План

История коренных народов Крыма

История крымского полуострова началась с заселения побережья и лесов; степь оставалась безлюдной. (36. С 9).

Древнейшие крымские татары были представителями европеоидной расы (36 c 10). Иммигранты, ступившие на крымскую землю, в большинстве своем были представителями расы аборигенов. Точное количество этих племен неизвестно, но "Историческая топонимика Крыма" - труд московских историков (до настоящего времени не изданный), называет число 38 (М: 1985. Т.1. - с 51 - 52).

Первые народы на территории Крыма, известные науке, - киммерийцы и тавры. Тавр (греч.) - бык. Значит, название было дано по роду занятий - скотоводство. В последствии полуостров греки назвали Тавридой.

Тюркское слово "огуз" имеет значение греческого "тавр" - бык. Это и было самоназвание тавров - родоплеменному объединению тюркских племен, от которых пошли такие народы как турки, азербайджанцы, туркмены.

Крымские татары, крымчаки, караимы (крымские евреи) и урумы (Греко-татары) - прямые потомки древнейших племен. Противники этой гипотезы считают, что крымский полуостров опустел и вновь был заселен приблизительно в конце I - начале II тысячелетия нашей эры азиатскими племенами - ордынцами. Вероятно, те, кто придерживаются такого мнения, разделяли принцип одного из постулатов Оккама (английского философа и богослова) гласит: "Не умножай числа сущностей без нужды". Понять это высказывание можно примерно так: "Не создавай сложного решения проблемы, если есть простое"(36 c 10 - 11).

Крым - стратегически экономически и культурно важная территория. Он никогда не оставался без внимания. Пример: набег киммерийцев на Ионию (отмечали Страфон, Клин, Клисфен, Геродот и Плиний) (36. с 11).

Тюркские роды Крыма стали основателями тюркских народов Европы и Кавказа. Монгольское влияние прослеживается в культурной и государственной сферах; в этнической же - оно очень мало - монголы ассимилировались.

Ордынские скотоводы-кочевники осели в степи. До побережья они не дошли. Потомки киммерийцев, тавров и готов, редко спускавшихся с гор к торговым путям, сохранили свой облик до наших дней (36. с 12).

Вывод: жители гор и побережья не испытали внешнего азиатского влияния, их культура сохранилась. Войны XIV - IXX веков стирали с лица Земли пастушьи хижины. В последствии степняки были "выжаты" из родных мест, оставив нематериальное наследие - специфическое наследие языка, этноним "татары".

Турки - родственный, по вере исповедания и языку, крымским татарам народ. Вторжение турок лишь укрепило крымско-татарские традиции, но наряду с ними Крым "впитал" в себе некоторые традиции европейцев, генуэзцев и поляко-литовцев. (36. с 12)

Изгнания крымских татар из родной земли начались еще в IX веке. Их цель - колонизация полуострова. Они нуждались в идеологическом обеспечении: господство над Крымом обосновывалось "правом завоевания" (пока завоевателем не стало быть позорно), потом - "цивилизаторской миссией", (пока не выяснилось, что "цивилизаторы" опустошают Крым), а затем - с точки зрения российского царизма, крымские татары стали изменниками (изменить можно друзьям, угнетателям - нет). (36. с 12)

Неизменным оставалось право господства над Крымом (первая мировая, а потом и гражданская войны стали тому свидетельством: сопротивление населения Крыма подавлялось, его интересы не учитывались).

Пришло время определить, что же такое коренной народ. Это определение будет основано на следующих признаках:

1. Предсуществование - рассматриваемые жители - потомки людей, населявших данную область до появления другого населения.

2. Не доминирующее положение.

3. Культурные отличия и сознание принадлежности к данному населению.

На момент аннексии Крыма царской Россией на его территории проживали: мусульмане (крымские татары, жители гор и побережья, тюркские цыгане, ногаи, киргизы, турки, жители портовых городов), иудеи (крымчаки), караимы - представители особой религии (жители степей), урумы или греко-татары и армяне (православные).

Первыми под гнет царской политики попали греки и армяне (христиане). Их под конвоем вывезли из Крыма и расселили вдоль побережья Азовского моря (сейчас там села Алупка, Алушта, Старый Крым, Мангуш). Греки, пытаясь избежать расставания с родиной, уходили целыми селами в горы или принимали ислам. Караимов было около двадцати трех тысяч, а осталось около шести ста.

Затем в IX веке в Крыму началось насаждение христианства путем завоза туда эстонцев, болгар, немцев, части народов из Кавказа (армян), и Западной Европы и Балкан.

Нужно сказать, что в Крыму царила межрелигиозная терпимость(36. с 15 - 16).

Противники восстановления нарушенного права коренного народа Крыма говорят, что такового вовсе не существует. Крым - многонациональный регион (36. с 13). Однако, это не лишает страну ее национального признака.

Земли северного Причерноморья стали местом поселения украинских казаков, образовавших своим появлением препятствие кочевникам на пути к Москве. На эти земли не претендовали ни Россия, ни Крым. Россия и Литва поддерживали казачество.

Запорожская сечь стала буферным государством по объективным причинам. Она выполняла защитные функции для Украины и, то набегала на крымских татар с целью выживания, то торговала с ними с той же целью. Крымские ханы разрешали украинским казакам облавливать морские лиманы, а казаки - позволяли крымским татарам кочевать по украинским землям и выпасать скот (36. с 20 - 21).

Было меж казаками и крымскими татарами и военное сотрудничество: крымский хан Мухаммед Герай ходил на Москву вместе с гетманом Е. Дашкевичем.

Но конфронтации меж казаками и крымскими татарами превосходили мирные времена: татары разоряли Украину, а казаки - громили татар. (36. с 22)

Депортация. Ее вероятные причины

На данный момент в юридической литературе термин "Депортация" однозначно не определен. В советской юриспруденции он имел такое значение: "Депортация - принудительное перемещение за пределы государства" (применяется к иностранцам и апатридам, что находятся на территории государства без его санкций).

Современная украинская юриспруденция дает следующие определения:

1. Профессор Ю. Римаренко: "Депортация - насильное изгнание, перемещение народов, этнических групп, или их отдельных представителей с их исторической родины или мест компактного жительства" (депортация - средство борьбы с народами, что показывают свою самобытность и стремятся к саморазвитию и автономии и не поддаются ассимиляции).

Способы и поводы депортации различны. Например, обвинение народа или этнической группы в тяжком преступлении (СССР).

1. Профессор И. Прибиткова: "Депортация - изгнание, ссылка, высылка" (преступная Сталинская практика насильственного переселения народов в Сибирь и Среднюю Азию).

2. С. Чехович считает, что в таком определении "игнорируется вина государства за преступление". Советское государство, с его точки зрения, осуществляет депортацию на основании вымышленных обвинений в реально произошедших событиях (экологических катастрофах и т.д.): "Депортация по национальному признаку - внесудебное принудительное недобровольное переселение народов, наций, национальностей, этнических групп и сообществ из мест их постоянного жительства на основании распоряжений государственных органов или других созданных для его осуществления органов СССР".

24 июня 2004 г. Верховной Радой Украины принят Закон "О восстановлении прав лиц, депортированных по национальному признаку". Он определяет статус данных лиц и предусматривает гарантии и принципы восстановления их прав. В данном законе "Депортация - насильственное перемещение народов, национальных меньшинств и лиц из места их постоянного жительства на основании решений, принятых органами власти бывшего СССР".

В соответствии с данным законом, лица, депортированные по национальному признаку - это:

1. Лица (граждане СССР), переселенные в 1941 - 1944 г. г. в принудительном порядке на спецпоселение по решениям органов государственной власти бывшего СССР из мест постоянного жительства, что являются территорией Украины;

2. Лица (граждане СССР), принудительно направленные в определенные места жительства (на спецпоселение) к членам их семей по окончанию военной службы или эвакуации, отбывания принудительных работ, наказания и т.п.

3. Лица (граждане СССР), что на момент депортации 1941 - 1944 г. г. находились за пределами мест постоянного жительства, на которых со временем распространились ограничения их прав и свобод по национальному признаку, в том числе запрет возвращения в места постоянного жительства.

4. Лица, родившиеся в семьях депортированных до момента их возвращения в места постоянного жительства.

Депортации подвергались те, кто не соглашался с так называемыми "Сталинскими доктринами" - политической и интернационалистской:

Политическая (по Курашвили) содержала такие задания:

1. Освобождение общества от "действующих" и "потенциальных врагов социализма". "Потенциальные враги социализма" в мирное время ведут пассивный образ жизни, потому что для них созданы неблагоприятные условия. Они "… враги …" проявят себя во время войны в форме массового предательства, актами диверсий…

2. "Массовое принуждение к "железной" дисциплине - воспитание честности, обязательности".

"Интернационалистская доктрина" (по Бугаю) имела сущностью проведение национальной политики:

1. Было обеспечено фактическое равенство наций.

2. Развитие братских отношений народов (деформация Сталиным Ленинской политики привела к депортациям) …

Время выяснить причины депортации.

Т. Краповицкая считает, что проводилась языковая политика: из Северного Кавказа выселялись тюрко-язычные народы - карачаевцы, балкарцы, кумыки, ногайцы и кавказские турки. Они выселялись в тюрко-язычную Азию. По мнению автора, Сталин собирался путем синтеза культур и языков перемещенных народов создать единую общую для них культуру и язык.

Х. Ибрагим-бейли выступил против этой точки зрения. Он считает, что кумыки и ногайцы не поддались переселению; кавказские турки до 1941 г. жили на границе грузинской ССР и Турции. На Северном Кавказе их никогда не было.

В. Алпатов считает, что "перечень высланных народов определялся личными симпатиями и антипатиями Сталина…"

А. Некреч (писатель) считает, что причиной переселения народов является обвинение их в сотрудничестве с государством-агрессором. Но такие обвинения аморальны, потому что весь народ поголовно (включая грудных детей и немощных стариков) нельзя обвинить.

Во время войны депортация рассматривалась СССР как превентивная (греки, курды, поволжские немцы) и карательная мера (чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары).

Яхьяев считает, что причина депортаций кроется в поражениях Советских войск в первые годы войны.

Во-первых, эти поражения пошатнули авторитет Сталина, а во-вторых - якобы началось активное противостояние СССР "внутренних врагов", образовавших "второй фронт". На них-то и "списали" все неудачи борьбы в тылу.

Именно так и появился термин "народ - враг народа".

Существовала версия, что спецпереселенцы были нужны для работы на эвакуированных объектах. (39.13 - 49).

Преддепортационная ситуация

Для получения объективной информации по депортации крымских татар, о проявленной жестокости осуществлявших эту акцию людей, и о причинах, ее породивших, данную проблему, необходимо рассматривать с разных сторон: сначала нужно рассмотреть этот вопрос с позиции депортированного народа, а за тем попытаться выяснить, что стало причиной депортации.

Накануне войны крымские татары составляли меньше одной пятой населения полуострова. Вот данные переписи 1939 года: [6]

Русские Украинцы Армяне Татары Немцы Евреи Болгары Греки Прочие

558.481 154.120 12.873 218.179 51.299 65.452 15.353 20.652 29.276

49,6% 13,7% 1,1% 19,4% 4,6% 5,8% 1,4% 1,8% 2,6%

Всего:

1.126.385

100%

Необходимо отметить, что после депортации крымских татар все материалы по этой проблеме были засекречены, поэтому ее изучение было невозможно. Считалось, что крымско-татарского народа не существует вовсе, а, следовательно, нет крымско-татарской письменности и культуры.

1. Депортация: Исторический аспект

"Вагонларда балачиклар, сыкъындыдан ольдюлер.

Мезарлыкълар тапалмайып вокзалларда комдюлер"

Малые дети в вагонах умирали от духоты.

Не было кладбищ - хоронили на вокзалах. (Народная песня)

1.А Первые акции освободителей

Очередная смена власти, названная советскими историками "Освобождением Крыма", завершилась 13 апреля 1944 года. Крымскотатарское население, бесспорно, испытывало в огромном своём большинстве чувство радости и облегчения - крымчане были уверены в близких счастливых переменах. Как и других народов СССР, у них появилась надежда на то, что Сталин и его окружение изменят своё отношение к победителям опасного врага, к мирному населению, оказавшемуся под тяжким бременем оккупации и едва его пережившему.

Надежды эти рухнули весьма скоро. Репрессии в Крыму возобновились буквально на следующий день после возвращения старой власти, отчего об "освобождении" крымчан едва ли не уместнее будет упоминать в кавычках.

Еще не вернулись на старые адреса парткомовцы, гебисты и НКВДэшники, а репрессивное колесо уже возобновило своё прерванное войной неумолимое движение. На следующий день после ухода немцев вышедшие из леса коммунисты стали, не дожидаясь возрождения судебной системы, вешать людей, заподозренных в содействии оккупантам. В Симферополе вешали возле базара, в Бахчисарае - на акациях вдоль ул. Ленина. Затем были арестованы члены Мусульманских комитетов - их вина тоже не требовала доказательств.

Одновременно началась вакханалия поощряемых властями доносов. Были среди них вызванные неодолимым желанием выявить "немецких прислужников", то есть политические, но чаще всего они были направлены против личных врагов или просто соседей - из желания отомстить, попользоваться имуществом или расширить площадь за счёт арестованных. Самым частым мотивом доносов было указание на сотрудничество с оккупантами, этого было вполне достаточно для суда скорого и неправого.

Но эта разновидность репрессий, вызванных инициативой снизу, далеко уступала, по причине своей стихийности, случайности, государственному, то есть организованному террору. В Крыму ещё шли бои, а Берия и его заместитель Меркулов подписали Приказ №00419/00137 от 13.04.44 "О мерах по очистке территории Крымской АССР от антисоветских элементов". В этом документе крымским НКВДэшникам и гебистам предписывалось создать репрессивную сеть с целью арестов неугодных граждан, для чего "широко практиковать привлечение местного населения". Для обеспечения этой крупномасштабной акции перед её началом в Крым перебрасывалось 3 000 сотрудников НКВД, 5 000 НКГБ и 20 000 человек из войсковых частей НКВД и Красной армии ("Авдет", 16.05.91).

Первыми жертвами террора стали члены бывшей низовой администрации оккупационного периода (старосты, бургомистры, члены магистратов, полицейские) и их семьи. Эта волна арестов практически не задела крымских татар - известно, что в Крыму на такие должности немцами назначались почти исключительно русские, отчасти - украинцы. Но вскоре начались аресты тех, кто при немцах работал в государственных учреждениях и на предприятиях любого профиля. И тут коренное население хлебнуло лиха наравне с остальными. Арестовывались труженики даже самых мирных профессий, таких, как пекари, школьные учителя или медицинский персонал - например, некоторые крымские татары работали в бывшем санатории им. Ленина, в Алупке, где немцы устроили госпиталь. Расстреливали даже тех татар, что работали в немецких трудлагерях.

Судакский преподаватель (позднее известный поэт) Куртсеит Амет, живший в 1980-х гг. в Воинке, рассказывал автору, что он после начала оккупации недолго колебался между опасением будущих репрессий и своим профессиональным долгом. И он сам и его коллеги организовали обучение детей в школах района, несмотря на все тяготы пропускного режима, голод, жестокую нужду в тетрадях и пособиях. В Судаке, как и повсюду в Крыму, обучение велось по старым учебникам - иных просто не было. Немцы вначале преследовали за это учителей (затушёванные чернилами портреты Сталина и других партийных вождей никого обмануть не могли, текст-то оставался прежний), потом махнули на это дело рукой. Но не так просто было отделаться от ока НКВД - всем преподавателям военных лет были щедро отпущены тюремные сроки.

Не легче пришлось и бывшим бригадирам колхозов и совхозов, другим производственникам, не бросившим работу с приходом немцев. Их судили наряду с политическими пособниками оккупантов; чаще всего при этом выносили приговор 10 лет заключения и 5 лет поражения в правах. Интересно заметить, что этих "опасных врагов Советской власти" (весь грех которых состоял в том, что возделывали поля и сады как их деды и прадеды) разыскивали на протяжении нескольких лет по всей стране. Так, бывшего председателя колхоза Сулейманова из села Галтай (н. Далёкое) Акмечетского района и осудили по этой статье на 10 лет лишь в 1947 году, причём далеко от Крыма, оставив его восьмерых детей без кормильца.

В чём-то схожей с судьбой учителей оказалась участь виноделов. Как известно, большая часть бесценной коллекции крымских вин была эвакуирована на кораблях Черноморского флота перед самой оккупацией на Кавказ, где благополучно пережила войну. Но многие сотни тысяч коллекционных бутылок остались в подвалах и Магарача, и Массандры. Мастера этих всемирно известных центров виноделия, скрывая от немцев отдаленные отсеки хранилищ, наскоро замурованные, рисковали жизнью. Но вот вернулись большевики, и их тут же осудили (благо, розыски не понадобились - все виноделы-мастера оставались на своих рабочих местах), дав стандартный срок в 10 лет - "за работу на немцев". Всего, таким образом, было осуждено из крымских татар 5 989 чел.; особенно жестокие приговоры были вынесены тем, кого сочли шпионами - таких оказалось ещё 998 чел. (Докладная записка Берии Сталину от 20.05.44 г. - цит. по: Бугай, 1992, 139, 144).

Насколько известно, в течение всех послевоенных лет никто не мог выступить в защиту этих невинных жертв советского режима. Не произошло этого и позже, в годы "оттепелей". Даже юристы-теоретики не пытались заронить сомнение в справедливость тех давних приговоров. Лишь в самые последние годы раздался голос в защиту осужденных за свой труд. Да и то не юриста, а историка (и по несколько иному поводу). Он заметил, что нельзя обвинять целиком всю "сплочённую на профессиональной основе категорию специалистов, готовых работать при любом режиме (что отнюдь не адекватно - служить ему). Личный интерес специалиста - заниматься своим делом вне зависимости от изменений общественно-политического строя, тем более, когда социальный профиль функции их профессионализма претерпевает мало изменений…" (Журавлёв, 1996, 24 - 25).

Началось, вернее, возобновилось и экономическое давление режима на коренное население. У полуголодных крымскотатарских крестьян стали отбирать чудом уцелевший скот и домашнюю птицу. При этом использовался термин "контрактация" - тот же, что и до войны (и во время войны - на не оккупированном какой-то период Керченском полуострове). Эта конфискация шла по принципу "с паршивой овцы - хоть шерсти клок", так как скота у людей действительно сохранилось крайне мало: по всему овцеводческому Джанкойскому району удалось собрать лишь 38 936 ягнят и 365 цыплят (Крым в ВОВ, 379).

Второй насос был денежным. Под флагом подписки на третий Государственный заём у крымчан только за первый после прихода новой власти месяц была выкачана огромная сумма в 35 000 000 руб. - и это только "по неполным данным", то есть на деле денежная контрибуция была ещё большей (КК,12.05.44).

1.Б Советская трудовая армия

Возобновившиеся судебные и бессудные (так называемые "административные") репрессии при всей их тяжести коснулась всё же сравнительно небольшой части крымских татар. Внешне не столь остро трагичной, но более тяжёлой в виду грядущих событий, стала кампания по формированию трудовой армии.

Этот новый (вернее, хорошо забытый с 1920-х годов) вид тоталитарной эксплуатации распространялся на мужчин и подростков от 16 до 60 лет. Вначале этих кандидатов на рабский труд пытались выманить из разрушенного и голодавшего Крыма пропагандой интересной и хорошо оплачиваемой работы в России, на восстановлении крупнейших индустриальных предприятий. Но параллельно, с первых дней "освобождения", подозревая, что умудрённых опытом различных вербовок крымчан эта агитация не подействует, власти стали отправлять будущих трудармейцев на Север насильно, не спрашивая их согласия. Высылка шла, в основном в Гурьевскую, Рыбинскую и Куйбышевскую области; всего туда было отправлено 6 000 крымских татар и 5 000 - в распоряжение треста Московуголь (Телеграмма Берии Сталину от 20.05.44 - цит. по Бугай, 1992, 138-139).

При этом появились некоторые настораживающие черты, на которые мало кто обратил внимание, и суть которых раскрылась полностью много позже. А дело было в том, что нетатарское население было с приходом советской власти быстро вовлечено в процесс послевоенного восстановления Крыма. Работа нашлась всем, в особенности мужчинам, которых в условиях ещё не окончившейся войны было относительно немного и которые по большей части использовались в качестве руководителей низшего и среднего звена.

С крымскими татарами же, которых и до войны в руководителях ходило сравнительно немного, поступали иначе: их стали высылать из Крыма, как мы видели, в качестве трудармейцев. Причём если немцы загоняли в свои лагеря не столько сельскую, сколько городскую молодёжь, то советская власть мела всех подряд, практически поголовно. Раньше всего это коснулось тех, кого не нужно было агитировать, ни выявлять среди крупных городских и сельских масс населения, а именно "партизан - крымских татар, домой [их из отрядов] не отпуская, сразу после освобождения отправили в шахты на Урал".

Не воевавшие же подростки и взрослые мужчины вначале должны были пройти медкомиссию в районных военкоматах. Понятно, что эти комиссии, созданные явно для проформы, особо придирчивыми не были и быть не могли. Так, во всём Дегирменкое не оказалось ни одного комиссованного, забрали всех мужчин определённого возраста, "никого из трудоспособных не оставили"; в Бахчисарайском районе "наших всех взяли, до 1926 года рождения, чуть-чуть оставили деревню восстанавливать"

Трудно, конечно, предположить, что после голодных оккупационных лет все эти вчерашние крестьяне обладали хотя бы средним здоровьем, необходимым для ожидавшего их тяжкого труда в чуждых природных и бытовых условиях. Впрочем, есть свидетельства тому, что из крымскотатарских сёл забирали не только людей с ослабленным здоровьем, но и явных инвалидов; "в трудармию брали неполноценных мужчин, женщин и стариков". Из Кизил-Таша забирали контуженных на фронте ("Къасевет" №22, 16); Абибуллаев Юсуф из Акбаша Акмечетского района, ещё до войны снятый по состоянию здоровья с воинского учёта, также был забран.

А разве больше годились для столь тяжкого испытания худенькие, недокормленные крымскотатарские подростки, фактически дети, которые в отличие от своих русских сверстников, были вырваны безо всякой вины из школьной жизни и брошены в нечеловеческие условия трудлагерей Севера. Есть свидетельства, что за два дня до депортации вербовщики выхватывали из семей мальчишек и до 16 лет.

"Нормальная" же вербовка шла, таким образом, как её вспоминает один из прошедших все испытания трудлагерем Османов Асан из деревни Ак-Кая Карасубазарского района. В середине апреля 1944 года вся молодёжь деревни получила повестки в райвоенкомат на 22 апреля. "Нас там построили, крымских татар отделили от других наций, затем 3-го мая 1944 года нас, крымских татар, первым эшелоном отправили в путь. И 14 мая мы прибыли в Рыбинск, где находились лагеря заключённых, которые позже были взяты на фронт. Нам предстоял труд заключённого без срока. … Там находилось нас, татар, около 1 500 - 2 000 человек". Очень похожую картину рисует Абдувелиев Сеттар: "Меня в 17 лет забрали 24 апреля 1944 года в трудармию, через военкомат Карасубазарский, там было просто: татары направо, еврей - туда, русские - туда, потом в эшелон и - в Куйбышев, там, в лагерь зэков [то есть стационарный, очевидно, гулаговский - В. В.], строили крекерный завод.

Ещё один такой же эшелон, целиком загруженный крымскими татарами, был отправлен в Казахстан в лагеря близ г. Гурьева. Там, как и в Рыбинске, существовала зона, из которой запрещался выход, то есть условия были аналогичны исправительно-трудовым лагерям. Одинаковая с зэком ждала трудармейца и кара за побег. Когда в зону пришло известие о депортации и всех ужасах, с нею связанных, и крымские татары начали бежать из трудармии, чтобы как-то помочь оставшимся в Узбекистане без кормильцев обречённым своим семьям, то их стали судить военным трибуналом и давать стандартные приговоры: 10 лет тюрьмы с поражением в правах.

А в некоторых лагерях крымскотатарских трудармейцев вообще содержали в действующей зоне ИТЛ. Так было, например, в Куйбышевской области, где банды заключённых безнаказанно издевались над ослабленными тяжкой работой и полуголодным существованием крымчанами ("Къырым", 17.05.95,1).

Условия труда и быта в трудлагерях были аналогичны ГУЛАГовским: каторжная работа "оплачивалась" 500 граммами хлеба и чашкой баланды в день. В условиях совершенно иного, чем в Крыму, климата, антисанитарии, барачных сквозняков, рванья вместо одежды, смертность среди трудармейцев стала угрожающе высокой уже в первые месяцы на новом месте. Даже самая элементарная техника безопасности отсутствовала, в том числе и на лесоповале. Это могло как-то компенсироваться старым опытом в среде лагерников, пригнанных из схожих местностей, а среди крымчан не было практически никого, кто бы раньше занимался этим опасным, требовавшим специальной квалификации трудом; только по этой причине в Куйбышевских лагерях погибло до 1/3 крымчан ("Къырым", 17.05.95, 1).

Выше упоминалось, что крымские власти, комплектовавшие эшелоны в северные трудлагеря, совершенно не интересовались семейным положением своих жертв. Поэтому, если мобилизация 1941 года лишила крымскотатарские семьи основной их опоры, то есть мужчин самого трудоспособного возраста, а оккупация в корне подорвала материальные основы существования, то трудовая "вербовка" дочиста подмела мужчин и подростков, на которых хоть как-то держались большие, как правило, многодетные крымско-татарские семьи. Многие после этого оказались буквально в безвыходном положении. Поэтому средняя семья встретила акцию по депортации уже обессиленной, малоспособной к выживанию, до предела экономически и морально угнетённой, и беспомощной. Именно в этом результате репрессивной вербовки накануне величайшей трагедии крымско-татарского народа - её главное значение.

Поэтому не будет преувеличенным и общий вывод о задачах целой цепи мероприятий советской власти в первые недели её возвращения в Крым, начиная от первых арестов по доносам и кончая массовой высылкой мужской части народа. Это была логичная система мер, последовательно направленных на ослабление силы сопротивления коренного народа Крыма грядущему геноциду, на обескровление этноса с тем, чтобы он понёс в ходе уже решённой депортации максимально крупные потери.

1.В Накануне

Пока не будут полностью раскрыты заботливо оберегаемые "демократической" властью архивы НКВД - МГБ - КГБ и некоторые правительственные, до тех пор историки могут только догадываться, кому именно из кремлевских людоедов принадлежала сама идея депортации коренных крымцев на другой континент. Мы даже не знаем в точности, когда было принято соответствующее роковое решение. Ставшее не столь давно известным письмо Берии к Сталину, датированное 10.05.1944 г. - явно вторичный документ, очевидно, затребованный вождём для нормально-бюрократического прохождения такого рода решений в структуре кремлёвского аппарата. Единственное, что пока можно утверждать, так это невозможность принятия такого решения всего за неделю (!) до начала крупномасштабной акции. Ведь она потребовала, помимо всего прочего, концентрации огромного числа технических средств и всестороннего обеспечения их бесперебойной работы, чего впопыхах не сделать. Нет, конечно, это преступление было задумано и созрело задолго до весны 1944 года.

Информация о подготовке такого крупномасштабного, хоть и державшегося пока в секрете преступления, просто не могла не просочиться наружу. Одним из таких тревожных сигналов можно считать частичную депортацию крымских татар в 1942 году, пока только из причерноморских районов, не занятых немцами, то есть находившихся в пределах досягаемости советских карательных органов (Краснодар, Туапсе, Новороссийск, Анапа, весь Таманский полуостров). Эта акция была осуществлена согласно Постановлению Гос. Комитета обороны № ГОКО - 1828 от 29.05.1942, подписанного Сталиным (КТНД, Т. II, 41).

Но есть некоторые данные о том, что депортация была намечена ещё раньше, до окончательного оставления Красной армией Крыма. Во-первых, в мае 1941 г. Большевики стали высылать в Казахстан крымских татар, проживавших в Белоруссии и Литве (Эдиге М. Кырымаль; цит. по: Бугай, 1992, 132-133). Во-вторых, поздней осенью-зимой 1941 г. из частей 51-й армии, тогда дислоцированной на Керченском полуострове, было отправлено в тыл, а затем переброшено в Грузию около 2 000 военнослужащих крымских татар. В течение нескольких дней в Тбилиси прибывали дополнительные, не столь крупные, но исключительно крымско-татарские контингенты, пока всех их, солдат и офицеров, не набралось 2 500 человек. Затем их эшелонами перебросили далеко на северо-запад, на самые гибельные участки фронта, где они были почти полностью истреблены.

Один из немногих выживших участников этой малопонятной операции высказывает вполне логичную и обоснованную догадку о том, что "Сталин не хотел, чтобы мы участвовали в освобождении Крыма, так как ему нужна была причина для предстоящего выселения всего крымскотатарского народа. Поэтому от нас решили избавиться, а ещё лучше, просто истребить, отправив на самый тяжёлый участок советско-германского фронта" (Фахры).

Уже тогда поползли слухи о том, что после войны крымских татар вышлют с полуострова; они достигли фронта. Шёл третий год войны, а политруки действующей армии вели вполне чётко направленную работу с личным составом, готовя мнение о закономерности намеченной депортации коренного народа Крыма (Алядин). Да и в самом Крыму, ещё до снятия немецкой оккупации (шли бои за Севастополь) о готовящейся высылке народа знали не только НКВДэшники, но и общевойсковое офицерство. Несколько позже жители с. Унгут (Кировский район) услышали то же от рядовых солдат, хотя по неимоверности такой акции решили, что это ложный слух.

Поступали и другие, правда, не столь определённые сигналы. За несколько недель до начала депортации красноармейцы и офицеры из частей, размещённых по деревням, вдруг воспылали страстью к музыке. Они стали выпрашивать (якобы на время) у местных татар аккордеоны, баяны, скрипки, то есть самое ценное из уцелевшего после оккупации имущества, которые затем удерживали у себя под разными предлогами, явно затягивая время до какого-то события. Были и другие, но схожие случаи. В Симеизе солдат уговаривал крымско-татарскую девочку дать ему часы "на время, поносить", а когда старшая сестра запретила это, зловеще заметил: "Через пару дней вы не так запоёте!".

Конечно же, не только командование, но и младшие офицеры, и рядовые, то есть народная масса в погонах, знала о надвигающейся беде. И никто, ни один человек не предупредил о ней беззащитных женщин, стариков и детей; хоть поводов для этого было достаточно. А ведь такое предупреждение дало бы возможность заблаговременно собраться - одно это резко бы подняло уровень выживаемости в эшелонах и в первые месяцы ссылки.

Тогда же в апреле, в Массандру прибыла некая высокая комиссия, среди членов которой местные татары узнали известного по газетным снимкам Булганина. После возлияний на террасе конторы комбината, когда языки за столом развязались, высокий гость спросил: "А татары тут есть в Массандре?". Кто-то из свиты ответил: "Есть, мы у них в гостях". Другой "шутливо" добавил: "Скоро они сами станут гостями", на что Булганин отреагировал жестким замечанием.

Ещё одно необычное явление: жители сожжённых татарских сёл, нашедшие приют у городских родственников, не могли попасть на пепелища, которые пора было восстанавливать. Их не пускали туда комендантские части, тогда как русским никто таких препон не ставил. Далее, для подросшей за время оккупации молодёжи были организованы пункты допризывной подготовки при военкоматах, где приходилось, среди всего прочего, нести дежурство по ночам. Но в середине мая по всем РВК Крыма допризывники-татары были сняты с дежурств и отправлены по домам, в свои семьи.

И, наконец, самое тревожное - началась поголовная перепись. Ведь переписывали только крымских татар. Эта кампания, и в мирное время нелёгкая (вспомним, как долго и тщательно готовили каждый район или город к послевоенной Всесоюзной переписи), была неосуществима силами одних лишь НКВДэшников, их было слишком мало, и, тем более, они были незнакомы с местными условиями и местами расселения коренных жителей. Тогда на помощь чекистам пришли патриоты-крымчане, русскоязычные, естественно. Они-то знали не только Крым, но и в своих городах и посёлках - каждую щель, подсобку, сторожку, котельную, подвал, где могли найти приют погорельцы. Таких штатских пособников геноцида, прекрасно осведомлённых о цели переписи, по Крыму набралось, согласно профессиональному подсчёту,20 000 человек (Брошеван, 1995, 47). Запомним эту цифру.

Эти люди "в вольных одеждах ходили по домам и переписывали семьи, сколько человек, какая скотина, кто на войне? Приходили 2-3 раза, проверяли, все ли дома. Мы ничего не подозревали", - рассказывают очевидцы из ялтинских пригородных сёл. В деревнях переписью занимались свои же, деревенские комсомольцы из русских семей, естественно. Их татарские товарищи по ВЛКСМ не должны были ничего знать. И здесь также никто из юных переписчиков так и не проговорился - видимо, кроме комсомольской "накачки" насчёт секретности, тут работало и более действенное, семейное влияние.

Готовились и солдаты, назначенные в помощь НКВД. Они были разбиты на небольшие группы из 5-6 человек; к каждой такой группе было "прикреплено" по пять конкретных семей. "Они [заранее] изучали нас, составляли планы, изучали улицы, чтобы ночью не заблудиться".

Большинство, повторяем, не верило очевидному. Повсюду звучал вопрос, - с какой целью ведётся перепись именно татар. И столь же естественной была ложь, которую они не в первый раз слышали от властей. Им отвечали, что учёт ведётся с целью обеспечения стройматериалами для восстановления разрушенных жилищ, устройства на работу. Чему хочется верить - веришь: "А мы радуемся, дети же, глупые ещё, увидели своих и радуемся, в голове-то нет того, что нас через месяц ждёт! После такой страшной жизни мы все были пьяные, как после трёхдневной свадьбы".

В начале мая была проведена вторая, контрольная перепись, уточнявшая данные первой. А 10 мая жителей многих предгорных и горных районов, главным образом, женщин и подростков, погнали на ремонт дорог. При этом было дано разъяснение, что ремонт необходим для бесперебойного подвоза обещанных стройматериалов. Для какой цели готовились просёлочные дороги, стало известно слишком поздно; до такого кощунства - заставлять людей мостить дорогу в собственное небытие - предыдущие оккупанты, если и додумывались, то лишь в отдельных случаях, не в столь массовом масштабе. И истощённые, полумёртвые от лишений и военных тягот женщины, дети и старики били и били камень под жарким весенним солнцем, тянули жилы с утра до вечера на полуголодном пайке, очевидно, находя силы лишь в надежде на скорое восстановление родных сёл, на уже близкий возврат к мирной, счастливой жизни…

Для большинства крымских татар эта неделя каторжного труда, последняя неделя перед депортацией, стала вообще последней неделей в Крыму. Им было суждено больше никогда не увидеть своей родины.

1.Г Утро восемнадцатого

Согласно графику депортации, она должна была начаться ранним утром 18 мая. Но в России никогда не ощущалось нехватки в особо ретивых холуях, готовых на любую мерзость, если она может заслужить одобрение хозяев. В этом смысле люди в погонах - не исключение. Поэтому нас не должен удивлять тот факт, что кое-где акция началась уже семнадцатого мая.

В этот день, ближе к заходу солнца, нетерпеливые каратели ворвались в некоторые деревни, начали прочёсывать улицы городов, очевидно, чтобы управиться к утру. В Симферополе, например, такого внимания удостоились улица Гражданская и близлежащие улицы Красной горки. Поздно вечером 17-го, ближе к полуночи, стали выгонять из домов и симеизцев. В степной части Крыма типичной в этом смысле была операция по выселению из деревни Ак-Баш (Акмечетский район).

Сюда 17 мая после обеда прибыли солдаты на пяти грузовиках. Татары, по обычаю, вскоре собрались вскладчину, чтобы накормить солдатиков, пожертвовав для этого последней уцелевшей скотиной: "Кто мясо жарит, кто картошку, кто чебуреки. … А солдаты такие довольные, за три года войны каждый из них соскучился по домашней еде", - вспоминает Сабе Усеинова. Но в 7 часов вечера сытые красноармейцы уже рассыпались по деревне, прикладами выгоняя людей на улицу, а муж Сабе стоял с поднятыми руками (так захотелось лейтенантику, проводившему тем временем в доме настоящий обыск, якобы в поисках оружия). Потом всех согнали на сельскую площадь, погрузили в машины и до рассвета 18 мая не разрешали их покинуть. Ну а дальше всё пошло как везде.

Как же было "везде"? Попытаемся из массы свидетельств выделить наиболее часто повторявшиеся явления, типичные факты, не пренебрегая, впрочем, отдельными необычными, но яркими событиями, если они помогут осветить общую картину народного бедствия.

Итак, прежде всего, обратим внимание на то, как объявлялось крымцам, что они с данного момента - люди вне закона. То есть о том, что с ними теперь можно делать всё, что угодно, без суда и следствия, что они утрачивают право жить в своём доме, на своей земле?

Суть такого приговора, при всей его чудовищности, ещё можно было бы осмыслить, если бы жертвам разъяснили нормальными человеческими словами смысл происходящего. Но в том-то и дело, что приговор произносился злобным, угрожающим тоном, в 1-2 отрывистых фразах, после чего на вопросы уже не отвечали, торопясь перейти к делу. Иногда старший группы подражал торжественной дикции Левитана, что не мешало ему целиться их пистолета в головы безоружных селян. Но такие воспоминания редки, чаще всего люди даже не удержали в памяти, кто и что им говорил: солдаты врывались в дома к спящим людям, размахивая оружием как бандиты, расталкивали их, угрожая стрелять, и, главное - орали, вопили как сумасшедшие, пересыпая и без того малопонятные слова грязной руганью. Вы, читающие эти строки, представьте себе на секунду всё это безумие: если даже сегодня (т.е. в нормальной жизни, а не после многомесячной пытки-оккупации, натянувшиеся нервы как струна) вас подняли с постели вооружённые до зубов, неизвестно откуда и почему оказавшиеся в квартире чужие люди. И эти люди, пробормотав несколько непонятных (как это было для большинства татар) слов, начинали кричать: "Давай, давай!", направляя автоматы то на вас, то на ваших детей, пиная их сапогами, - что бы вы почувствовали?

Вряд ли вам в голову пришло бы единственно правильное: нужно отвлечься от этих воплей, полностью отключиться от них, и по возможности спокойней и сосредоточенней сообразить, какие вещи и продукты укладывать в узлы в первую очередь, что пригодится в дороге старикам, а что - грудным младенцам и т.д. И не на день, не на два, а на неопределённый срок. Подумать, что более всего необходимо для быта в пути, то есть практически в полном отрыве от земли. Для быта в условиях голода и страшной жары, среди грязи, вшей, всяческой заразы. Кто мог это предвидеть, кто мог угадать ближайшее будущее, кто мог сохранить в эти роковые минуты присутствие духа?

В дальнейшем были моменты и пострашней. Но вот это ошеломление ночного вторжения, беспамятство ничего не соображающих, полусонных женщин и стариков стоило многим из них жизни, а уцелевшим - горьких мук совести и самобичевания: как мы могли так растеряться, как позволили себе забыть взять самое нужное, как не вырвали зубами у солдат то, и то…

В Биюк-ламбате красноармейцы ворвались в дом фронтовика (его семья: мать, жена, семь дочерей от дошкольниц до 19-летней девушки) и криками стали выгонять всех на улицу. Ничего не понимали взрослые, а малышки никак не могли проснуться; тогда солдаты стали будить их пинками, бить каблуками сапог - что можно было сообразить в этом кошмаре?

В другой семье, где после гибели отца на фронте осталось 6 детей, все оцепенели от ужаса, "когда два солдата с автоматами и так грубо… выталкивали нас из дома. Мама растерялась, на руках больной 4-летний сын (мне 6лет, сестре 8, брату 11 лет, сестре 13 и старшей 16 лет), не знает, за что браться, хочет на дорогу продуктов взять, а солдаты не разрешают, и только: "Давай, давай!" - я это запомнила на всю жизнь".

Были случаи, когда в этой суматохе люди отправлялись в неизвестность, "не взяв с собой никаких документов. У многих [уже в Средней Азии - В. В.] не было паспортов, трудовых книжек, свидетельств о рождении детей". Уже в эшелонах люди спохватывались, что "ничего не взяли - ни расчёску, ни иголку, ни документы". Хуже всего было детям, даже довольно большим, родители которых были в эту ночь в отлучке, или сиротам. Что мог подсказать им детский опыт в обстановке, когда и взрослые терялись до беспамятства? Им пришлось совсем худо: "У кого мать, отец - у них в узлы завязаны кое-какие вещи, а я голая, одно пальто на мне и в трусах".

Как упоминалось выше, иногда красноармейцы не ограничивались криками, угрозами и площадным матом. В ход шли кулаки, сапоги и приклады. Об избиениях с нешуточными травмами рассказывают жители Эльбузена (Судакский район), Стили (Бахчисарайский район) и других сёл.

Время, отпущенное на сборы, каждый старший группы отмеривал по собственному разумению. О нормальной человеческой совести и речи не может быть, поскольку предписанные два часа на сборы не были отпущены никому и нигде. Кроме одного-единственного известного нам исключения. В дер. Токлук (Судакский район) матери Чайлака Рефата было позволено перед отправкой напечь полный чемодан лепёшек - как раз за 2 часа она, и управилась, а солдаты тем временем ждали.

Этот случай интересен не только своей уникальностью, он говорит о том, что так могло быть, что так должно было быть везде - и большая часть "ада на колёсах" была бы спасена. Но во всех остальных случаях - а их десятки и десятки тысяч - дело обстояло совсем по-иному. Обычно отпускалось 15 минут. Чуть больше получили жители Татарского Сарабуза (н. Укромное), но благодаря не красноармейцам, а каким-то американцам-союзникам, ночевавшим в деревне. Их постеснялись, что ли. А вот короче 15 минут на сборы давалось сплошь и рядом. Так, в Стиле посадка началась уже через 10 минут; в Ак-Баше - через 7 минут, всего 5-6 минут давали жителям Бахчисарая, в Биюк-Мускомье, во многих иных местах.

Наконец, были случаи, как в Красном Терчеке (Кировский район) или Янджи (Коккозский район), когда выгоняли из домов сразу, не дав опомниться ни на минуту.

И - снова оговорка. Всё это массовое хамство и общая ледяная жестокость карателей вряд ли были жёстко санкционированы сверху. Скорее, она являлась инициативой непосредственных исполнителей. Ведь было же и так, что в отдельных случаях солдаты помогали собирать и грузить вещи, а некий высокий чин в погонах даже разрешил татарской женщине дважды вернуться с площади сбора за забытыми вещами. И ничего, всё обошлось, да эти солдаты и не опасались наказания за человечные свои поступки, они явно не нарушали никакого приказа: если бы они совершали их украдкой, это сразу бросилось бы в глаза.

Сделаем небольшое отступление. Любое явление или факт плохо постижимы, если они рассматриваются изолированно, в одиночку. Поэтому для сравнения приведём данные о совсем иной депортации - а именно населения районов Польши, "присоединённых" к СССР в 1939 г. Их ведь также выслали в Азию. Что роднит эту депортацию с крымской - так это действующие лица, те же НКВДэшники, возможно, что некоторые из них и в Крым впоследствии успели. Разница обращения с поляками была огромной. Во-первых, жертвы были оповещены о высылке за несколько дней до её начала. Во-вторых, она проводилась совсем по иному. Вот пример: "Вошли два солдата, молодые с приветливыми лицами, увидев, что нас только две женщины, улыбаясь, спросили документы. Проверив по списку фамилии, отобрали наши паспорта и заявили: "Ну, тётеньки, собирайтесь, поедете с нами". На сборы нам дали полчаса. Каждая имеет право взять с собой 100 кг багажа. "Берите побольше, - подбадривали нас добродушно солдаты, - там всё пригодиться". Они, видимо, были довольны, что с нашей стороны ни слёз, ни протестов нет, им тоже невесело силой вывозить женщин и детей. Они охотно помогали нам связывать вещи, подушки, чемоданы" (Хребтович-Бутенева,52).

Автор не берётся комментировать эту разницу в обращении - вряд ли она была вызвана нежной любовью к польским "панам", как их тогда в нашей прессе называли. Скорее, дело в противоположном чувстве - в совершенно оглушающей ненависти людей в погонах (и без) к крымским татарам.

Основной проблемой при депортации было материальное обеспечение всей массы народа во время их перевоза, а также в начальный период жизни на новом месте. Было ясно, что в местах высылки никто не приготовил даже подобия оставленного в Крыму налаженного быта, с сотнями хозяйственных и иных мелочей. Этого не стоило ожидать хотя бы по той причине, что шла война. Бедствовала вся страна, и каждая семья спасалась, практически, в одиночку. Таким образом, даже самые небогатые (а в первую очередь - именно они) должны были взять из дому максимальное количество одежды, предметов бытового и хозяйственного обустройства и, конечно, все продукты подчистую.

Выше говорилось, что люди не смогли этого сделать по причине краткого срока на сборы и стрессовой обстановки. На вопрос можно поставить по-другому: а имелась ли возможность даже самым уравновешенным или заранее приготовившимся к ссылке людям взять самое необходимое в будущие дни или месяцы?

Постановление ГКО СССР "О крымских татарах" от 11.05.1944 г. разрешало "спецпереселенцам взять с собой личные вещи, одежду, бытовой инвентарь, посуду и продовольствие в количестве 500 кг на семью" (Авдет", 16.05.91). Это не слишком много, тем не менее, строгое выполнение Постановления решило бы самые острые проблемы, в том числе проблему простого выживания для десятков тысяч людей. Несколько забегая вперёд, скажем, что это пункт не был выполнен нигде и ни разу. Но здесь возникает уже вопрос об изначальной пустоте этого пункта, о запланированном его невыполнении.

Существует логичное мнение, что такого рода решения принимались в расчёте на пропагандистское воздействие, на оправдание акции геноцида "заботой" обо всё же советских гражданах. Возможно, этим достигалась и ещё одна цель - "скрыть истинный масштаб катастрофы". Но, с другой стороны, как можно говорить о таком воздействии на массы, если Постановление несло гриф "Сов. секретно"? Да и не выполнение этого и некоторых схожих его пунктов (то есть практически отсутствие обеспечения при депортации) можно объяснить и свободной инициативой исполнителей среднего и низшего звена. А конкретных примеров такой инициативы имеется очень много.

Большинство свидетелей событий тех дней согласно показывают, что человек не в силах унести на себе разрешённые полтонны груза, но ведь отбирали 5-10-килограммовые мешочки; бывало, что продукты вообще отбирали полностью, до грамма, не позволяли в огороде пару пучков чеснока выдернуть, а у семьи, не имевшей никаких запасов, кроме полумешка муки, красноармейцы отобрали и это.

Не давали взять с собой и утварь, в том числе посуду и почему-то обычное мыло ("Къасевет" №22, 17). В Ай-Серезе отбирали швейные машинки и ручные сепараторы, в Кул-Сеите "багаж" ограничили 4 кг на человека, в Тав-Бодраке вообще не позволили взять никаких личных вещей, выгнали людей их домов полуодетыми. И в этом смысле некоторые солдаты вели себя необычно (правда, такие случаи редки): дерекойцам разрешили взять продуктов столько, сколько они в силах унести; в Пычках (н. Баштановка) каким-то образом была высчитана 10-дневная норма продовольствия и разрешили её взять; не было вообще никакого ограничения на продукты в Никите и Массандре; в Ойсуле (Ленинский район) было позволено взять груза по 200 "законных" килограммов на семью, не торопили там и со временем.

Особо следует сказать о сознательных издевательствах, то есть вызванных не каким-либо "интересом дела", а то ли, скорее всего, враждебным до ненависти отношением к инородцам.

Начнём с самого страшного, с бессудных или санкционированных казней мирных жителей-татар. Многие современники депортации свидетельствуют о том, что к эшелонам не были доставлены тяжелобольные (нетранспортабельные) крымские татары; их ликвидировали. Пока не удалось уточнить объём и подробности проведения этой акции, но о том, что она могла охватить все крымские лечебницы, говорит и полное отсутствие санитарных вагонов в составе спецпереселенческих эшелонов. Судя по всему, ликвидировали и душевнобольных, поскольку не щадили даже людей с импульсивной психикой. Имеются данные (тоже, к сожалению, сведений об именах или количестве жертв) о том, что всех, кто нашёл в себе мужество сопротивляться депортации (а такие были), также расстреливали. Впрочем, казнь грозила и тем, кто безропотно подчинялся.

Ожидание казни стало кое-где жестокой и массовой моральной пыткой. То, что её объявляли, а потом отменяли, не делало предсмертные муки меньшими. Каратели официально заявляли, что жители данного села будут поголовно расстреляны, если не успеют собраться на место погрузки в указанное время. Так было в Эльбузене и Ак-Баше, а иных местах, где солдаты говорили: "Ничего с собой не берите, всё равно оно вам больше не понадобиться". Назывался и повод к ожидавшемуся расстрелу: "Евреев немцы расстреливали, а вас наши расстреляют". В это верили, не могли не верить; в Биюк-Ламбате родители говорили детям: "Ничего не берите, сейчас нас выведут вон туда, в горы, и будут расстреливать, как евреев".

Уверенность в скорой казни была столь сильной, что не оставляла людей и после погрузки на машины: "Всеми владела одна мысль: нас везут на расстрел" ("Къасевет", №22, 17), и даже в эшелонах. На переправе через Чонгар люди прощались друг с другом, ожидая, что их вот-вот бросят в море. Те, кого везли через Сиваш, с трепетом ждали Перекопа, за которым массовые расстрелы легче скрыть, чем в Крыму. Воспоминания Н. Баталовой из Узунлара лучше иных документов передают реальность близкой смерти: её отец вышел из дому с ведром в руке; "потом узнала, отец хотел накрыть им голову, чтобы не слышать и не видеть смерть детей"

Возможно, кое-кто склонен приписать этот ужас естественной мнительности высылаемых (среди которых, напомним, практически не имелось мужчин зрелого возраста), всеобщему паническому настроению, охватившему народ в то роковое утро. Мы убеждены в противном, поскольку, как упоминалось выше, убедительный повод к уверенности в скорой казни давали сами каратели с красными звёздами на пилотках. Тем более, что расстрелами непросто угрожали, как это было, например в Узунларе ("Кърым", 17.05.95), но их и инсценировали.

Так поступили с жителями Ханышкоя. Машины, битком набитые выселяемыми, шли на Бахчисарай. Перейдя мост через Альму, колонна свернула и пошла наискосок вверх по склону, к противотанковым рвам. Людей заставили сойти с машин, подогнали ко рву и выстроили на бруствере. Было установлено несколько пулемётов, в них заправлены ленты, солдаты приготовились стрелять в женщин и детей, которые, опустившись на корточки, начали молиться. Это длилось не то 5, не то 10 минут (свидетельнице, самой молившейся тогда со всеми, трудно назвать точную протяжённость этой массовой пытки). Потом раздалась команда, людей снова погрузили в машины, и колонна продолжила путь.

Это варварское, совершенно необъяснимое логикой нормальных людей издевательство над беспомощными крымскими татарами, не было чем-то исключительным. В другом месте "людей согнали на кладбище, которое со всех сторон было окружено пулемётами. Стали детей отделять от родителей, и говорили, что старших расстреляем, а дети пойдут по детдомам. Так их держали [разделёнными] 3 - 3,5 часа. За это время отдельные матери помешались. Одна женщина, у которой было 3 детей (старшей - 11 лет), взяла верёвку и детей связала по рукам, чтобы попали в один детский дом, чтобы не разбрелись.

В Севастопольском, Балаклавском и Симферопольском районах также были случаи, когда людей привозили на кладбища, и здесь предварительно говорилось, что предстоящий расстрел будет лишь повторением немецких акций над евреями.

Но не везде приготовления к групповой казни заканчивались таким образом - людей, в самом деле, стреляли. В Капсихоре местных татар "согнали в табак-сарай, и кто-то из солдат просто так, издеваясь, решил посмотреть, как люди будут падать от автоматной очереди. Таким образом, убили четырёх людей" ("Кърым", 17.05.95). В Ускуте "один из стариков, Куртсеит Ибраим, которому шёл седьмой десяток лет, спросил: "Что вы хотите с нами сделать? Я отец четырёх сыновей, которые защищают Родину в рядах Красной Армии. Я жду своих сыновей, а вы сгоняете нас, как фашисты, и хотите уничтожить. Я никуда не пойду!". В это время раздался выстрел, и старик рухнул на землю. Труп старика закопали в навоз.

Ещё одним видом издевательств был запрет согнанным на место отправки покидать его по любой причине, между тем как ожидание транспорта длилось часами. Крымским татарам вообще свойственно обострённое чувство стыдливости, особенно характерно оно для людей старшего поколения. Поэтому необходимость справить нужду среди бела дня, на площади, на виду у всех односельчан, причиняла им жестокие муки. А красноармейцы, стоявшие в оцеплении - смеялись. Запомнились и другие виды издевательств: у татарина-фронтовика Муртазы Асанова, недавно вернувшегося домой, в деревню Янджи Коккозского района, отобрали и разбросали костыли и так далее.

Национальную мораль крымских татар оскорбляли и иными способами. Нередко женщины во время сборов к отправке теряли сознание от одного вида издевательств над детьми и стариками. Тогда их молодых и старых волочили за ноги в бесстыдном азарте вдоль улиц молодые парни-солдаты, затем раскачивали, ухватив за руки и за ноги, и забрасывали, гогоча, в кузова - так было не только в Узунджи Балаклавского района. В Гурзуфе девушку-татарку солдаты избили до беспамятства только за то, что она умоляла отдать её швейную машинку ("Кърым", 17.05.95).

Над верой тоже издевались. Воины отбирали Кораны (излишне повторять, что по собственной инициативе, в Положении об этом ни слова), исключительно для того, чтобы на глазах стариков бросать священные книги в уборные и хохотать над слезами верующих ("Къасевет", №22, 16). Вы замечаете, что смеху в то утро было много? Каратели, в самом деле, веселились от души.

1.Д Мародёры штатские и в погонах

В упоминавшемся Постановлении 11.05.1944 г. местным властям в п.2 предписывалось принять у депортируемых "оставшееся" на месте имущество, здания, надворные постройки, мебель и приусадебные участки, весь продуктивный и молочный скот", а также домашнюю птицу, сельхозпродукцию, тягловый и племенной скот ("Авдет", 16.05.91. При этом в п.5 исполкомовцам и сельсоветчикам предлагалось выписывать крымским татарам некие "обменные квитанции" за это добро, с тем, чтобы уже на местах поселения производить "выдачу спецпоселенцам муки, крупы и овощей в течение июня-августа [1944 г.] …бесплатно в расчёт за принятую у них в местах выселения сельхозпродукцию и скот. Как было видно из предыдущего текста, этот пункт был не то что нарушен - его игнорировали, опять-таки "бесстрашно" выступив против подписавшего Постановление Сталина.

Возникает закономерный вопрос: а куда же делось всё это богатство, которое по совокупности вполне можно определить как национальное достояние? Ведь фактически его не только не оприходовали, как было указано, но и нарушили это указание повсеместно и нагло, в открытую. Ответ лежит на поверхности - это народное достояние было сознательно передано в грязные лапы мародёров военного времени. Цель этого феномена не вполне ясна, это могло быть сделано и для дополнительного развращения совковой массы, и для облегчения неизбежного переселения с севера, и в дальнейших видах национального отчуждения между жертвами депортации и их незваными "наследниками", а возможно, работали все перечисленные факторы в совокупности. Важно другое - сам факт этого преступления, которое эхом откликается и в наши дни, и которое никто не собирается исправлять уже более полувека.

Это было мародёрство государственное. Но нога в ногу с ним шло бытовое, так сказать, всенародное и всеохватное мародёрство; это был вид массового энтузиазма, не нуждавшегося в искусственном взвинчивании. Хотя справедливости ради отметим, что окунулись в эту мерзость первыми не российские жители Крыма. Почин положили красноармейцы, выгонявшие хозяев к кузовам зелёных "Студебеккеров" и лишь после этого принимавшиеся грабить татарские дома и целые кварталы. Впрочем, иногда не выдерживали (или опасались конкуренции со стороны не высланных соседей) и начинали настоящий налёт до отправления машин, не стесняясь хозяев.

Они отбирали всё, вплоть до детских скрипок (Дерекой), обыскивали, заставляя поднять руки, обезумевших от горя, беспомощных людей в поисках каких - то ценностей, в том числе в сараях и шалашах дотла сожжённого немцами Кучук-Озенбаша, в Буюк-Ламбате и др., это вообще было повсеместным явлением. Наши солдаты начали выламывать двери, брать оставшиеся вещи и отправлять их посылками по почте к себе домой. Брали даже наволочки от подушек, всё вокруг было полно от пуха и перьев. Где были пчелиные улья, туда солдаты, надев противогазы, шли брать мёд. Коров, овец и коз отвязали, они стали ходить по селу. Некоторых из них солдаты резали и ели. Наши земляки во время оккупации спрятали от немцев ценные вещи, закопав их в огороде или сарае и сверху посадив картофель или что другое. Немцы это не нашли. Советские же солдаты, вооружившись железными прутьями, находили эти тайники. До этой хитрости фашисты не додумались, а наши догадались. Более всего меня возмутило это. Ведь как радовался народ, что наши солдаты пришли…", рассказывает Асан Усеинов из Узунджи Балаклавского района.

Когда солдатня, пограбив вволю, сытно отвалилась, в истории великого мародёрства наступил второй период, штатский. Его главное действующее лицо - нетатарское население Крыма. Но, как почти всегда случается, между этими историческими периодами был переходный этап. На его протяжении красноармейцы отбирали у татар имущество "бескорыстно", с тем, чтобы тут же передавать его близким им по крови жителям полуострова.

Вот два типичных примера. В Гурзуфе солдаты, ворвавшиеся в дом татарской женщины, "отобрали [у неё швейную] машинку и отдали соседке" ("Къырым", 17.05.95,3). В другом месте, уже после того, как жителей согнали на площадь, "родители послали нас домой, чтобы детям что-нибудь сварить в полевых условиях. У нас дома квартировала русская женщина, беженка из Кубани, она уже заселилась в наш дом, [т.е. заняла хозяйские комнаты - В. В.] и находящимся там же солдатам готовила из наших продуктов обед. Они нам не разрешили ничего брать и сказали: "Вам там дадут". Кто-то [из односельчан] донёс конвоирам, что мы взяли очень много с собой, конвоиры обыскали несколько семей, в том числе и нас, и многое, что нужно было на дорогу, отобрали, и жаловаться было некому".

В Эски-Орде (н. Лозовое) солдаты не позволили взять с собой ничего: "Зачем берёте, скоро вернётесь!". Но когда увидели, что люди выносят по полмешка зерна, то от слов перешли к делу - продукты отобрали, "ни грамма не дали взять, пинками выгнали". В Ай-серезе не только продукты и вещи отобрали, но "не дали туфли одеть"; то же случилось в Уркусте, у 8-летнего Наримана Гафарова отобрали одеяло, которое ему поручила нести его мать. Последний побор производился уже на железной дороге, прямо перед посадкой в вагоны. Там военнослужащие делали ещё один обыск "начисто" и, отобрав наиболее ценные, с их точки зрения, вещи, "увозили их с собой".

Кое-где ограбление жертв стремились поставить на государственные рельсы. Так, в Корбекуле накануне 18-го мая было созвано комсомольское собрание (татар-комсомольцев, понятно, не пригласили), где молодёжь обязали в день депортации ходить по дворам и заколачивать окна и двери, запирать их на замки, "чтобы не разворовали" до поры до времени. Потом прибыли НКВДэшники из Алушты на нескольких машинах, собрали всё ценное, что удалось сохранить, и вывезли в Шуму. Там для сбора награбленного использовали колхозные складские помещения. Оттуда почему-то забрали и вывезли в сторону Симферополя только половину, остальное забрали местные жители.

Итак, после карателей, за дело взялись десятки тысяч "добрых" соседей. В Стиле и Кореизе коров и иной скот выводили из крымско-татарских домов, не дожидаясь отъезда хозяев, прямо на их глазах ("Къырым", 17.05.95). То же наблюдалось в Унгуте, причём одновременно со скотом вывозили мебель и другие вещи - всё это видели сидящие на площади коренные унгутцы. Единственная русская на всю Никиту "бабушка жила одна. Не знаю, может быть, она где-то работала. Она сразу "приобрела" наши одеяла, швейную машинку, чужую корову". В Симферополе (ул. Курцовская, №16) крымские татары "не успели отъехать от собственного дома, как сосед, старый, глухонемой человек, перелез через забор и стал рыться в нашем дворе, даже развязанная собака не остановила его". Представляете себе картину, читатель: в кузове машины сидят люди и смотрят, как под лай их пса старый добрый сосед спокойно сортирует ваше трудом нажитое имущество…

В других симферопольских кварталах нетатарское население 18 мая также не сидело, сложа руки. Они выносили из квартир депортируемых более дорогие вещи - известно, что в городах в среднем все жили обеспеченнее, чем в крымско-татарском сёлах. В отдельны пригородных чисто татарских дворах велись настоящие "раскопки", вероятно, такая практика была позаимствована у красноармейцев, которые в этом были специалистами. Высылаемые смотрели на этих людей с лопатами удивлённо: "Весь двор перерыли, искали, что - не понятно".

В Ханышкое маленькой девочке позволили от машин сбегать домой за забытыми вещами. Когда она вошла в двери, то увидела, что там "всё было перевёрнуто вверх дном, и уже кроме кроватей, стола и шкафов [т.е. кроме того, что нельзя было унести сразу, в руках - В. В] ничего не было, всё растащили… Во дворе сильно выла наша собака Сента, овчарка, в курятнике курей уже не было, кто-то присвоил". Вообще, детская память удерживает такие детали, что взрослыми быстро забываются: лай собак, мяуканье кошек, мычание коров по всему Кизил-Ташу, "крик и горестный плач прощающихся людей. Сосед дядя Петя тащит к себе домой нашу корову, недавно отелившуюся" ("Къасевет", №22, 16). Причём всё это делалось не скрываемой радостью: в Ай-Серезе соседи растаскивали татарское имущество с песнями. Запомним этот факт, мы к нему ещё вернёмся.

Тогда же началось переселение в лучшие из крымско-татарских сельских домов. Маломощные новые хозяева занимали справные усадьбы "крепких" крестьян-татар, вступая во владение хозяйством, бывшем, что называется, "на ходу" (этого "хода", как правило, хватало ненадолго, чужое добро в большинстве случаев на пользу не пошло). Как признавали и мастера большевистской пропаганды тех лет, когда прибыли первые переселенцы с севера, то увидели, что в Крыму "деревни были опустошены и артельное добро разграблено" - понятно, кем (Горный,150). Впрочем, не везде - были же среди соседей татар и крепкие, бережливые хозяева: Айше Пинка, вернувшаяся в родной Корбекуль в 1970-х, рассказывает, что "в нашем доме всё сохранилось, вплоть до зеркала и той же посуды в буфете".

В городах тогда, как и до войны, сохранялся "квартирный вопрос". Его суть была в том, что многие переселившиеся в Крым в 1930-х гг. жили в самостоятельно построенных на окраинах хижинах (такие "Нахаловки", "Шанхайчики" и пр. были почти в каждом городе), в рабочих бараках, коммуналках, просто в тесных квартирах. Поэтому в опустевшие татарские квартиры (не только в центре) горожане переселялись стихийно и массово. Свидетели рассказывают, что в эти майские дни и ночи нарасхват были грузовые извозчики, "линейщики" и тачечники, обычно часами дремавшие на базарах.

Особо стоит сказать о мельком упоминавшихся переселенцах с Кубани и всего Краснодарского края. Они стали массово прибывать в Крым ещё в 1943г., спасаясь от жестоких боёв в мирной, то есть оккупированной зоне по эту сторону Керченского пролива. Эти люди находили кров, прежде всего в сёлах, где "в те тяжёлые, трудные дни почти каждый крестьянин приютил одну семью из беженцев. Татары делились не только хлебом, но и своим домом. А когда крымских татар выслали, они остались жить в татарских домах, где поныне живут".

Всё это - и захват жилищ, и особенно откровенное мародёрство проще всего объяснить заразой стяжательства и жадности, извечно дремлющем в грешном человеке. Однако сама манера наглого грабежа прямо на глазах и без того придавленных страшной бедой коренных жителей сёл и городов (то есть демонстративного и вызывающего насилия), очевидно, было проявлением и другого, также пробудившегося в эти дни вируса, а именно вражды к "чужим", что бывало и в более спокойное довоенное время. Это остро почувствовали жители степной акмечетской глубинки, когда их автоколонна проходила по евпаторийским улицам: "жители города, кто шёл на работу, кто - на базар. Но никто не подымал голову, не посмотрел в нашу сторону, они двигались как живые трупы". Да и в родных местах соседи, как правило, даже не подходили попрощаться, храня ледяное молчание. В Шуре (Бахчисарайский район)"было16-17 нетатарских семей, но 18-го ни один человек [из членов этих семей - В. В.] не вышел из дому, не спросил, может, нужно чего…". В некоторых городах такое отношение проявлялось ещё ярче: в открытые машины, идущие к железной дороге, в плачущих, перепуганных детей и придавленных нечеловеческим горем женщин, и стариков с тротуаров летели камни.

И это были обычные, вполне мирные люди. Что тогда говорить о тех, кто вызвался быть добровольным помощником карателей в погонах? Представьте себе картину: окрестности Капсихора, девочка 10 лет и её мама идут по просёлочной дороге из Кара-Гёла домой. Их догоняют двое таких вооружённых штатских патрульных, парень и девушка. Девица, абсолютно не вникая в суть дела, но, видя, что перед ней крымские татары, произносит уже готовый приговор: "К немцам бежали? Давай прикончим их и дело с концом!" ("Къырым", 17.05.95). Напомним, что действие разворачивается 18 мая, когда немцев в Крыму давно не было. Такие же добровольцы из среды диаспоры участвовали в облавах на коренных жителей, которые в те дни прокатились по горам и лесам полуострова. Впрочем, их добычей не стал, кажется ни один человек - основная масса народа отправилась в бытие ссылки вполне дисциплинированно (об оставшихся в Крыму ниже).

По отношению к этим 20 тысячам соучастников одного из самых страшных видов преступлений - против человечности - нужно усвоить одну истину: никого из них, охотившихся на людей, как на диких зверей, Сталин не заставлял и не мог заставить ненавидеть татар столь лютой ненавистью. Не было после немцев и какой-то антитатарской пропаганды, способной "воспитать" такое чувство. Оно вышло из глубины собственного подсознания этих людей, где, очевидно, долго находилось в состоянии какого-то анабиоза. И наоборот, никто не заставлял и не мог заставить русских проявлять к жертвам геноцида простое человеческое сочувствие, когда оно было - то шло от сердца, и проявить его было так легко и просто. Лейтенант Красной армии Ирина Пискарёва, квартировавшая у Джеппарова Абдурешита, "забросила (лично сама) два мешка пшеницы [в машину], что и спасло от голодной смерти" всю его семью - запомним её светлое имя!

И ещё одно не вполне обычное явление, отмеченное в селениях, где русские, украинцы или греки жили среди крымско-татарского большинства. Эти люди (в отличие от своих городских соотечественников, живших, более обособлено) давно сроднились с основной массой сельчан. Они свободно говорили по-татарски, тесно общались семьями, короче это была малая модель того, старого Крыма, чудом уцелевшая с ещё доекатерининских времён вместе с другими местными традициями. В этих сёлах (возьмём в качестве примера тот же степной Ак-Баш) оставшиеся после депортации русскоязычные жители часто не выдерживали наступившей внезапно страшной пустоты. Они бросали малые эти деревни и уезжали в города или другие, крупные сёла. Рассказывают, что перед этим "старики ходили по деревне, обнимая заборы татар, и плакали".

С чувством искреннего удовлетворения отметим, что и в городах, среди русских соседей татар находились откровенно сочувствовавшие изгнанникам. Можно было бы назвать, кто, невзирая на риск получить 5 лет тюрьмы, бескорыстно принимал у себя иногда "незаконно" оказывавшихся в Крыму татар (среди них была и мать автора). Но гораздо больше было помогавшим татарам найти друг друга после депортации. Это делалось по переписке: "Я однажды решила написать письмо подруге Фаине в Бахчисарай с просьбой, если кто-то из наших татар напишет ей, чтобы она выслала адрес. Глядя на меня, и другие взялись писать письма знакомым или соседям, оставшимся в Крыму, в надежде, что через них можно будет разыскать нынешнее место проживания родственников. Так оно и случилось, оказывается, сия гениальная мысль посетила не только меня одну. Прошло немного времени, и стали мы получать письма из Крыма с адресами родственников. Благодаря такой переписке многие татарские семьи соединились со своими родными и близкими, хотя это было ох, как не легко".

Увы, добрые эти поступки тонут в океане шовинизма и ненависти, буквально затопившем полуостров и коренных его жителей. Установилась какая-то модель, которой старалась подражать вся диаспора. Вероятно, на тех, кто открыто отказался от мародёрства, выломался из общекрымской картины, смотрели как на людей подозрительных, как на каких-то отступников, что ли. Конечно, позже деятельность НКВД была подвергнута официальной критике (оставшейся почти без последствий для бывших преступников), а потом вообще все грехи стали валить на чекистов, как будто они - не часть своего народа, а некие сверхнациональные выродки. Хотя именно в "крымском случае" есть возможность назвать не только чекистов, но и народ, их поддержавший не криками на собраниях, а делом. И, кроме того, назвать не чекистов, а вполне ординарные армейские части, которые, не менее активно участвуя в депортации крымских татар, покрыли несмываемым позором и себя и свой народ. Запомним же навечно и эти, названные по именам, части и полки народной Красной армии. Это были: 25 Кутаисский стрелковый полк, 170 Нальчикский стрелковый полк, 144 отдельный стрелковый полк с отдельной снайперской ротой, два батальона 211 стрелкового полка, 36 мотострелковый полк, 221 и 224 отдельные стрелковые батальоны 25 стрелковой бригады Украинского округа, 1, 2 и 10 полки 1-й мотострелковой дивизии, переброшенные в Крым из Москвы. ("Авдет", 16.05.91).

1.Е Посадка в эшелоны

Посадка в спецпереселенческие эшелоны не всегда происходила чётко в сжатый срок. Из-за нехватки подвижного состава на отдалённых станциях люди должны были проводить под открытым небом, на площадях своих сёл, под неусыпным надзором конвоев сутки, а то и двое.

Что же касается того отрезка пути, что лежал между порогом родного дома и дверью вагона, то все свидетели согласно называют самым трагичным насильственный разрыв семей. И это было далеко не случайно, что подтверждается не только частотой таких случаев, но и совершенно явным стремлением карателей искусственно перемешать и перепутать "людской материал" таким образом, чтобы он оказывал своим палачам как можно меньше сопротивления - известно, что ненарушенные, спаянные семейные ячейки гораздо устойчивей в любых испытаниях. Напротив, их осколки не способны не только на сопротивление мучителям, но и взаимопомощь для самосохранения, выживания, которые могли существенно снизить результаты геноцида. Иных, объективных причин такой "перетасовки" не было, напротив, задача этой тактики была всем очевидна даже тогда.

"Наше выселение было заранее тщательно подготовлено таким образом, чтобы даже соседи и родственники не попали в одно место назначения. Так, уже при посадке на грузовики и на железнодорожной станции в вагоны всех тщательно перемешивали с разными деревнями. Даже нашу родную бабушку разместили в другой вагон, сказав, что на месте встретитесь. Это уже было начало геноцида, чтобы близкие не могли оказывать друг другу помощи". Между тем, размещение в ином, даже соседнем вагоне, могло практически означать разлуку с близкими навсегда: эшелоны в пути переформировывались, а по прибытии в Среднюю Азию вагоны отцепляли от них по одному на разных станциях вдоль маршрута следования, по какому-то, для простых смертных недоступному плану.

Итак, размалывание семей начиналось ещё в родных деревнях. Дерекойцев "погрузили в грузовики почему-то с дальними соседями [то есть из других деревень - В. В.], а наших близких, родных и соседей также раскидали по другим машинам". В Стиле подавали по три машины за раз. "Родители попадают на одну машину с вещами, дети на другую или наоборот. Эти три машины трогаются вместе, но когда заезжают в Бахчисарай, то там стоят регулировщики с флажками и направляют две машины в город, одну на станцию в Сюйрень. Когда машины друг от друга отходят, начинаются крики, дети зовут своих матерей, но бесполезно, потому что эшелоны в разных местах. Когда подъезжают к станции, одну машину - на один эшелон, другую - на другой, снова крики: дети попали на эшелон, родители - на ту сторону. Родители хотят присоединиться к детям, тут уже наши освободители-солдаты этих прикладом в спину возвращают в свой вагон - обратно крик и плач. Поэтому из одной деревни попали в разные края: Урал, Сибирь, Узбекистан, Казахстан. … Даже был случай - полмашины грузят, вагон полный, полмашины в другой вагон эшелона, поэтому семьи на две-три части делятся. На просьбу получишь приклад".

Повторяем, это было жёсткое правило: родителей всеми мерами старались отделить от детей, отчего впоследствии сын мог попасть в Узбекистан, а мать - а Марийскую АССР, именно по этой причине "люди долгие годы искали друг друга. Есть и такие, что до сих пор неизвестно об их судьбе. Моя двоюродная сестра из Алушты была с грудным ребёнком. Муж был на войне. Её судьбу до сих пор никто не знает", пишет Хатидже Гадол-Ресулова.

Многих симферопольцев почему-то вывезли на машинах не на городской вокзал, а в Сарабуз. Там "в степи стояли товарные вагоны, рядом цепь солдат с автоматами и овчарки,… Грязно ругаясь, солдаты и офицеры стали всех загонять в вагоны. В суматохе терялись дети, солдаты хватали их и грузили в вагоны, не разбираясь там ли их мать, лишь бы быстро закончить погрузку" ("Къасевет", №22, 17). Жителей Эски-Орды гнали пешком через спящий Симферополь не на вокзал, а к платформе близ совхоза Дзержинского.

Последний перед депортацией день был субботним. Многие сотни людей накануне выходного отправились в путь, чтобы попасть с утра на базар, навестить родных и близких в соседних сёлах или не совсем соседних городах. Поэтому они ночевали не дома. Утром их участь была решена - отправка вместе с семьями, где их застали ворвавшиеся в дома солдаты. То есть эти люди автоматически теряли любую связь со своей семьёй; так было в Крыму практически всюду. Та же судьба ждала командированных или отлучившихся по делам службы: к примеру, отца большого семейства, который в день депортации тушил в горах лесные пожары, могли отправить в Марийскую АССР, а его родных, оставшихся таким образом без кормильца - Бухару. Был случай, что таким именно образом отец другой большой семьи оказался разлученным с нею на протяжении 40 лет. А если дома не оказывалось матери, то эту трагедию себе вообще трудно представить: старшие братья, как правило, терялись в массе необходимых малышам в первую очередь вещей, оставались зашитыми в матрас или иным образом спрятанные, сбережённые с великим трудом отрезы ткани и родовые монисто, а то и деньги. Но, конечно, хуже всего было, этих детей отправляли в путь практически беспризорными. Таких обезумевших от страха детишек была масса на всех станциях, они носились по платформам и перронам, под ногами у взрослых, голодные и плачущие, ища матерей - тщетно в большинстве случаев.

Сам процесс отправления автоколонн из родных деревень по накалу драматизма поднимался на уровень античной трагедии. "Когда дали команду колонне машин: "Поехали!", как грянул: рёв, крик, плач. … К этому еще присоединилось мычание коров, вой собак, голоса домашней птицы… Они на своём языке прощались с нами. Наша машина шла в колонне третьей, а на повороте я насчитала 84 машины. Потом был другой поворот, и дальше я не смогла продолжать счёт [речь идёт об Акмечетском районе - В. В.]. Проезжали опустошённые татарские деревни - они были чисто татарские. Там тоже нас сопровождали мычание недоенных коров, рёв голодной скотины, вой собак".

Дорога до станции могла занимать не один час беспрерывного движения. Лишь крайне редко начальники таких колонн проявляли человечность, останавливали машины в пути. Так случилось, например, с дегирменкойцами по пути в Сюйрень, уже за Яйлой: "Когда проезжали мимо Кок-Козьского родника, мы попросили водителя остановить машину. Выпили по глотку воды. Находившиеся среди нас седой старец попросил нас, молодых, принести клятву, что хоть через 10 лет, хоть через 50 лет мы вернёмся сюда, на Родину, чего бы это не стоило. Мы поклялись. Лицо старика просветлело…" ("Кърым", 17.05.95). Но это, повторяю, был редчайший случай. Обычно "подгоняли бортовушки прямо к товарным вагонам, даже не дав ногой ступить на родную землю".

1.Ж Ад на колёсах

Согласно п.2 "г" Постановления от 11.05.1944 г. эшелоны со спецпереселенцами должны были снабжаться в пути "ежедневно горячим питанием и кипятком". Кроме того, каждый состав должны были сопровождать врач и две медсестры.

Конечно, на практике нечего подобного не было. Вагоны набили сверх всяких санитарных норм, "так, что многим приходилось стоять, а потом, в пути, сидели по очереди. … Наступило утро, и мы увидели, что сидим в грязи, на смешанной с конским помётом соломе" ("Къасевет", №22, 17). "Видимо, вагоны были после военнопленных, вши сразу как напали на нас, мы не знали, что делать, они съедали, спасу нет…". С самого начала двери были закрыты наглухо, и люди оказались отсечёнными от окружающего мира.

В 1944 г. май был жарким, а что такое жара в обычном даже, плацкартном вагоне с открытыми форточками и достаточным количеством питьевой воды, знает каждый, побывавший летом в Крыму. Оттого и трудно сейчас представить себе, что должно было твориться в битком набитых товарных вагонах с двумя только узкими окошками под самой раскалённой крышей, да ещё без воды… Вагон, где были заперты уркустинские жители, не открывали восемнадцать дней, соответствующее время люди не получали воды. Как они не погибли?"Слава Богу, - вспоминает Гафаров Нариман, - в крыше были дыры от пуль и осколков, и через них в дождь проникала вода, и мы её собирали".

К середине первого же дня температура вагонного воздуха поднялась до 50 градусов, туалетов не было, параш - тоже. От духоты, становившейся всё плотнее, теряли сознание старики и дети. А вскоре именно от жары и спёртого воздуха стали умирать не только они, но и вполне здоровые и не старые люди. Это убийство удушением и жаждой началось уже в Крыму, до того, как эшелоны вышли за Перекоп. А впереди лежал весь путь, далёкий и долгий - от трёх недель до сорока дней, как ехали жители симферопольской деревни Чурукчи.

В каждом вагоне должен быть назначаться староста, ответственный за порядок и справедливое распределение пищи и воды. Но последнее звучало как прямое издевательство: долгое время в вагоны не давали вообще никакой пищи или питья - как упоминалось, во многих эшелонах двери впервые откатили только через две недели, где-то в Саратове. Возникает понятный вопрос: а что же люди пили? Что бы не погибнуть от элементарной жажды, приходилось рисковать самым дорогим - жизнью своих детей. На стоянках, если там была вода, худеньких мальчишек осторожно просовывали в окошки и на верёвках спускали до земли. Вот они-то и спасли своих младших братьев и сестёр, а также взрослых от неминуемой гибели в первые дни пути. Если бы не они, смертей было бы много больше.

Это дополнительное, но такое жестокое мучение не было, судя по всему, кем-то предписано сверху, а являлось, скорее всего, "творческой находкой" комендантов эшелонов, опять-таки "личной инициативой на местах", от которой крымские татары натерпелись и в предвоенные годы. …Этот вывод закономерен оттого, что есть сведения о нескольких эшелонах, где с первого дня двери держали открытыми, соответственно не было проблемы с водой. И никаких наказаний для таких поездных комендантов не последовало до самого конца длинного пути. Точно так же очень многое в вагонном быте зависело от машинистов паровозов. Некоторые из них с первого до последнего дня пути необычно резко тормозили и нещадно рвали составы с места. Поэтому люди, особенно старые падали, их хрупкие кости не выдерживали, да и дети находились в состоянии постоянного испуга или нервного стресса. Но было заметно, что эти страдания крымских татар доставляют путейцам живое удовольствие. Это - ещё один пример единства сталинского НКВД и простых людей из народа.

Точное количество смертей крымских спецпереселенцев в дороге пока не установлено, так что придётся ограничиться данными о средней повагонной смертности, хотя и они могут быть весьма приблизительными, усреднёнными. Есть несколько участников этого пути, вспоминающие, что в их вагоне не было ни одной смерти вообще, тогда как из соседних теплушек выносили по 10-15 умерших.

Итак, основная причина смертей в пути - духота, голод и жажда. Вторая причина - самые разные болезни, которые среди ослабленных в период оккупации людей распространялись особенно быстро. Конечно, этому способствовали и жестокий голод в вагонах, и нехватка воды, как для питья, так и для поддержания какого-то подобия обычной чистоты. Последняя проблема также причиняла немало мук крымским татарам, известным своим уникальным пристрастием к чистоте жилища и тела. Чистоту удавалась по мере возможностей поддерживать и в тех нечеловеческих условиях. Для отправления естественных нужд подростки с великим трудом прорезали карманными ножиками толстые доски пола; а с неимоверными ухищрениями добытая драгоценная вода использовалась, прежде всего, для умывания, лишь после этого люди скупо орошали оставшимися каплями пересохшие рты.

Пищи, взятой из дому, не хватало, многие её вообще не имели по уже указанным причинам. Предписанного "горячего питания" вообще никто не видел, а в большинстве составов какой-то странный суп дали только через две недели пути, это было первое и последнее казённое обеспечение питанием. Да и оно состояло "из двух половников супа на 5 человек", ещё хорошо, что не в ведре из-под солярки, которое было поставлено в вагон к корбекульским. Был случай, что этого горячего обеда пришлось ждать до Кызыл-Орды, на подъездах к Узбекистану: на весь вагон выдали одно ведро баланды с разваренной рыбой. О том, куда делись деньги на питание, отпущенные Наркомторгу СССР, нужно спросить у ловких снабженцев; наверняка не остался внакладе и нарком, тов. Любимов. … Впрочем, были и "счастливые составы", где людей покормили 3-4 раза, то есть почти раз в неделю! Наконец, есть единственное свидетельство, что уже после пятого дня пути "на станциях стали выдавать горячую пищу для едущих, доставляли воду".

Неудивительно, что отчаявшиеся люди, видевшие голодную смерть уже рядом, бежали из эшелонов. Бежали без денег, документов и почти без всякой надежды выжить в жестоком мире холодной России: "Две девушки, Хадича из Евпатории и Факие из Алушты на какой-то станции сбежали - они уехали с нами вообще без ничего, голодные…".

Наконец, третья причина смертей в пути трудно поддаётся точному определению через столь долгий срок. Наверное, самый общий диагноз звучал бы как "предельное стрессовое напряжение", вполне закономерно сковавшее людей, переживших оккупацию, невообразимый ужас отрыва от родных мест, насильственный разрыв семей, тотальное ограбление, инсценировки расстрелов, вероятность скорой и неизбежной смерти от голода самых близких на свете и дорогих - невинных детишек. И люди, не выдерживая такого напряжения, умирали. Этот медицинский феномен, пока ускользнувший от исследовательского внимания врачей-профессионалов, определила в своих талантливых записках Биязова Нурие как смерть "от душевного потрясения" - вот он, точный, глубокий и лаконичный диагноз!

После смерти очередного отмучившегося страдальца возникала проблема его последнего пути. Труп в лучшем случае удавалось оставить на каком-либо полустанке, положив горсть земли на закрывшиеся глаза. Но известны и худшие исходы, это когда двери вагона не открывали неделю за неделей. Приходилось тогда выталкивать трупы сквозь упомянутые окошки под крышей - можно себе представить, что ощущали при этом близкие покойного. Тело Хамахара Куртвели из Корбека лежало в жарком вагоне 4 дня; когда его оставляли на каком-то полустанке, страшно кричала старуха-мать. Под эти крики тут же рожала Куртсеитова Хатидже. Некоторым затем довелось испытать ещё один вариант подобных "похорон": если депортация продолжалась водным путём (например, по реке Ветлуге в Марийской АССР), то покойников заставляли бросать прямо в воду, на съедение рыбам. Впрочем, в вагонах не только умирали, там ещё, как упоминалось выше, и дети рождались. С момента появления на свет возникало сразу несколько проблем, как правило, неразрешимых: не было молока у голодавших матерей, не было, конечно, искусственного питания, не было ни воды, ни огня, ни пелёнок. Кстати, вот ещё малоизвестная реалия быта на колёсах: товарные вагоны не имеют подножек; для того, что бы добыть воды и какую-то пищу, на стоянках приходилось прыгать с высоты всем, в том числе и беременным женщинам, а потом карабкаться наверх. Это резкие толчки и необычные напряжения почти неизбежно приводили к выкидышам: "С нашей деревни молодая женщина была беременна первым ребёнком, мужа после освобождения забрали в трудовую армию,… ей каждый раз приходилось из вагона прыгать и за считанные минуты лезть обратно. Она скинула ребёночка. Крошечное тельце ребёнка оставили на перроне, отец этой женщины, как мог, голыми руками откопал ямочку, похоронил, называется".

Почти аналогичен случай женщины из Ай-Сереза: она должна была достать воды больному брату; пришлось проползти под несколькими составами. Эшелон тем временем тронулся, её еле успели втащить в последний вагон - после этого она скончалась при родах; понятно, что был обречен и ребёнок. Тела малыша и его мамы выбросили где-то в Казахстане.

Спускаться на остановках было необходимо ещё и потому, что это была единственная возможность приготовить горячую пищу для детей, у которых от сырой мучной болтушки пухли животы, и они не могли спать от боли. Сама готовка пищи тоже была нешуточной проблемой: "В первое время мы, в основном, кормились сами, кто что взял. Например, остановился состав, кто бежит за дровами, кто разжигает очаг, кто несёт воду и ставит кастрюлю или чайник. Надо было за время остановки сварить суп. Были случаи, когда поезд трогался, а обед был не готов, его уже доваривали на следующей остановке.

Нередко во время таких стоянок отставали или терялись люди. В основном - дети, но такая беда могла случиться и со стариками, которых в эшелонах было немало.73-летняя бабушка Мидата Юнусова "на остановке пошла по нужде (старые люди были стеснительны), состав тронулся, она отстала, и не знаем, где и как мучилась и где похоронена, похоронена ли вообще". Другая старушка тоже "при остановке поезда пошла по нужде под вагон, и её раздавило", и третью постигла та же судьба. Сколько их было - этих вечных тружениц, заплативших жизнью за попытку избежать невыносимого для них унижения на старости лет…

Случались на протяжении долгого пути не только потери, но и неожиданные встречи. Например, на соседнем пути останавливался санитарный поезд, в котором были раненые крымско-татарские бойцы. Легко себе представить, какие чувства их охватывали, когда они, едва выйдя из боёв, едва простившись с павшими земляками, видели, что их народ выброшен из дому, а тыловики-конвоиры на их глазах издеваются над беззащитными матерями и сёстрами героев. Раненые, ослабленные бойцы были, конечно, не в силах этому воспрепятствовать. Единственное, что они могли сделать - это попытаться отыскать своих близких в этой грязной, оборванной, завшивевшей толпе. Таких встреч, по понятной причине, опасались коменданты эшелонов: "Нам к [санитарным] поездам не разрешали подходить, вообще не разрешали разговаривать с ранеными солдатами".

И, тем не менее, в людской памяти остался такой, почти невероятный случай встречи сына с матерью. Они были из Албата, Хатидже-ханум и её сын, а встретиться довелось им в Саратове. Он направлялся на фронт, она - на спецпоселение. "Оглум, - спросила мать сына-майора, - какая нас ждёт судьба?" "Не волнуйся, - ответил сын, - вернёмся с победой, всё поставим на свои места, добьёмся справедливости!". Мать этого не дождалась, умерла через 3 месяца. А о том, как крымско-татарские офицеры "добивались справедливости", и чем это для них в Крыму кончилось, мы расскажем чуть ниже.

Многие коменданты эшелонов категорически не разрешали готовить на остановках пищу - это была, в их глазах, вредная самодеятельность, не предусмотренная инструкцией. Поэтому солдатам давался приказ топтать костры и переворачивать котелки. При этом находились такого юмористического склада конвоиры, что терпеливо дожидались, пока еда не свариться, и только тогда опрокидывали кастрюльку. Но хуже было живое участие в этих разгромах местного, российского населения, которому никаких приказов не нужно было. В Мелитополе, например, собравшиеся на перроне братья-славяне швыряли в открытые двери вагонов увесистые камни и железные болты; в этом позорном действе участвовали все, от мала до велика. Мальчишки стреляли из рогаток, целясь в головы, белевшие в полутьме, одному татарину из Никиты, таким образом, глаз выбили. Эти нападения стали настоящим бедствием, они продолжались и за Волгой, уже после Саратова ("Къасевет", №22, 18).

Не лучше были и конвоиры, сопровождавшие эшелоны. Молодые ещё ребята, они явно скучали в пути, отчего и придумывали себе разные забавы. Например, открывали двери теплушек, а когда на насыпи спускалось побольше людей - спускали на них конвойных овчарок, обученных бросаться на людей. При этом не было жалости и к женщинам с детьми: "Селимее Кадырова вышла, солдаты тут же натравили овчарку, собака начала терзать женщину, мы все из вагона кричали: "Уберите собаку!". Тут двое солдат, показывая на автоматы свои, ответили: "Сейчас всех вас расстреляем, и нам ничего не будет, вы все актом списанные!". От такой нечеловеческой жизни у людей быстро появлялось пустое, отсутствующее выражение лица, глаза приобретали полубезумный блеск, а лицо - землистый цвет. "Ад на колёсах" - это не публицистическое преувеличение. Одна из жертв депортации пишет, что в конце этого скорбного пути "казалось, что везут не людей с нормальной человеческой психикой, а пациентов дома умалишённых".

Кто когда-нибудь, где-нибудь говорил о своём народе?

1.З "Отставшие" с Арабатской стрелки и других мест

Как и в любом ином деле, советский человек не смог обойтись без "проколов" и в депортации столь ненавистных ему крымчан. Пусть это не покажется невероятным, но в столь чётко организованной акции, как выселение коренного народа, была забыта Арабатская стрелка - почти стокилометровой протяжённости узкая полоска суши у Азовского моря. Здесь испокон веку жили крымские татары - рыбаки, промысловики, выволакивавшие сивашскую соль, короче, люди, добывавшие хлеб тяжким трудом под палящим солнцем или штормами открытой всем ветрам, безлесной "стрелки". О том, что небольшая часть татар осталась на крымской земле вопреки всем Постановлениям, власти вспомнили лишь в 1945 г. Тут же было доложено Б. Кобулову, что там осталось несколько десятков уцелевших семей. Узнав, что часть крымских татар, пусть и малая, избежала депортации, заслуженный чекист пришёл в ужас, что легко понять - вероятно, он представил себе, что с ним сделает усатый Хозяин, когда тому "стукнут".

И Кобулов приказал очистить Арабатскую стрелку в течение двух часов, причём выбор средств оставил своим подчинённым. Правда, когда первый приступ страха прошёл, он увеличил срок исполнения акции до 1 суток. Как рассказывали участники этой неординарной даже в те лихие времена операции, "в течение суток всех татар собрали на одной из пристаней, погрузили их в трюм старой баржи и отбуксировали её до середины Азовского моря. Затем открыли кингстоны. Верхние люки были закрыты".

После этого поверхность моря несколько часов бороздили катера конвоя, на всякий случай - не всплывёт ли кто. Автоматы были направлены на воду, но напрасно, она была мертва, как и те, кто навечно под ней остался. Не выплыл ни один человек, да и не в силах это было даже молодым и сильным мужчинам. А ведь там, кроме женщин, были лишь детишки со стариками…

Разделили участь арабатских татар и их земляки, оставшиеся в Крыму не волею случая, а осознано. Те, кто нашёл в себе мужество бежать во время ссылки, что бы остаться на земле предков вопреки явной обречённости такой попытки. Сколько их было, в точности пока неизвестно, предположительно - несколько десятков, вряд ли сотен. Среди них, кажется, не было ни одной женщины или ребёнка, такое решение принималось, скорее всего, в одиночку, и в одиночку они уходили от своих, от чужих, от людей, в конечном счёте - от жизни. Они уходили, - в Крым, - навечно становясь его частью.

Беглецы скрывались в старых каменоломнях, пещерах и горных лесах в одиночку и небольшими группами. Чем они могли питаться? Запасов, как это делали партизаны, им готовить было некогда. Но пока длилось лето, удавалось что-то собрать, иногда - подстрелить зайца или дикую козу, оружие и патроны ещё долго можно было найти не только в горах, но и в степи. Иногда они пользовались урожаем с бывших татарских огородов, садов и виноградников, иногда - уводили овец из бывших татарских кошар. Зимой, конечно, стало тяжелее, но в деревни эти отшельники не спускались. Они хорошо представляли, какой приём им окажут люди, заселившие их родные дома, спящие на их кроватях, пьющие молоко их коров и коз.

Об их существовании скоро узнали органы, на них стали охотиться облавами, как на опасных хищников. Но крымские татары легко уходили от погонь, их хранили родные горы (это не метафора, не преувеличение, это - было).

Самая крупная из известны нам групп насчитывала сорок человек, она просуществовала до 1947 года, когда их землянку у Биюк-Дере (близ дороги из Корбекуля на Чучельский перевал) обнаружили НКВДэшнии. Не осмелившись сразиться с крымскими татарами, не пытаясь их арестовать, они забросали землянку противотанковыми гранатами. Живым оттуда на поверхность земли никто не вышел.

В горах между Демерджи и Судаком долгое время бродили небольшие группы из оставшихся после 18 мая на яйлах чабанов, а также осознано ушедших в леса татар. Одного из них, жителя Коз, в 1946 г. многочисленные преследователи обложили со всех сторон и взяли живым. Он получил крупный срок (за что?), но выжил и в лагерях. Это вообще едва ли не единственный их лесных людей, не погибший от рук органов. Как его звали, пока невыяснено, а имена двух других, о которых речь пойдёт ниже, известны уже сейчас.

Аджи-Мурат Сеит-Али из Корбекуля скрывался в лесах до 1947 года, несмотря на то, что его преследовал специальный отряд, насчитывающий около двух десятков человек. Примечательно, что этот мужественный человек даже спасая свою жизнь, не убил, не ранил никого из своих преследователей, хотя у него в различных пещерах одних автоматов разных систем было 14 штук, не считая всего остального. В конце концов, НКВДэшники прижали его к побережью под Кастелем. Они окружили его - он и тогда не стрелял в людей. Затем связанного Сеит-Али привезли в Алушту, где на глазах собравшихся, многие из которых знали его в лицо, посадили в катер, который ушёл в открытое море. О конечной цели этого рейса ни у кого сомнений не было, если человека повезли куда-то морем, а не машиной, то дело плохо: в Крыму чекисты издавна имели обыкновение избавляться от неугодных людей в море.

Тем большим было изумление корбекульцев и алуштинцев, когда Сеит-Али вновь явился в родных местах 1972 году. Как оказалось, после 13 лет воркутинских лагерей. Так мстил режим людям, чьим единственным преступлением была любовь к Крыму. То есть такое сильное чувство к малой своей родине преступлением, конечно, не являлось, просто право на него имели все, кроме коренного народа, так уж сложилось…

И Сеит-Али, побродив по родным горам в окрестностях Корбекуля, вынужден был снова покинуть Крым, теперь уже навсегда. Он уехал туда, где жили его земляки, в Узбекистан. Где и умер в 1997 году глубоким стариком, не сумев, как столь многие крымские старики, собрать денег для переезда из Средней Азии на далёкую родину.

Вторая история похожа, она тоже о кобекульце, но с ещё более трагическим исходом. Сеит-Асан Пинка во время войны был в партизанах (в частности, это он с напарником Аппазом поджёг клуб "Таврида" в переполненном оккупантами Алуште). Через 4 дня после возвращения советского режима он был отправлен в трудармию. Согласия его, как и остальных, никто не спрашивал. Но вчерашний партизан был настолько возмущён этой принудиловкой (жена осталась одна с дочерью, а по хозяйству за войну накопилось масса дел), что не скрывал гнева и перед офицерами трудармии.

Поэтому его вскоре изолировали от остальных и держали взаперти близ штаба этой организации в селе Мраморном. Оттуда Сеит-Асан бежал, его выследили и отправили подальше - в город Тулу. Уже из тульского лагеря он писал дочери, которая тем временем была выслана в Узбекистан: "Айше, не пиши мне больше сюда, я возвращаюсь в Крым. Верю, что и вас всех домой вернут".

И в самом деле, в1945 г. он бежал и вновь появился в Крыму, правда, не в самом Кобекуле, а повыше, в одном из чаиров на склоне Чатырдага, вблизи ручья. Однажды он спустился в родное село, где из всех крымских татар оставалась одна Зейнеб Подош (её оставили при русских родственниках - редчайший случай). К ней он и зашёл попросить соли и хлеба, по которым истосковался в лесу. Вот здесь, во дворе Зейнеб его чуть не взяли - новые соседи Зейнеб тут же сообщили в местную милицию о странном госте татарки. К разочарованию этих "новых корбекульцев", Сеит-Асан бежал, буквально из-под носа милиционеров.

Он изредка встречал товарищей по лесным скитаниям, но постепенно их становилось всё меньше - кого взяли, кого убивали прямо на месте.

Примерно года через четыре после депортации он остался совсем один. А ещё через год, изголодавшийся, с волосами, отросшими ниже плеч, оборванный, он вторично спустился к Корбекулю глубокой ночью. Он полз к своему (теперь - чужому) картофельному полю, не знал, что новый "хозяин" охраняет своё добро с ружьём в руках. Выстрел в голову почти в упор оказался смертельным. Но убийца не удовлетворился этим и отрезал у уже мёртвого Сеит-Асана голову, так и, оставив его лежать до рассвета. А утром, услышав о ночной драме, к огородам пришли дети новых переселенцев. Игра, которую они там затеяли, стала зеркальным отражением в детских душах психологии взрослого населения "обновлённого" Корбекуля: они стали бить эту страшную, окровавленную голову ногами, как бы играя ею в футбол. Излишне говорить, что это были психически вполне нормальные дети, которые в иных ситуациях наверняка вели бы с должным почтением к покойникам своего села. Но не к татарским покойникам…

Такого рода прямое влияние поведения взрослых на подростков - не фантазия автора и не преувеличение. Дети понимают и запоминают гораздо больше, чем мы полагаем. А что могли они видеть тогда, в середине - второй половине 40-х, когда рана, нанесённая народу Крыма, была ещё свежа? Какое влияние на их неокрепшие души могла оказать простая и до предела понятная история 6-летней девочки-татарки из села Шейх-Коя (н. Спокойное)? Эта малышка до того перепугалась утром 18 мая, что убежала прочь из дому, забилась в мечеть и была обнаружена взрослыми позже, когда эшелоны ушли на Север. Её вытащили из мечети, и застрелил там же, на сельской площади. Неужели сверстники девочки остались при этом равнодушными, неужели они не извлекли урок из зтого, преподанный им взрослыми соплеменниками: вот так, и только так надо поступать с крымскими татарами? Поэтому дети Корбекуля, издевавшиеся над трупом крымского татарина, убитого односельчанином, сами - жертвы такой вот полузвериной "этнопедагогики". Живя в татарских домах, слыша спокойные рассуждения самых близких людей, своих родителей, о том, что, конечно, власть не допустит возвращения татар, они привыкли видеть в этих бывших крымчанах (а для них практически - в бывших людях) враждебную силу. Неясная и далёкая, это была угроза нормальной жизни и благополучию их родителей и соседей, собственному будущему на древней, но новой для них крымской земле. И становятся понятными и случай с головой бедного Сеит-Асана, и ещё один случай, произошедший в далёкой от Корбекуля степной деревне.

По какой-то неясной причине здесь во время депортации была забыта одна-единственная крымско-татарская семья этой деревни, а потом её в степной глуши уже не трогали. Но редчайшая эта история имела абсолютно логическое, можно сказать психологически стандартное завершение. Уже через полгода жизни в родном селе, хоть и обновлённом переселенцами, эта семья стала осаждать райисполком просьбами об отправке её в Среднюю Азию за казённый счёт (сами они уехать не имели материальной возможности). Причина тут была проста - семью затравили новые соседи. Дело было не только в том, что им был фактически объявлен бойкот ("волками все смотрят", по их выражению), но не было прохода в школе детям. Над ними издевались, дразнили, их били скопом и так далее. Не встретив понимания у равнодушной администрации, эта семья всё же накопила денег на дорогу до Мелитополя, где жизнь оказалась для них куда спокойней, чем на родине.

И последнее на эту тему. На смену оставшимся в лесах крымским татарам, погибавшим от голода и пуль, в Крым одновременно стали прибывать первые "возвращенцы" из мест ссылки. О них, о более поздних соотечественниках-мучениках вроде Муссы Мамута, будет рассказано в третьем томе этой книги. Здесь же необходимо хоть вкратце заметить, что Возвращение началось практически через несколько месяцев после завершения депортации и более уже не прерывалось. Поначалу их было немного, буквально единицы, но не это было главное, а то, что люди ни единого года не мирились с высылкой, а Крым ни единого дня не оставался без своих коренных жителей. С каждым месяцем число этих истинных детей своей земли росло - уже в октябре 1948 г. только арестованных насчитывалось 34 человека. И это, повторяем, несмотря на грозящее наказание: 20-25-летнее заключение или даже высшая мера социальной защиты остальных граждан СССР, и, прежде всего переселенцев Крыма, от столь "опасных" преступлений.

1.И Солдатская судьба

Выше не раз отмечалось, что в эшелонах находился не весь народ. Значительная часть его сражалась и гибла на фронтах. Но крымские татары-военнослужащие сполна разделили участь своих соотечественников. Хоть и не сразу, а после небольшой отсрочки. Например, в частях, оставшихся после победы на территории Венгрии, крымские татары лишь в августе 1945 г. были изолированы и под конвоем, пешим ходом отправлены в Винницкую область. Здесь их поместили за проволоку фильтрационных лагерей, и, когда их набиралось достаточно много, железной дорогой доставили в Ташкент. Там, находясь в бывшем лагере ГУЛАГа, вчерашние солдаты получили возможность с большим или меньшим успехом искать своих близких.

Такого срока не было отпущено освободителям Вены. Сразу, как только затихли последние выстрелы, в частях, находившихся в Австрии, были произведены аресты. Это происходило примерно так, как вспоминает Аблаев Зекерья из Азека: на плацу выстроили его полк и скомандовали: "Крымские татары, три шага вперёд!" После чего "из строя вышло несколько человек. Командир во всеуслышание назвал нас предателями и продажными шкурами и приказал солдатам срывать с нас погоны. Забрать награды и документы. Солдаты выполнили приказ. С нас сорвали погоны и боевые медали, забрали военный билет, в котором были фотографии родных, а потом несколько раз ударили. Затем нас отвезли в лагерь в Польшу. Держали за колючей проволокой. Через пару месяцев выдали консервы и сухари и сказали, чтобы мы ехали в Узбекистан".

Судьба солдат, чьи части стояли в Крыму, оказалась иной. Усеинов Асан их Узунджи (Балаклавский район), служивший в Приморской армии, вспоминает: "После 18 мая мне перестали доверять…. Я стал замечать, что за мной следят. В один день меня вызвал старшина и сказал: "Берите продукты, вы поедете в другую часть, в артполк". Я сдал автомат, а продукты не взял. Мой попутчик, старший сержант, привёл меня в т. наз. артполк, расположенный за Симферополем и огороженный колючей проволокой. Здесь мне дали новую одежду. В этом полку собрали со всего Крыма крымских татар-фронтовиков, всего 150-200 человек. На вышках вокруг нас охраняли вооружённые солдаты. У нас же ни у кого оружия не было. Среди нас было немало офицеров-крымских татар и несколько медсестёр. Однажды ночью нас погрузили в машины и привезли в Симферополь, где нас оцепили "зелёные фуражки". Всю ночь мы простояли. Утром нам приказали построиться по четыре и идти к вокзалу. Строй вели наши, но по краям шли "зелёные фуражки". Пришли на вокзал, подали команду "Смирно!".

К нам вышел генерал (зам. Берия), мы не дали ему говорить, стали кричать, чтобы убрали от нас оцепление. Генерал дал команду убрать… и обратился к нам со следующими словами: "Ваши семьи находятся в Средней Азии. Простите, у нас не было возможности разобраться с ними. Вы сейчас без всякой охраны поедете в Узбекистан. Ваши родные находятся в очень тяжёлом положении. Прошу вас не задерживаться в дороге".

Некоторые офицеры ещё некоторое время оставались служить в своих частях. Капитан Топчи Сеитнафе, как-то в свободное время, зашёл во двор своей симферопольской школы и увидел там костёр из крымско-татарских книг. Естественно, он был так потрясён этим, что на него обратили внимание те, кто подбрасывал в костёр книги, то есть "крымчане". Несмотря на то, что Сеитнафе был в офицерской форме, они напали на него - важнее погон и орденов была его национальность. Окружив боевого офицера, улюлюкая, толпа орала: "Он - крымский татарин! Гоните его, а ещё советскую форму надел!". Затем озверелые шовинисты сорвали с него погоны, растерзали гимнастёрку с боевыми наградами, потом избили там же, у стен старой крымской школы.

Так же обращались с солдатами, отправившихся после демобилизации прямо в ссылку. В первом же посёлке, где они, стремясь найти семью, обращались в спецкомендатуру, с них обычно срывали "погоны, ордена и медали", после чего зачисляли в списки местных поселенцев.

Кое-где по "недосмотру" крымско-татарских военнослужащих демобилизовали на общих основаниях, как и их боевых товарищей, то есть отпускали на все четыре стороны. Но когда они возвращались на родину (это случалось и в 1944 г., и годом позже), то местные власти предлагали им в 24 часа "освободить Крым". Как предупреждали в таких случаях, нарушение этого предписания означало арест и осуждение на 15 лет. По прибытию же "к семье, в Среднюю Азию у них отбирали военный билет, заполняли новый, в конце записывали, что заполнен со слов владельца". Эта непонятная операция проводилась с дальним прицелом - в будущем предвиделись какие-то льготы фронтовикам-ветеранам, а документ, составленный с собственных слов владельца, не мог стопроцентно подтверждать его участие в военных действиях…

Ещё меньше церемонились с солдатами, демобилизованными раньше, и 18 мая, находившимся в своей семье. В Ойсуле безногого инвалида, на днях вернувшегося из госпиталя домой "по чистой" и заявившего о своих правах, волоком потащили к машине и, как куль муки, бросили в кузов. … В Тав-Бодрак сразу после выселения "с фронта вернулся с тяжёлыми ранениями инвалид войны Мамутов Ибраим, 15-летний сын которого был расстрелян [немцами] за селом. Мамутов Ибраим не нашёл свою семью и детей. А ночью наши схватили его и отправили в высылку. Но по дороге, не доехав до Урала, он умер от лишений и ран". Вообще фронтовики. Особенно перенёсшие ранения, умирали и в ссылке быстрее, чем те, кто не испытал фронта. Так, из десятков тысяч демобилизованных и попавших в Узбекистан, уже к 1949 г. осталось менее 9 000 человек.

Нашлись, конечно, более здоровые и крепкие, к тому же сильные духом солдаты и офицеры, которые нашли в себе мужество протестовать против депортации своего народа. О судьбе некоторых из них рассказывает военный повар Джуневтов Асим, скрывший своё национальное происхождение и некоторое время ещё прослуживший Крыму. После 18 мая прошёл какой-то срок, и он получил приказ ехать с помощником в командировку к военным строителям на Ай-Петри. "Утром рано я поднялся, чтобы вскипятить чай. Рядом с этим домиком на Ай-Петри был с правой стороны сосновый лесок - я туда пошёл за дровами. В это время подъехали закрытые брезентом машины. С этих машин сошли люди в военной форме, погоны оторваны, ремни сняты, глаза завязаны и руки завязаны назад. Все они были босиком. Их погнали в сторону от леса, к самому обрыву над Ялтой. Я их считать стал - 25 человек, все в офицерской форме. И против них строились автоматчики. Я понял, что их стрелять будут, командовал один полковник. И один генерал по одежде и погонам, я заметил, ходит туда-сюда, что-то шепчет. Не мог слышать всего, мне трудно было, я отвернулся, а когда повернулся лицом, людей уже не было, автоматных очередей не слышал, наверное, их толкали, там очень большой обрыв.

Пошёл к котлу, ко мне подошли два солдата, просили пить. Я дал им чай холодный, они пили, стал спрашивать, кто они были?"Крымские татары, офицеры, стали требовать свою семью, подняли шум в Симферополе, их там арестовали, сразу приговорили к расстрелу. Среди них было 5-6 человек русских [очевидно, речь идёт о смешанных, русско-татарских семьях - В. В.]. Это было в 1944 году, в июне или июле".

Такой же инцидент почти в точности повторился через год, высоко над берегом между Гаспрой и Мисхором, свидетелем стал старый русский человек из местных. Там группу крымскотатарских офицеров столкнули с обрыва в море живыми. "Обычно такие казни, говорят, происходили в 1945-46 гг., когда демобилизованные офицеры, не найдя своих родных в Крыму, выражали возмущение несправедливостью содеянного. Таким предлагали собраться в определённый день, [чтобы] помочь им поехать в места высылки, найти семьи, но вывозили их на расстрел".

Похожая, но не во всех деталях, расправа произошла в совсем другом краю Крыма. В Судакском районе, близ Туака, группу крымских татар-офицеров взорвали вместе с машиной, на которой доставили туда откуда-то из другого места. Знаменитый партизан и авторитетный свидетель Османов Бекир сообщал, что 78 татар-офицеров было расстреляно на склоне Сапун-горы (Севастополь), он же уточнял количество жертв взрыва в Туаке - 12 человек.

Гораздо позже окончания депортации произошёл расстрел в Корбекуле, у стены сарая для сушки фруктов. Свидетели, на сей раз не татары, рассказывают, что у офицеров ордена и медали не были сняты, сверкали на солнце до последней минуты. Поскольку казнь происходила не в глухом лесу или на пустынном побережье, то её наблюдали многие, и подробностей сохранилось больше. Среди 7 человек расстрелянных двое - Арнаутов и Подош - были местными, их узнал в лицо корбекульский пастушок, русский мальчик Володя Шеленга, рано утром проходивший со стадом близ сараев. Лётчик Арнаутов Муаррем, брат казнённого, узнал о казни брата совершенно случайно, от соседа по палате в госпитале, во время обычной беседы, то есть из совершенно независимого источника.

Сообщают, что в 1945 году крупная группа средних и старших офицеров-крымских татар (300-400 чел.) собралась в Симферополе. Они требовали возвращения их семей в Крым. Дело дошло до Москвы, из ЦК партии поступило распоряжение отправить всю группу временно в какой-нибудь санаторий на Южном берегу, пока будет решена техническая сторона дела. Так и сделали, а затем состоялось обычное "решение проблемы", свидетелем исполнения которого оказался вполне конкретный человек, военный шофёр Гриша: "Была глубокая ночь, мы, не зная для чего, остановились у здания санатория, в машины стали грузить каких-то людей, охрана была такая, что у каждого из этих людей был поставлен охранник, и каждый вёл своего. Я услышал только, что мы едем в какое-то дере (ущелье). С нами никто не разговаривал. По приезду в это дере, мы, выгрузив людей, стали отъезжать, я услышал частые автоматные очереди, услышали это и другие водители. Людей [которых казнили] было приблизительно человек 400".

Ещё одно свидетельство - о расстреле на склоне Бабугана, куда офицеров доставили прямо из Симферополя; ещё одно, того же рода, - о бойне близ деревни Топлы, а сколько подобных акций было проведено более профессионально, то есть совершенно скрытно?

Несмотря на скудость информации, дошедшей до нас, уже сейчас можно сделать некоторые осторожные выводы. Судя по всему, казни татарских офицеров заранее не планировались - несколько десятков крымско-татарских солдат и офицеров, лежавших в крымских госпиталях, по выздоровлении были благополучно отправлены в среднеазиатскую ссылку. Расстрелы же, скорее всего, были вызваны настойчивостью и последовательностью требований боевых офицеров (судя по всему, их скопилось в Крыму неожиданно много), которые наверняка пользовались симпатией таких же, как и они, фронтовиков - русских офицеров. Эти крымско-татарские группы грамотно и настойчиво требовали отмены постановления о депортации, не имевшего под собой никакой правовой основы, противоречивших советской Конституции - всё это было очень серьёзно. Тогда, очевидно, и было принято какое-то решение об их "обезвреживании" обычным для карательных органов методом. Соответствующее распоряжение было, очевидно, разослано в райвоенкоматы Крыма. Этот вывод следует их того, что аппарат именно РВК явился единственным исполнителем указанной акции. Дальнейшее научное расследование, безусловно, уточнит эту картину, нарисованную здесь в самых общих чертах.

Размышление над судьбой обеих небольших групп крымских татар, отколовшихся от основной массы народа, и тех мирных жителей, что остались на родине после депортации, и боевых офицеров прорвавшихся на полуостров гораздо позже завершения "этнической чистки" Крыма - приводят к схожим выводам. И первые, и вторые не могли не осознавать, что бросают вызов сталинскому режиму, вызов не просто опасный, но ведущий к практически неизбежному смертельному исходу. Об этом им наверняка говорил весь опыт жизни под сапогом кремлёвского убийцы. Тем не менее, они вышли на бой с режимом, причём не тайно, а так, как много веков подряд выступали против нашествий с севера их предки - открыто и бесстрашно.

Что руководило этими гордыми людьми, что именно оказалось сильнее естественного и властного инстинкта самосохранения, сильнее даже любви к ближним, на вечную разлуку с которыми, они знали, себя обрекают? На этот вопрос не может быть двух ответов: это было могучее чувство любви к родине, к Крыму, которую они не могли (не хотели?) преодолеть. Это было именно то чувство, из-за которого несколькими годами спустя начала разгораться всё шире и шире всенародная и многолетняя борьба за Возвращение. Это было чувство, которому обязано своими достижениями всё Национально-освободительное движение крымских татар.

Эти победы пришли позже, гораздо позже. Но в годы, последовавшие за чёрным маем 1944-го, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что выброшенный в азиатские степи народ продолжает жить своим Крымом, остаётся крымским народом не только в прошлом. Тому было множество примеров и доказательств. Назовём лишь три их них; все они связаны со смертью, а перед смертью люди не лгут.

Старушка Алиме-Хатана из Симеиза была депортирована в Мари АССР. Оттуда она и пустилась в далёкий путь ("умирать", как она сказала соседям) не к дочери Зекие в Узбекистан, а в Крым, где никто не ждал её приезда. Её вела высшая любовь, и мечта старой женщины исполнилась, несмотря на препоны и трудности. Её похоронили чужие люди, но в родной каменистой земле Южного берега.

Сейдулла-ага Чачи схоронен в далёком Узбекистане. В памяти земляков, вернувшихся в родной Корбекуль, он остался благодаря его удивительному чувству сроднённости с природой Крыма, которое не смогла загасить даже депортация. Среди домашних работ он нередко глубоко задумывался и, глядя куда-то поверх узбекских дувалов, тихо говорил: "Ну вот, у нас время окота пришло, пора в отарах маток отделять", или "Сейчас самое время стричь барашек", или "Ого, уже 10 июня - можно отары на Чатырдаг гнать, там такая трава поднялась!" - и так было до самого его последнего часа.

Да и умирая, старики слали свои последние земные мысли туда, в Крым. Инвалид войны Джамбаев Ибрагим, чудом купивший в 1968 г. дом в Крыму, был нагло и беззаконно снова лишен родины. Не желая удаляться от обретённой было родной земли, мечтая снова вернуться туда при малейшей возможности, он вырыл для своей семьи землянку в Ново-Алексеевке Херсонской области и стал терпеливо ждать перемен. Когда же подошёл его час, то последними словами Ибрагима-ага были: "Себие, я ухожу, это ясно, но меня не это мучит: детей своих я до Крыма так и не довёз!".

1.Й Депортация из-за рубежа

Ещё одна мрачная сторона всех войн, когда-либо прокатившихся над Крымом: их результатом неизбежно оказывалась эмиграция части коренного народа за рубеж. В этом смысле даже гражданская война не стала каким-то исключением. По Второй мировой таких сведений гораздо меньше - хотя это вовсе не означает, что эмиграции не было. Так, известный турецкий историк крымскотатарского происхождения Мустюджип Улькюсал утверждает, что только в 1943-44 гг. из Крыма в Румынию, Австрию, Германия и Италию выехало около 10 000 крымских татар. Это важное историческое событие ещё ждёт своего исследователя, здесь же поместим крайне незначительную пока часть такой информации.

Эмиграция началась стихийно, ещё вовремя оккупации, это были разрозненные, частные попытки уберечься от снова надвигавшейся красной лавины с её "органами", от которых следовало бежать, скрываться, не важно где и как. Чаще всего таким убежищем представлялась соседняя Румыния, где, как, известно, давно существовала многочисленная и крепко спаянная крымско-татарская диаспора. Туда бежали отдельные люди - в том числе девушки, связавшие свою судьбу с бывшими оккупантами-румынами, но были и коллективные попытки.

Самая известная из них связана с историей крымско-татарского Муздрамтеатра. Этот талантливый коллектив блистал и до войны, и в период оккупации такими дарованиями, как мастер сценического танца Усеин Баккал (он был вообще крупнейшим балетмейстером Крыма), как Муртаза Велиджанов - не только крупный театральный деятель, но и собиратель крымскотатарскиой народной песни; были и другие славные имена. В период оккупации труппа продолжала работу, не видя в том большого греха. Но чем ближе подходили Красная армия, тем чаще артистам приходилось слышать о расправах, которым подвергались все, не "забастовавшие" с установлением оккупационного режима. Им приходилось тем более всерьёз задумываться о своей судьбе, что грозивший им трибунал наверняка учёл бы два отягчающих вину обстоятельства: во-первых, имело место групповое преступление, а, во-вторых, оно относилось не к экономическим (как работа в поле или лесу), а скорее к идеологическим, то есть особо опасным. Короче, здесь пахло не 10 годами тюрьмы, а чем-то гораздо более серьёзным.

Поэтому не было ничего страшного в том, что лёгкие на подъём актёры, привычно собрав свой нехитрый гардероб в чемоданы, отправились, не дожидаясь краснозвёздных освободителей, в Румынию. А точнее в южную часть Добруджи, в г. Пазарджик, где осело немало крымских ногаев из давних эмигрантов, и где видный крымско-татарский публицист и историк, уже упоминавшийся Мустюджип Улькюсал издавал с 1930 г. свой знаменитый журнал "Эмель". Как и следовало ожидать, историк радушно встретил земляков, с особым удовольствием приветствуя находившегося среди беглецов Амета Озенбашлы.

Конечно, в 1944 г. было нетрудно догадаться, чем кончится война, и какова будет судьба соседней с Союзом Румынии. Поэтому новые крымские эмигранты стремились пробраться дальше, в Турцию. Это оказалось не так просто, хотя брат Улькюсала, Меджип Нусрет, занимал немалый пост в фильтрационном лагере Констанцы. Турки всячески затягивали выдачу визы группе крымско-татарских беглецов, не прекращавших ежедневные хождения в консульство и после вторжения в Румынию Красной армии. Вскоре их посетили некие официальные лица с предложением вернуться на ждущую их Родину, предложили денег на дорогу. Часть труппы согласилась отправиться по домам - и почти все очутились по 58 статье (как вредители и предатели они получили по 25 лет). Остальные стали скрываться у румынских друзей и знакомых. Но в чужой, по сути, стране это неизмеримо труднее, хотя "старые" крымско-татарские эмигрантские комитеты Добруджи сделали им документы, удостоверяющее их румынское гражданство. Советские органы, которые вели себя в Румынии как дома, устраивали облавы по базарам и городским кварталам, обыскивали дома румынских ногаев. За дело взялась и новообразованная "Секуритате". Но и эта всемогущая карательная организация, заимствовавшая опыт печально известных Сигуранцы и Железной Гвардии, оказалась бессильной перед мужеством добруджинских татар и лично Меджипа Нусрета, руководившего сложными ходами, помогавшими его крымским друзьям ускользать от всё туже стягивавшейся удавки секретных служб СССР и "народной" Румынии.

Председатель Центра, руководившего деятельностью упоминавшихся комитетов, Неджип Х. Фазыл был убит, многих молодых членов комитетов арестовали и отправили в Сибирь, невзирая на то, что они родились и выросли в Добрудже. Другие осуждались на румынские тюрьмы или каторжные работы по резке тростника в дельте Дуная, в том числе и крымско-татарские интеллигенты, вообще никак не касавшиеся работы комитетов.

Наконец, крымской группе, точнее её остаткам, удалось достать паспорта беженцев из болгарской Добруджи. С этими документами эмигранты продержались за рубежом около 8 лет. Но Амет Озенбашлы, ставший неофициальным лидером этой группы, в конце концов, понял, что ни турецкое, ни какое иное посольство, аккредитованное в Румынии, не предоставит виз всей группе - в разгар холодной войны никто, очевидно, не хотел нового скандала с СССР. Правда, Амет-ага получил предложение ехать в Турцию одному, взяв с собой только семью, чтобы там совместно с Джафером Сейдаметом добиваться виз для остальных.

А. Озенбашлы согласился, не зная, естественно, что турецкий агент-посредник был одним из агентов КГБ, которыми в те годы буквально кишели Румыния, Болгария и Турция. Семья погрузилась в самолёт, но вышла из него не в Турции, а в Москве, где их ждала машина с Лубянки. Амет-ага был помещён в ту же камеру, где сидел в 1928 г., ожидая два с половиной года исполнения высшей меры наказания за своё сотрудничество с Вели Ибраимовым.

Вскоре в СССР были насильно возвращены и остальные члены эмигрантской группы. Им дали по 5-6 лет сибирских лагерей, почти все они выжили, и после освобождения осели в Ходженте (Ленинабаде).

Несколько иной была судьба крымско-татарских эмигрантов военных лет, очутившихся в Германии. Накануне начала оккупации страны Красной армией они пытались собраться вместе. Таким местом сбора стали окрестности лагеря Миттельвальд, затем их вместе с "австрийской" частью эмиграции поселили в лагере для перемещённых лиц Альбершвенде, в Тироле. Всего там осело около 300 человек. Второй лагерь был в Ландеке, тоже Австрия. Условия жизни были хоть и не самыми тяжёлыми, (французская зона оккупации), но достаточно сложными. Тем не менее, в обоих лагерях были организованы школы, где преподавание велось на крымско-татарском языке. Кърымджан Абдулла и ещё несколько преподавателей из Фельдкирхе даже подготовили и издали на шапирографе "Книгу для чтения" на родном языке; другие учебники присылали турки. Французская военная администрация оказывала и посильную материальную, и техническую помощь. Эта удивительна школа - шестилетка работала три года. Занятия шли по полной программе, так что когда эти дети в 1948 г. переправились в Турцию, то были беспрепятственно приняты в средние школы и лицеи. Большинство из них впоследствии получило высшее образование.

Более печальной оказалась судьба "итальянской" эмиграции. Часть беглецов из Крыма, согласно позорному Ялтинскому соглашению, была депортирована из Италии прямо в советские лагеря, часть - успела в последний момент покончить жизнь самоубийством, - так они избежали судьбы, которая казалась им страшнее смерти.

2. Крымские татары, спустя годы…

Известно, что незадолго до окончания войны советское правительство депортировало ряд малых наций со своей родины в малообжитые районы, где для них был установлен особо жестокий режим спецпоселений. В числе этих народов были и крымские татары. В результате зверского обращения с людьми в период депортации и в первый год спецпоселения погибла почти половина крымских татар (46,2%). Впоследствии, на XX съезде КПСС, депортация и режим спецпоселений были названы геноцидом.

О выселении из Крыма и последствиях этой акции сами крымские татары в одном из последних своих писем в ЦК КПСС (март 1977 г.) рассказывают следующим образом: "Среди высланных оказались все, вплоть до семей погибших бойцов, партизан и подпольщиков. Лишенные кормильцев, эти семьи в первые же годы ссылки в основном погибли. По окончании войны после демобилизации под комендантским надзором оказались также солдаты и офицеры, сражавшиеся в рядах Советской Армии против фашистских захватчиков, Герои Советского Союза и многие честные коммунисты, и беспартийные, до последнего дня принимавшие участие в освобождении оккупированных территорий, в том числе и Крыма".

Выселение было проведено повсеместно только по национальной принадлежности, без оглашения населению решения правительства.

Действия военных властей в отношении крымско-татарского народа 18 мая 1944 г. преподносились как "необходимые меры" против самого "отъявленного врага". По всему пути следования железнодорожных составов из крытых красных вагонов, забитых детьми, женщинами, стариками, больными, на всех станциях их встречала унизительными выкриками и забрасывала камнями специально подготовленная, организованная толпа.

Такой же "прием" ожидал крымских татар по месту прибытия - их по заранее составленному распределению отправляли в самые отдаленные точки отстающих хозяйств, при этом, не считаясь даже с тем, насколько пригоден ссыльный к тяжелому физическому труду.

С этим актом выселения крымско-татарский народ лишился:

родного края, в котором предки нынешних крымских татар, осваивая землю, с первых веков нашей эры сформировались как народность, назвав край на родном языке "Крым"-ом, а себя впоследствии - крымскими татарами;

памятников материальной культуры, созданных руками талантливых представителей народа в течение многих веков.

У крымско-татарского народа ликвидированы:

начальные и средние школы обучения на родном языке - гарантия существования и сохранения крымско-татарского языка;

высшие и средние учебные заведения, специальные и профессиональные, технические училища с преподаванием на родном языке - кузницы национальных кадров;

национальные театры, ансамбли и студии;

газеты, издательства, радиовещание и другие национальные органы и учреждения (союзы писателей, журналистов, художников и т.д.);

научно-исследовательские институты и учреждения по изучению крымско-татарского языка, литературы, искусства и народного творчества.

У крымско-татарского народа уничтожены:

кладбища и могилы предков с надгробными камнями и надписями;

памятники и мавзолеи исторических личностей народа.

У крымско-татарского народа отняты:

национальные музеи и библиотеки с десятками тысяч книжных томов на родном языке; клубы, читальни, молитвенные дома - мечети и медресе.

У крымско-татарского народа фальсифицирована история формирования его как народности и переименованы названия:

городов и сел, улиц и кварталов, географические названия местностей и т.п.;

переделаны и присвоены народные легенды и другие виды народного творчества, созданные веками предками татар.

В результате таких мер, подорвавших корни национального существования и развития народа, на глазах всего советского народа и мировой общественности запятнана честь всего крымско-татарского народа.

После XX съезда, особенно с момента опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г., крымские татары начали петиционную кампанию за восстановление своего национального равноправия. Названный Указ облегчал жизнь народа в местах его высылки, так как снимал с учета спецпоселения и освобождал из-под административного надзора, но не снимал с него обвинения в измене и ничего не давал ему как нации: снятие указанных ограничений не влекло за собой возвращения конфискованного при выселении имущества и не давало права возвращения в места, откуда они были выселены. Такой Указ, естественно, не мог удовлетворить народ. Ему нужна была родина, т.е. территория, язык, культура. Поэтому петиционная кампания приобретала все более массовый характер. Письма в ЦК и правительство подписывают сначала десятки и сотни, затем - тысячи и десятки тысяч человек. Одно из писем с требованием отменить все дискриминационные законодательные акты и возвратить народ в Крым подписали 126 тысяч человек. Всего за шестидесятые годы было собрано более 3 миллионов подписей. Иными словами, каждый взрослый подписался 6-7 раз.

Под напором этой мощной волны народного протеста, принимавшего все более организованный характер, правительство вынуждено маневрировать. Трижды представители Политбюро встречаются с представителями крымско-татарского народа, обещают им рассмотреть и решить положительно их вопрос. А тем временем репрессии против организаторов петиционной кампании усиливаются.

Переломный момент наступил после третьей встречи крымско-татарских представителей с представителями Политбюро. Результатом этой встречи явился Указ Президиума Верховного Совета СССР "О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму" от 5 сентября 1967 г. Более лицемерного документа, чем этот Указ, трудно придумать.

С одной стороны, снимаются огульные обвинения с народа, что может быть понято, как уравнение крымских татар в правах с другими народами и нациями.

С другой стороны, вопреки действительной воле крымских татар, выраженной в петициях, утверждается, что они укоренились в местах, куда их депортировали. Это является неуклюжей попыткой замаскировать тот факт, что запрет на возвращение в места, откуда крымские татары выселены, объявленный Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г., остается в силе.

И, наконец, этим Указом предпринята попытка исключить крымских татар из числа наций. В этом Указе они названы "гражданами татарской национальности, проживавшими в Крыму". Нет больше крымских татар, бывших полновластных хозяев Крыма, покоренных Россией, а есть граждане татарской национальности, проживавшие в Крыму наряду со многими другими нациями. Значит, твоя прародина, крымский татарин, не Крым, а Татарская АССР. Нельзя даже вообразить более грубую историческую фальсификацию. Нация, самостоятельно развивавшаяся в течение многих веков, создавшая собственную богатую культуру, имеет с казанскими и волжскими татарами только то общее, что и в ее названии есть слово "татары". И вот эта нация объявлена несуществующей, и появляется какая-то никогда не существовавшая татарская национальность. Чего только не придумаешь, чтобы оправдать изгнание с родины целого народа.

Но подавляющее большинство простых крымских татар не заметили этого лицемерия. Людям было радостно, что они уже не "преступники", что они могут смело смотреть в глаза людям труда всех наций. И они думали, что они могут теперь свободно вернуться на родину. Сразу после Указа и в течение последних двух лет в Крым прибыло свыше 20 тысяч крымско-татарских семей (около 100 тысяч человек), но их встретили милиция, войска. Их частично снова депортировали в те места, где они "укоренились", т.е. туда, где они находились в ссылке, а остальных просто выбросили из Крыма, и они осели на подступах к нему. Наступили отрезвление и разочарование, упадок сил. Все эти годы продолжались репрессии, и к 1970 году массовое движение было подавлено. Наиболее активные участники петиционной кампании оказались в тюрьмах и лагерях: свыше 300 крымских татар было осуждено за участие в национальном движении на различные сроки заключения. И это несмотря на то, что движение имело лояльный, мирный характер.

2.А Правовое положение депортированных лиц в спецпоселениях

После отправления из крымской земли последнего эшелона так называемого человеческого „контингента", который подлежал выселению, специальные операции относительно депортированных за национальным признаком лиц еще не считались законченными. Исследователь истории депортации крымско-татарского народа Г. Бекирова в своей монографии привела телеграмму заместителя наркома внутренних дел Узбекской СССР

Бабаджанова, отправленную 8 июня 1944 г. в адрес Л. Берии, где докладывается о том, что в тот же день прибыл и разгруженный последний эшелон СК со спецпереселенцами для Кашка-Даръинской области. По его подсчетам, в целом в Узбекистане очутилось 33775 крымско-татарских семей, которые насчитывали 151529 лиц, в том числе мужчин 27558, женщин - 55684, детей - 68287. Не выдержало переезда и умерло в дороге 191 лицо. А тех, которых доставили до места назначения - Ташкентской (56362), Самаркандской (31540), Андижанской (19630), Ферганской (16039), Наманганской (13804), Кашка-Даръинской (10171), Бухарской (3983) областей, расселили в совхозах, колхозах и на промышленных предприятиях „в пустых жилищных помещениях и за счет уплотнения местных жителей" [91, с.29 - 30].

В последствии крымские татары были обязаны ежемесячно регистрироваться в комендатуре по месту жительства. Никто не имел право покидать место, район проживания без санкции коменданта. Самовольная отлучка из спецпоселения считалась побегом и была уголовно наказуема (двадцать лет каторжных работ).

Крымские татары были выселены без права на возвращение в Крым (следовательно, они были выселены навечно). Тех же, кто приезжал на исконно крымско-татарскую землю, возвращали обратно в места депортации ().

2.Б Умерщвление нации продолжается

"Геноцид - убийство рода, племени". Так БСЭ расшифровывает это слово.

Депортация из Крыма в малообжитые местности, в непривычные климатические условия стоила крымско-татарскому народу жизни половины сынов и дочерей. Расселение на большой территории - Урал, Узбекистан, Казахстан, Туркмения, Киргизия - среди инонационального населения, лишение школ на родном языке, национальной культуры, периодической печати и других средств массовой информации ставят крымских татар в условия национальной деградации, потери чувства общности со своими братьями по языку и культуре, утраты сознания принадлежности к своей нации. Нация умирает.

Но это не естественная, а насильственная смерть. Нация - это люди. А им от рождения присуще национальное чувство. "Нет человека, который не испытал бы неискоренимого чувства любви, привязанности к земле своих дедов и предков, к родной культуре, к своему языку, к своим традициям". Но пока это живет в людях, живет и нация.

Слова в кавычках принадлежат Л.И. Брежневу. Следовательно, мы можем считать, что наше правительство понимает недопустимость преследования за такие чувства. Но эти чувства поднимают на борьбу против условий, в которых народ может погибнуть как нация. Искусственно рассеянные крымские татары после Указа 1967 г. массами хлынули со всех мест их ссылки в Крым. Будучи выброшенными оттуда, осели на подступах к нему - в Херсонской и Запорожской областях, на Кубани и на побережье Кавказа. В результате рассеяние нации возросло. Но с другой стороны, создалась как бы исходная позиция для переселения в Крым.

Наиболее смелые, упорные, предприимчивые из крымских татар, не страшась никаких трудностей, начали проникать в Крым. Власти, опираясь на неотмененные геноцидные законы и основанные на них инструкции и устные указания, повели решительную борьбу против такого "беспорядка". Если смотреть на обстановку в Крыму с точки зрения количества арестов и осуждений, то дело изменилось к лучшему. Сейчас в заключении только Мустафа Джемилев. Да отбывают принудительные работы и высылку несколько десятков человек, о которых говорит Энвер Аметов в своем заявлении для печати (приложение 2). Но зато неизмеримо усилились внесудебные репрессии, обрушиваемые на всех пытающихся поселиться в Крыму. Только человек невероятной выдержки и выносливости может перенести все удары властей, закрепиться и жить на земле предков.

За время, истекшее со времени издания Указа "О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму", т.е. за 10 лет, смогли вернуться на родину и прописаться только 1409 семей (7-8 тысяч человек). Сколько же лет потребуется на возвращение в Крым всего народа, если уже сегодня его численность - свыше полумиллиона? 650 семей живет без прописки. Многие из них добиваются прописки уже по два-три года. Так, с 1974 г. живут без прописки: в селе Пушкино - семья Халич (семь детей), а в селе Восточное - семья Аблякимовых (5 детей). Диляра Халич, как непрописанная, не получает все это время государственного пособия по многодетности. Обеим семьям, в качестве наказания за жалобы и протесты, отрезали электричество. Детей Халич в течение года не включали в списки учеников школы, которую они, тем не менее, посещали. Но в следующий класс их не перевели.

Положение непрописанных семей ужасно. Они, во-первых, живут в условиях непрерывно висящего над ними произвола. В чем это проявляется? Все непрописанные купили дома (иным путем получить жилье крымские татары не могут, государственные и кооперативные жилища не для них). Но дом, который куплен с соблюдением всех формальностей, за который уплачена полная стоимость, их собственностью не является, так как нотариус не оформляет куплю-продажу без прописки покупателя. А прописывать - его не прописывают. И все время, пока он не прописан, над ним висит непрерывная угроза выселения. Каждую ночь и день он ждет, что явится банда пьяных громил во главе с представителем милиции или властей и из дома будут выброшены дети и старики, больные и калеки, вещи изломают и разобьют, все ценное и деньги украдут.

И это не единичный случай, а система. Вот только случаи сентября 1977 г. И только те, что стали нам известны.

Село Садовое, Нижнегорский район. Мустафаев Нури вывезен из купленного дома в открытое поле в районе Джанкоя вместе с женой, двумя малолетними детьми - 3 лет и 1,5 года.

Село Семисотка Ленинского района. Выселены из купленных домов три семьи: Ш. Бекирова, А. Караева и С. Ходжиаметова. Два дома опломбированы, в третий вселили местного пьяницу и хулигана.

Село Рунное Сакского района. Выселены из купленного дома две пенсионерки - Нурие и Кериме Куртсеитовы - и их брат, инвалид Отечественной войны Халилов Рустем. Письмо Куртсеитовых и Халиловых об обстоятельствах выселения приводится в Приложении 2.

Село Молочное Сакского района. Выселена Зера Мустафаева с десятилетней дочерью (см. приложение 2).

Село Митяево, Сакский район. Участник Отечественной войны Аметов Сеитмемет с семьей выброшен из купленного дома и вывезен в лесополосу.

Село Трудовое, Сакский район. Выброшена из купленного дома семья Ганиева Амета.

В селе Лесновка Сакского района Меметов Сейдамет приобрел дом. В связи с этим на него заведено уголовное дело "за нарушение паспортного режима" (грозит до года заключения в лагере). Дело о нарушении паспортного режима возбуждено и против Нуретдина Усеинова (село Батальное Ленинского района).

Усиление репрессий в Сакском районе связывают с прибытием в район нового председателя райисполкома; в первый же день по прибытии он заявил: "У меня в районе не будет ни одного крымского татарина". Это еще одно доказательство полного произвола по отношению к крымским татарам. У такого администратора крымский татарин всегда будет виноват. А осадить его некому. Коль он не боится так говорить, значит, получил на то благоволение начальства.

В Приложении 3 приведены письма тех, кого выселили. Эти письма проясняют общую картину выселения, но надо иметь в виду, что бывали случаи и хуже. Такие выселения незаконны. Но законы не для крымских татар. Когда они жалуются прокурору, тот говорит: "Это незаконно. Жалуйтесь". Но жалобы попадают к таким, как председатель Сакского райисполкома, и на них не отвечают. Не было случая, чтобы кого-нибудь наказали за хулиганское выселение или хотя бы удовлетворили иск за испорченное и украденное имущество. Так и живут непрописанные в постоянном страхе.

Во-вторых, над непрописанными висит постоянная угроза голода. Их, как непрописанных, на работу не берут. Крымские татары - добросовестные труженики. Это отмечают и узбекские правители, которые приложили и прилагают немало усилий, чтобы удержать их в Узбекистане. Они владеют, как правило, несколькими специальностями и согласны идти на любую работу, но их при общей нехватке рабочей силы в Крыму на работу нигде не берут. Крымско-татарские семьи преимущественно многодетны. Редко где меньше трех детей, а чаще всего 4-5 и даже 6-7 детей. Их надо накормить. Как? Прежде всего - с огорода, который положен при доме. Но этот источник ненадежен. Власти, основываясь на том, что земля государственная, отбирают приусадебные участки у крымских татар. Говорят: "Ты купил дом. Вот в доме и живи, а земля в Советском Союзе не продается". Еще один источник существования - сбор на полях послеуборочных потерь: колосков, кукурузных початков, картофеля. Такая послеуборочная уборка (местное название "чамбаловка") на Руси всегда поощрялась, к этому приучали детей. Не так теперь. Убранные поля стремятся запахать немедленно, чтобы закрыть послеуборочные потери землей. А если заметят, что крымские татары торопятся собрать впереди пашущих, то их задерживают и штрафуют на суммы, во много превосходящие стоимость того, что может быть собрано. Таким образом, и этот источник малонадежен.

Не перекрыт пока такой источник существования, как сбор дикоростов: цветов, лечебных трав, шиповника, кизила, орехов лесных и т.д. Крымские татары широко пользуются этим источником. Не дозволен им только один источник: производительный труд на предприятиях, в колхозах, в совхозах. Дикость: по стране идет набор рабочей силы в Крым, в самой области на каждом шагу объявления - "требуются". "требуются". требуются рабочие всех специальностей, инженеры, экономисты. А мимо идут те, кто требуется. Идут мимо потому, что их не берут. Не берут по той причине, что они крымские татары.

Так обстоит дело с живущими в Крыму, но не прописанными. Еще больше трудностей у тех, кто только прибывает в Крым. Им, прежде всего, надо купить дом. Это нелегко. Власти ведут работу среди населения, чтобы крымским татарам дома не продавали. При этом широко практикуется запугивание: "Продашь крымскому татарину дом - отберем" или "не выпишем". Одновременно разжигается ненависть к крымским татарам, распространяются всякие клеветнические измышления о них. До сих пор, несмотря на Указ, власти говорят народу, что крымские татары изменили во время войны. Дело уже доходит до того, что вывешиваются объявления такого типа: "Продается дом в Белогорске. Узнать после 5 часов по ул. Нижнегорская 2, кв.5. Дом будет продаваться только русским".

Естественно, что при таких условиях приобрести дом нелегко. Но если это удалось, радоваться рано. Власти примут все меры, чтобы принудить владельца дома расторгнуть договор купли-продажи. Идут даже на то, что покупают этот дом сами, ссылаясь на преимущественное право колхоза или совхоза покупать строения, находящиеся на его территории. При этом купля производится по государственной, т.е. заниженной, оценке, и тут же сносят этот дом. И здесь дикость: по области пустуют сотни домов, построенных для колхозников, которых должны навербовать и привезти в Крым. Навербовали и привезли, многие не вынесли крымских условий и уехали. И вот годами стоят пустые дома. В селе Крымский Кумыс Белогорского района, например, заколочено более 50 домов. А рядом ходят люди, которые готовы платить за эти дома и трудиться на любом месте, на любой работе.

Но вот дом куплен, и его владелец вместе с семьей попадает в категорию непрописанных жителей Крыма. Когда-то он пропишется, пройдя все муки, которые проходят все непрописанные. Но до этого ему еще нужно получить свои домашние вещи из Средней Азии. Это тоже проблема. В Средней Азии строжайшее указание: "Крымским татарам контейнера не давать". А как его отличишь, крымского татарина? Поэтому не дают контейнеров в Крым. Ну, а если контейнер в Крым все же прибыл, то вывезти его невозможно. Контейнеровоз крымскому татарину не дадут.

Но вот вы, крымский татарин, прописались в Крыму. Не думайте, что пришел конец всем вашим бедам.

Во-первых, вы подвергнетесь дискриминации на работе. Один только пример. Бешевин Нариман, лауреат Государственной премии по строительству. В Средней Азии, в г. Алмалыке, был начальником строительного управления. Переехав в Крым, даже мастером устроиться не может.

Во-вторых, вам придется столкнуться с враждебностью определенной части населения. Против крымских татар настраивают, распуская клеветнические слухи, коммунистов и комсомольцев, а также обывателей. Хулиганов буквально поощряют на хулиганские поступки против крымских татар. Ни один крымский татарин не рискнет жаловаться на хулигана, ибо в результате дело будет возбуждено против крымского татарина. Памятен случай, когда двое пьяных хулиганов украли у крымского татарина трех овец. Он с двумя соседями нагнал воров и доставил их в милицию. Результат: все трое крымских татар были осуждены на несколько лет лагерей за "нанесение телесных повреждений" (ворам). Версия о нападении крымских татар на мирных жителей родилась в милиции на четвертый день после того, как воры были доставлены туда. Никаких свидетелей на суде не было. Свидетельствовали только двое "потерпевших" против троих крымских татар. И суд поверил "потерпевшим".

Вот и живут бывшие хозяева Крыма, не имея возможности опровергнуть клевету, не смея дать отпор хулигану, не имея правовой защиты, постоянно опасаясь провокаций.

Единственный способ их защиты - национальная солидарность. Это особенно ярко проявляется по отношению к незаконным выселениям и сносу домов. Крымские татары из близлежащих сел, узнав о подготовке к выселению или сносу, бегут к этому дому и грудью защищают его. Именно эта солидарность вынудила власти на выселение в ночное время. Банды громил ночью врываются в дома, связывают руки выселяемым и затыкают рты, чтобы они криком не привлекли внимания соседей. В таких случаях соседи узнают о выселении только утром. Крымские татары, имеющие автомашины, едут по Крыму разыскивать выселенных. Найдя, возвращают их в дом, если власти не успели его снести. Если снесли, тут же раскидывают палатку. В общем, власти ведут настоящую войну против народа.

Особо жестоко власти расправляются с активистами, организаторами отпора произволу. В настоящее время вызывает тревогу угроза, нависшая над одним из давних активистов крымско-татарского движения - Энвером Аметовым.

В 1976 году власти снесли купленный им дом. Пришлось покупать другой. Но, пока он ездил на свое прежнее место жительства - в Херсонскую область, - его жену с маленьким ребенком вывезли в степь. Вернувшись в Крым, Аметов нашел жену с ребенком и снова вселился в купленный им дом. Но вскоре, в октябре 1976 г., его судили по ст. 196 (нарушение паспортного режима) и приговорили к двум годам высылки. Этот приговор Аметов не исполнил. Во-первых, потому, что считал его незаконным (косвенно незаконность этого приговора была подтверждена и самим судом - копию приговора вопреки закону Аметову на руки не дали). Во-вторых, он считал, что не может оставить без защиты и помощи жену с двумя детьми (трех лет и одного года), тем более что предыдущий опыт (выселение жены из дома) дает достаточные основания для беспокойства. Теперь ему грозят новым судом. А это не высылкой грозит, а куда более серьезным наказанием. Особенно, если учесть, что Энвер Аметов постоянно подвергается слежке и угрозам со стороны КГБ. Ему ставят в вину его открытую и законную борьбу против дискриминации и бесправия крымских татар. За открытые смелые выступления против произвола, такие, как его заявление для печати от 10 октября 1977 г. (см. приложение 2). Квалифицированный рабочий - тракторист и строитель - уже почти два года без работы, хотя даже в том селе, где он живет, требуются трактористы. Но как крымский татарин, он дискриминирован и в труде; за то, что он не согласен с этим, ему грозит тюрьма.

Признать такое положение нормальным невозможно. Крымские татары должны быть возвращены в Крым. То ли под руководством государственных органов, то ли с помощью самодеятельной организации населения, то ли обратив на это дело всю систему оргнабора рабочей силы, то ли отдав все в руки самих желающих возвратиться в Крым, то ли еще каким-либо способом - но возвращение народа на землю предков должно быть осуществлено. Советский Союз должен выполнять принятые на себя международные обязательства. Его внутреннее дело - принимать или не принимать на себя те или иные обязательства. Но выполнение уже принятых на себя обязательств - не только его дело. Не только ЮАР не может изгонять с их территории намибийцев, но и Советский Союз не имеет права делать этого по отношению к крымским татарам или каким-либо другим нациям СССР. Мы надеемся, что участники Белградской встречи по безопасности и сотрудничеству в Европе напомнят Советскому Союзу об этом его международном долге.

Что же стало причиной выселения татар из Крыма? Чтобы ответить на этот вопрос обратимся к некоторым документам. Кто знает, может быть, ответ кроется именно там. Это и станет второй стороной рассмотрения данной проблемы.

2.В Немного истории

Немцы и крымские татары в Великой Отечественной Войне

СПРАВКА ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ СУХОПУТНЫХ ВОЙСК ГЕРМАНИИ О ФОРМИРОВАНИИ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ ВОЙСК ИЗ ЛИЦ ТАТАРСКОГО И КАВКАЗСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ Крымские татары.

"Крымские татары принадлежат к группе тюркских народов, ближайшие их родственные народы находятся, с одной стороны, в Турции, с другой - это татары Закавказья и Поволжья, а также различные тюркские народы Центральной Азии. У них свой язык, но каждый татарин в достаточной степени владеет русским языком, чтобы сравнительно свободно объясняться на нем.

Советская система большей частью татар решительно отвергается. По вероисповеданию татары являются магометанами, к религии относятся серьезно, но без фанатизма. Молодое поколение, с которым нам, прежде всего, придется иметь дело, частично охладело к религии и ограничивается соблюдением общих обычаев и законов чести.

Образ мыслей у татарина в общем средний, но он отличается честностью и правдолюбием. Особенно это относится к татарам из горных деревень. Самолюбие их легко ранить. Но татарину-солдату нельзя отказать в хороших качествах. С детских лет его воспитывают в уважении к старшим. Учитывая, что татары являются потомками народа, который большую часть жизни проводил в седле и который любит предаваться воспоминаниям о воинственном прошлом, можно предположить, что они будут хорошими солдатами, будут исполнять свой долг.

В общем населении Крыма крымские татары составляют 20-25%. Для составления этнографической картины Крыма послужили данные Академии наук СССР за 1930 г. Даже если за последние 10 лет положение в этом вопросе значительно изменилось, то все равно эти данные представляют большой интерес, так как показывают, насколько калейдоскопичное население Крыма:

1. Русские - 301 398.

2. Украинцы - 77 405.

3. Белорусы - 3 000.

4. Поляки - 4 514.

5. Болгары - 11 317.

6. Чехи - 700.

7. Словаки - 719.

8. Немцы - 43 631.

9. Греки - 16 036.

10. Цыгане - 649.

11. Армяне - 10 713.

12. Евреи - 45 926.

13. Эстонцы - 2084.

14. Татары - 79094.

15. Караимы - 4213.

16. Турки - 292.

17. Прочие - 2471.

18. Иностранцы - 7066.

19. Всего - около 710 000.

Перед началом войны общее число татар, по их собственному подсчету, составляло около 200 000 человек. Немцы переместились во внутренние районы Союза - в Сибирь и Центральную Азию. Евреи большей частью сбежали. С оставшейся частью проведены мероприятия в соответствии с общими указаниями по этому вопросу.

Согласно распоряжению ГКСВ (Ген. шт.) Отд. Канц. Упр. От 18 января 1942 г., фюрер дал возможность на неограниченное формирование татарских воинских частей. ГКСВ 2 января 1942 г. передало шефу охранной полиции и службы безопасности (СД) обергруппенфюреру СС Олендорфу учет татарских добровольцев для формирования татарских рот самозащиты.

3 января 1942 г. под его председательством состоялось первое официальное торжественное заседание татарского комитета в Симферополе по случаю начала вербовки. Он приветствовал комитет и сообщил, что фюрер принял предложение татар выступить с оружием в руках на защиту их родины от большевиков. Татары, готовые взять в руки оружие, будут зачислены в немецкий вермахт, будут обеспечиваться всем и получать жалованье наравне с немецкими солдатами.

В ответной речи председатель татарского комитета сказал следующее: "Я говорю от имени комитета и от имени всех татар, будучи уверен, что выражаю их мысли. Достаточно одного призыва немецкой армии, и татары все до одного выступят на борьбу против общего врага. Для нас большая честь иметь возможность бороться под руководством фюрера Адольфа Гитлера - величайшего сына немецкого народа. Заложенная в нас вера придает нам силы для того, чтобы мы без раздумий доверились руководству немецкой армии. Наши имена позже будут чествовать вместе с именами тех, кто выступил за освобождение угнетенных народов.

После утверждения общих мероприятий татары попросили разрешение закончить это первое торжественное заседание - начало борьбы против безбожников - по их обычаю, молитвой, и повторили за своим муллой следующие три молитвы:

1-я молитва: за достижение скорой победы и общей цели, а также за здоровье и долгие годы фюрера Адольфа Гитлера.

2-я молитва: за немецкий народ и его доблестную армию.

3-я молитва: за павших в боях солдат немецкого вермахта

На этом заседание закончилось. Вербовка добровольцев проводилась следующим образом:

1. Вся территория Крыма была разбита на округа и подокруга.

2. Для каждого округа были образованы одна или несколько комиссий из представителей оперативных групп Д и подходящих татар-вербовщиков.

Зачисленные добровольцы на месте подвергались проверке. В этапных лагерях набор проводился таким же образом.

В целом мероприятия по вербовке можно считать законченными. Они были проведены в 203 населённых пунктах и 5 лагерях. Были зачислены:

А. в населенных пунктах - около 6000 добровольцев;

Б. в лагерях - около 4000 добровольцев;

Всего - около 10 000 добровольцев.

По данным татарского комитета, старосты деревень организовали еще около 4000 человек для борьбы с партизанами. Кроме того, наготове около 5000 добровольцев для пополнения сформированных воинских частей.

Таким образом, при численности населения около 200 000 человек татары выделили в распоряжение нашей армии около 20000 человек. Если учесть, что около 10 000 человек были призваны в Красную Армию, то можно сказать, что все боеспособные татары полностью учтены.

Оперативная группа Д взяла на себя соответственно мобилизацию, концентрацию на сборных пунктах и отправку добровольцев в войсковые части.

Оперативной группой были сформированы 14 татарских рот для самозащиты общей численностью 1632 добровольца. Остаток был использован различным образом: большая часть была разделена на маленькие группы по 3-10 человек и распределена между ротами, батареями и другими войсковыми частями; незначительная часть - в закрытых войсковых частях - присоединена к отрядам, например, одна рота вместе с кавказской ротой присоединена к 24-му саперному батальону.

В отношении испытания татар в боях с партизанами могут служить сведения о татарских ротах самозащиты, в общем, эти сведения можно считать вполне положительными. Такая оценка может быть дана всем военным акциям, в которых принимали участие татары. Получены хорошие сведения при выполнении различных мероприятий разведывательного характера. В отношении дисциплины и темпов передвижения на марше роты показали себя с хорошей стороны. В столкновениях с партизанами и в небольших боях войсковые части вели бои уверенно, полностью или частично уничтожали партизан или обращали их в бегство, как, например, в районе Бахчисарая, Карабогаза и Судака. В последнем случае велся бой с регулярными русскими войсками. О боевом духе могут свидетельствовать потери - 400 убитых и раненых. Следует отметить, что из общего числа - 1600 человек - только один перебежал к партизанам и один не вернулся из отпуска.

В войсковых частях татары тоже проявили себя с хорошей стороны. В очень короткий срок они усвоили командный немецкий язык и показывают приличные успехи. Физические данные не совсем удовлетворительны, поэтому отдельные упражнения выполняются очень напряженно. Сказывается отсутствие регулярных спортивных занятий. В простых спортивных играх они оказываются неловкими.

К караульной службе относятся усердно и выполняют задание со знанием долга. После соответствующего разъяснения о всеобщей дисциплине и об отношении к начальству у них заметно желание подчиняться.

На складе утильсырья в Симферополе были получены недостающие предметы одежды и снаряжения.

Успехи в стрелковой подготовке были не совсем удовлетворительные Существовавший до настоящего времени взгляд, что плохих стрелков надо обучать сразу при стрельбе, не оправдался. Регулярные занятия с целевыми упражнениями заметно улучшили результаты в стрельбе. Боевая подготовка воспринята ими, в общем, с большим интересом, но татары с физической точки зрения не могут полностью соответствовать требованиям этой подготовки из-за небольшого роста.

Настроение у татар хорошее. К немецкому начальству они относятся с послушанием и гордятся, если им оказывают признание на службе или вне нее. Самая большая гордость для них - иметь право носить немецкую униформу.

Много раз высказывали желание иметь русско-немецкий словарь. Можно заметить, какую они испытывают радость, если оказываются в состоянии ответить немцу по-немецки.

В общем, татар можно характеризовать как послушных, усердных солдат. Но их роль в подавлении партизанского движения нельзя оценивать слишком высоко. Для того чтобы правильно понять положение на партизанском фронте, было бы небезынтересно привести здесь некоторые данные о партизанском движении.

Партизанские отряды состоят из старых партизан, которые боролись еще в 1918-1920 гг., из коммунистов, партийных руководителей, руководителей колхозов, служащих государственных учреждений, отбившихся красноармейцев и матросов. Вооружение их: винтовки, автоматические винтовки со звукоглушителями, минометы, пулеметы, ручные гранаты, взрывчатка, коктейли Молотова, орудия с мортирами 760 мм, 100 мм, 170 мм, зенитки. Все это дополняют радиоаппараты, крупные склады с продовольствием и боеприпасами, казармы, деревоземляные оборонительные сооружения, пещеры. В общем, это в высшей степени боеспособные части.

Руководителем всех партизанских групп является некий Мокроусов, который еще в годы русской гражданской войны доставлял трудности белым армии. Число партизан к началу этого года оценивалось в 5000-6000. Благодаря последним акциям это число уменьшилось примерно на 2000 убитых и взятых в плен.

Услуги, которые татары оказали немецкому вермахту, заключаются не только в том, что они дали 14 рот (около 1600 чел.). Они оказали неоценимую помощь как разведчики, проводники и знатоки страны.

Большое значение имеет духовное воспитание их и разъяснение им смысла и цели их службы в немецкой армии. В заключение, к вышеизложенному, можно добавить следующее: движение крымских татар нужно рассматривать не только в малых масштабах Крыма, это движение нужно расценивать как первый толчок к всеобщему движению тюркских народов, живущих в СССР, количество которых составляет примерно 20 000 000 человек. Потенциальная сила этих народов не может быть оценена очень высоко. В конце этого сообщения необходимо подчеркнуть, что татарский комитет на своем заседании 14 января этого года расширил свою прежнюю программу, а именно: "Доблестная немецкая армия после дальнейшего освобождения России от еврейско-коммунистического господства приступит к освобождению оставшихся территорий. Крымский комитет считает своей святой обязанностью принять участие в освобождении мусульман Советского Союза вместе с немецкой армией" [5].

Пришло время задаться вопросом: почему крымские татары содействовали немецким оккупантам? Но в этом случае нужно упомянуть и о представителях других национальностей, активно сотрудничавших с немецкими оккупантами. Кроме татарского комитета в Крыму функционировали армянские и болгарские комитеты.

Ответ на этот вопрос есть: среди данных народов немцы проводили агитационную политику "освобождения от большевизма (в частности применительно к кавказским народам), сохранения культурных традиций" и т.п.

После начала Великой Отечественной войны многие крымские татары были призваны в Красную Армию. Однако служба их оказалась недолгой. Процитируем докладную записку зам. наркома госбезопасности СССР Б.З. Кобулова и зам. наркома внутренних дел СССР И.А. Серова на имя Л.П. Берии, датированную 22 апреля 1944 г.:

". Все призванные в Красную Армию составляли 90 тыс. чел., в том числе 20 тыс. крымских татар.20 тыс. крымских татар дезертировали в 1941 году из 51-й армии при отступлении ее из Крыма." [8].

Таким образом, дезертирство крымских татар из Красной Армии было практически поголовным. Это подтверждается и данными по отдельным населенным пунктам. Так, в деревне Коуш из 132 призванных в 1941 г. в Красную Армию дезертировали 120 человек(5).

Затем началось прислужничество немецким оккупантам.

"С первых же дней своего прихода немцы, опираясь на татар-националистов, не грабя их имущество, открыто, так, как они поступали с русским населением, старались обеспечить хорошее отношение к себе местного населения"(6), - писал начальник 5-го партизанского района Красников.

Уже в декабре 1941 года немецкое командование приступило к организации так называемых "мусульманских комитетов". Под руководством немцев стали формироваться вооруженные отряды "самообороны". Многие татары использовались в качестве проводников карательных отрядов против партизан. Отдельные отряды посылались на Керченский фронт и частично на Севастопольский участок фронта, где участвовали в боях против Красной Армии. Но больше всего они прославились расправами с мирным населением.

Здесь уместно вспомнить один из основных аргументов защитников "репрессированных народов":

"Обвинение в предательстве, действительно совершенном отдельными группами крымских татар, было необоснованно распространено на весь крымско-татарский народ" [10].

Дескать, не все татары служили немцам, а лишь "отдельные группы", а другие в это время партизанили. Однако в Германии тоже существовало антигитлеровское подполье, так что, теперь немцев записывать в наши союзники по 2-й мировой? Давайте смотреть конкретные цифры.

Обратимся к данным самого Н.Ф. Бугая:

"В подразделениях немецкой армии, дислоцировавшейся в Крыму, состояло, по приблизительным данным, более 20 тыс. крымских татар" [12].

То есть, с учетом сведений, приведенных в процитированной выше записке Кобулова и Серова, практически все крымско-татарское население призывного возраста. Показательно, что это неблаговидное обстоятельство фактически признается в весьма характерном издании ("Книга составляет документальную историческую основу проводимых в Российской Федерации мер по реабилитации поруганных и наказанных народов") (12).

А сколько же крымских татар находилось среди партизан? На 1 июня 1943 г. в крымских партизанских отрядах было 262 человека, из них 145 русских, 67 украинцев и.6 татар. На 15 января 1944 г., по данным партийного архива Крымского обкома Компартии Украины, в Крыму насчитывалось 3733 партизана, из них русских - 1944, украинцев - 348, татар - 581. Наконец, согласно справке о партийном, национальном и возрастном составе партизан Крыма на апрель 1944 года, среди партизан было: русских - 2075, татар - 391, украинцев - 356, белорусов - 71, прочих - 5411.

Весьма интересно также почитать газету "Азат Крым" ("Освобожденный Крым"), издававшуюся в оккупированном Крыму с 1942 по 1944 год. Вот некоторые характерные выдержки [17]:

03.03.1942 г.

После того как наши братья-немцы перешли исторический ров у ворот Перекопа, для народов Крыма взошло великое солнце свободы и счастья.

10.03.1942 г.

Алушта. На собрании, устроенном мусульманским комитетом, мусульмане выразили свою благодарность Великому Фюреру Адольфу Гитлеру-эфенди за дарованную им мусульманскому народу свободную жизнь. Затем устроили богослужение за сохранение жизни и здоровья на многие лета Адольфу Гитлеру-эфенди.

В этом же номере:

Великому Гитлеру - освободителю всех народов и религий! 2 тысячи татар дер. Коккозы (ныне с. Соколиное Бахчисарайского района) и окрестностей собрались для молебна. в честь германских воинов. Немецким мученикам войны мы сотворили молитву. Весь татарский народ ежеминутно молится и просит Аллаха о даровании немцам победы над всем миром. О, великий вождь, мы говорим Вам от всей души, от всего нашего существа, верьте нам! Мы, татары, даем слово бороться со стадом евреев и большевиков вместе с германскими воинами в одном ряду!. Да благодарит тебя Господь, наш великий господин Гитлер!

20.03.1942 г.

Совместно со славными братьями-немцами, подоспевшими, чтобы освободить мир Востока, мы, крымские татары, заявляем всему миру, что мы не забыли торжественных обещаний Черчилля в Вашингтоне. Его стремления возродить жидовскую власть в Палестине, его желания уничтожить Турцию, захватить Стамбул и Дарданеллы, поднять восстание в Турции и Афганистане и т.д. и т.п. Восток ждет своего освободителя не от солгавшихся демократов и аферистов, а от национал-социалистической партии и от освободителя Адольфа Гитлера. Мы дали клятву идти на жертвы за такую священную и блестящую задачу.

10.04.1942 г.

Из послания А. Гитлеру, принятого на молебне более 500 мусульман

г. Карасубазара:

Наш освободитель! Мы только благодаря Вам, Вашей помощи и благодаря смелости и самоотверженности Ваших войск, сумели открыть свои молитвенные дома и совершать в них молебны. Теперь нет, и не может быть такой силы, которая отделила бы нас от немецкого народа и от Вас. Татарский народ поклялся и дал слово, записавшись добровольцами в ряды немецких войск, рука об руку с Вашими войсками бороться против врага до последней капли крови. Ваша победа - это победа всего мусульманского мира. Молимся Богу за здоровье Ваших войск и просим Бога дать Вам, великому освободителю народов, долгие годы жизни. Вы теперь есть освободитель, руководитель мусульманского мира - газы Адольф Гитлер.

В этом же номере:

Освободителю угнетенных народов, сыну германского народа Адольфу Гитлеру.

Мы, мусульмане, с приходом в Крым доблестных сынов Великой Германии с Вашего благословения и в память долголетней дружбы стали плечом к плечу с германским народом, взяли в руки оружие и начали до последней капли крови сражаться за выдвинутые Вами великие общечеловеческие идеи - уничтожение красной жидовско-большевистской чумы до конца и без остатка.

Наши предки пришли с Востока, и мы ждали освобождения оттуда, сегодня же мы являемся свидетелями того, что освобождение нам идет с запада. Может быть, первый и единственный раз в истории случилось так, что солнце свободы взошло с запада. Это солнце - Вы, наш великий друг и вождь, со своим могучим германским народом.

Президиум Мусульманского Комитета.

Как мы видим, у Горбачева с его пресловутыми "общечеловеческими ценностями" был достойный предшественник.

После освобождения Крыма советскими войсками наступил час расплаты.

Государственный Комитет Обороны

товарищу Сталину И.В. [18]

10 мая 1944 г.

Органами НКВД и НКГБ проводится в Крыму работа по выявлению и изъятию агентуры противника, изменников Родины, пособников немецко-фашистских оккупантов и другого антисоветского элемента. По состоянию на 7 мая с. г. арестовано таких лиц 5381 человек. Изъято незаконно хранящегося населением оружия 5995 винтовок, 337 пулеметов, 250 автоматов, 31 миномет и большое количество гранат и винтовочных патронов.

Из частей Красной Армии к 1944 г. дезертировали свыше 20 тыс. татар, которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной Армии.

Учитывая предательские действия крымских татар против советского народа, и исходя из нежелательности дальнейшего проживания крымских татар на пограничной окраине Советского Союза, НКВД СССР вносит на Ваше рассмотрение проект решения Государственного Комитета Обороны о выселении всех татар с территории Крыма.

Считаем целесообразным, расселить крымских татар в качестве спецпоселенцев в районах Узбекской ССР для использования на работах как в сельском хозяйстве - колхозах, совхозах, так и в промышленности и на строительстве.

Вопрос о расселении татар в Узбекской ССР согласован с секретарем ЦК КП (б) Узбекистана т. Юсуповым.

По предварительным данным, в настоящее время в Крыму насчитывается 140-160 тыс. татарского населения. Операция по выселению будет начата 20-21 мая и закончена 1-го июня. Представляю при этом проект постановления Государственного Комитета Обороны, прошу Вашего решения.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

Л. Берия

Проект

Постановление

Государственного Комитета Обороны [19]

Май 1944 г.

ГКО постановляет:

1. Всех татар выселить с территории Крыма и поселить их на постоянное жительство в качестве спецпоселенцев в районах Узбекской ССР. Выселение возложить на НКВД СССР. Обязать НКВД СССР (тов. Берию) выселение крымских татар закончить до 1 июня 1944 г.

2. Установить следующий порядок и условия выселения:

а) Разрешить спецпоселенцам взять с собой личные вещи, одежду, бытовой инвентарь, посуду и продовольствие в количестве до 500 кг на семью.

Остающиеся на месте имущество, здания, надворные постройки, мебель и приусадебные земли принимаются местными органами власти; весь продуктивный и молочный скот, а также домашняя птица принимаются Наркоммясомолпромом; вся сельхозпродукция - Наркомзагом СССР; лошади и другой рабочий скот - Наркоммясом СССР; племенной скот - Наркомсовхозом СССР.

Прием скота, зерна, овощей и других видов сельхозпродукции производить с выпиской обменных квитанций на каждый населенный пункт и каждое хозяйство.

Поручить НКВД СССР, Наркомзему, Наркоммясомолпрому, Наркомсовхозу и Наркомзагу СССР с 1 июля с. г. представить в СНК предложения о порядке возврата по обменным квитанциям спецпереселенцам принятого от них скота, домашней птицы, сельскохозяйственной продукции.

б) Для организации приема от спецпереселенцев оставленного ими в местах выселения имущества, скота, зерна и сельхозпродукции командировать на место комиссию СНК СССР в составе: председателя комиссии тов. Гриценко (заместителя председателя СНК РСФСР) и членов комиссии - тов. Крестьянинова (члена коллегии Наркомзема СССР), тов. Надъярных (члена коллегии НКМ и МП), тов. Пустовалова (члена коллегии Наркомзага СССР), тов. Кабанова (зам. народного комиссара совхозов СССР), тов. Гусева (члена коллегии Наркомфина СССР).

Обязать Наркомзем СССР (тов. Бенедиктова), Наркомзаг СССР (тов. Субботина), НКП и МП (тов. Смирнова), Наркомсовхоз СССР (тов. Лобанова) для обеспечения приема от спецпереселенцев скота, зерна и сельхозпродуктов командировать (по согласованию с тов. Гриценко) в Крым необходимое количество работников.

в) Обязать НКПС (тов. Кагановича) организовать перевозку спецпереселенцев из Крыма в Узбекскую ССР специально сформированными эшелонами по графику, составленному совместно с НКВД СССР. Количество эшелонов, станции погрузки и станции назначения по заявке НКВД СССР. Расчеты за перевозки произвести по тарифу перевозок заключенных.

г) Наркомздраву СССР (тов. Митереву) выделить на каждый эшелон со спецпереселенцами, в сроки по согласованию с НКВД СССР, одного врача и двух медсестер с соответствующим запасом медикаментов и обеспечить медицинское и санитарное обслуживание спецпоселенцев в пути.

д) Наркомторгу СССР (тов. Любимову) обеспечить все эшелоны со спецпереселенцами ежедневно горячим питанием и кипятком. Для организации питания спецпереселенцев в пути выделить Наркомторгу продукты.

3. Обязать секретаря ЦК КП (б) Узбекистана тов. Юсупова, председателя СНК УзССР тов. Абдурахманова и народного комиссара внутренних дел Узбекской СССР тов. Кобулова до 1 июля с. г. провести следующие мероприятия по приему и расселению спецпоселенцев:

а) Принять и расселить в пределах Узбекской ССР 140-160 тыс. человек спецпереселенцев татар, направленных НКВД СССР из Крымской АССР.

Расселение спецпереселенцев произвести в совхозных поселках, существующих колхозах, подсобных сельских хозяйствах предприятий и заводских поселках для использования в сельском хозяйстве и промышленности.

б) В областях расселения спецпереселенцев создать комиссии в составе председателя облисполкома, секретаря обкома и начальника УНКВД, возложив на эти комиссии проведение всех мероприятий, связанных с прямым размещением прибывающих спецпереселенцев.

в) Подготовить гужавтотранспорт для перевозки спецпоселенцев, мобилизовав для этого транспорт любых предприятий и учреждений.

г) Обеспечить наделение прибывающих спецпоселенцев приусадебными участками и оказать помощь в строительстве домов местными стройматериалами.

д) Организовать в районах расселения спецпереселенцев спецкомендатуры НКВД, отнеся содержание их за счет сметы НКВД СССР.

е) ЦК и СНК УзССР к 20 мая с. г. представить в НКВД СССР тов. Берии проект расселения спецпереселенцев по областям и районам с указанием станций разгрузки эшелонов.

4. Обязать Сельхозбанк (тов. Кравцова) выдавать спецпереселенцам, направляемым в Узбекскую ССР, в местах их расселения ссуду на строительство домов и на хозяйственное обзаведение до 5000 рублей на семью с рассрочкой до 7 лет.

5. Обязать Наркомзаг СССР (тов. Субботина) выделить в распоряжение СНК Узбекской ССР муки, крупы и овощей для выдачи спецпереселенцам в течение июня-августа с. г. ежемесячно равными количествами. Выдачу спецпереселенцам муки, крупы и овощей в течение июня-августа с. г. производить бесплатно, в расчет за принятую у них в местах выселения сельхозпродукцию и скот.

6. Обязать НКО (тов. Хрулева) передать в течение мая-июля с. г. для усиления автотранспорта войск НКВД, размещенных гарнизонами в районах расселения спецпереселенцев в Узбекской ССР, Казахской ССР и Киргизской ССР автомашин "виллис" 100 штук и грузовых 250 штук, вышедших из ремонта.

7. Обязать Главнефтеснаб (тов. Широкова) выделить и отгрузить до 20 мая 1944 г. в пункты по указанию НКВД СССР автобензина 400 т и в распоряжение СНК Узбекской ССР - 200 т. Поставки автобензина произвести за счет равномерного сокращения поставок всем остальным потребителям.

8. Обязать Главснаблес СНК СССР (тов. Лопухова) за счет сбыта ресурсов поставить НКПС 75 000 вагонных досок по 2,75 м каждая с поставкой их до 15 мая с. г.; перевозку досок НКПС произвести своими средствами.

9. Наркомфину СССР (тов. Звереву) отпустить НКВД СССР в мае с. г. из резервного фонда СНК СССР на проведение специальных мероприятий 30 млн. рублей.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. Сталин

2 апреля и 11 мая 1944 года ГКО принял постановления №5943сс и №5859сс о выселении крымских татар из Крымской АССР в Узбекскую ССР.

Операция была проведена быстро и решительно. Выселение началось 18 мая, а уже 20 мая Серов и Кобулов докладывали:

Телеграмма на имя народного комиссара внутренних дел СССР Л.П. Берии [21]

20 мая 1944 г.

Настоящим докладываем, что начатая в соответствии с Вашими указаниями 18 мая с. г. операция по выселению крымских татар закончена сегодня,20 мая, в 16 часов. Выселено всего 180014 чел., погружено в 67 эшелонов, из которых 63 эшелона численностью 173.287 чел. отправлены к местам назначения, остальные 4 эшелона будут также отправлены сегодня.

Кроме того, райвоенкомы Крыма мобилизовали 6000 татар призывного возраста, которые по нарядам Главупраформа Красной Армии направлены в города Гурьев, Рыбинск и Куйбышев.

Из числа направляемых по Вашему указанию в распоряжение треста "Московуголь" 8000 человек спецконтингента 5000 чел. также составляют татары.

Таким образом, из Крымской АССР вывезено 191.044 лиц татарской национальности.

В ходе выселения татар арестовано антисоветских элементов 1137 чел., а всего за время операции - 5989 чел.

Изъято оружия в ходе выселения: минометов - 10, пулеметов - 173, автоматов - 192, винтовок - 2650, боеприпасов - 46.603 шт.

Всего за время операции изъято: минометов - 49, пулеметов - 622, автоматов - 724, винтовок - 9888 и боеприпасов - 326.887 шт.

При проведении операции никаких эксцессов не имело места.

Серов Кобулов

Помимо татар, из Крыма были выселены болгары, греки, армяне и лица иностранного подданства. Необходимость этого шага обосновывалась следующим документом:

И.В. Сталину [22]

29 мая 1944 г.

После выселения крымских татар в Крыму продолжается работа по выявлению и изъятию органами НКВД СССР антисоветского элемента, проческа и пр. На территории Крыма учтено проживающих в настоящее время болгар - 12075, греков - 14300, армян - 9919 чел.

Болгарское население проживает большей частью в населенных пунктах между Симферополем и Феодосией, а также в районе Джанкоя. Имеется до 10 сельсоветов с населением в каждом от 80 до 100 жителей-болгар.

В период немецкой оккупации значительная часть болгарского населения активно участвовала в проводимых немцами мероприятиях по заготовке хлеба и продуктов питания для германской армии, содействовала германским военным властям в выявлении и задержании военнослужащих Красной Армии и советских партизан, получала "охранные свидетельства" от германского командования.

Немцами организовывались полицейские отряды из болгар, а также проводилась среди болгарского населения вербовка для посылки на работу в Германию.

Греческое население проживает в большинстве районов Крыма. Значительная часть греков, особенно в приморских городах, с приходом оккупантов занялась торговлей и мелкой промышленностью. Немецкие власти оказывали содействие грекам в торговле, транспортировке товаров и т.д.

Армянское население проживает в большинстве районов Крыма. Крупных населённых пунктов с армянским населением нет. Организованный немцами Армянский комитет активно сотрудничал с немцами и проводил большую антисоветскую работу.

В Симферополе существовала немецкая разведывательная организация "Дромедар", возглавляемая бывшим дашнакским генералом Дро, который руководил разведывательной работой против Красной Армии. В этих целях он создал несколько армянских комитетов для шпионской и подрывной работы в тылу Красной Армии и для содействия организации добровольческих армянских легионов.

Армянские национальные комитеты при активном участии прибывших из Берлина и Стамбула эмигрантов проводили работу по пропаганде "независимой Армении".

Существовали так называемые "армянские религиозные общины", которые, кроме религиозных и политических вопросов, занимались организацией среди армян торговли и мелкой промышленности. Эти организации оказывали немцам помощь, особенно "путем сбора средств" на военные нужды Германии.

Армянскими организациями был сформирован так называемый "Армянский легион", который содержался за счет средств армянских общин.

НКВД считает целесообразным провести выселение с территории Крыма всех болгар, греков, армян.

Л. Берия

Подводя итоги операций по выселению из Крыма, Берия докладывал:

Государственный Комитет Обороны

товарищу Сталину И.В. [23]

5 июля 1944 г.

Во исполнение Вашего указания НКВД-НКГБ СССР в период с апреля по июль 1944 г. была проведена очистка территории Крыма от антисоветского шпионского элемента, а также выселены в восточные районы Советского Союза крымские татары, болгары, греки, армяне и лица иностранного подданства. В результате мер изъяты антисоветские элементы 7.883 чел., шпионов - 998 чел., выселено спецконтингента - 225.009 чел., изъято нелегально хранящегося у населения оружия 15.990 единиц, в том числе 716 пулеметов, боеприпасов - 5 млн. штук.

В операциях по Крыму участвовали 23.000 бойцов и офицеров войск НКВД и до 9000 человек оперативного состава органов НКВД-НКГБ.

Л. Берия

Согласно общепринятому мнению, выселению подверглись все без исключения крымские татары, в том числе и те, кто честно воевал в Красной Армии или в партизанских отрядах. На самом деле это не так:

"От статуса "спецпоселенец" освобождались и участники крымского подполья, действовавшие в тылу врага, члены их семей. Так, была освобождена семья С.С. Усеинова, который в период оккупации Крыма находился в Симферополе, состоял с декабря 1942 г. по март 1943 г. членом подпольной патриотической группы, затем был арестован гитлеровцами и расстрелян. Членам семьи было разрешено проживание в Симферополе [24].

". Крымские татары-фронтовики сразу же обращались с просьбой освободить от спецпоселений их родственников. Такие обращения направляли зам. командира 2-й авиационной эскадрильи 1-го истребительного авиационного полка Высшей офицерской школы воздушного боя капитан Э.У. Чалбаш, майор бронетанковых войск Х. Чалбаш и многие другие. Зачастую просьбы такого характера удовлетворялись, в частности, семье Э. Чалбаша разрешили проживание в Херсонской области" [25].

Освобождались от выселения и женщины, вышедшие замуж за русских:

Донесение на имя народного комиссара внутренних дел СССР Л.П. Берии [26]

1 августа 1944 г.

При переселении из Крыма имели место случаи выселения женщин по национальности татарок, армянок, гречанок и болгарок, мужья которых являются по национальности русскими и оставлены на жительство в Крыму или находятся в Красной Армии.

Считаем целесообразным таких женщин, при отсутствии на них компрометирующих данных, из спецпоселения освободить.

Просим Вашего указания.

В. Чернышов

М.М. Кузнецов

В заключение дадим еще одну цитату:

"Причерноморских греков выселили, а приазовских - оставили. Депортировали армян из Крыма, но Республику Армения не ликвидировали же. Собственно антитатарской, антиармянской, антигреческой пропаганды не велось, как это делали фашисты с их расовой теорией и их пособники-этнократы. Сталинский режим исходил из собственных представлений о национальной безопасности и геостратегических интересах страны" [27].

Добавим, что исходя из этих представлений, "Сталинский режим" сумел выиграть войну с сильнейшим противником, отстоять независимость и территориальную целостность нашей страны.

3. Депортация: Юридический аспект

Право на родину - право каждого человека. При его нарушении автоматически нарушаются и иные права: право на самоопределение, на свободу и личную неприкосновенность (29), на развитие национальной культуры и т.д. Право на родину, к сожалению, не включено ни в одну международную Конвенцию.

3.А Советские законы и международное право

То, что совершено с крымскими татарами, как и с 13 другими малыми народами в 1943-44 гг., высшим органом правящей партии - XX съездом КПСС - названо геноцидом.

Советский Союз ратифицировал Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Она вступила для СССР в силу еще 1 августа 1954 г. Однако никто за преступление геноцида в 1943-44 гг. наказан не был. Если отсутствие таких наказаний может быть объяснено тем, что Конвенция вступила в силу после совершения преступления, то ничем нельзя оправдать того, что советские законы, на основе которых осуществлялся геноцид, сохраняют силу до сих пор.

Депортация крымских татар осуществлена на основе постановления Государственного комитета обороны от 8 мая 1944 г. Это постановление не отменялось. Наоборот, произошло его узаконение. Президиум Верховного Совета РСФСР принял 25 июня 1946 г. Закон "Об упразднении Чечено-Ингушской АССР и о преобразовании Крымской АССР в Крымскую область".

Крымско-татарский народ всякий раз предпринимал попытки добиться разрешения на возвращение в Крым и получение там автономии. Депортированным было отказано в возвращении потому, что "крымская область заселена в порядке планового заселения". Считалось, что "наилучшим" будет создание автономии для крымских татар на территории Узбекской ССР, потому что "экономические условия республики являются наиболее близкими условиями их прежнего места жительства"(2).

Затем последовало еще более убийственное для крымских татар распоряжение о непредставлении татарам, ранее проживавшим в Крыму Крымской автономии, потому что они составляли 20% населения. Автономия была многонациональной, а сейчас она - крымская область и заселена. Татары могут поселиться на территории Татарской ССР(3.).

Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 28 апреля 1956 г. снимает крымских татар и некоторые другие народности с учета спецпоселения и освобождает из-под административного надзора органов МВД, но вместе с тем оставляет в силе предыдущие геноцидные законы и даже специально оговаривает, что нельзя ни конфискованное имущество получить, ни возвратиться в места, из которых выселен.

Наконец, Указ Президиума Верховного Совета СССР "О гражданах татарской национальности, проживавших в Крыму" от 5 сентября 1967 г. окончательно закрепляет совершенный геноцид, отнимая у крымских татар право, считать себя нацией (5). Под прикрытием красивых слов о снятии огульных обвинений и предоставлении прав всех граждан СССР, Указ лишает народ его исконной территории, (запрет возвращаться в Крым не отменен, и именно этим руководствуются местные власти в Крыму, когда решается вопрос о прописке крымских татар), языка и культуры, оставляет его в рассеянии по многим советским республикам, явно рассчитывая на то, что ассимиляция довершит уничтожение нации, начатое депортацией 18 мая 1944 г.

Таким образом, Советский Союз, вопреки принятой им Конвенции о предупреждении геноцида и наказании за него, продолжил геноцид в отношении крымских татар, опираясь на ранее изданные законы, обеспечивающие ему осуществление геноцида.

Советские законы и практика в отношении крымских татар находятся также в противоречии с вступившей в силу для СССР еще 4 января 1969 г. Международной конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации (ее анализ далее).

Указанные советские законы находятся и в противоречии с Заключительным актом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В разделе VIII "Декларации принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях", сказано:

"Исходя из принципа равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой, все народы всегда имеют право в условиях полной свободы определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие".

Крымские татары были насильственно удалены со своей территории и подверглись геноциду. Кто, кроме них, имел право решать их судьбу, после того как геноцид был осужден правящей партией?! Несмотря на это, судьба их по-прежнему решается на основе произвола, допущенного в конце войны. Применяемые к ним советские законы находятся в полном противоречии с принятыми СССР международными обязательствами. А между тем, советское правительство, подписывая Заключительный акт, обязалось:

"При осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать свои законы и административные правила, они будут сообразовываться со своими юридическими обязательствами по международному праву; они будут, кроме того, учитывать должным образом и выполнять положения Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе".

И если советское правительство желает выполнять добровольно принятые на себя обязательства, оно обязано помочь всем желающим крымским татарам вернуться в места, откуда они выселены 18 мая 1944 г., а затем предоставить им возможность "в условиях полной свободы определять, как и когда они пожелают, свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие".

3.Б Более детально о нарушенных нормативно-правовых актах

По состоянию на 18 мая 1944 г. документов, перечисленных ниже, не существовало, поэтому юридический анализ крымско-татарской проблемы представлялся невозможным. Да и все документы по ней были засекречены. Но теперь, когда появились акты международного права, о которых речь пойдет далее, изучать проблему крымско-татарского народа с юридической точки зрения можно и, я считаю, нужно.

Правомерна ли депортация крымских татар? На этот вопрос можно ответить, проанализировав следующие акты международного "жесткого" права:

1. Международный Пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (29).

2. Международный Пакт об экономических, социальных и культурных правах(30).

3. Международная Конвенция о ликвидации всех форм расовой

Дискриминации (31).

4. Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него(32Р.

5. Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным, или этническим, религиозным и языковым меньшинствам(33).

6. IV Женевская Конвенция 1949 г. (34).

7. Всеобщая декларация прав человека 1948 г. (35).

Рассмотрим некоторые приведенные документы более детально:

Международный Пакт о гражданских и политических правах 1966 г. Провозглашенное в нем право на самоопределение неосуществимо в местах уничтожения населения. В пакте также провозглашено право на жизнь как неотъемлемое (всякое перемещение населения, несомненно, нарушает его).

Согласно статье 23 "Семья является естественной и основной ячейкой общества, и имеет право на защиту со стороны общества и государства" (как мы помним, при подготовке к депортации крымско-татарские семьи разбивались).

Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Она не запрещает перемещение населения.

Согласно статье 2 "Геноцид - действия с целью полного или частичного уничтожения какой-либо национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой:

A: Убийство членов такой группы;

B: Причинение серьезных телесных повреждений, или умственного расстройства членов такой группы;

C: Предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное ее уничтожение;

D: Меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

E: Насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую".

Перемещение населения прямо нарушает пункт A вышеуказанной статьи: в дороге от голода и болезней (как мы помним, в вагонах для скота находились только женщины дети и немощные старики) погибло около 46% крымских татар. По пункту A данной статьи также можно квалифицировать события на Арабатской стрелке (забытых в ходе депортации крымских татар погрузили на баржу и утопили в Азовском море); насильственное лишение членов этнической группы родины, своих домов и связи с землей, где родились они и их предки, несомненно, ведет к телесным повреждениям и психологическим травмам потерпевших, чем нарушает пункт B анализируемой статьи.

Нарушения пункта C данной статьи также имеют место: депортированный крымско-татарский народ содержался в условиях рабства. Крымским татарам было официально запрещено покидать территорию своего проживания (спецпоселения). Отсутствие медикаментов, погодные условия и голод забирали все новые жизни.

Примером нарушения пункта E анализируемой статьи может стать передача крымско-татарских детей-сирот в русские детские дома, где этим детям зачастую давались русские имена и фамилии, что затрудняло им в последствии доказать свою этническую принадлежность.

Всеобщая декларация прав человека 1948 г. в ее преамбуле содержится широкий перечень прав и свобод, признавать уважать и выполнять которые должны все народы и государства:

А. Право на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность (статья 3);

Б. Гарантии равенства и равной защиты (статьи 1, 7, 8,10);

В. Право свободно передвигаться и выбирать место жительства в национальных пределах и право возвращаться в любую страну (статья 13).

Международная Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Она запрещает различия, ограничения или предпочтения по расовому, национальному и родовому признакам, цвету кожи, этническому происхождению с целью препятствия осуществления на равных началах основных прав и свобод человека и обязывает государства-участники бороться с дискриминацией (как мы помним, крымских татар для выселения отбирали по национальному признаку).

Специальный докладчик Шаукат Аль-Хасауна объявил вне закона дискриминацию, что запрещает перемещения населения, направленные на такие специфические виды как национальные меньшинства и коренные народы. Перемещение населения с карательной целью (пытки, унижающее достоинство, наказания) незаконно (36. С 126).

Комиссия по международному праву (КМП) в 1991 гг. утвердила проект Кодекса "О преступлениях против мира и безопасности человечества"

По статье 21 проекта Кодекса "Депортация, или принудительное перемещение населения - систематическое и массовое нарушение прав человека (термин, заменяющий "Преступление против человечества"), за которое преступники несут индивидуальную уголовную ответственность". (36. С 126)

"Депортация - высылка с национальной территории" (36. С 127).

В 1992 гг. в Бишкеке подписано "Соглашение по вопросам, связанным с восстановлением прав депортированных лиц, национальных меньшинств и народов". Оно состоит из двенадцати статей. В нем осуждалось перемещение населения: "оно изначально противоправно".

Этот документ предусматривает:

1. Обеспечение сторонами (государствами, подписавшими данное соглашение) возвращающимся лицам равенство в политических, социальных и культурных правах наравне с местным населением, развитие их культуры. Недопущение ущемления интересов местного населения "при реализации настоящего соглашения";

2 Вопросы о гражданстве лиц, переселяющихся на условиях данного соглашения, решают стороны согласно их национальному законодательству, положениям договоров между ними и нормам международного права;

3. Создание сторонами для лиц, упомянутых в первой статье, "условий беспрепятственного добровольного перемещения" с территории одной стороны на территорию другой стороны через территорию третьих сторон;

4. Беспрепятственный и беспошлинный въезд депортированных лиц и ввоз имущества, принадлежащего им на праве собственности. Содействие в перевозке данного имущества и в оформлении документов на оставляемую недвижимость;

5. Гарантия пенсионного обеспечения возвращающихся лиц за счет средств, аккумулируемых национальными фондами сторон;

6. Гарантия перевода денежных вкладов без обложения налогами, сборами и пошлинами;

7. Содействие принимающей стороны возвращающимся лицам в получении кредитов на строительство, приобретение или обустройство жилья;

8. Освобождение этих лиц "от уплаты подоходных налогов на период обустройства";

9. Бесплатное предоставление сторонами данным лицам социальных документов (документов ЗАГС, об образовании и т.п.). Предоставление сторонами друг другу архивных документов, подтверждающие данные о переселяющихся лицах;

10. Взаимопомощь сторон при реализации данного соглашения;

11. Недопущение препятствия положениями данного соглашения сторонам заключать международные соглашения, подтверждающие, дополняющие или расширяющие положения данного;

12. Возможность присоединения к данному соглашению с согласия сторон других государств "разделяющих его цели и принципы". Данное соглашение подписано сроком на десять лет и вступает в силу с момента подписания или ратификации.

Среди государств, подписавших этот документ, есть и Украина (37. С 4 - 6).

3.В Ответственность государств за перемещение населения

Первой обязанностью государства-правонарушителя, если противоправное деяние носит постоянный характер, является прекращение данного нарушения (37. С 59). Но выполнение этой обязанности не освобождает государство-правонарушителя от ответственности. Жертвами нарушений могут выдвигаться требования по возмещению ущерба, что и является ответственность государства-нарушителя.

"Одним из принципов международного права является то, что нарушение взятого на себя обязательства накладывает обязательство о предоставлении возмещения в надлежащей форме"(37. С 59).

Существуют следующие формы возмещения:

1. Реституция;

2. Компенсация;

3. Сатисфакция;

4. Заверение о гарантии неповторения.

Государство-нарушитель не может ссылаться на свое внутреннее законодательство с целью уклонения от возмещения(37. С 60).

Реституция в натуре. Она обладает первенством по отношению к компенсации, ибо последняя осуществляется при невозможности реституции.

Реституция в натуре - восстановление первоначального положения, имевшего место до совершения преступления; компенсация же - возмещение ущерба эквивалентом. Реституцию получить сложнее, чем компенсацию. Стороны, настаивающие на получение реституции в натуре, в виду ее невозможности "соглашаются" на компенсацию. Но ни одна компенсация не изменит того, что высылка - это "полное лишение родины, отторжение того, что составляет сердцевину важнейших элементов, образующих нашу личную и коллективную самобытность"(37. С 61).

Реституция в натуре невозможна, "благодаря" следующим исключениям;

А. Материальная невозможность. Она имеет место в случае гибели субъекта (его репатриация невозможна) или уничтожения объекта реституции (тогда невозможна сама реституция). В первом случае родственники погибшего имеют право на репатриацию. Но здесь возникает вопрос о сроке действительности этого права. Также материальная невозможность может возникнуть в результате изменения демографического баланса населения в государстве, откуда был выселен народ.

Необходимо помнить то, что осуществление права на реституцию в натуре может нарушить права людей (например, их право на родину), не имеющих непосредственного отношения к выселению коренного народа.

Б. Реституция в натуре не должна стать причиной войны возвращающихся лиц и местных жителей, занимающих их дома.

В. "Признак чрезмерности бремени". В его основе заложены соображения справедливости. При перемещении населения, что по существу является геноцидом, несправедливо рассматривать перемещение населения чрезмерным и соглашаться на компенсацию.

Г. "Крайне исключительные ситуации". Это исключение больше касается прошлого, чем настоящего. Согласно этому, реституция в натуре не является обязательной для государства-правонарушителя в случае создания ею угрозы экономической независимости и политической стабильности(36. С 63).

Компенсация. Как средство правовой защиты она является более распространенной, чем реституция в натуре. Ее коренное отличие от реституции в том, что она является возмещением ущерба эквивалентом.

В статье 6 Европейской Конвенции по правам человека содержится неясная формулировка правовой защиты, гласящая, что суд "в случае необходимости принимает решение о справедливом удовлетворении пострадавшей стороны при условии, что внутреннее право государства-ответчика предусматривает только частичное возмещение за все последствия противоправного деяния, в отношении которых подана жалоба, и факт существования которых подтвержден".

Сатисфакция. Она - форма правовой защиты, затрагивающая юрисдикцию государства-правонарушителя, хотя вид ответственности не является уголовным. Сатисфакция может принимать следующие формы:

А. Извинение;

Б. Номинально-символическое возмещение;

В. Возмещение, отражающее тяжесть совершенного нарушения;

Г. Применение к виновным мер дисциплинарной ответственности или наказания (в случаях преступлений, совершенных должностными лицами).

Положительным фактом являются дисциплинарные меры против должностных лиц, совершивших преступление, потому что это обеспечивает защиту прав человека от нарушений.

Заверение и гарантии неповторения (37. С 68). Эта форма правовой защиты предусматривает возможность требования от государства-правонарушителя определенного поведения: принятие или отмена конкретных законодательных положений с целью предотвращения повторения правонарушения в будущем.

3.Г Проблема крымских татар в постсоветское время

Можно ли квалифицировать действия Советской власти в отношении крымско-татарского народа как геноцид? После детального анализа статьи 2 Конвенции о геноциде можно и нужно. Ведь действия представителей Советской власти охватываются четырьмя из пяти пунктов данной статьи.

Можно смело сказать, что геноцид крымских татар не прекращается и в наше время.

В 1989 г. депортация крымских татар была признана незаконной. Люди стали возвращаться в Крым самостоятельно, что свидетельствует о нежелании властей оказывать им в этом помощь. Приехавшие в Крым крымско-татарские семьи столкнулись с новыми трудностями: местные власти, избранные русскими и украинскими переселенцами, появившимися в Крыму после депортации крымских татар, не прописывали возвращавшихся репатриантов. Это позволяло властям "преследовать нелегалов".

Не имея прописки и права приобрести недвижимость, крымские татары стали занимать пустующие участки для строительства домов.

Все это происходит из-за пробелов в украинском законодательстве (детальнее об этом далее).

Нужно сказать, что Украина также участвовала и продолжает принимать участие в расовой дискриминации крымских татар. Все дело в том, что в 1954 г. Крым был передан под ее юрисдикцию. С этого момента украинское государство пользовалось всеми экономическими благами от владения Крымом: земельными участками крымских татар, их домами, продовольственными запасами, крупным рогатым скотом и т.д. все это было предано русским и украинским переселенцам.

Сумма компенсации крымским татарам составляет 400 млрд. долларов США. Но в украинском законодательстве отсутствуют механизм реституции права на незаконно конфискованное имущество и компенсации за причиненный ущерб.

С 1954 г. доходы от эксплуатации незаконно конфискованного крымско-татарского имущества шли в казну Украины. Немалая часть русских и украинских переселенцев, прибывших в Крым после 1944 г., по настоящее время проживает в крымско-татарских домах.

Культурное умерщвление крымских татар также имело место и выражалось в частности в переименовании населенных пунктов (около 90%).

Украина препятствовала возвращению крымских татар с 1954 г. до провозглашения Верховным Советом ССР Декларации "О признании репрессивных актов против народов, подвергшихся переселению, незаконными и криминальными и об обеспечении их прав".

Хотя, начиная с 90-х годов, не было физического уничтожения крымско-татарского народа, украинское государство истребляет его, не признавая права репатриантов, пассивно относясь к их проблемам, затягивая политические решения по их вопросам и ассимиляции.

3.Д Пробелы украинского и нарушение международного законодательства

Причиной проблем у крымских татар при получении жилья, невозможности завершить строительство домов, дискриминации при трудоустройстве и т.д. стало отсутствие средств их правовой защиты. В украинском законодательстве нет механизма реституции прав ранее депортированных лиц. Из этого следует невозможность возврата конфискованной собственности репатриантам или выплаты им справедливой компенсации. Поэтому крымские татары были вынуждены занимать пустующие участки, которые в последствии, несмотря на препятствия местных властей, закреплялись за ними.

Многие репатрианты не имели возможности получить землю т.к. не являлись членами коллективных хозяйств, что в соответствии с ЗКУ обязательно при получении земельного пая.

В 1990 - 1992 гг. крымскими властями разрушались вновь построенные поселки крымских татар, занятые путем самозахвата (как мы помним, иного (законного) пути у крымских татар не было). Местные власти опирались на Закон "О милиции", где существовала норма, дозволявшая использовать любые средства подавления в случае массовых самовольных захватов земли и УКУ, где усиливалось наказание за занятие земли без разрешения властей.

Последний факт разрушения таких поселков при участии милиции и военизированных отрядов так называемых "казаков" зафиксирован в марте 2004 гг. в поселке Симеиз (Ялта). Последние уголовные дела в отношении крымских татар за самовольное занятие земли состоялись в 2004 - 2005 гг. (38. С 21).

Основным политическим требованием репатриантов (к началу 90-х годов в Крыму их стало 40.000 чел) было восстановление Крымской АССР как национально-территориальной автономии. В 1991 г. среди русскоязычного населения Крыма был проведен референдум, результаты которого утверждены украинским руководством: Крым - автономия русскоязычного населения. Крымские татары бойкотировали это решение. Украинские власти проигнорировали эти протесты. Бойкот репатриантов и его игнорирование высшими властями Украины позволили региональным властям препятствовать возвращению крымских татар(38. С 22 - 23).

Законодательный путь восстановления прав крымских татар стал невозможен из-за принятия в 1998 г. Конституции АРК без участия и вопреки протестам крымских татар. Закон "О национальных меньшинствах в Украине" обеспечивает лишь некоторые культурные и языковые права. Политические, экономические и социальные права он не регулирует.

Вопрос о статусе крымско-татарского языка также актуален. До депортации 1944 г. крымско-татарский язык был государственным языком Крымской АССР (вторым был русский). Правительство препятствует восстановлению такой практики. (38. С 24 - 25)

Статус крымских татар, должен быть признан в соответствии с международным "мягким" правом: "Крымские татары - коренной народ и естественный собственник земли в Крыму". (38. С 25)

ООН охарактеризовала народ так:

А. Термин "народ" это социальное образование, обладающее индивидуальными особенностями и характеристиками;

B. Подразумевается связь с территорией даже, если данный народ был неправомерно вытеснен, и территория была искусственно заселена другим населением;

C. Народ не следует путать с этническими, религиозными и языковыми меньшинствами, чье существование и права признаются в статье 27 Международного Пакта "О гражданских и политических правах"(38. С 26).

В феврале 1990 г. в Париже эксперты ЮНЕСКО дали такое определение термину "народ": "Народ, рассматриваемый как народ, обладающий правами в соответствии с международным правом, включая право на самоопределение, должен соответствовать следующим характеристикам:

A. Общая историческая традиция;

B. Расовая или этническая особенность;

C. Культурное единообразие;

D. Языковое единство;

E. Общая экономическая жизнь (38. С 26).

Крымско-татарский народ в своей характеристике имеет все, кроме последнего пункта вышеуказанного определения. Разрушению общей экономической жизни способствовала депортация и репатриация крымских татар.

Из-за того, что статус крымских татар не определен украинским законодательством, они ошибочно приравниваются к диаспорам других народов, проживающих в Украине и имеющих свою историческую родину за пределами Украины ().

Когда-то давно у крымских татар была своя государственность - Крымское ханство. На данный момент его не существует, а территория находится под юрисдикцией Украины. Именно поэтому крымские татары не имеют своих государственных институтов для заявления о себе на международном уровне. Однако, они сохранили свои культурные признаки (язык, традиции…), и теперь восстанавливают при активном противостоянии местных властей такие наиважнейшие социальные и культурные институты как Курултай (национальный конгресс) и Меджлис крымско-татарского народа (национальное собрание).

Муфтият мусульман Крыма основан в 1991 г. Он объединяет более трехсот региональных мусульманских общин. Основная его проблема - препятствование местных властей вернуть себе ранее конфискованные здания(38. С 29).

Украинское государство отрицает восстановление прав крымско-татарского народа в соответствии с международными правами человека (2/11996/17 приложение).

В пункте 2 статьи 1 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах сказано: "Все народы для достижения своих целей могут свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами без ущерба для каких-либо обязательств, вытекающих из международного экономического сотрудничества, основанного на принципе взаимной выгоды и из международного права. Ни один народ не может быть лишен принадлежащих ему средств существования"(29).

То же самое указанно в статье 2 пункте 1 Международного Пакта о гражданских и политических правах. В разработке и ратификации этих документов Украина принимала участие как основатель и член ООН. Согласно Конституции Украины данный документ является частью ее законодательства.

Г-жа Эрика-Ирен А. Даес - специальный докладчик - в своем окончательном рабочем докладе "Коренные народы и связь с родиной" 11 июня 2001 г. дала следующие "Рекомендации": принять подобное законодательство в странах, не имеющих его; оно должно разрабатываться при добровольном согласии и участии заинтересованных коренных народов, которые не должны быть лишены права на землю и природные ресурсы, что есть у других групп и частных лиц в стране….

В этом докладе также говорилось том, что правительства стран должны отказаться от доктрин, согласно которым земля может быть отнята у коренного народа незаконным способом и передана государству или третьим лицам без выплаты справедливой компенсации коренному народу. Говорилось и о том, что права и защита собственности не должны быть устранены на основании принадлежности права собственности сообществу или индивидуальному лицу.

Г-жа Эрика-Ирен А. Даес рекомендовала отказаться от политики, исключающей для коренных народов процесс требования земли, установленный государством. Компенсация за ранее отнятые земли должна быть(UNO Doc. E/CN.4/sub.2/2001/21,11 июня 2001, п. п.145-156).

Применительно к крымско-татарскому народу все, о чем говорилось ранее, нарушалось и нарушается.

В своем докладе "Коренные народы" в 2004 г. Эрика-Ирен А. Даес отметила, что законы и политика, противоречащие правам и интересам коренных народов в отношении их земельных ресурсов - признаки колониализма, от которых нужно избавляться (Док ООН E/CN.4/Sub.2/2004/30, 13 июля 2004, п. п.53-77).

Законодательство, что перечислено ниже, дает право лицу, чье имущество отчуждено незаконно, добиваться реституции: Конституция Украины, ГКУ, ГПКУ, ЖКУ, Закон Украины "О собственности", все это может стать основой для создания законодательства, предусматривающего реализацию и восстановление права на моральный и имущественный ущерб депортированным. Но украинское правительство не делает этого.

Практика реализации Закона Украины "О реабилитации жертв политических репрессий" свидетельствует о том, что ни один крымский татарин, обратившийся в республиканскую комиссию жертв политических репрессий, не получил обратно свою собственность, хотя по данному закону должен был(38. С 43).

Л. Ефименко - заместитель министра юстиции Украины в 1998 г. заявил, что Украина выполнила все свои обязательства в отношении возвращения собственности ранее депортированным лицам, бывшим жертвам политических репрессий. Компенсация выплачена, лица - реабилитированы, несправедливые приговоры - пересмотрены (пресс-релиз ООН, NR/CERD/98/14, от 10 марта 1998).

Украина в отношении репатриантов старается минимизировать свою ответственность, замалчивая жестокую реальность и применяя меры декоративного характера. Для возвращения конфискованной собственности крымским татарам (формально) не требуется специального закона. Правовые механизмы, необходимые для этого, есть в ГКУ(38. С 43).

Специальный докладчик по перемещению населения подкомиссии по предотвращению и защите меньшинств Шаукат Аль-Хасауна отметил, что возвращающиеся крымские татары сталкиваются с фактами занятия их домов и земли другими иммигрантами, которые, однако, не создают невозможность реституции (Док ООН E/CN.4/Sub.2/1994/18,96).

Украина в этой ситуации нарушает пункт 1 статьи 1 Международной Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, ущемляя в правах крымских татар в пользу русских и украинцев. Украинское государство проводит различия между крымско-татарской и другими национальностями. Отдается предпочтение лицам не крымско-татарской национальности при решении земельных вопросов.

Украина нарушает статьи 2, 6-8, 17, 25, 28 Всеобщей декларации прав человека. Автоматически нарушаются статьи 2, 3 Международного Пакта о гражданских и политических правах и статья 5 Международной Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (38. С 45).

Подводя небольшой итог, можно сказать, что в Крыму одна расовая группа доминирует над другой. Этот режим сохраняется(38. С 47).

В статье 2 пункте B Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него сказано:

"Преступление апартеид - намеренное лишение расовой группы или групп нормальных жилищных условий, рассчитывая на полное или частичное уничтожение ее".

В пункте D данной статьи говорится: "Любые меры, включая законодательные меры, экспроприации земельной собственности, принадлежащей расовым группам или группе, или ее членам"(38. С 47).

Украинское государство нарушает данную статью путем непризнания прав репатриантов на собственность.

крымский татарин депортация

Украина получила конфискованную у крымских татар собственность в 1954 г. Затем она организовала приватизацию собственности для русских и украинцев.

14 ноября 1989 г. Верховный Совет ССР принял Декларацию о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению и об обеспечении их прав. Правовые последствия принятия данного акта:

1. Согласно внутреннему украинскому праву, данная декларация является действующей для Украины как правопреемника СССР.

2. Согласно названию и содержанию данной декларации, все предыдущие акты СССР, дискриминирующие и уничтожающие гражданские права депортированных лиц, признаются юридически ничтожными.

Украинское государство несет ответственность за экспроприацию крымско-татарской собственности и за ее передачу любому другому владельцу, кроме депортированных и их наследников(38. С 48 - 49).

С точки зрения международного права Украина:

1. Один из основателей ООН и авторов международных инструментов по правам человека.

2. Эти инструменты были в полном объеме ратифицированы ею.

3. Украина признает себя правопреемником СССР и УССР.

4. Украина настаивает, что передача Крыма РСФСР УССР в 1954 г. у была абсолютно законна. Следовательно, современная независимая Украина - полноправная владелица Крыма.

5. Украинское правительство продолжает советскую политику, препятствуя возвращению крымских татар с 1954 г. и даже после принятия декларации.

17-ый и 18-ый периодические отчеты Украины должны были быть представлены в ООН еще в апреле 2004 г. На данный момент они не представлены. Сообщение в Комитет по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) подается фондом исследования и поддержки коренных народов Крыма(38. С 51 - 52).

Украина нарушает права крымских татар при решении вопросов собственности и отказывается выплачивать ущерб, нанесенный депортацией. Меры КЛРД, ранее принимавшиеся по вопросу крымских татар в Украине, после рассмотрения 13-го и 14-го периодических отчетов Украины (CERD/C299/Add.14) Комитет принял заключительные замечания (CERD/304/Add/48), где государство-участник призывалось к отслеживанию "всякого рода напряженности, которая может привести к сегрегации" и ведению работы "по искоренению любых негативных последствий". Рекомендовалось "принять меры для восстановления прав репатриантов из числа меньшинств, включая крымских татар, и предоставить им компенсацию в надлежащих случаях".

После рассмотрения 15-го и 16-го периодических отчетов Украины в августе 2001 г приняты заключительные замечания, где говорилось, что Комитет вновь выражает обеспокоенность в связи со сложностями у крымских татар при получении гражданства. Говорилось, что репатриация не должна вызвать конфликт между крымскими татарами и другими меньшинствами. Рекомендовалось государству-участнику внести любые изменения в законодательство по этому вопросу, "которые требует Конвенция" (Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации).

10 марта 1998 г. на заседании КЛРД Л. Ефименко ответил, что Украина выполнила все свои обязательства в отношении возвращения собственности ранее депортированным лицам, бывшим жертвам политических репрессий. Компенсация выплачена, лица - реабилитированы(NR/CERD/98/).

Это была прямая и преднамеренная ложь. Правительство Украины проводит карательные операции при помощи отрядов "Беркута" и так называемых "Казаков", сформированных из русских и украинцев.

Заключение

Из всего, выше изложенного можно сделать вывод: депортация крымских татар 1944 г., совершенная Советской властью, неправомерна. Сталин выселил крымско-татарский народ с его родной земли якобы за пособничество немецко-фашистским захватчикам.

С юридической точки зрения Советская власть во главе с Вождем совершила в отношении крымско-татарского народа преступление большей тяжести, чем совершили отдельные его представители. Ошибка Вождя заключалась в том, что он обвинил в измене родине весь крымско-татарский народ и не стал детально разбираться, кто - предатель, а кто - доблестный защитник отечества. Можно согласиться с тем, что перешедшие на сторону фашистов нашлись среди представителей каждой национальности, проживавшей на территории СССР. Но все представители, какой бы то ни было национальности, никак не могли воевать против Советского режима (ярким примером этого может служить ОУН-УПА, РОА и т.д.). Доказательства этому приводились в данной работе.

Прямым следствиям депортации крымских татар стало их вымирание (часть их умерла в пути, и часть - в спецпоселениях, походившим на концентрационные лагеря) и лишение их движимого и недвижимого имущества, за которое (согласно нормам международного права) репатриантам в случае невозможности реституции в натуре должна быть выплачена справедливая компенсация, чего с начала 90-х гг. по настоящее время сделано не было. Поэтому, опираясь на источники международного права, можно смело сказать, что Советская власть совершила геноцид в отношении крымско-татарского народа.

Действия украинского государства в постсоветское время в отношении крымских татар также неправомерны (доказательство этому есть в данной работе).

Источники

1. Газета "Голос Крыма" 1999 гг. № 19 - 25

2. ГРАФ. ф. р-9479, оп.75, д.309, л.9

3. Архив Президента РФ, ф.3, оп 61, д.646, л.32.

4. III том сборника документов "Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне"

5. Сборник Законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета

СССР (1938 - 1975). Москва. Изд. "Известия" 1975 С.83-84.

6. Крым многонациональный. Вопросы и ответы. Вып.1. / Сост.Н.Г. Степанова. Симферополь: Таврия, 1988. С.72.

7. Там же. С.66.

8. Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: "Их надо депортировать. ": Документы, факты, комментарии / Сост. Н.Ф. Бугай. М.: Дружба народов, 1992. С.131.

9. Архив Института российской истории РАН (ИРИРАН). Ф.2. Разд. VI. Оп.13. Д.26. Л.5. Цит. по: Бугай Н.Ф.Л. Берия - И. Сталину: Согласно Вашему указанию. М.: "АИРО-ХХ", 1995. С.148.

10. Архив ИРИРАН. Ф.2. Разд. VI. Оп.13. Д.31. Л.6. Цит. по: Бугай Н.Ф.Л. Берия - И. Сталину: Согласно Вашему указанию. С.145.

11. "Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений.".Л. Берия - И. Сталину. Составитель Бугай Н.Ф. // История СССР. 1991, №1. С.160.

12. Бугай Н.Ф.Л. Берия - И. Сталину: Согласно Вашему указанию. С.146.

13. Там же. С.2.

14. Крым многонациональный. Вопросы и ответы. Вып.1. С.80.

15. Там же.

16. Архив ИРИРАН. Ф.2. Разд.2. Оп.10. Д.51б. Л.3, 13. Цит. по: Бугай Н.Ф.Л. Берия - И. Сталину: Согласно Вашему указанию. С.146.

17. Национальная политика России: история и современность. М.: Русский мир. 1997. С.318-320.

18. Депортация. Берия докладывает Сталину. // Коммунист. 1991, №3. С.107.

19. Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: "Их надо депортировать. ": Документы, факты, комментарии. С.134-137.

20. Бугай Н.Ф.Л. Берия - И. Сталину: Согласно Вашему указанию. С.150-151.

21. Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: "Их надо депортировать. ": Документы, факты, комментарии. С.138-139.

22. ГАРФ.Ф. Р-9401. Оп.2. Д.65. Л.162-163. Цит. по: Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: "Их надо депортировать. ": Документы, факты, комментарии. С.140-142.

23. ГАРФ.Ф.Р. - 9401. Оп.2. Д.65. Л.271-272. Цит. по: Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: "Их надо депортировать. ": Документы, факты, комментарии. С.144.

24. Бугай Н.Ф.Л. Берия - И. Сталину: Согласно Вашему указанию. С.156.

25. Там же. С.156-157.

26. Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: "Их надо депортировать. ": Документы, факты, комментарии. С.145.

27. Национальная политика России: история и современность. С.320.

28. Газета "Къырым"

29. Международный Пакт о гражданских и политических права 1966

30. Международный Пакт об экономических, социальных и культурных правах

31. Международная Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации

32. Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него.

33. Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным, или этническим, религиозным и языковым меньшинствам.

34. IV Женевская Конвенция 1949 г

35. Всеобщая декларация прав человека 1948 г.

36. Фонд исследований и поддержки коренных народов Крыма. Информационный бюллетень "Алтын Бешик" выпуск №6/1: Коренные народы: ситуация в Крыму и международный опыт. С 9 - 16,20 - 21, 126 - 127

37. Фонд исследований и поддержки коренных народов Крыма. Информационный бюллетень "Алтын Бешик" выпуск №6/3: Депортация коренного народа Крыма и проблема восстановления его прав: система принципов и международные обязательства Украины. С 4 - 6, 59 - 68

38. Фонд исследований и поддержки коренных народов Крыма. Информационный бюллетень "Алтын Бешик" выпуск 9: "Стандарты международного права, примененные к положению крымских татар, включая вопрос земельной собственности" Симферополь 2005 г. С 21 - 52.

39. Хаваджи Д.Р. "Политико-правовое регулирование национальной депортации в Крымской АССР и в АРК в составе Украины в 1941 - 1996 г" C 13 – 49