа с3 (на цилиндрических основаниях) и с4 (на двух сведенных ножках). На южном Буге прочно была воспринята традиция моделировки фигурок на веретенообразной ножке. Своеобразие местной пластики заключается в распространении реалистических изображений и большим количеством фигурок подтипа с3. Пластика поселений Среднего Днепра изначально отличалась самобытностью - схематическая крестовидная фигурка из Шербаневки, диспропорциональные огрубленные формы из Коломийщины II, стилизованное изображение из Мирополья, ограненные формы фигурок, подчеркнуто реалистичные статуэтки из Триполья и группы памятников Черкасской области характеризуют ее особенности в этом ареале, на протяжении среднего этапа развития культуры Кукутени / Триполье. Все вышеописанные черты пластики, создающие такое разнообразие локальных вариантов, продолжали существовать и в начале следующего этапа³⁶.

2.3 Традиционная интерпретация

Изучив основной материал, относящийся к интересующему нас периоду, мы можем перейти к анализу и построению некоторых историко-культурных реконструкций. Для начала следует рассмотреть традиционную точку зрения исследователей.

Исследования пластики трипольской культуры началось уже в XIX веке, с XI археологического съезда в Киеве, на котором В.В. Хвойко познакомил научный мир с первыми статуэтками. В 1900 г.Ф.К. Волков предположил и магический характер и их восточное происхождение, равно как и всей культуры, ссылаясь на связи со скульптурой Гисарлыка.

Скриленко в 1902 г. впервые классифицировала фигурки, проводя аналогии с пластикой из Микен, Трои, Вавилона и Древней Ассирии. Функциональную роль она вовсе не определяла, однако связывала женские изображения с идеей плодородия.

Вопрос о назначении статуэток пытались решить многие исследователи.Н. Н. Веселовский, к примеру, трактовал женские статуэтки как игрушки³⁷, а К. Гадачек и Е. Цегак связывали их с культом мертвых, предполагая в них заместителей жертв. Думитреску рассматривает антропоморфные статуэтки как образы божеств-охранителей. Он также дает стилистический анализ пластики на протяжении этапов Кукутени А - Кукутени В, общий обзор неолитической пластики Румынии. Сам первооткрыватель трипольской культуры Хвойко, а также Штерн и Обермайер называли их просто "идолами". Майер и Шмидт видили в женских статуэтках прообразы божества плодородия в сложившихся религиях - Иштар, Анахит, Астарты, Афродиты. Грязнов определял сквозные проколы по окружности головы, на плечах и бедрах фигурок среднего и позднего этапов Триполья как отверстия, служившие для прикрепления волос и тканой / меховой одежды. Материалы памятника Сабатиновка II дало возможность Макаревичу совершить некоторый экскурс в сторону идеологических представлений трипольцев.

Наиболее значительная из всех работ является монография Бибикова. Он широко привлекает этнографический материал и приходит к выводу о кратковременном использовании и преднамеренном разбивании статуэток, в связи с определенными обрядами.

Рыбаков в одной из своих статей замечает, что "обилие женских статуэток получило истолкование как проявление культа божеств плодородия"³⁸. Он также отмечает и ту, весьма важную деталь, что в отличии от пластики верхнего палеолита неолитические фигурки изображают стройных дев, с едва очерченной грудью но, иногда, со следами начинающейся беременности. Далее он добавляет, что "трипольские статуэтки юных матерей были, по всей вероятности, одними из ранних предшественниц христианской богородицы, выразительницами идеи бессменного круговорота жизни, идеи рождающей силы зерна"³⁹.

Зарубежная исследовательница Маринеску-Былку указывает на преемственность традиции в памятнике Докукутени I и Докукутени III, разбирает вопрос о происхождении пластики культуры кукутени-триполье и ее связи с другими культурами, выделяет два типа скульптурок для каждого из этапов Докукутени.

Радунцева опубликовала свод лучших образцов древней пластики Болгарии, снабженный подробным описанием и искусствоведческим анализом.

Гимбатус в работе "Цивилизация Великой Богини: мир Древней Европы" замечает, что "скульптура кукутени крайне схематична. Большая их часть - изображения Богини в образе птицы или змеи, а также Беременной Богини. Отмечая немногочисленность мужских фигурок Мария выделяет все же три типа: человек, сидящий в скорбной позе, поддерживая голову руками, бородатый мужчина и стройный юноша. Последний, насколько можно судить по некоторым материалам, является спутником Беременной Богини и принимает участие в связанных с ней обрядах"⁴⁰. В целом традиционный взгляд на фигурки предполагает исключительно культовое предназначение статуэток и их связь с заклинательным сельскохозяйственным циклом, обрядами плодородия. Для подобных концепций характерно: - отождествление статуэток напрямую с каким-либо физическим существом божественного или человеческого происхождения; - господство женских фигурок говорит о социальной структуре, где доминируют женщины; - господство женских образов - особенность общества матриархата⁴¹.

Маринеску-Билку, в одной из своих работ целую главу посвятила именно статуэткам⁴². Раскопки, произведенные в Тирпести⁴³, Трусести⁴⁴, и в Драгусти⁴⁵дают нам особо полезную информацию о фигурках с этих памятников. Также есть многие другие статьи и книги, посвященные отдельным фигуркам или группам фигурок⁴⁶.

Как многие другие, Маринеску-Билку основывается на положение тела, например она делит фигурки Докукутени на тип А (стоящие или полунаклонные) и тип В (сидящие), идентифицируя последний как классический тип Докукутени⁴⁷, и это подразделение на тип А и В включает подтипы, основывающиеся на размере, представленных частях тела и поле (например А 1 - А 4). Монах предлагает отделить термин "фигурка" от понятия "статуэтка". У первых, сделанных с использованием грубо материала, плохо обработанных и мало украшенных существование было эфемерно, они разбивались после совершения ритуальных действий. Последние же, сделанные из более качественного сырья, хорошо обработанные и богато украшенные имели большую продолжительность использования⁴⁸. Mircea Petrescu-Dimbovit использовал материал с раскопок в Trus Ces Cti, чтобы разделить статуэтки данного памятника на сидящие и плоские, хотя он отмечал, что данная классификация может основываться на положение тела (стоя / сидя), стиле (сильно стилизованный / реалистичный), поле (мужчина / женщина / гермафродит), наконец, хронологии (определенный этап в развитии культуры Кукутени / Триполье) ⁴⁹. Значительные усилия референты вкладывали также в выделение различных образцов художественного оформления тела. Маринеску - Билсу видит разрезы как представление о татуировках, украшении тела, причесок, специфических частях одежды и обуви, а также других принадлежностей⁵⁰. Другие предположили, что разрезы представляют собой некие магические символы⁵¹. Множество исследователей выдвигают на первый план тенденции художественного оформления и формы, на разных фазах Кукутени / Триполья. Монах отмечает, что более реалистичны фигурки (с волосами, украшениями, одеждой) сделанные на стадии Кукутени А-В / Триполье В2, художественное оформление которой (популярное в предыдущей фазе) становится менее обычным в течении долгого времени, и что многие статуэтки обретают более стройную форму на последующих этапах⁵². Кроме того, он предполагает что, со стадией Кукутени B/ Триполье C1, увеличение реализма, удлиненная форма становится очень популярны, и маленькие статуэтки, которые обычно создавались в

более ранние фазы исчезают⁵³. Объяснение различия в форме и художественном оформлении, Marinescu-Bilcu сосредотачивает на связях между различными регионами и группами, испытывавшие на себе различное культурное влияние⁵⁴. Таким образом, появление выгравированного художественного оформления на статуэтках Докукутени был результат контактов с культурой Гумельница из южной Румынии и северной Болгарии⁵⁵; подобные контакты послужили также катализатором введения перфораций в более поздних фазах⁵⁶.

Георгиу утверждал, что выгравированный узор, повторяющийся на многих из статуэток Кукутени / Триполье представляет собой некую погребальную символику и что сами статуэтки представляют собой предков⁵⁷. Отсутствие плеч, сомкнутые ноги и специфическое копирование выгравированного (и нарисованного) художественного оформления подтверждает предположение Георгиу. Собственно, предположение о том, что статуэтки представляют собой покойного было поддержано немногими кроме предположения о том, что статуэтки являются прямыми представления неолитической действительности. Однако, Георгиу сосредотачиваются на теле. Он утверждает, что тело имеет специфическую власть в пределах сообществ и что в определенные времена необходимо было скрывать или управлять этой властью. Покрытие тела каким-либо материалом после смерти защищает и сохраняет власть в пределах тела предка или защищает остальную часть сообщества от эффектов той власти. Георгиу также исследует возможные связи между чрезвычайно фрагментированным большинством статуэток кукутени / Триполье, их рассеянном распределение на памятниках, в структурах и ямах мусора, и современное отношение к человеческому телу после смерти⁵⁸. Георгиу утверждает что статуэтки (как керамические тела) и трупы (как плоть тела и кости) подвергались расчленению и обезглавливанию; таким образом физические обработки статуэток (поломка и брак) и тела (расчленение и брак), следуют за тем же самым восприятием сообществом тела⁵⁹. Ценность в подходе Георгиу, возможно, не находится в способе, которым он приближается к статуэткам в измерениях человеческого тело и потенциальной власти, которую оно имеет в пределах обществ.

Marinescu-Bilcu наиболее определенно утверждает, что статуэтки "предвещают богословие", то, что женские - представляют Великую Богиню, мужские - её "помощников", и что богословие вообще касается волшебной практики. В то время как Marinescu-Bilcu отрицает присутствие пантеона⁶⁰, Гимбатус, как ожидалось, развертывает проблему далее. Она описывает ряд статуэток фазы Докукутени из здания в Сабатиновке II⁶¹. Поскольку они не имеют плеч и имеют змееобразную форму головы, Гимбатус заключает, что статуэтки из Сабатиновки были призваны изобразить Богиню Змеи⁶², и здание, в котором были найдены данные статуэтки, она идентифицирует как святилище, посвященное Богине Змее. Гимбутас думает, что длинная скамья (или стол) построенный против тыла здания - не что иное как алтарь; на алтаре 16 статуэток, включая и ту, которая держит на руках ребенка, ребенок змеи - это мост, пуповина, связывающая подземную матку с живым миром. Обряды инициации, возможно, осуществлялись в этой святилище"⁶³.

2.4 Новый взгляд и авторская позиция

И только некоторые исследователи, как утверждает Бали, отвергали несостоятельные и непроверенные гипотезы⁶⁴. Данное направление ставит во главу угла измерение и описания в историческом исследовании⁶⁵. Все чаще в полевых отчетах встречается огромный запас информации, касающийся размеров объектов, описание цветов (обязательная классификационная схема Мунсела), идентификация тканей, библиографические ссылки, фотографии и порой даже избыточные чертежи и планы. Так, Иван Вайсов, работавший со статуэтками из северной Болгарии и южной Румынии (культура Хаманджия), провел многократные измерения различных частей тела и предлагает рассматривать их как некий ключ, к пониманию антропоморфной пластики. Питер Бихл, также является ярким исследователем, придерживающимся изложенной концепции. Он занимася исследованиями статуэток культуры градешница-криводол в сверо-западной Болгарии, которые он детально проанализировал ⁶⁶. Бихл пытается объединить типологический анализ с информацией о форме, содержании и контексте, дабы восстановить саму систему производства этих статуэток. Он фиксирует и идентифицирует индивидуальные декоративные мотивы и статистику размещения определенных узоров на отдельных частях тела статуэтки. С этой информацией он пытается соотнести наиболее часто повторяющиеся декоративные узоры различных систем производства. Хотя этот аргумент не вполне доказан - это новый взгляд, учитывающий эмпирический опыт в антропологическом вопросе.

Однако, и фетишизм измерений, встречающийся во многих работах, также далек от истины⁶⁷. Есть и другие проблемы, связанные с правилам полевой и отчетной документации. Например когда измерение статуэток идет отталкиваясь от того к какому типу они принадлежат (статуэтки Хаманджии - один случай; фессалийские - другой), в таком случае непонятно от чего надо отталкиваться. Также огромную проблему составляет фрагментация материала⁶⁸. Важный вклад в изменение наших представлений о верхнепалеолитических Венерах внесли Лероя Макдермотт и Катрин Маккоид⁶⁹. Их работа важна, потому что приближает к нам материал, с точки зрения человека, создавшего данные объекты. Они видят параллели между специфическими и стандартизированными пропорциями Венер и представлениями о беременных женщинах. Этот подход имеет радикальное значение для понимания причин возникновения женских фигурок в Верхнем Палеолите, но также и для рассматривания неолитического искусства. Статус изменения изображения в зависимости от сексуальных представлений говорит нам о том, что человек является и субъектом и объектом. Важно усвоить, что представляло собой общность и индивидуальность в данную эпоху.

В другой важной работе Gunnar and Randi Haaland⁷⁰ высказывается протест против традиционного взгляда большинства исследователей. Халланд проводили этнографические полевые исследования, в обществах, где женские образы также являются превалирующими в западном Судане. Они сосредоточили внимания на соотношениях ролей, которые женщины играют в обществе и тех, которые воплощаются в данных фигурках. Например, широко развитые женские скульптуры суданской культуры Fur. В данной культуре использование и значение этих объектов связано с термином fata (т.е. "белый" или "молоко матери"), также как со специфическими ритуалами, цветами, веществами, взаимоотношениями внутри группы. Важное значение имеет то, что данные статуэтки возникают именно в переходные моменты жизненного цикла и межчеловеческих взаимоотношений, т.е. события, которые подразумевает какие-либо ритуальные действия. Существенно, то что эти моменты приходятся на тот период, когда доминируют мужчины.

Создание женских скульптур - одна из попыток установить доверие и поддержку внутри сообщества, состоящего из плохо развитых корпоративных групп, в пределах которых социальная солидарность хрупка. В данной культуре нельзя говорить о том, что в обществе доминировали женщины, т.к. их образы были вовлечены в сложные системы мировоззрения, в пределах сообществ где мужчины официально доминируют. Изобилие женских образов коррелируются здесь подчиненной ролью женщин. Исследования Сьюзен Лэнгдон, посвященные раннему железному веку Греции, - бронзовым фигуркам - дают новую информацию о взаимоотношениях представителей разных полов и социальной действительностью (Langdon, 1999). Она предлагает утверждение о том, что ассиметрия мужских и женских фигурок показывает новое стратегическое их использование, связанное с неустойчивостью мужских и женских ролей в развитии культа в Железном веке. Большинство, найденных ей, статуэток (81%) - мужские, они изображают значительно больший диапазон действий, чем женские, и кроме того, эти мужские действия носят более динамический характер. Наконец, мужские статуэтки изображают определенные социальные процессы и явления вне пределов культовой деятельности; женские ограничены специфическими культовым ролями. Лэнгдон предполагает, что данные статуэтки необходимо рассматривать в рамках изменения в религии и культе и в попытках мужчин доминировать над новыми учреждениями. Линда Конрой выводит на обсуждение вопрос о возникновении рода в верхнем палеолите, что вызывает вопросы о фигурках и их значение в родовых представлениях⁷¹. Конрой утверждает, что интерес к разграничению мужских и женских образов в статуэтках - плод современного мышления. Конрой утверждает, что поскольку мужчина и женщина имеют одни и те же морфологические особенности, то вариации между ними ограничивают их общность: вариативность человеческих форм. Из этого важного наблюдения мы можем увидеть как различные сообщества пытаются подчеркнуть различия либо сходства между людьми. Конрой предлагает это использовать при дифференциации женских фигурок и других существ. В этом свете легче понять тот огромный массив фигурок, которым мы обладаем. Они не мужские и не женские. Верхнепалеолитические культурные конструкции были воплощены через материальный аспект, с акцентом на атомических женских особенностях; женская анатомическая морфология представляла собой один из родовых стереотипов; а статуэтки - это нечто иное, как и среда, в которой можно воплотить этот стереотип. Для Конрой фигурки - это мощные механизмы, влияющие на верования и отношения к миру. Род - это социальный институт, который лучше всего рассматривать через практические действия, такие как наблюдение, описание, классификация и выведение общего из частного. Конрой видит связь между верхнепалеолитическими статуэтками и появлением рода.

Работы Haaland и Haaland, McDermott и McCoid, Langdon и Conroy предполагает, что, по крайней мере, наличие женских либо мужских статуэток не может быть прочитано как простое отражение общественной организации, структуры, действительности. На более глубоком уровне они говорят о культе Богини Матери. Поскольку для неолита юго-восточной Европы господство Матери обозначает и политическое господство женщин над мужчинами⁷². Разрыв исследователями этой связи между женскими фигурками и женским доминированием имеет важные последствия для сторонников культа Богини-матери. Исследование Хэлэндса и аргументы Мескела открывают следующую страницу новых дебатов в исследовании доисторических фигурок, порождают ряд критических вопросов. Важное значение имеет работа Алана Питфилда и Кристина Морриса, исследовавших бронзовые статуэтки с о. Крит⁷³. Авторы считают, что статуэтки - это своебразный "отчет", "копия" какой-либо церемонии, на которой участники изменяют свое сознание и расширяют для себя мир обычной жизни. В данном контексте человеческое тело рассматривается как транспортное средство, чтобы облегчить коммуникацию с необыкновенным. Это говорит нам о том, что фигурки могли оказывать влияние на изменение способа мышления и чувственного восприятия первобытного человека. Также, они делали упор на физической близости исполнителя ритуала и вотивной фигурки. Подчеркивая их физическое взаимодействие, авторы исследования говорят об отношениях, которые стимулируют новое соотношение между чувственными занятиями народов и статуэтками как объектами материальной культуры. Также новым предположением является то, что человеческое тело играет важную роль в попытках общаться с высшими силами, или же попытки переместится в измененное сознание. Связь между трансформацией сознаний, ритуалами и статуэтками выводят на поверхность важные проблемы. Это вопрос о центре возникновения подобных фигурок.

Также провокационно критическое исследование палеолитических и неолитических статуэток Рут Тринем и Мэги Конки, где они предлагают больше внимания уделить восстановлению и понимания использования человеческого изображения в древности: как фигурки создавались, использовались, разбивались, восстанавливались, вновь использовались и выбрасывались?⁷⁴ Тринем основывает свое исследование на материале раскопок в Опово, в Сербии. ⁷⁵ Она учитывает точное месторасположение находок в культурном слое и предполагает, что люди намерено депонировали статуэтки за пределы построек, обращает внимание на взаимосвязь места, где они были найдены и их назначением. Они также убеждают нас использовать термин не антропоморфные "фигурки", а "объекты".

Следует особо отметить работу А.П. Погожевой "Антропоморфная пластика Триполья", в которой исследовательница провела основательный поэтапный анализ пластики данной культуры, предложила собственную классификацию пластики Триполья. Она, сравнивая трипольскую пластику с искусством Анатолии (памятник Чатал-Гуюк), говорит о значительном сходстве статуэток, отмечает, что вероятно женский образ был преобладающим в раннеземледельческих общинах⁷⁶. Также исследовательница придерживается мнения о том, что идеология земледелия и ее основные образы зародилась на Ближнем Востоке, оттуда земледелия и соответствующие идеи распространились на запад, в Европу, и на восток, в Среднюю Азию, о чем свидетельствуют находки фигурок с близкими иконографическими чертами⁷⁷. При этом данные идеи были трансформированы определенным образом, слились с местными культами. Так, очевидно, что в Европе произошло слияние образа Матери-Прародительницы, активно используемого местным верхнепалеолитическим населением и образом Матери-земли, привнесенный раннеземледельческими культурами энеолита. Вполне вероятно, что это обстоятельство повлекло широкое распространение культа женского образа в Европе, в том числе, на территории, занимаемой культурой Кукутени-Триполье⁷⁸.

Сам Дуглас Бали указывает на ряд противоречий, с которыми мы сталкиваемся рассматривая традиционные концепции⁷⁹. Эти противоречия, парадоксы взятые по отдельности, делают статуэтку более ярким проявлением материальной культуры; все вместе они преобразуют фигурку в перцепционно взрывчатый объект. Из этого можно сделать вывод о том, что ключ к пониманию значения и роли антропоморфных статуэток надо искать в этих парадоксах.

Парадокс размера.

Через сжатие и дистилляцию какой-либо малый объект становится более крупным. Малое стимулирует больший поток мыслей. Что еще более важно, сокращение размера увеличивает уровень значимости данного объекта.

Парадокс многомерности масштабов.

Этот парадокс заключается в трехмерности статуэток. Я держу миниатюру в руке, и моя рука не находится в пропорции к ней; моя рука, фактически, мое тело, становится фоном к другому такому же реальному масштабу. Играя с масштабом, особенно соизмеряя его с реальным человеческим телом, миниатюрные объекты нарушают наше представление о масштабе и разрушают нашу веру в то, что есть только один рациональный масштаб⁸⁰.

Парадокс множественности миров.

Существуют альтернативные миры, относительно того, в котором мы проживаем, и эти миры могут быть доступны нам через манипуляции с данными фигурками. Трудность заключается в воплощении этих потустронних миров через посредство изображений и объектов, с которыми мы знакомы (допустим, человеческое тело, в вымышленной карикатурной форме), но также и реально-конкретные материальные объекты.

Парадокс существования / не существования там.

В одно и тоже время мы хотим быть и внутри и снаружи этого миниатюрного мира, но это невозможно. Так, Майкл Ашкин сравнивает подобные ощущения с наркотическим эффектом.

Парадокс неведомого.

В тоже время как статуэтка являются узнаваемой формой (формой человеческого тела), она также представляет собой и нечто совсем отличное, жуткое и странное⁸¹. Миниатюра затрагивает какой-либо знакомый объект в натуральную величину, делая представление внешне странным⁸². Возможно в этом скрыт главный парадокс: вещь, представленная в миниатюре не то, что под ней подразумевают. Это изображает какой-либо распознаваемый объект, но при его изготовлении используются несовместимые ассоциации. Знакомое, таким образом, тоже становится отвлеченным⁸³.

Таким образом, первый вывод который мы можем сделать: ключ к пониманию антропоморфных неолитических статуэток лежит через чувственное и осязаемое восприятие⁸⁴. Интерпретация данных объектов как исключительно культовых является неверной. Можно предположить множество значение. При подобном взгляде становится не важным использовались ли они в качестве игрушек или являлись частью какой-либо ритуальной деятельности, которая вовлекала жриц, алтари, приношения пищи, и ритуальную музыку. В этом смысле у миниатюр в Овчарово нет никакой определенной функции. Мы не должны восстанавливать мысли неолитического человека при изготовлении им миниатюрного горшка или фигурки. Лучше учитывать то обстоятельство, что когда человек неважно является ли он ребенком, взрослым, шаманом или любым другими представителем племени, использует эти объекты, он входит в другой мир, с различным сводом правил и, несомненно, с отличной от существующей концепции реальности и мысли.

Бали отмечает весьма интересную деталь: на более ранних стадиях Кукутени / Триполья, когда господствует, во-первых, приверженность стилистическим канонам, во-вторых, бинтованный орнамент, покрывающий практически все тело статуэтки, грудь и бедра изображаются гипертрофированно; и наоборот, как только регулярность узоров снижается, появляются более стройные фигурки, на последующих ступенях развития⁸⁵.

Статуэтки являлись мощным средством, передававшим формы и особенности неолитической жизни и мышления⁸⁶. Они должны были создать определенную модель, с помощью которой люди видели других и самих себя. Материальное тело заняло ведущее положение в тех нормах, на которых базировалась принадлежность к той или иной группе в VII-IV тыс. до н.э. Они - часть процесса материализации, которая создала границы подобия и различия то, что мы понимаем как личная идентичность⁸⁷.

Парадокс изучения фигурок заключается в том, что любая из предложенных версий одновременно является и верной и ложной. У неолитических статуэток есть по крайней мере два вида значения⁸⁸. С одной стороны их можно объяснить с точки зрения особенностей их использования или функций, т.е. причин, по которым они были созданы. Нет никакого основания утверждать, что имело место либо только одна либо какая-либо определенная группа функций. С другой стороны, есть иной знаковый момент, и он может оказаться более существенным для понимания социальной действительности балканского неолита. Это второе значение работает на более глубоком уровне и не имеет никакого отношения к намерениям человека, создавшего, украсившего и разбившего данную статуэтку; оно не рассматривает версии о каких-либо церемониях / играх / молитвах, в которых могла использоваться та или иная фигурка. Не столь важно даже конкретное месторасположение находки: яма, здание, очаг, погребение и т.д. Этот момент заключается в том, что статуэтка несет в себе представление о теле, существовавшем в неолитических сообществах. Независимо от другого поверхностного использования (в качестве изображения божества, игрушки, вотивного предмета, портрета и т.д.) статуэтки передавали специфические представления о человеческих чувствах и внешнем облике. Эти представления имели фундаментальное значение для неолитического мышления.

Следует помнить, что фигурки не отображали какое-либо реальное лицо, не передавали вещь, но все же представляли собой все и являлись основными положениями. Они подвергли сомнению знакомые ориентиры, изменили способы, которыми люди видели мир, создали целый ряд параллельных фактов, и при этом они являются частью людей (возможно, подсознательно).

Тело стало ключом к пониманию тождеств и отношений в мире - это основная функция антропоморфной пластики⁸⁹.

Суть подхода Бали, таким образом, выражается в том, чтобы базируясь на материале раскопок попробовать решить какую-либо теоретическую проблему, опираясь на современность. Автор также всецело разделяет концепцию американского исследователя.

Вывод

Изучив указанные источники, полевые материалы, автор пришел к следующим выводам:

Статуэтки - имели огромное значение для неолитического сообщества, являясь средством, передававшим формы и особенности неолитического мышления. Они должны были создавали определенную модель, с помощью которой люди видели других и самих себя.

В тоже время, было бы ошибкой предполагать наличие только одной функции фигурок, несомненно, что они отвечали целому ряду задач.

Несмотря на появление соседской общины и социальной дифференциации человек осознавал себя исключительно в рамках какого-либо коллектива. Возможно этим объясняются и существование определенных строгих канонов изображения статуэток и их орнаментации, на ранних этапах Кукутени / Триполья. Весьма интересен в этой связи средний этап развития, когда расцветает реалистическая пластика. На фигурках можно четко проследить одежду, прическу, татуировки и т.д. Тем не менее, все эти статуэтки также вписываются в определенные типы и подтипы.

Образ женщины не случайно доминирует в антропоморфной пластике вообще, и в трипольско-кукутенской, в частности. Богиня-мать, женщина-первопредок издавна почиталась в Европе, поскольку именно женщина воспроизводит на свет нового человека, животворящие силы природы производят определенные растения и живых существ, в том числе и, тем самым, обеспечивается извечный круговорот жизни. Вполне допустимо также и предположение об использовании антропоморфных статуэток детьми, в качестве игрушек. Подобные игрушки, возможно, если они имели место, социализировали ребенка, давая ему определенные представления, о том как он должен выглядеть. Подобно тому, как современные игрушки (куклы Барби) закладывают у детей определенный стереотип, относительно того как должны выглядеть мужчина и женщина. Также необходимо учитывать, что фигурка не являла собой копию какого-либо конкретного человека и даже более того, она была проводником в другой параллельный мир, в котором не возраст, пол, социальный статус уже не играли никакой решающей роли.

Список использованной литературы

1.Bailey. D. W. - Prehistoric figurines: representesion and corporeality in the Neolitic. - London-New York: 2005.

2.Гимбатус М. - Цивилизация Великой Богини: мир Древней Европы. М.: 2006.

3.Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья. - Новосибирск: 1983.

4.Рыбаков В.А. - Космогония и мифология земледельческого энеолита. // СА. - 1965. - №1;

5.Соловьева Н.Ф. - Антропоморфные изображения Туркменистана поры среднего энеолита. - Санкт-Петербург: 2008.

6.Таборев А.В. - Древние ольмеки. - Новосибирск: 2005.

7.Трамп У. Брей - Археологический словарь. - М.: 1991.

8.История Европы, т. I, М.: 1983.

9.Материалы и исследования по археологии СССР, № 102: неолит и энеолит юга европейской части СССР. М.: 1962.

10.Энеолит СССР. М.: 1982.

1^ Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья. Новосибирск: 1983, стр. 20-21.

2^ Монгайт - Археология Западной Европы, т. 1. М.: 1973, стр. 196.

3^ У. Брей Д. Трамп - Археологический словарь. М.: 1990.

4^ Н.Ф. Соловьева - Антропоморфные изображения Туркменистана поры среднего энеолита. - С-Пб: 2008, стр. 86.

5^ D. W. Bailey - Prehistoric figurenes: representation and corporeality in the Neolithic. London - New York: 2005, p. 16.

6^ А.В. Табарев - Древние ольмеки.

7^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, p. 19.

8^ История Европы, т. 1. М.: 1983, стр. 80.

9^ Mantu, 1998.

10^ D. W. Bailey - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York: 2005, p. 92

11^ Энеолит СССР, М.: 1982, стр. 168).

12^ Энеолит СССР, М.: 1982, стр. 166.

13^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York, p. 10.

14^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York, p. 118.

15^ Bolomey 2000: 153-5.

16^ Bolomey 1983, 2000: 153-5.

17^ Chapman 2000a: 135.

18^ Mantu и др. 1994: 225.

19^ Chapman 2000a.

20^ Mantu и др. 1994.

21^ Мовша 1960: 59-76.

22^ Думитреску 1954: 399-429; 1957: 97-116.

23^ Bolomey 2000: 156.

24^ Бибиков 1953: 51-64.

25^ Mantu и др. 1994: 227-8.

26^ Думитреску Х. 1954: 399-429; 1957: 97-116; Bolomey 2000: 156; Mantu и др. 1994: 226.

27^ Chapman 1996, 2000a.

28^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representension and corporeality in the Neolithic, London - New York, p. 118.

29^ Там же.

30^ А.П. Погожева - Антропоморфная пластика Триполья. Новосибирск: 1983, стр. 66.

31^ Энеолит СССР, М.: 1982, стр. 191.

32^ Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья, - Новосибирск: 1983, стр. 66.

33^ D. W. Bailey - Prehistoric and corporeality in the Neolithic, London - New York: 2005, p. 88.

34^ Maxim-Alaiba 1983-4: 105; 1987: 270.

35^ Виноградов, 1974, стр. 17.

36^ Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья, - Новосибирск: 1983, стр. 81.

37^ Веселовский, 1910.

38^ Рыбаков В.А. - Космогония и мифология земледельческого энеолита. // СА, 1965, №1, стр. 28.

39^ Рыбаков В.А. - Космогония и мифология земледельческого энеолита. // СА, 1965, №1, стр. 29-30.

40^ Гимбатус М. - Цивилизация Великой Богини: мир Древней Европы. М.: 2006, стр. 118, 121.

41^ Bailey W. D. Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic. London - New York, 2005, p. 15.

42^ Marinescu-Bilcu 1974a: 89-104

43^ Marinescu-Bilcu 1981.

44^ Petrescu-Dimbovit‚a 1999.

45^ Marinescu-Bilcu and Bolomey 2000.

46^ Maxim-Alaiba 1987; Mantu 1993a, 1993b

47^ Marinescu-Bilcu 1974a: 89-95; 1981: 38.

48^ Monah 1997: 220.

49^ Petrescu-Dimbovit‚a et al. 1999: 727.

50^ Marinescu-Bilcu 1981: 38; 2000a: 136; Dumitrescu 1979: 87-8.

51^ см. Marinescu-Bilcu 1981: 38.

52^ Monah 1997: 220.

53^ там же.: 223.

54^ Marinescu-Bilcu 1981: 38.

55^ Marinescu-Bilcu 1974a: 96; 1974b.

56^ Marinescu-Bilcu 2000a: 133.

57^ Gheorghiu 1996, 1997, 2001.

58^ Gheorghiu 2001: 79.

59^ Gheorghiu 2001: 79.

60^ Marinescu-Bilcu 2000a: 135-6.

61^ Gimbutas 1989a: 133.

62^ там же.: 133.

63^ там же.: 133.

64^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York: 2005, p. 13.

65^ Podborsky, 1983, 1985; Milojkovic 1990.

66^ Biehl, 1996, 2003.

67^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York: 2005, p. 14.

68^ Chapman 2000a: 68-79.

69^ McDermott 1996; McCoid and McDermott 1996.

70^ Haaland and Haaland 1995.

71^ Conroy, 1993.

72^ Meskell, 1998: 53.

73^ Morris and Peatfield 2002.

74^ Tringham и 1998 Conkey.

75^ см. там же: 29-35.

76^ Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья - Новосибирск, 1983, стр. 110-111.

77^ Погожева А.П. - Антропоморфная пластика Триполья - Новосибирск, 1983, стр. 111.

78^ Там же.

79^ Bailey D. W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York: 2005, p. 41-42.

80^ Rudolf, 1997: 68-9.

81^ Carriker, 1998: 13.

82^ Стюарт, 1997: 88.

83^ Kraus, 1997.

84^ Bailey D.W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York, 2005, p. 43.

85^ Bailey D.W. - Prehistoric figurines: representation and corporeality in the Neolithic, London - New York, 2005, p. 119-120.

86^ Там же: 146.

87^ Там же: 146.

88^ Там же: 198.

89^Там же: 202.