Император Александр Второй - царь-освободитель

Воспитание государя

В то время как в Севастополе лилась кровь русских героев, скончался император Николай Павлович (18 февраля 1855 года). В духовном завещании император писал: «Я умираю с пламенной любовью к нашей славной России, которой служил по крайнему моему разумению верой и правдой. Жалею, что не мог сделать всего добра, которого столь искренно желал. Сын мой меня заменит. Буду молить Бога, да благословит его на тяжкое поприще, на которое вступает...» Своему же преемнику и другим сыновьям государь перед смертью говорил: «Служите России. Мне хотелось принять на себя все трудное, все тяжкое, оставив царство мирное, устроенное, счастливое. Провиденье судило иначе. Теперь иду молиться за Россию и за вас. После России я вас любил более всего на свете».

После смерти императора Николая Первого вступил на престол его старший сын Александр, который неизгладимо запечатлел свое имя в истории освобождением крестьян от крепостной зависимости, важными внутренними преобразованиями, завоеванием свободы от мусульманского ига многим христианам Турции и, наконец, своей мученической смертью.

Император Александр родился в Москве 17 апреля 1818 года. Знаменитый поэт и будущий его воспитатель Жуковский приветствовал рождение царственного младенца стихами, в которых как бы предугадал его будущую судьбу:

Да встретит он обильный честью век,

Да славного участник славный будет,

И на чреде высокой не забудет

Святейшего из званий «человек»

Жить для веков в величии народном,

Для блага всех - свое позабывать

Лишь в голосе отечества свободном

С смирением дела свои читать -

Вот правила царей великих внуку

Крестным отцом будущего императора был его дядя — Александр Благословенный. Первые годы его жизни прошли в Аничковом дворце в Петербурге, где жил его отец великий князь Николай Павлович, и в Павловске под Петербургом, у августейшей его бабушки императрицы Марии Федоровны.

Когда мальчику пошел седьмой год, началось его военное воспитание под руководством боевого офицера — капитана Мердера, который был лично известен императору Николаю Павловичу своими высокими душевными качествами. Будущему государю не было еще восьми лет, когда наступили декабрьские события 1825 года. Отец-император вынес его во двор, который был занят гвардейским саперным батальоном, и передал на руки заслуженным старым солдатам. Гвардейские саперы восторженно приветствовали наследника престола. Так началась тесная связь его с войсками.

Обстановка, в которой проходило детство наследников была простая. Император не желал окружать сына пышностью. Он говорил, что хочет воспитать в сыне прежде всего человека. Для этой цели император Николай Павлович в наставники своему наследнику выбрал поэта Жуковского. Выбор был как нельзя более удачен: Жуковский был благороднейший, умнейший и широко образованный человек. К своему высокому званию - наставника будущего царя России - Жуковский решил основательно подготовиться. Он испросил у государя отпуск за границу и, пользуясь здесь свободным временем, в течение года усиленно готовился. «Я весь, - писал Жуковский своим друзьям, - поглощен одною мыслию, и эта мысль, основанная на любви, оживляет все мое существование».

Прежде чем начать занятия с царственным воспитанником, Жуковский составил план учения. По его мысли, все воспитание и образование должно было направляться к укреплению в наследнике престола добродетели и к тому, чтобы дать ответы на вопросы, что его окружает, что он есть сам, чем он должен быть как человек и, наконец к чему он предназначен. План Жуковского утвержден был государем. Жуковский являлся главным руководителем, а для преподавания наук были приглашены лучшие учителя того времени.

Два раза в год наследнику устраивались экзамены, часто в присутствии самого государя, который не раз после них выражал свое благоволение и Мердеру, и Жуковскому. После одного экзамена император писал Жуковскому: «Мне приятно сказать вам, что не ожидал найти в сыне таких успехов. Все у него идет ровно, все, что он знает, знает хорошо, благодаря вашему способу обучения и ревности учителей».

Еще в отроческих годах Александр Николаевич поражал своих воспитателей и учителей живостью своего характера, быстротой сообразительности и вместе с тем удивительной добротой. К обоим своим воспитателям он всегда питал самую сердечную привязанность; благородные же мысли Жуковского он впоследствии старался осуществить, будучи на престоле.

Когда общее образование царевича Александра было закончено, граф Сперанский ознакомил его в течение двух лет с наукой законодательства и управления государством, а другие лица познакомили его с тогдашними отношениями России к другим государствам, с наукой о народном хозяйстве, а также с высшими военными науками.

Весной 1837 года наследник для завершения своего образования отправился в путешествие по России, в этом путешествии его сопровождал и Жуковский. Через Новгород и Тверь наследник проехал в Углич, Рыбинск, Ярославль и Кострому, а оттуда в Вятку, Пермь и Оренбург; посетил горные заводы в Верхнем Урале, а затем первый из лиц царского дома проехал по Сибири до Тобольска. На обратном пути из Сибири цесаревич посетил другие города по Волге, Центральной и Южной России, побывал на берегах Азовского и Черного морей и на южном берегу Крыма. Все путешествие совершалось на лошадях — железных дорог тогда еще не было; цесаревич часто останавливался в пути и посещал не только сельские церкви, но и крестьянские избы, где воочию знакомился с жизнью простого народа. Население всюду встречало его с восторгом.

Путешествие ближе познакомило цесаревича с Россией, а народ русский с его будущим царем. Вслед за путешествием по России состоялась и продолжительная поездка его за границу. Он посетил почти все иностранные дворы. Во время этой поездки наследник познакомился со своей будущей супругой — принцессой Дармштадтской Марией. Брак их был заключен в 1841 году.

По возвращении в Россию наследник был привлечен к участию в делах государственного управления. Он был назначен членом Государственного совета, а затем комитета министров.

Во время своих отлучек за границу император постоянно возлагал на наследника решение всех тех дел, которые решал сам. Вместе с тем цесаревич исполнял обязанности главнокомандующего гвардией и гренадерским корпусом и начальника военных учебных заведений. Так, еще до вступления на престол Александр Николаевич был хорошо знаком с делами высшего военного и гражданского управления.

Освобождение крестьян от крепостной зависимости

Первое время нового царствования было всецело занято военными действиями: оставалось тяжелое наследие — Крымская война. Коронация состоялась по окончании войны, в августе 1856 года. Радостно встречал народ на улицах и площадях московских своего монарха, твердо веря, что Александр Второй дарует крепостным давно желанную свободу. Уверенность эта жила и в кругах образованных людей, и один из наиболее замечательных тогдашних москвичей, поэт и мыслитель Хомяков приветствовал коронование императора такими стихами:

И верим мы, и верить будем,

Что даст он дар - венец дарам -

Дар братолюбья к братьям-людям,

Любовь отца к своим сынам.

И даст года он яркой славы,

Победу в подвигах войны

И средь прославленной державы

Года цветущей тишины...

Слова Хомякова были вполне справедливы. Государь был одушевлен самым искренним намерением сделать все для устранения недостатков русской жизни. Еще в первый год своего царствования на отчете министра внутренних дел он сделал надпись: «Читал с большим интересом и благодарю, в особенности за откровенное изложение всех недостатков, которые с Божиею помощью и при общем усердии с каждым годом будут исправляться». Первым, главным из этих недостатков государь считал крепостное право, и он решил его непременно уничтожить.

Члены царской семьи всем, чем могли, старались помочь государю в его великом решении: императрица Мария Александровна, брат его великий князь Константин Николаевич, тетка его великая княгиня Елена Павловна. Вокруг великой княгини — женщины большого ума и благородного сердца — объединились наиболее убежденные противники крепостного права. Но много препятствий стояло на пути великого дела.

Крепостное право слагалось на Руси целыми веками и тесно связывалось со многими сторонами жизни. При низком уровне образования и среди дворян-помещиков много было людей малопросвещенных и малосведущих, которые думали, что без даровых рабочих рук помещику не прожить, что с освобождением крестьян грозит им разорение. Многие помещики боялись, что освобождение крепостных будет сопровождаться беспорядками. Затем, кроме освобождения от крепостной зависимости, надо было подумать о будущем устройстве крестьян. Наконец, в случае наделения их землей возникал сложный вопрос о вознаграждении помещиков за земли, которые от них отойдут в надел крестьянам.

В речи своей к московскому дворянству в 1856 году государь ясно выразил свои намерения, сказав, что «существующий порядок владения крестьянами не может оставаться неизменным».

Относительно задуманного им преобразования государь часто совещался с министром внутрених дел Ланским. Министр под влиянием этих бесед стал убежденным сторонником отмены крепостного права и много поработал для проведения в жизнь этого великого дела.

Государь еще в начале 1857 года образовал из высших государственных сановников особый комитет, которому повелел обсудить возникавшие в предыдущие царствования предположения об улучшении быта крестьян и составить проект освобождения их от крепостной зависимости. Однако многие члены комитета были противниками намеченной меры. Хотя дело освобождения имело горячего сторонника в лице великого князя Константина Николаевича, входившего в состав комитета, однако работы в нем шли медленно. Было видно, что большинство членов не сочувствует освобождению крестьян и во всяком случае не считает его делом ближайшего времени. Уже летом 1857 года государь был вынужден напомнить комитету «не откладывать дела под разными предлогами в долгий ящик». Затем государь, видя, что трудно всецело положиться на комитет, обратился к иным средствам проведения своей мысли.

В конце октября 1857 года в Петербург прибыл виленский генерал-губернатор Назимов, бывший в молодости личным адъютантом государя, и предоставил ему адрес дворян Виленской, Ковенской и Гродненской губерний. Эти дворяне, боясь установления в их имениях обязательных инвентарей, были склонны лучше уже освободить своих крестьян от крепостной зависимости, но только без наделения землей. Они и просили государя разрешить им обсудить этот вопрос. Привезенный Назимовым адрес передан был государем на рассмотрение в комитет. Большинство членов комитета высказалось за отклонение просьбы дворян трех губерний. Четыре же члена комитета, и в числе их великий князь, подали другое мнение — разрешить тем дворянам образовать губернские комитеты для обсуждения вопроса об улучшении быта крестьян с предоставлением им в собственность усадеб, на которых они жили, и в пользование — необходимого количества земли. Государь согласился с мнением четырех членов, и 20 ноября 1857 года дан был на имя Назимова соответствующий высочайший рескрипт.

Рескрипт этот был сообщен тогда же министром внутренних дел Ланским всем губернаторам и понят на местах дворянами как определенный призыв их государем к тому же делу. Петербургское дворянство первым отозвалось на этот призыв, и уже 5 декабря 1857 года ему было разрешено государем образовать губернский комитет для составления проекта об улучшении быта крестьян. 17 декабря нижегородское дворянство представило государю адрес, выражая в нем готовность «исполнить священную волю его на тех условиях, какие ему благоугодно будет указать». Вслед за тем последовали подобные же всеподданнейшие адреса от дворян всех других губерний. Вскоре вся Россия покрылась сетью дворянских губернских комитетов, которые деятельно принялись за работу.

Государь зорко следил за деятельностью этих комитетов. Узнав, что в некоторых из них обсуждается вопрос о необходимости вознаграждения помещиков за самое освобождение крестьян, он велел министру Ланскому немедленно всем разъяснить, что «личность крестьянина и обязательный его труд выкупу подлежать не могут». В другой раз, узнав, что некоторые комитеты стали обсуждать вопрос о предоставлении крестьянам в собственность полевых угодий (в рескрипте говорилось только об усадебной оседлости), государь велел объявить всем комитетам свое полное одобрение подобному начинанию.

После открытия комитетов государь счел необходимым предпринять в августе 1858 года поездку по северным и средним губерниям. Всюду в губернских городах, где останавливался, он приглашал к себе дворян и беседовал с ними. Там, где комитеты работали хорошо и согласно его предначертаниям, император благодарил; там, где действовали вяло, нерешительно, он поощрял, торопил; к тем же комитетам, где возникали разные споры, он обращался со словами укоризны. Эта поездка оказала весьма благодетельное влияние на дело скорейшего освобождения крестьян. Из устных обращений императора все непосредственно убедились в твердости и окончательности принятого им решения. Когда комитеты кончили свои занятия, государь велел явиться в Петербург для личных дополнительных объяснений двум выборным депутатам от каждого из них, выражающим мнение в комитете большинства и меньшинства его членов.

В представленных комитетами предположениях встречались иногда суждения и неправильные; однако все главнейшие мысли, которые легли в основу совершившегося освобождения крестьян, были намечены в разных комитетских проектах.

Упомянутому выше главному комитету трудно было справиться со всем множеством предположений и мнений местных комитетов. Поэтому в начале 1859 года государь велел образовать в помощь главному комитету особую комиссию — редакционную, т.е. такую, которая свела бы и изложила все то, к чему пришли местные комитеты, и разобралась бы в объяснениях вызванных в Петербург депутатов.

Председателем этой комиссии назначен был пользовавшийся особым доверием государя генерал Ростовцев, а в состав ее были привлечены как из числа чиновников, так и из местных деятелей наиболее даровитые, убежденные сторонники освобождения крестьян, хорошо знакомые с их бытом.

Из этих лиц особенно выделялись товарищ министра внутренних дел Милютин и помещики Юрий Самарин и князь Черкасский. Как эти деятели, так и большинство остальных членов редакционной комиссии были горячими сторонниками освобождения крестьян и наделения их землей, хотя сами они были помещиками, владевшими большим числом крепостных. На этих благородных людях, равно как и тех писателях из дворян, которые в литературе вели борьбу с крепостным правом, русское дворянство показало, на какие жертвы оно готово идти по призыву своего государя.

При личных совещаниях редакционной комиссии с приезжими депутатами много было пререканий, иногда острых и горячих. О самом освобождении крестьян споров уже не было; непреклонная воля государя всем была известна. Зато много споров было о том, как осуществить освобождение с наименьшим ущербом для помещиков и возможными выгодами для крестьян. Председатель редакционной комиссии и большинство членов ее прилагали все старания к тому, чтобы защитить интересы крестьян.

Уже к концу 1859 года редакционная комиссия выработала в главных чертах проект освобождения крепостных крестьян.

Много труда и всякого беспокойства выпало на долю членов ее и особенно председателя. Ростовцев от непосильных для его лет трудов захворал и в начале 1860 года скончался; но и на смертном одре он был проникнут заботами о скорейшем освобождении крестьян. Когда умирающего навестил император, то последними его словами, обращенными к государю,были слова одобрения его в этом святом деле.

Новый председатель редакционной комиссии получил от государя приказание ни в чем не изменять принятых решений и озаботиться скорейшим завершением дела.

К осени того же года комиссия составила полный проект положений об освобождении и устройстве крестьян и передала его в главный комитет. В это время тяжело заболел председатель комитета князь Орлов, и государь вместо него назначил великого князя Константина Николаевича. Новый председатель быстро повел дело, и к половине января 1861 года проект редакционной комиссии был уже рассмотрен. Великий князь приложил все старания к тому, чтобы все нужное и полезное для крестьян в этом проекте было сохранено. Несмотря на первоначальное противодействие большинства членов, благодаря твердости и настойчивости великого князя проект был принят лишь с некоторыми несущественными изменениями. В последнем заседании главного комитета государь лично присутствовал и по окончании заседания благодарил великого князя за его труды: несколько раз обнял его и поцеловал. Теперь предстояло внести проект на рассмотрение Государственного совета.

Первое заседание совета (28 января 1861 года) открыл сам государь, произнесший замечательную речь. Он говорил, что откладывать это дело больше нельзя, что необходимо его окончить в феврале, чтобы объявить волю к началу полевых работ. Указав далее на то, что было сделано для облегчения крепостного права его державными предками, государь сказал: «Мы не желали, давая личную свободу крестьянам, сделать из крестьян людей бездомных... Мы хотели избегнуть того, что происходило за границей, где преобразование совершилось почти везде насильственным образом...»

В заключение государь предлагал членам Государственного совета с Божьей помощью безотлагательно приступить к работе.

Речь императора произвела на всех ее слышавших глубокое, неотразимое впечатление. «Эта речь, — пишет один современник, — поставила государя бесконечно выше всех его министров и членов совета. Отныне он приобретал себе бессмертие...»

В середине февраля Положение об освобождении крестьян от крепостной зависимости и дальнейшем их устройстве было рассмотрено и одобрено Государственным советом. При рассмотрении его самодержцу не раз приходилось обеспечивать своим твердым вмешательством сохранение коренных начал осуществляемого им преобразования.

18 февраля 1861 года, в шестую годовщину смерти своего отца, император Александр Николаевич долго молился у его гробницы в Петропавловском соборе. На другой день, 19 февраля, министр внутренних дел привез государю для подписания закон об освобождении и устройстве быта крестьян и Высочайший манифест об этом. Император приказал выйти всем из кабинета; ему хотелось перед подписанием этого великого закона «остаться, — как он сам говорил, — наедине со своею совестью».

Знаменательный манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости был составлен, по желанию государя, митрополитом Московским Филаретом. В начале манифеста говорилось о тех общих основаниях, на которых производилось освобождение крестьян. Далее государь выражал свою благодарность дворянству, «которое добровольно, побуждаясь только уважением к достоинству человека и христианскою любовью к ближним, отказалось от упраздняемого ныне крепостного права...» Вместе с тем император выражал надежду, что «крепостные люди, при открывающейся для них новой будущности, поймут и с благодарностью примут важное пожертвование, сделанное дворянством для улучшения их быта». Крестьяне призывались в манифесте «к верному и прилежному употреблению в дело дарованных им прав». «Самый благотворный закон, — говорилось в манифесте, — не сможет людей сделать благополучными, если они не потрудятся сами устроить свое благополучие». Заканчивался манифест 19 февраля высокотрогательными словами, которые всякий русский человек должен всегда помнить: «Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного».

Подписанный Александром Вторым манифест был объявлен в обоих столицах в Прощеное воскресенье, 5 марта, а в других городах — в ближайшую неделю нарочно для этой цели посланными от государя доверенными лицами.

В Петербурге, когда государь вышел после развода из Михайловского манежа и его окружила толпа народа, он сам прочел собравшимся манифест. Впечатление было чрезвычайное. Когда коляска государя показалась потом на площади перед Зимним дворцом, многотысячная толпа народа восторженными кликами приветствовала царя-освободителя. «Было Прощеное воскресенье, — писал очевидец, — а прошло оно, словно светлое Христово Воскресенье. Многие незнакомые люди поздравляли друг друга, обнимались, целовались на улице».

По всей России «воля» была встречена народом с глубокой благодарностью монарху, ее даровавшему, и вместе с тем спокойно: волнений, которых многие опасались, совсем почти не было. Русский простой народ показал тогда себя достойным освобождения от крепостной неволи и этим оправдал доброе о нем мнение государя и доставил великую радость своему царю-благодетелю. Во многих иностранных землях крепостное право было отменено раньше, чем в России, но почти везде отмена его сопровождалась смутами и беспорядками. Кроме того, крестьяне там освобождались без земли, и часто их положение после освобождения становилось тяжелее: они попадали в полную имущественную зависимость от помещиков, так как собственной земли у них не было ни пяди. На нашей же Родине сделано было иначе: каждый освобождаемый крестьянин получал душевой надел, размер которого был в разных местностях различен в зависимости от местных условий.

Так как наделы крестьянам были отводимы из земель, составлявших собственность помещиков, то последним и надлежало возместить ее стоимость.

Из 20 миллионов освобождаемых крестьян только немногие немедленно могли сами рассчитаться за предоставляемые им земли, огромному же большинству пришло на помощь государство, которое оплатило помещикам стоимость выделенных крестьянам наделов с тем, чтобы крестьяне возместили казне выплаченные за их счет деньги ежегодными взносами.

Эти взносы, известные под названием «выкупных платежей», с того времени стали вноситься освобожденными крестьянами в казну вплоть до самого последнего времени, когда ныне благополучно царствующий государь император простил крестьянам оставшуюся часть недоплаченного долга государству и взыскание выкупных платежей было прекращено.

В 1866 году государь велел применить общие основания Положения 19 февраля 1861 года относительно помещичьих крестьян и к крестьянам государственным.

Польская смута и мероприятия в западном и привислинском краях

Мирное течение жизни в нашем Отечестве, столь необходимое для успешного проведения великих реформ императора Александра Второго, было нарушено поляками. За тридцать лет, протекших со времени восстания при императоре Николае Павловиче, поляки ничего на забыли и ничему не научились: они по-прежнему продолжали мечтать о восстановлении Польши и совсем как бы не видели тех забот и расположения, которое к ним проявляла русская власть. Император Александр Второй был одушевлен по отношению к полякам лучшими намерениями: было даровано прощение полякам, замешанным в мятеже 1830—1831 годов, как бежавшим за границу, так и находившимся в ссылке. Преемник князя Паскевича в должности наместника (с 1856 года) князь Горчаков, по характеру человек мягкий, относился к полякам весьма снисходительно. Он испрашивал все новые и новые милости царству Польскому. По его представлению государь назначил начальником всех школ в царстве Польском поляка Велепольского. В Варшаве решено было учредить особый государственный совет для обсуждения важнейших дел, в губерниях же и уездных городах — особые советы из выборных лиц для заведования городским хозяйством. Все внутренние дела, касавшиеся управления, суда, просвещения и веры, были сосредоточены в руках самих поляков.

Но все эти благожелательные меры не изменили враждебного к России настроения крайних польский партий, имевших большое влияние. Они в значительной мере составились из участников прежнего восстания и увлеченной ими молодежи — учащихся и рабочих. Влиянию их подчинилось мало-помалу и польское общество. С самого начала 1861 года в Варшаве начались уличные беспорядки. Русским офицерам и солдатам опасно было показываться на улице; а когда однажды, выведенный из терпения нанесенными оскорблениями офицер, шедший с отрядом солдат, велел сделать залп в толпу, и несколько поляков было убито, поляки подняли крик на всю Европу, ежедневно стали служить по костелам с вызывающей торжественностью заупокойные обедни по убитым и надели траур.

Крестьянское, однако, население почти повсюду оставалось спокойным, хотя оно и находилось в большой зависимости от помещиков, так как, получив ранее волю, оно не было наделено землей.

Хотя до государя и доходили сведения о том брожении, которое происходило в Польше, но он не менял своего благожелательного отношения к полякам, надеясь, как в свое время император Николай Павлович, на их благоразумие. Вслед за государем и все образованное наше общество по исконному русскому благодушию не только не питало каких-либо недружелюбных чувств к полякам, но, напротив, всемерно было проникнуто мыслями об устранении вековых недоразумений между двумя родственными славянскими народами.

Наместником царства Польского в мае 1862 года был назначен брат государя великий князь Константин Николаевич. В ответ на такое милостивое и почетное для поляков назначение польские заговорщики произвели на жизнь великого князя покушение тотчас по прибытии его в Варшаву. К счастью, покушение не удалось: великий князь был только легко ранен в плечо. Даже и после этого гнусного дела отношение русской власти к полякам не переменилось.

Принимая через неделю после покушения польских сановников, великий князь говорил: «Брат мой желает вашего счастья, вот почему он прислал меня сюда. Рассчитываю на вашу помощь, чтобы я мог исполнить его поручение».

Хотя брожение в крае не прекращалось, Польша продолжала получать все новые и новые льготы. Почтовые учреждения были изъяты из подчинения почтовому ведомству империи; губернаторами и начальниками местных учреждений продолжали назначать природных поляков, Велепольский назначен помощником наместника по всем частям гражданского управления; управление, суд, обучение производились на польском языке; в Варшаве вновь открыт был польский университет, закрытый после первого восстания. Но ничто не помогало. Поляки пользовались каждым случаем, чтобы сделать оскорбительное для русской власти выступление в своих церквах или на улицах.

В январе 1863 года долго подготовлявшееся вооруженное восстание наконец проявилось открыто: молодые люди, призванные на военную службу, бежали из Варшавы ночью со 2 на 3 января 1863 года и укрылись в лесах. Они вооружились и образовали первые шайки повстанцев. Между тем главные заговорщики в Варшаве решили напасть на расставленные в разных местах русские отряды и истребить их. Польские шайки в ночь на 11 января произвели ряд неожиданных нападений на русские войска, но получили должный отпор. Только в некоторых местах сонные офицеры и солдаты, застигнутые врасплох, стали жертвой гнусного предательства. Руководители мятежа разослали в то же время повсюду воззвания о восстановлении Польши и присоединении к ней русских губерний до Западной Двины и Днепра. На тех поляков, которые не желали принимать участие в восстании, мятежники стали действовать путем устрашения, часто даже за отказ дать деньги на восстание убивали.

Мятеж из губерний царства Польского перекинулся и в западный край. В самой Вильне возникли волнения: в ней образовалось подпольное правительство, которое облагало денежными налогами на поддержку восстания польских помещиков западного края, требовало от них снабжения повстанцев продовольствием, завело собственных жандармов-вешателей, убивавших по его приказу ненавистных им русских начальников и всех, кого считали вредными для польского мятежа. Мятежнические шайки составлялись главным образом из мелкопоместной шляхты, панской дворни и отчасти горожан. Во главе становились и поляки-офицеры, принесшие при вступлении в русскую службу присягу на верность государю, и польские помещики, и даже польские свещенники. Эти шайки большого вреда не могли причинить; они главным образом нападали на беззащитные места, при столкновениях же с войсками повстанцы обыкновенно разбегались по лесам. Особенно страдали от этих шаек православные священники и крестьяне, те и другие за то, что не хотели пристать к мятежу и вместе с поляками добиваться восстановления Польши. Несколько священников было повешено повстанцами, у многих отнято все имущество, и сами они подвергались мучениям и надругательствам. Много и сельских крестьянских властей, и даже простых крестьян-белорусов и малороссов запечатлели смертью свою верность царю и России.

Восстание проникло и в губернии, граничившие с царством Польским, — Ковенскую и Гродненскую. Поляки также всячески стремились к тому, чтобы восстание охватило все губернии, когда-то бывшие под властью Польши: французский император Наполеон Третий, поддерживавший польское восстание, говорил, что при восстановлении Польши в нее будут включены все те местности, где была пролита кровь. Поэтому мятежные шайки появились даже в местах, сплошь занятых русским населением, к великому его изумлению: в окрестностях Киева, в восточной части Волынской губернии, в Могилевской и Витебской губерниях.

Мятежники надеялись, что за них заступятся западноевропейские государства. Особенно они рассчитывали на Наполеона. Они, действительно, не ошиблись. Несколько иностранных держав, руководимых Францией и Англией, сделали через своих послов в Петербурге нашему министру иностранных дел князю Горчакову заявления, клонившиеся к заступничеству за Польшу. Это действие держав являлось неуместным и в высшей степени оскорбительным вмешательством в наши внутренние дела. Оно вызвало сильнейшее негодование в русском народе.

Известный писатель Катков в газете «Московские Ведомости» своими патриотическими статьями как нельзя более ответил всеобщему воодушевлению. К подножию царского трона со всех мест России и от всех сословий русского народа потекли многочисленные выражения беспредельной преданности государю и готовности жертвовать всем, если понадобится, за честь и достоинство Родины. Особенно горячо отозвалась первопрестольная Москва: здесь верноподданнические заявления были поданы государю от дворянства, от городской думы, от университета, от старообрядцев Рогожского кладбища, от старообрядцев-беспоповцев Преображенского кладбища и, наконец, от бывших крепостных крестьян Московской губернии. Крестьяне выражали готовность идти в огонь и в воду за царя-освободителя, а старообрядцы писали: «Мы храним свой обряд, но мы Твои верные подданные. Мы всегда повиновались властям предержащим, но Тебе, царь-освободитель, мы преданы сердцем нашим. В новизнах Твоего царствования нам старина наша слышится». Такое всеобщее патриотическое одушевление и готовность, если понадобится, нести тягости войны, укрепляло, конечно, русское правительство при переговорах с западноевропейскими державами. Князь Горчаков ответил иностранным правительствам, что Россия, сама не вмешиваясь во внутренние дела других государств, ни в каком случае не потерпит вмешательства их и в свои внутренние дела. Из-за Польши западные державы воевать, разумеется, не стали, и заступничество их за нее окончилось ничем.

Для подавления же мятежа были приняты решительные меры. В Варшаву был послан наместником граф Берг, а в Вильну генерал-губернатором шести северо-западных губерний — генерал Муравьев. Действовали они быстро и решительно, особенно же Муравьев. Он знал, что чем суровее возьмется за подавление мятежа, тем скорее и с меньшим числом жертв его подавит. Прежде всего он обложил большими военными налогами имения польских помещиков, рассуждая, что раз они давали деньги на мятеж, то должны предоставить средства и на его усмирение. У тех же польских помещиков, которые были более замечены в поддержке мятежа, были отбираемы имения в казну. Таким образом, мятеж лишился тех денежных средств, которые его поддерживали. Шайки повстанцев Муравьев преследовал без устали, и вскоре все они были переловлены.

К участию в подавлении восстания Муравьев призвал верное царю крестьянство; крестьяне с приездом в Вильну Муравьева сами стали представлять начальству пойманных ими повстанцев. Муравьев не так строго относился к простым повстанцам, как к мятежникам из высшего сословия — дворянам и ксендзам. Он казнил несколько знатных панов, а также несколько ксендзов, взятых с оружием в руках или подстрекавших свою паству к мятежу. Всем этим Муравьев навел страх и в несколько месяцев подавил мятеж, чем и доказал правильность усвоенного им плана действий. В губерниях царства Польского подавление восстания несколько затянулось: там вообще оно было сильнее. Но в 1864 году и Берг окончательно справился с ним.

После подавления восстания решено было губернии привислин-ского края во всем сблизить с прочими местностями империи. Во всех десяти губерниях этого края были введены правительственные, судебные и другие учреждения, какие существуют в коренных губерниях, с делопроизводством на русском языке. Русские учебные заведения заменили собой польские. Вместе с тем было обращено особенное внимание на крестьянское население. Еще до подавления восстания государь привлек к этому делу упомянутых выше Милютина и князя Черкасского, много потрудившихся в великом деле 19 февраля 1861 года. Государь поручил им отправиться в привислинский край, присмотреться к жизни тамошних крестьян и потом доложить ему, что следовало бы сделать для улучшения их тяжелого положения. Милютин с князем Черкасским объехали край и по возвращении в Петербург доложили государю, что положение польских крестьян ужасное и что для улучшения их быта всего лучше применить и к ним закон 19 февраля 1861 года. Государь вполне с этим согласился, и 19 февраля 1864 года польские крестьяне получили те блага, которые раньше дарованы были русским крестьянам. Польским крестьянам дано было и самоуправление, вроде нашего волостного, называющееся у них тминным (гмина то же, что волость). Осуществлено все это дело было под руководством тех же Милютина и Черкасского.

Царь-освободитель вспомнил и о русском населении Холмского края, входившего в состав царства Польского. Когда в 1839 году униаты всей западной Руси воссоединялись с православной церковью, хол-мские униаты отстранены были от воссоединения на том основании, что они жили в пределах царства Польского. Униатами они дожили и до польского восстания, в котором никакого участия, конечно, не приняли. Государь обратил теперь ни них внимание. Милютин и Черкасский позаботились о наделении их землей. По их же почину были открыты и первые русские училища в Холмщине. Под влиянием этих мер у холмских униатов прояснилось русское сознание. Многие из них захотели бросить и самую унию. В 1875 году произошло воссоединение с православной церковью последних униатов в России — холмских.

Важное государственное значение имели те меры, которые были проведены Муравьевым в северо-западных губерниях; эти меры, по воле государя, были распространены и на юго-западный край. Муравьев хорошо понимал, что недостаточно подавить восстание вооруженной рукой, что надо сделать так, чтобы оно навсегда стало невозможным. Он видел, что поляки составляют в западных губерниях лишь ничтожное меньшинство, что большинство жителей в них (кроме Ковенской губернии, населенной литовцами) состоит из православных малороссов и белорусов, что и в числе католиков этих губерний немало русских (особенно белорусов). Только вековая зависимость этих русских крестьян от поляков-помещиков и евреев-арендаторов, только вековой польский и еврейский гнет сделали их робкими и забитыми. Для Муравьева было ясно, что нужно во что бы то ни стало поднять русское народное сознание в этих загнанных русских крестьянах.

Когда Муравьев ближе ознакомился с условиями жизни крестьян северо-западного края, то он увидел, что Положение 19 февраля 1861 года почти не изменило их тяжелого состояния. Многие польские помещики, ввиду ожидавшегося освобождения крестьян, заблаговременно заменили находившиеся в пользовании крестьян земли худшими, которые потом и достались им в надел. Много крестьян и совсем было обезземелено. Это положение было закреплено и уставными грамотами, составленными мировыми посредниками-поляками.

Муравьев распорядился закрыть мировые посреднические учреждения и взамен их образовал из русских чиновников особые поверочные комиссии, которым и поручил пересмотреть уставные грамоты: возвратить крестьянам отобранные у них земли, наделить землей обезземеленных крестьян, оценить крестьянские надельные участки по действительной их стоимости. Только теперь, благодаря Муравьеву, крестьяне западного края почувствовали великое благодеяние, оказанное крестьянству царем-освободителем 19 февраля 1861 года.

Устроив хозяйственное благополучие западнорусских крестьян, Муравьев обратился к другим заботам о них. Еще при его предместнике были открываемы для крестьян народные училища, в которых за недостатком учителей учило по преимуществу местное православное духовенство, часто в своих домах. Муравьев исходатайствовал деньги и на постройку зданий для школ, и на жалованье учителям. Для подготовки преподавателей открыта была в местечке Молодечне (Виленской губернии) первая в России учительская семинария. Деятельным помощником Муравьева в устройстве русских народных училищ был попечитель Виленского учебного округа Корнилов. Они обратили внимание и на другие школы западного края: заменили польских учителей в них русскими, ввели в них русский дух. Муравьев удалил и из всех правительственных учреждений чиновников-поляков, заменив их русскими. Очень много он сделал и для православия в западном крае: вместо ветхих и убогих деревянных церквей во многих приходах — городских и сельских — были устроены на испрошенные им деньги прекрасные каменные храмы: древние храмы и монастыри западного края, лежавшие в развалинах или находившиеся в запущенном виде, были восстановлены в должном величии. Наконец, Муравьев счел нужным принять меры к тому, чтобы пространство земель, находившися во владении польских помещиков в западном крае, не увеличивалось, а русское землевладение возрастало.

Не долго продолжалась в северо-западном крае деятельность Муравьева, возведенного государем в награду за его заслуги в графское достоинство, — всего лишь два года: но она оставила после себя великий след. Теперь уже никто не скажет, что северо-западный край — польский: благодаря твердости и мудрым заботам графа Муравьева-Виленского, посланного для усмирения западного края лично императором Александром Вторым, по непосредственному его избранию, весь русский народ этого края воспрянул, ободрился, окреп и получил возможность беспрепятственно развивать свою исконную русскую мощь.

Земство, новый суд и всеобщая воинская повинность

Польская смута не остановила императора Александра Николаевича в деле государственного устроения. Через три года после освобождения крестьян в 1864 году было создано земство.

Освобождение от крепостной зависимости крестьян совершенно меняло уклад нашей местной жизни. Вместе с тем расширились и усложнились многие потребности ее. Для удовлетворения этих потребностей, для ведения земского хозяйства на местах нужны были особые учреждения.

Уже в начале 1859 года государь образовал особую комиссию, которой поручил выработать проект устройства этих учреждений. При этом в руководство комиссии государь предуказал: «Необходимо предоставить хозяйственному управлению в уезде большее единство, большую самостоятельность и большее доверие». На это обращение государя к местным людям за содействием дворянство многих губерний откликнулось живейшим образом, причем просило призвать к участию в будущих земских учреждениях людей всех сословий. Об устройстве земских учреждений ходатайствовали и выборные от губернских комитетов, вызванные тогда в Петербург для обсуждения крестьянской реформы. Они указывали на то, что ведение местного хозяйства одними правительственными чиновниками, без участия земских людей, не принесет добрых плодов.

Поручив разработку этого дела особому вниманию нового министра внутренних дел Валуева, государь следил сам за тем, чтобы оно шло без проволочки, и даже на одном докладе, представленном Валуевым, написал: «Требую, чтобы дело это непременно было окончено до 1 января 1864 г.» Воля государя была исполнена: 1 января 1864 года было высочайше утверждено Положение о земских учреждениях.

По этому Положению лицам всех сословий, владеющим в пределах уездов известным земельным или иным имуществом, а также сельским крестьянским обществам предоставлялось право участия в делах хозяйственного управления через выборных-гласных, составлявших уездные и губернские земские собрания. Для непосредственного же ведения разных отраслей земского хозяйства были созданы земские управы — уездные и губернские. Отныне к земству перешло попечение о главнейших местных нуждах — о дорогах, о продовольствии населения, о народном образовании, оказании врачебной помощи населению. Для осуществления всего этого необходимы были денежные средства, поэтому земству предоставлено было устанавливать особые земские сборы.

В земских учреждениях наиболее видное место заняло дворянство, что и понятно: дворянство было сословием наиболее образованным и подготовленным к самоуправлению. Земскими учреждениями сделано было много для улучшения условий местной жизни. Особое значение имеет открытие ими большого числа школ, больниц и улучшение местных путей сообщения.

Деятельность земств по оказанию врачебной помощи крестьянскому населению обратила на себя милостивое внимание государя императора, который и объявил в 1877 году многим земствам за нее свою благодарность.

Земство вводилось постепенно. Прежде всего земские учреждения были открыты в Самарской губернии — в феврале 1865 года. В том же году эти учреждения были введены в 17 губерниях. К концу же царствования императора Александра Второго земство было уже в 33 губерниях Европейской России.

Через несколько лет после учреждения земств и городское население получило право широкого самоуправления в делах городского хозяйства. В 1870 году государем утверждено было Городское положение, в силу которого городские думы, образованные из гласных, и избранные этими думами для непосредственного ведения дел городские управы стали ведать в городе все те дела, которые в уезде ведали земские собрания и управы. Участие в выборах гласных городских дум было предоставлено лицам всех сословий, имеющим в городе землю или дом или же занимающимся каким-нибудь торговым делом.

Предоставление вновь вызванным к жизни земским и городским учреждениям забот об удовлетворении нужд их местной жизни было в высокой степени целесообразно. Оно передавало эти заботы в руки лиц, наиболее заинтересованных в лучшем и полном их удовлетворении.

Введение земских учреждений и расширение городского самоуправления, кроме того, развивали в населении самостоятельность, и из рядов земских и городских деятелей вышло немало лиц, прославивших себя потом и в области деятельности общегосударственной.

Другим чрезвычайно важным делом императора Александра Второго было преобразование строя судебных установлений и введение усовершенствованных порядков судопроизводства гражданского и уголовного. Судебная часть у нас имела крупные недостатки. Старый суд был суд негласный, дела в нем вершились путем переписки, обвиняемые часто даже не призывались в суд, расследование преступлений производила полиция не всегда умело, а иногда и не беспристрастно. Дела тянулись долго, судебная волокита была большой тягостью населению. Негласное ведение дел давало возможность проявлению неправды.

Уже император Николай Павлович видел недостатки тогдашнего суда и думал об их исправлении. При нем были приняты меры, облегчившие осуществленную при императоре Александре Втором судебную реформу.

По вступлении на престол государь обратился к этому государственному делу и уже в 1856 году в одном из манифестов выразил основное начало, которому должен отвечать новый суд: «да царствуют в нем правда и милость».

В 1861 году государь учредил при государственной канцелярии особое совещание для разработки главных начал преобразования судебной части. Этому совещанию, составленному из лучших русских законоведов, он повелел ознакомиться с устройством суда во всех других государствах и сообразить те улучшения, которые должны быть введены в русские судебные установления.

Совещание исполнило возложенное на него поручение уже осенью 1862 года. Главнейшие начала предпринимаемого преобразования суда, по обсуждении их Государственным советом, удостоились высочайшего утверждения и были обнародованы во всеобщее сведение. Суд решено было сделать вполне самостоятельным и независимым, свободным от каких-либо влияний. Для менее важных дел намечалось устройство мировых судов, близких к населению; для прочих же дел учреждались окружные суды, в которых по важнейшим уголовным делам вводилось участие присяжных заседателей, выбираемых от населения.

И в мировых, и в общих судах намечалось по две инстанции: в первых — мировой судья и мировой съезд, во вторых — окружной суд и судебная палата. Для высшего наблюдения за судебными местами и для пересмотра решений их, в случае нарушения форм судопроизводства и неправильного применения законов, предположено образовать в составе правительствующего сената два кассационных департамента — гражданский и уголовный. Указана необходимость полного уравнения тяжущихся сторон на суде и устного состязания их между собой на суде. Допускалась широкая свобода защиты. Устанавливалась гласность судебных заседаний. Для расследования преступлений предварительно направления их в суд учреждались судебные следователи.

Утвердив главные начала преобразования суда, государь учредил затем из опытных лиц особую комиссию, которой поручил выработать соответствующие этому законы. В течение года комиссия выполнила возложенное на нее дело, и 20 ноября 1864 года государь уже утвердил новые «Судебные Уставы», долженствующие дать суд скорый, правый, милостивый и равный для всех.

Много таланта и знания вложено в эти «Уставы». Устроенный императором Александром Николаевичем новый русский суд сравнялся по своим достоинствам с наиболее совершенной постановкой судебного дела в Западной Европе.

Надежды, которые возлагались на новый строй русского суда, оправдались. Старая судебная волокита прекратилась. В судебных решениях голос совести судьи получил подобающее значение. В судебных делах не стало тайны, выгодной для тех, кто стремился к неправде.

Кроме введения земства и новых судов царствование императора Александра Второго ознаменовано еще преобразованием нашей армии. В самом начале царствования государь сократил прежнюю 25-летнюю солдатскую службу до 15 лет и отменил телесные наказания в войсках. Важнейшим нововведением его в этой области был указ 1 января 1874 года об установлении всесословной воинской повинности. Уже свыше ста лет высшие сословия в государстве были освобождены от обязательной военной службы. Вся тяжесть ее лежала на податных сословиях, с которых производили в известные сроки наборы рекрутов. Забритые, как тогда говорилось, в рекруты отрывались от семьи на многие годы и возвращались в родную деревню уже немолодыми.

Правда, для храброго и толкового солдата всегда представлялась возможность дослужиться до офицерского чина; дед Скобелева — знаменитого «белого генерала», — взятый рекрутом из простых крепостных крестьян, достиг генеральского чина. Но все же в рекрутской повинности старого времени была несправедливость. При императоре Александре Втором созрела мысль уравнять всех в деле несения военной службы.

В манифесте о введении всеобщей воинской повинности говорилось, что «дело защиты отечества есть общее дело народа и священная обязанность каждого русского подданного».

К отбыванию воинской повинности с 1874 года стали ежегодно призываться все молодые люди, достигшие 21 года, к какому бы званию они ни принадлежали; из них и бралось необходимое в каждом году число новобранцев. В законе были предусмотрены справедливые льготы для некоторых разрядов лиц; так, освобождались от службы по семейному положению, сокращен срок службы для лиц, получивших образование, некоторые же, как например учителя, и вовсе освобождены от нее.

Образование и просвещение были предметом особенных забот императора Александра Николаевича. Число учебных заведений — гражданских, военных и духовных — увеличилось, причем они получили и новое улучшенное устройство. В Сибири открыто первое высшее учебное заведение (университет в Томске). Очень заботился государь о распространении низшего образования в городах и селах. Уездные училища в большей части городов преобразованы были в городские училища. При учреждении земств им в обязанность вменена забота о заведении начальных сельских школ. Земства охотно занялись этим, и число школ стало значительно увеличиваться. В тех губерниях, где не было земства, заботы о сельских школах приняло на себя правительство. Для обеспечения городских и сельских училищ подготовленными учителями открыты были учительские семинарии и институты. Император Александр Второй по справедливости должен быть назван создателем сельской школы. Наконец, государь и императрица Мария Александровна способствовали более широкому распространению женского образования. При начальных училищах в городах были устроены отделения для девочек. В городах же открыты были женские гимназии и прогимназии для приходящих учениц в отличие от закрытых заведений — институтов, где воспитаницы должны были проживать в самом заведении. В конце царствования открыт был женщинам доступ и к высшему медицинскому образованию.

В заключение следует упомянуть, что за 26-летнее царствование императора Александра Второго Россия ушла вперед по пути торгового и промышленного развития. Улучшились и пути сообщения: при вступлении государя на престол железных дорог в России не было и одной тысячи верст, а к концу его царствования протяжение их составило около двадцати тысяч верст. Ценно то, что увеличившееся число учебных заведений дало возможность вести и развивать промышленность в России при помощи русских техников и инженеров. Постройка железных дорог равным образом совершилась преимущественно русскими инженерами.

Замирение Кавказа

Парижский мир 1856 года ослабил силы и значение России на Черном море, но наша нелегкая борьба с горцами продолжалась с успехом. Это борьба, тянувшаяся без перерыва уже свыше полувека, становилась чем дальше, тем труднее. Вначале горцы действовали порознь, защищая лишь свою разбойничью вольность. Но позже, во времена императора Николая Павловича, в горах появились проповедники священной войны, призывавшие горцев сплотиться для борьбы с русскими; их страстная проповедь разожгла среди мусульман-горцев невиданное дотоле одушевление, изуверскую ненависть к христианам. Особенно опасно для нас было это движение в восточной половине Кавказских гор: жители этих областей (Чечни и Дагестана) и прежде выделялись среди других горских племен дикой храбростью. В горах Дагестана появился необыкновенный по дарованиям и силе духа человек, величавший себя пророком. Это был знаменитый Шамиль. Никто из горцев не мог сравниться с ним в силе и ловкости. Он не знал ни усталости, ни болезни. Спокойно, точно гуляя, разъезжал он под градом пуль и снарядов, сыпавшихся на него. Не только простодушные горцы, но даже русские солдаты считали его волшебником, заговоренным от пули и ядра. В то же время Шамиль отличался строгим благочестием, редким знанием священных книг и законов своей веры. Его красноречие производило потрясающее впечатление на толпу, которая точно пьянела от его страстных речей и с диким одушевлением шла за ним, хотя бы на верную смерть.

Вольнолюбивые горцы, не привыкшие никому подчинять свою дикую волю, сами в порыве одушевления становились под власть этого удивительного человека, которого они суеверно признавали пророком, добровольно сносили его строгое, а иногда и жестокое управление. Скоро вся Чечня и Дагестан признали над собой власть Шамиля, и русским пришлось иметь дело уже не с раздробленными шайками разбойников, а с целым народом, действовавшим сплоченно и дружно. Всякий поход русских в горы вызывал движение во всех окрестных аулах, и отряд бывал окружен множеством невидимых врагов, осыпавших его градом пуль с каждого дерева, из-за каждого камня. Огромные скопища горцев, ослепленных сильным одушевлением, не знавших страха смерти, обрушивались на отдельные русские укрепления, орлиными гнездами раскиданные в горах. Нередко и удавалось им раздавить сопротивление горсти солдат, защищавших эти маленькие укрепления. Спокойное и стойкое мужество русского солдата не уступало, однако, одушевлению горцев. Если у отряда не хватало силы защитить вверенный ему пост, последние защитники бросали огонь в пороховой погреб, и полуразрушенное укрепление взлетало на воздух, хороня под обломками и стойких защитников, и ворвавшихся в него врагов.

С появлением Шамиля и началом священной войны натиск горцев настолько усилился, что от их набегов небезопасны стали даже области, лежавшие за Кавказской линией. Ставропольская губерния, бывшая при Александре Первом уже спокойным русским краем, стала теперь местом военных действий. Сам Ставрополь превратился как бы в военный лагерь, а мирные жители не смели выйти из города без сильной военной стражи.

В это время император Николай Павлович, желая лично ознакомиться с положением дел, решил сам побывать на Кавказе. Он прибыл Черным морем, высадился в Геленджике (ныне Черноморской губернии) и отсюда, через неумиренные еще горные области западного Кавказа, проехал в Грузию и по Военно-Грузинской дороге на линию. В Ставрополе в присутствии императора открыта была (1837) первая гимназия и таким образом положено начало русскому просвещению в таком месте, где 50 лет назад была голая степь и кочевали татарские орды. Император, щадя горцев, пробовал склонить их к покорности, обещая мирное управление, разные льготы и вольности. Но горцы в своем изуверстве не желали ничего слушать, и государю пришлось дать приказание продолжать войну. Эта война тянулась без перерыва до конца его царствования. За полвека, протекшее с начала военных действий, вряд ли осталась в России крестьянская хата или дворянская усадьба, которая не послала бы на далекий Кавказ хоть одного борца-солдата или офицера. Не перечислить всех жертв, какие поглотила эта кровавая борьба, не назвать и не припомнить всех великих и трогательных подвигов мужества и самоотвержения, совершенных безвестными и безымянными героями в глухих горных трущобах. Но эти бесчисленные подвиги и жертвы не прошли даром.

С каждым годом наши укрепления продвигались дальше в глубь гор. Дремучие леса ложились под топорами. Укрепленные аулы, гнездившиеся на недоступной вышине каменных скал и утесов, один за другим смирялись и подчинялись русской власти или брались с бою. Вскоре после того как закончилась неудачная для нас Крымская война, на Кавказе были достигнуты крупные успехи. Император Александр Второй, назначив наместником Кавказа и главнокомандующим кавказских войск князя Барятинского, усилил кавказскую армию новыми войсками и повелел ему нанести горцам решительный удар. Целый год прошел в военных приготовлениях. Наконец, летом 1857 года армия под предводительством генерала Евдокимова начала наступать на Чечню. В течение года Чечня окончательно занята была русскими войсками, население ее настолько истощено упорной борьбой, что можно было уже не опасаться с его стороны новых восстаний. В самом Дагестане сопротивление горцев становилось все слабее; видно было, что сила их и твердость духа сломлены. Наконец, в 1859 году весь почти Дагестан признал над собой власть России. Грозная и неприступная разбойничья страна была усеяна русскими укреплениями; лесные трущобы повырублены; в разных местах горы прорезаны удобными дорогами: население могло видеть воочию, что русские уже не уйдут из их гор, что они устраиваются в Дагестане навсегда.

В то же время горцы не без удивления видели, что русская власть не грозит им никакой бедой и что русские не собираются ни истреблять их, как истребляли зачастую друг друга азиатские народы, ни посягать на их мусульманскую веру. Дикий край понемногу успокаивался, привыкал к мирной жизни и отдыхал от долгой борьбы и от тяжелой, суровой власти грозного Шамиля.

А Шамиль между тем, покинутый почти всеми, с небольшим отрядом храбрецов, готовых положить голову за своего пророка, укрепился в ауле Гуниб, стоявшем на огромной труднодоступной скале.

Войска плотным кольцом со всех сторон окружили гору. Прибыл сам главнокомандующий князь Барятинский. Ночью в русском стане забили тревогу, как бы к началу приступа. Горцы, полагая, что русские уже взбираются на гору, открыли в ту сторону непрерывную пальбу, стали скатывать в темноте огромные каменные глыбы, но тревога была ложная, чтобы отвлечь внимание горцев в эту сторону. А между тем с другой стороны, которая по крутизне считалась совершенно неприступной, солдаты в темноте взобрались на вершину горы, и с рассветом горцы увидели перед собой, в нескольких стах шагов от аула целый полк, готовый к приступу.

После короткого колебания Шамиль решил выйти из аула и сдаться (25 августа 1859 года). Громкое "ура" раздалось в рядах, когда мимо проходил пленником грозный Шамиль, 30 лет бывший непримиримым врагом России. Барятинский ласково встретил своего пленника. Государь император, умевший ценить истинное мужество и во враге, также отнесся к бывшему владыке восточного Кавказа приветливо. Шамиль дожил свои дни в почетном плену, в Калуге. Его сыновья взяты были на воспитание в кадетский корпус, а потом вступили на русскую службу. Император Александр Николаевич, подобно своему отцу, счел нужным посетить далекую кавказскую окраину. Он также пробовал личным своим присутствием и переговорами склонить к мирному подчинению непокорившихся еще горцев Западного Кавказа, но эта попытка также не достигла цели. Брат императора великий князь Михаил Николаевич, назначенный вместо князя Барятинского (в конце 1862 года) наместником Кавказа, принужден был продолжать военные действия. Генерал Евдокимов, несколько лет уже ведший войну с горцами Западного Кавказа, особенно в За-кубанском крае, весной 1864 года счастливо ее закончил.

Одни за другими горцы Западного Кавказа покорились русским войскам, и таким образом завершилась беспримерная по трудности и упорству полувековая борьба. От Черного моря до Каспийского все подчинялось теперь русской власти. И Кавказские горы, и Закавказье прочно слились с Россией и зажили общей с нею мирной жизнью. Император Александр Николаевич, получивши от великого князя-наместника известие об окончательном покорении Кавказа ко дню своего рождения, ответил ему следующей телеграммой: «Лучшего подарка получить не мог. Спасибо от души тебе, Евдокимову и славным нашим войскам».

Завоевания в Средней Азии и на Дальнем Востоке

В то время как заканчивалась война на Кавказе, России пришлось взяться за оружие еще в другом месте своей азиатской границы.

Русские с давних пор стали проникать в киргизскую степь, лежавшую к востоку и северо-востоку от Каспийского моря. Уже во время Петра Великого построены были по Иртышу укрепления — Омск и Семипалатинск.

Затем в царствование Анны Иоанновны часть киргизов вступила в подданство России; но другие киргизы продолжали нападать на наши пограничные владения. От них приходилось защищаться устройством длинных оборонительных линий — от Оренбурга до Омска, Семипалатинска и далее. Только в XIX столетии, в царствование Александра Первого, приняты были меры к более действительному подчинению русской власти всех киргизов. В степях, на удобных местах построены были укрепления, вокруг которых основались русские поселения. Постепенно русская власть распространилась на все громадное пространство, занятое теперь Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областями. В царствование императора Николая Первого наши владения подвинулись еще дальше на юг, в глубь Средней Азии. В состав Русской державы вошла почти вся нынешняя Се-миреченская область, где в близком уже соседстве с Китаем явилось с течением времени особое Семиреченское казачье войско.

Продвигаясь постепенно к югу, русские, наконец, стали непосредственными соседями кокандского хана, издавна враждовавшего с нами.

Набеги кокандцев на русскую границу и частое разграбление ими русских торговых караванов побудили русских взяться за оружие, чтобы усмирить разбойников. В 1864 и 1865 годах небольшое русское войско под предводительством Черняева, врезавшись в середину кокандских владений, взяло приступом главные кокандские города Туркестан и Ташкент. В последнем было сто тысяч жителей и 30 тысяч войска; город был окружен крепкими стенами общей длиной в 24 версты и вооружен пушками. Ташкент был взят приступом небольшим русским отрядом из 2 тысяч человек с 12 пушками. Этот приступ поразил всю Среднюю Азию ужасом перед войсками Белого царя, как называли азиаты русского императора.

Вмешательство бухарского эмира в нашу борьбу с кокандским ханом побудило русских военных начальников перевести войну в бухарские владения. Наши войска под предводительством генерала Кауфмана нанесли бухарцам решительное поражение и заняли целый ряд бухарских городов, в том числе и священный их город Самарканд. Бухарский эмир просил мира, и этот мир в 1868 году дарован был ему на следующих условиях: все бухарские города, завоеванные русским оружием, остались за Россией; над остальными же бухарскими владениями эмир сохранил власть, но обязался состоять в повиновении русскому государю. Кроме того, эмир обязался освободить всех невольников и прекратить торговлю людьми. Еще раньше на тех же условиях заключен был мир с кокандским ханом. Из завоеванных тогда кокандских и бухарских владений образовались нынешние области Сыр-Дарьинская (с главным городом Ташкентом) и Самаркандская. Удачная для нас война с Бухарой и выгодный мир с нею и с Кокандом были делом неутомимого генерала Кауфмана.

Немало прославил вскоре затем русское оружие молодецкий поход в Хиву в 1873 году.

Хивинское ханство, небольшое по размеру, со всех сторон было окружено мертвой песчаной пустыней, которая делала Хиву недоступной для вражеского нападения. В сыпучих песках этой пустыни погибло однажды от жажды и от бескормицы целое бухарское войско. Только сами хивинцы и прирожденные жители того края — туркмены — перебегали страшную пустыню на привычных конях или на верблюдах. Набеги и разбои хивинцев и туркменов заставили, наконец, решиться на опасный и трудный поход, чтобы одним ударом усмирить разбойничье гнездо.

Четыре русских отряда, числом по 2 и по 3 тысячи человек каждый, навьючив клад на верблюдов, с разных сторон вступили в пустыню, окружавшую Хивинское ханство. Трудно описать тяготы и лишения, какие пришлось им перенести в этом смелом походе. Наверное, ни одно европейское войско не вынесло бы их. Солнце палило, как огнем обжигая кожу на руках, на лице и на шее. От страшного зноя трудно было дышать. Раскаленный сыпучий песок сквозь обувь обжигал ноги, в песке вязли пушки, и отряд медленно двигался вперед. Временами поднималась буря: за тучами песка, вздымаемого ветром, ничего нельзя было разглядеть, песок слепил глаза и захватывал дыхание. Запас воды, навьюченный в мехах на верблюдов, скоро иссяк, а колодцы встречались редко — верст на 50-60 один от другого — и были они очень глубокие. Вытащить ведро воды требовало много времени, и отряд подолгу должен был топтаться у колодца. Вдобавок идти приходилось всегда настороже: туркмены, удивительные стрелки и наездники, сжившиеся с этой обстановкой, на диких своих конях кружились все время около отрядов, тревожили их внезапными нападениями. Каждую ночь несколько раз тревога будила и поднимала на ноги солдат, не давая им отдохнуть после утомительного перехода.

Главный из четырех отрядов, шедших под начальством генерала Кауфмана, едва не погиб целиком: он втянулся в самое сердце песчаной пустыни, где не раз погибали караваны, куда даже привычные туркмены избегали заезжать. На десятки верст вокруг не было ничего, кроме сыпучего раскаленного песка. Верблюды падали и околевали десятками — весь путь отряда был усеян их трупами. Солдаты выбивались из сил. С неимоверными трудностями, рискуя гибелью всего отряда, русские, наконец, достигли обитаемых местностей; мертвая пустыня была пройдена, впереди начались пространства, где была уже вода и, благодаря ей, растительность и были раскинуты поселения: отряд дошел до Хивинского ханства. С такими же лишениями и трудами добрались до места назначения и другие три отряда. Хивинцы, никогда не видавшие вражеского войска на своей земле и считавшие себя за песками в безопасности, были поражены ужасом. Хивинское войско, собравшееся было навстречу врагам, разбежалось от нескольких пушечных выстрелов, и русские с торжеством вступили в столицу ханства Хиву. Поход был окончен.

Перепуганный хан покорно принял условия, предписанные ему победителями; он уступил России весь правый берег р. Аму-Дарьи и прилегающие к нему хивинские земли; он обязался настрого запретить своим подданным набеги на русские владения, дать свободный доступ для торговли русским купцам, навсегда отменил в своем государстве рабство и запретил торговлю людьми; самое ханство Хивинское признало над собою покровительство России.

Третье ханство — Кокандское — из-за происходивших в нем внутренних междоусобий и замешательств было включено в состав империи в 1876 году. Молодой генерал Скобелев, отличившийся уже в хивинском походе, быстро усмирил эти замешательства и подавил поднявшееся было восстание части кокандцев против России. Из Ко-кандского ханства была образована новая область — Ферганская.

Немного позже наши владения в Средней Азии раздвинулись еще шире в сторону туркменской степи, лежавшей к западу от Бухарского и Хивинского ханств до самого Каспийского моря. Еще в 1873 году русские овладели южной половиной восточного берега этого моря, тут построено было несколько укреплений, и в том числе Красноводск. Из этих укреплений и решено было вести войну против туркменского племени — ахалтекинцев, не дававших покоя нашим среднеазиатским владениям своими смелыми набегами. В 1879 году предпринят был поход в туркменскую степь. Но он оказался неудачным. Тогда государь Александр Николаевич поручил в следующем году начальство в новом походе генералу Скобелеву, прославившемуся и в войне с турками 1877—1878 годов. Хорошо знавший местные условия, Скобелев сделал заблаговременно все нужные для него заготовки. Война с туркменами была не легче и хивинского похода, но Скобелев предвидел все трудности и смело пошел им навстречу. В октябре 1880 года войска Скобелева выступили из Красноводска, а в конце ноября по пути соединились с вспомогательным русским отрядом, пришедшим из Туркестана; 12 января 1881 года взят был приступом Геок-Тепе, где сосредоточилась вся сила ахалтекинцев. Туркмены смирились и просили о принятии их в подданство России. Это совершилось уже в первые месяцы царствования императора Александра Третьего. Из туркменских земель и степей, прилегающих к восточному берегу Каспийского моря, образована Закаспийская область (с главным городом Асхабадом).

Пять наших новых среднеазиатских областей (Семиреченская, Сыр-Дарьинская, Ферганская, Самаркандская и Закаспийская) охватили огромное пространство размером около полутора миллиона квадратных верст.

Водворение русской власти в крае было благодетельным для самого населения присоединенных областей. В них был водворен прочно порядок, заведены правильные суды, школы, дороги, население стало переходить к мирной жизни и стало богатеть. Для России, в свою очередь, завоевания в Средней Азии были весьма ценными.

Плодородие туркестанской почвы — чисто сказочное. Даже бесплодные, пустынные земли превращаются здесь в плодороднейшие нивы, если оросить их водой, отведенной канавами из рек. Такие земли дают богатые урожаи хлопка, идущего на выделку хлопчатобумажных тканей. Богатства Туркестана мало еще использованы, а между тем высчитано, что водой из рек Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи можно оросить несколько миллионов десятин земли. В настоящее время правительство озабочено расширением площади орошаемых земель. Когда будут кончены намеченные работы, среднеазиатские владения России станут настоящим золотым дном.

В царствование первого государя из дома Романовых большие пространства в Восточной Сибири вошли в состав Русского государства — нынешние Енисейская губерния, Якутская область и почти вся Иркутская губерния. При царе Алексее Михайловиче Русской державе принадлежали уже все побережье Охотского моря и крайний северо-восток Сибири до самого Берингова пролива, отделяющего Азию от Америки. На юге Сибири русские тогда же перешли за озеро Байкал и расселились к востоку от него, в тех местах, которые образуют теперь Забайкальскую область. Вскоре затем заняли русские и большой полуостров Камчатку.

С давних пор русское население стало стремиться и в места, примыкающие к левому берегу р. Амура. Окончательно утверждена за Россией эта местность (нынешняя Амурская область) лишь впоследствии, в царствование императора Александра Второго.

Еще при императоре Николае Павловиче генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев заложил недалеко от устья Амура укрепленный пункт Николаевск.

Император Александр Николаевич предоставил Муравьеву войти в переговоры с Китаем относительно разграничения наших владений с китайскими на Амуре. Государь при этом находил необходимым утвердить за Россией весь левый берег Амура. Переговоры с китайцами шли медленно. Тогда Муравьев самолично прибыл в китайский город Айгун и убедил китайского уполномоченного согласиться на все требования России (8 мая 1858 года). Кроме того, он добился согласия китайцев на то, чтобы впредь Уссурийский край (от реки Уссури, правого притока Амура, до Японского моря) был в общем владении России и Китая.

За заслуги Муравьева государь император пожаловал ему графский титул и повелел именоваться впредь Муравьевым-Амурским.

Китайское правительство не сразу утвердило Айгунский договор. Только в 1860 году послу в Китае графу Игнатьеву удалось добиться утверждения его. Игнатьев достиг и большего. Уссурийский край совсем был уступлен России. Это последнее приобретение было очень важно, так как предоставило России длинную береговую полосу Японского моря. На южном конце этой береговой полосы вскоре заложен был важный в военном и торговом отношениях город Владивосток. Из новоприобретенных владений по берегу Японского моря, с присоединением к ним побережья Охотского моря, образована была новая область — Приморская.

Таким образом в царствование императора Александра Второго Россия твердой ногой стала на берегах Великого океана. Для защиты южной сибирской границы издавна вдоль ее устраивалась казачья охранная линия, явились новые казачьи войска — Сибирское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское. Все эти молодецкие войска несли и несут в Сибири великую службу Отечеству.

Война за освобождение славян

Проведя задуманные великие преобразования во внутренней политике, император Александр Второй быстро вернул России и в делах внешних то положение, какое она занимала среди европейских держав до Крымской войны. Мы видели, что уже в 1863 году Россия чувствовала себя настолько сильной, что смело отказалась подчиниться требованию, предъявленному ей от имени европейских держав в защиту бунтовавшей Польши.

В 1871 году император Александр Второй во время войны Франции с Пруссией уведомил державы, подписавшие Парижский договор 1856 года, что Россия слагает с себя обязательство, принятое после Крымской войны, не иметь на Черном море военного флота, и приступает к постройке военных кораблей.

Не успел, однако, отстроиться наш Черноморский военный флот, как на Балканском полуострове произошли новые столкновения славян с турками, вызвавшие вмешательство России.

Первыми стали волноваться сербы в областях, оставшихся еще под турецким управлением: они стремились отложиться от Турции и соединиться с Сербским и Черногорским княжествами. Летом 1875 года в Боснии и Герцеговине, населенных сербами, вспыхнуло открытое восстание.

Ближайшим поводом к восстанию были нестерпимые притеснения, чинимые турецкими властями. Начались кровавые схватки между сербами и турками. Для усмирения сербов двинуты были турецкие войска. По несчастным Герцеговине и Боснии полилась рекой славянская кровь. Император Александр Второй, движимый чувством жалости к единоплеменникам, обратился к турецкому султану с требованием прекратить резню и облегчить их положение. К сожалению, западные державы не поддержали благородного начинания Русского императора, а напротив, советами своими в Константинополе укрепляли упорство турок.

Сербия и Черногория открыто взялись за оружие и вступили в войну с Турцией за освобождение своих родичей-босняков и герцеговинцев.

Начались волнения и среди болгар. Турки двинули войска на Сербию и Черногорию и стали подавлять волнения болгар с возмутительной жестокостью, вырезывая население целых сел и городов, не щадя ни женщин, ни детей. В одном Филиппопольском округе было перерезано более 12 тысяч человек.

В России судьба братьев-славян, близких нам и по вере, и по языку, вызывала большое сочувствие во всех сословиях. Тысячи добровольцев русских поступали в сербские войска, и начальником всех вооруженных сил Сербии стал русский же, генерал Черняев. Также и денежные пожертвования во множестве стекались со всей России на поддержку войны: во всех церквах производился сбор на нее. Всю Россию охватил один святой порыв — помочь освобождению своих порабощенных братьев. Между тем громадная турецкая армия обрушилась на Сербское княжество. Несмотря на поддержку доблестных русских добровольцев, небольшое сербское войско не могло сдержать страшного натиска, и уже туркам открыт был прямой путь в сербскую столицу — Белград.

Император Александр Второй не допустил разгрома маленькой Сербии. Наш посол в Константинополе граф Игнатьев передал султану 19 октября 1876 года требование государя, чтобы Турция прекратила военные действия против сербов, в противном случае Россия начнет войну. Турция подчинилась, и грозившее Сербии нашествие турецкий войск было остановлено.

Затем начались переговоры России и других держав с Турцией об обеспечении положения православных славян на Балканском полуострове. В этих переговорах прошла вся осень и зима. В действиях западноевропейских держав не было искренности и надлежащей твердости в поддержании справедливых требований России, вследствие чего турки и продолжали проявлять упорство. В России же возрастало сочувствие к несчастным болгарам и сербам. Государь переживал те же чувства, что и русский народ. Видя, что переговоры с турками не обещают успеха, он решился силой оружия достигнуть освобождения балканских славян и объявил 12 апреля 1877 года войну Турции. Русские войска вступили в пределы Румынии и двинулись к Дунаю.

Князь румынский считался, наравне с князем сербским, в подчинении Турции. Желая окончательно освободиться от этого подчинения, Румыния примкнула к России.

Война оказалась для России тяжелой. Державы, враждебные нам, снабдили турок такими ружьями и пушками, которые далеко превосходили вооружение нашей армии. Вступление в пределы Турции было затруднено необходимостью перейти через широкую реку Дунай, защищаемую как сухопутной армией, так и особыми сильными военныи судами. Против этих судов выступили наши удальцы-моряки, которые на небольших паровых катерах предпринимали смелые нападения на неприятеля, причем им удалось несколько турецких судов взорвать с помощью мин. Это навело страх на турок, и действия их судов стали нерешительны, а русские тем временем выбрали место для переправы и с боем перешли Дунай у Систова. Место переправы было укреплено, и армия вступила в пределы Турции.

Главнокомандующим в этой войне был великий князь Николай Николаевич (родной брат императора Александра Второго). Одним из отрядов успешно начальствовал наследник цесаревич Александр Александрович, впоследствии император Александр Третий. Сам государь приехал в армию. Он хотел одушевить войска своим присутствием и разделить с ними трудности боевой жизни. Целых семь месяцев, самое тяжелое время войны, император безотлучно пробыл в действующей армии. От лишений и тревог военной жизни его здоровье расстроилось; просьбы врачей не могли заставить его уехать, пока решительный успех не склонился уже явно на нашу сторону. Каждый день государь, несмотря на свое болезненное состояние, обходил лазареты, ласково беседуя с больными и ранеными, желая утешить их.

Болгары повсюду с восторгом приветствовали великодушного царя, явившегося среди них с тем же именем Освободителя, какое дал ему русский народ. Так же восторженно встречали императора и свои солдаты, и союзники-румыны.

Турки оказали очень сильное сопротивление. Несколько раз пришлось призывать из России подкрепления. Была двинута за Дунай и императорская гвардия, заслужившая добрую боевую славу во многих сражениях и трудных переходах. Особенно тяжелы были бои под городом Плевной, а затем осада и взятие его. Сильное турецкое войско под командой лучшего из турецких военачальников Османа-паши защищало плевнинские укрепления упорно и мужественно, и нам пришлось стянуть сюда большие силы и в течение 4 с половиной месяца вести тяжелую осаду по плану инженерного генерала Тотлебе-на, прославившегося еще при защите Севастополя. Тем временем с юга надвинулись другие турецкие силы. Необходимо было задержать их до тех пор, пока Плевна не будет взята.

Турецкой армии, наступавшей с юга, надо было перейти по дороге хребет Балканских гор. Русские заняли главный перевал на Балканах — Шипку, через который должны были переходить турки. Начальствовавший Шипкинским отрядом генерал Радецкий решил скорее погибнуть, чем отдать вверенный его защите важный пост. С невозмутимым спокойствием, стоя на обледенелых горных высях, заносимых снегом, среди ужасов не прекращавшейся ни на один миг борьбы с многочисленным врагом, Радецкий день за днем доносил главнокомандующему: «На Шипке все спокойно!» Несмотря на нечеловеческие лишения и усталость от бессменной, надрывающей силы борьбы, на большое число замерзших, русский отряд отбил все нападения со страшным уроном для врага.

28 ноября после отчаянного, кровавого боя сдалась Плевна: свыше 40 тысяч турок было взято в плен. Великое торжество радостно отпраздновала вся Россия и весь славянский мир.

Успех теперь явно склонялся на нашу сторону. Восточный Рущукский отряд, которым командовал цесаревич, одержал победу над действовавшей против него турецкой армией. Лихой кавалерийский генерал Гурко еще во время осады Плевны занял своим отрядом другой переход через Балканские горы, разбивши защищавших его турок. Еще до падения Плевны наша кавказская армия, которою командовал младший брат государя великий князь Михаил Николаевич, овладела турецкими крепостями в Малой Азии — Ардаганом, Баязетом и Карсом.

В боях с турками особенно выделился среди военачальников Михаил Дмитриевич Скобелев. Он проявил необычайную храбрость и удивительные военные дарования, доставившие ему громадную славу среди своих и среди врагов. Все солдаты хорошо знали его имя и его молодецкую фигуру — всегда на белом коне, летом в белом кителе: солдаты так и звали его — «белый генерал». Его удивительное умение обращаться с солдатами, быстрота соображения на поле битвы и стремительность грозной атаки напоминали великого Суворова. О Скобелеве, как о Суворове, слагались в войсках восторженные, увлекательные сказания.

После взятия Плевны, несмотря на суровую зиму, наши войска немедленно двинулись на юг. Скобелев зашел с тыла 25-тысячной турецкой армии, осаждавшей Радецкого у Шипки, и, напав на нее одновременно с ним, разбил и взял ее всю в плен. Вслед затем Гурко двинулся к г. Филиппополю, где разбил последнюю турецкую армию. В это время Скобелев стремительно направился дальше на юг, к г. Адрианополю. Все турецкие отряды по пути без боя сдавались «белому генералу», не смея и думать о сопротивлении. 8 января 1878 года Адрианополь был взят.

После взятия Адрианополя Скобелев не стал медлить: 17 января он был уже в виду Константинополя. Приближение русских войск привело султана и его советников в ужас, и он согласился на все предъявленные условия, которые составили предварительный Сан-Стефанский договор.

Война была окончена. Европейские державы снова вступились за разбитую Турцию, настаивая, чтобы Россия смягчила требования, предъявляемые ею для заключения мира, хотя сама Турция уже изъявила согласие на них. России пришлось уступить, чтобы не вызвать, как в 1854 году, войны с союзом европейских держав. Англия уже угрожала войной и ввела сильный флот в Мраморное море; ее примеру готова была последовать Австрия, поддерживаемая Германией. Но все же победоносная война принесла большие выгоды и самой России, и христианским народностям Балканского полуострова, за которых Россия подняла оружие.

Сербия и Румыния признаны были независимыми княжествами и, кроме того, к Сербии прирезано несколько округов, бывших доселе под турецкой властью, а к Румынии присоединена находящаяся по правому берегу нижнего Дуная область Добруджа. Впоследствии князья Сербии и Румынии приняли королевский титул.

Черногория увеличена была новыми земельными владениями, из которых особенно важно было для нее приобретение приморского города Антивари.

Болгары, живущие к северу от Балканских гор, получили свободу: они образовали особое княжество. Хотя оно и обязалось признавать над собой верховную власть Турции, но это подчинение было призрачным. Болгары получили право избрать князя, иметь войско, установлять законы,

Освободив Болгарию от турецкого ига, великодушный император озаботился и установлением внутреннего благоустройства княжества, начатым еще во времена войны князем Черкасским; в Болгарии был оставлен с этой целью уполномоченный князь Дондуков-Корсаков, снискавший у болгар такую любовь, что народное собрание даже хотело его избрать своим князем; но державы, не желавшие видеть на болгарском княжеском престоле русского, помешали этому избранию.

Противодействие некоторых западных держав помешало стремлению России предоставить свободу и независимость всем славянам Балканского полуострова. Болгары, живущие к югу от Балканских гор, не вошли в состав Болгарского княжества. Но все-таки они освобождены были от непосредственного управления турок. Они образовали особую полусвободную область — Восточную Румелию. Турки обязались назначать в нее генерал-губернатора из христиан и притом с согласия держав; жителям ее было предоставлено самоуправление во внутренних делах; они были ограждены от произвола турецких властей и войск. Впоследствии Восточная Румелия соединилась с Болгарией.

Южные болгары не все вошли в состав Восточной Румелии: болгары Адрианопольского округа остались под непосредственной властью турецкого султана. Македония с ее славянским населением, близко родственным болгарам и сербам, осталась также под властью Турции. Наконец, и часть сербов, так называемая Старая Сербия, осталась под турецкой властью. Босния и Герцеговина хотя и отделены были от Турции, но были предоставлены во временное управление Австрии, которая впоследствии совсем включила их в состав своих владений.

Во всех тех христианских областях, которые остались под властью турецкого султана, обещаны были им христианским его подда-ным свободное исповедание веры и гражданские права. Те же права обеспечены и христианскому духовенству во всех турецких владениях. В Иерусалиме и в других святых местах султан подтвердил обязательство ничего не предпринимать во вред православной церкви.

России война 1877—1878 годов доставила некоторые земельные приобретения. Она в обмен на Добруджу, переданную Румынии, получила южную часть Бессарабии, уступленную Румынии по Парижскому мирному договору 1856 года. В Азии к Закавказью были присоединены города Ардаган, Каре и Батум с их округами. Особенно важно было приобретение батумской крепости и гавани на Черном море. Новоприобретенные земли образовали особую Карскую область.

Не все благие намерения императора в отношении славян балканского полуострова удалось осуществить. Но и то, что было сделано для них, было чрезвычайно важно. Свято чтится у балканских славян благодарная память об императоре Александре Николаевиче: в Софии, столице Болгарии, воздвигнут ему величественный памятник; увековечено также воспоминание о нем во всех тех местах, где он во время войны имел пребывание. Болгары бережно охраняют и свято чтут все те места, где пролилась за них русская кровь: на братских могилах устроены храмы, часовни, поставлены памятники.

Мученическая кончина царя-освободителя

За все свои великие дела император Александр Николаевич был горячо любим народом: русские люди жили надеждой, что чем дольше продлится для России его славное царствование, тем больше пользы и добра получит Родина. Не так думала горсть внутренних врагов. Не понимая того, что народное благосостояние и улучшение условий жизни достигаются долгой, упорной, а главное — мирной и спокойной работой целого ряда поколений, эта кучка безумных злоумышленников воображала, что можно вдруг создать какой-то рай земной, если будут осуществлены их замыслы, заимствованные у западноевропейских так называемых социалистов и анархистов. Замыслы эти ни в Европе, да и нигде в мире не были осуществлены. Русские революционеры, последователи европейских безумцев, проводили в России те же несбыточные задачи, не разбираясь притом в средствах к их достижению, забывая, что из насилия и злого дела никогда не может выйти добра.

Эти русские революционеры, главари и вдохновители которых по большей части в безопасности проживали за границей, в начале 60-х годов стали настойчиво распространять свои учения в России. Но только среди части увлекающейся и неуравновешенной молодежи, не приобретшей истинных знаний, они нашли себе сторонников. Народ, только что освобожденный от крепостной зависимости, оставался глух ко всем заманчивым картинам, которые рисовали ему в подметных листах (прокламациях).

Чтобы легче добиться доверия, революционеры зачастую переодевались в одежду крестьян и рабочих и в этом виде — волков в овечьей шкуре — проповедовали свои лжеучения. Старались они вызывать бунты и всякие смуты, полагая, что являющееся вместе с тем недовольство может служить лучшей помощью для проникновения в народ их учений. В большинстве случаев народ оставался спокоен и выдавал бунтарей властям. Мало помогала и помощь русским революционерам мятежных полков. Видя малоуспешность своих действий, революционеры решили усугубить свои насилия и злодеяния и направить их на священную особу государя — помазанника Божия.

4 апреля 1866 года, когда император после прогулки садился в коляску у Летнего сада, некто Каракозов выстрелил в него; но находившемуся вблизи костромскому крестьянину Осипу Комиссарову удалось отвести руку злодея, и пуля миновала государя. Народ, узнавший о спасении обожаемого монарха, восторженно его приветствовал.

Это было первое покушение на жизнь императора Александра Николаевича. Революционеры решили путем таких покушений устрашить общество и правительство. В следующем году на государя произвел покушение поляк Березовский во время пребывания его в Париже.

Долгие годы Бог хранил своего помазанника. Крамольники стали снова волновать молодежь, распространять прокламации. После русско-турецкой войны возобновились покушения, но все они были неудачны. Революционеры пытались взорвать императорский поезд близ Москвы. В 1880 году им удалось произвести взрыв в Зимнем дворце под императорской столовой, куда через несколько минут должна была пойти царская семья. От взрыва погибло 10 нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка, который в этот день держал во дворце караул. Более 50 человек солдат было ранено, из них многие тяжело. Взрыв был ужасен, но никто из царской семьи не пострадал.

Государь решил сосредоточить власть по борьбе со смутой в руках доверенного лица. Была учреждена чрезвычайная Верховная распорядительная комиссия, во главе которой был поставлен граф Лорис-Меликов, отличившийся во время последней турецкой войны в Азии и в деле прекращения чумы, возникшей в Астраханской губернии. Ему были даны широкие полномочия. Лорис-Меликов задумал бороться с революционерами прежде всего обращением к их совести и чувству. В ответ революционеры произвели покушение на него же. Но он все же не оставлял надежды на достижение успокоения без применения суровых мер. Покушения на некоторое время прекратились, Лорис-Меликов полагал, что настало время приступить к преобразованиям в государственном устройстве, которых желала некоторая часть образованного общества, о которых подавали государю ходатайства некоторые земства. Эти преобразования клонились к призыву выборных людей к участию в обсуждении новых законов. Он получил уже на это согласие государя. Многие были уверены, что революционеры прекратили свои злодейства. Но это было ошибочно. Они притаились для того, чтобы тем легче поразить свою жертву: намечаемые преобразования не отвечали их желаниям и замыслам.

Злодеи подготовили новое покушение в воскресенье первой недели Великого поста, 1 марта 1881 года, при возвращении государя в Зимний дворец из Михайловского манежа.

Государь не направился сразу из манежа домой, а заехал сначала в Михайловский дворец и уже оттуда в 2 час. 15 мин. дня выехал по набережной Екатерининского канала. Трое злодеев с ручными разрывными снарядами заняли места на пути следования царского экипажа. Один из них бросил снаряд под карету, от этого взрыва государь остался невредим. Он вышел из кареты и подошел к злодею, которого схватил народ. На тревожные вопросы окружающих император сказал: «Слава Богу, я уцелел, но вот...» и при этом он указал на лежавших на мостовой раненых. В эту минуту второй злодей приблизился и бросил под ноги государя свой снаряд; произошел еще более ужасный взрыв. Когда рассеялся дым, то уцелевшие в живых увидали императора, лежащего с раздробленными ногами и всего окровавленного. Государь тихо промолвил: «Холодно, холодно!» Подбежавшему великому князю Михаилу Николаевичу император прошептал: «Поскорей... во дворец... там умереть...» Это были последние слова царственного страдальца. Умирающий, лишившийся сознания государь был привезен во дворец, и в 3 час. 15 мин. сердце его перестало биться. Царь-освободитель стал царем-мучеником.

Всю Россию, как гром, поразила страшная весть: ее государь, так ее любивший и так много принесший ей добра, пал от руки злодеев! Величавый образ царя-освободителя, царя-мученика останется неизгладимым в памяти народа русского во веки веков.

На том месте, где был смертельно ранен император Александр Второй, высится теперь построенный на всенародные пожертвования храм Воскресения Христова.