Исследование истории Беларуси, генезиса ее государственности невозможно представить без рассмотрения процессов, которые, с известной долей модернизации этого понятия, можно отнести к интеграционным. Нахождение белорусских земель в составе различных государственных образований на протяжении веков во многом определяло пути исторического развития нации, своеобразие ее этнокультурного облика. Это характерно для всех периодов истории Беларуси, начиная от формирования раннее государственных образований на ее землях, до вхождения в состав Великого княжества Литовского, Речь Посполитую, интеграции в Российскую империю, в СССР и проявляется на современном этапе в поисках суверенной Республикой Беларусь своего места в меняющемся мире, в условиях глобализации. В этом отношении интересным и поучительным видится изучение опыта присущих ее истории интеграционных процессов, их форм и содержания, определение баланса положительных и негативных сторон и результатов.

Считается, что истоком белорусской государственности, первым государством, которое возникло на белорусских землях, было Полоцкое княжество . Полоцк упоминается в летописи «Повесть временных лет» под 862 г. Летописно он зафиксирован среди государств, где «седяху велицыи князи, под Олгом сущее» в рассказе о походе на Константинополь в 907 г. Первым известным полоцким князем является Рогволод, который, согласно летописи, пришел «из-за моря» и в последней трети Х в. княжил в Полоцкой земле, имевшей уже в то время необходимые атрибуты государственности, вступавшей в союзы с иными раннегосударственными образованиями восточных славян, а именно: с Киевским и Новгородским княжествами. Полоцк нередко боролся с ними с целью приобретения военного и экономического приоритета в регионе.

Некоторые историки утверждают, что до летописных драматических событий (захват Полоцка в 980 г., убийство Рогволода Владимиром Святославичем) Полоцк никогда не был под властью Киева . Другие исследователи считают, что город со своей волостью являлся городом-государством . Существуют и другие точки зрения. Полоцкое княжество было не единственным государственным образованием средневековой Беларуси. В упомянутой выше летописи под 980 г. отмечается Туровское княжество во главе с князем Туром. Княжество, граничащее с землями Киева, согласно летописи находилось в зависимом от киевских князей положении, а во второй половине ХІІ – начале ХІІІ в. – под влиянием Галицко-Волынского княжества. Наряду с созданием на белорусских землях раннефеодальных государственных образований, консолидацией в их границах населения на качественно отличающихся от родоплеменных связей отношениях, происходили процессы раздробленности, характерные для всех стран, вступивших на путь феодализма. Конечно, обращаясь к тем далеким годам, можно фантазировать о возможном дальнейшем развитии восточнославянских государств, о том, какое из них могло бы стать доминирующим. Однако, прогнозирование вариантов интеграции сформировавшихся в Восточной Европе с ІХ в. центров притяжения – Полоцка, Киева, Новгорода, является чисто умозрительным занятием, ход истории определялся реально свершившимися событиями.

Таким важным событием явилось монгольское нашествие, которое, хотя непосредственно и не коснулось белорусских земель, но кардинально изменило расстановку сил в регионе. Орда, при жестком сюзеренитете над былыми партнерами Полоцка, на столетия во многом определяла ход дальнейшей истории, объективно способствовала поступательному возвышению нового центра – Москвы. Постоянная угроза монголо-татар и крестоносцев остро поставила перед белорусскими землями вопросы консолидации, создания новых государственных конструкций, способных противостоять агрессии, отстаивать свою независимость, создать условия для дальнейшего социально-политического, экономического и культурного развития. Такая возможность виделась в дальнейшем укреплении славяно-балтского единства. Основу этого процесса составляли не только политические и военно-стратегические расчеты. На протяжении веков происходила этническая интеграция славян и балтов, синтез этносов . Поэтому не удивительно, что вхождение белорусских земель в состав новосозданного государства – Великого княжества Литовского носило преимущественно мирный характер, а ядром его в середине ХІІІ в. явились белорусские территории верхнего и среднего Понемонья и верхнего течения реки Вилия. Объединение осуществлялось путем браков и соглашений великих князей литовских с феодалами белорусских, а затем и украинских земель. При этом сохранялось их определенное самоуправление, льготы и привилегии по принципу «старины не рушим, а новшеств не вводим».

Именно на таких принципах и проходил первоначальный этап создания ВКЛ с центром в г. Новогрудке . В 1240-х гг. по приглашению местного боярства там стал княжить Миндовг, в 1253 г. короновавшийся в этом городе королевской короной, присланной от имени папы Иннокентия ІV. В ходе дальнейшей интеграции при великом князе Ольгерде (1345 – 1377 гг.) территория ВКЛ увеличилась в два раза, почти все белорусские земли вошли в его состав. Основанное на объективных взаимовыгодных основах интегрированное славяно-балтское государство, в целом успешно решало свои внутренние проблемы, в напряженной борьбе отстаивало свой суверенитет. Одним из ярких событий в истории Беларуси явилась уния ВКЛ и Польши, известная под названием Кревской унии 1385 г., которая заложила основы создания поистине уникального в Средне-Восточной Европе государства, как в плане продолжительности существования (а это, если брать период после заключения Люблинской унии 1569 г., почти 400 лет), так и в его ярко выраженном характере, реальном воздействии на судьбы общества.

Феномен данного государства ряд исследователей не без основания сравнивают с Османской империей, которая, доминировала на юго-востоке Европы почти 700 лет . В контексте рассматриваемой проблемы, интеграционных процессов современной истории Беларуси, на наш взгляд, следует обратить внимание на тщательно взвешенный, обдуманный с учетом возможных последствий и перспектив выбор инициатора унии – великого князя Ягайлы. Одним из узловых был вопрос государственной религии. Рассматривающийся в 1382 г. вариант союза с крестоносцами, приглашения их в качестве посредников крещения частично языческой балтской Литвы по католическому обряду был отвергнут как опасный, угрожающий утратой Жмуди и многими иными негативными последствиями. С целью укрепления своих позиций в борьбе с крестоносцами Ягайло начал переговоры о союзе ВКЛ с Москвой. Им рассматривалась возможность заключения брака с дочерью великого князя московского победителя татар в Куликовской битве Дмитрия Ивановича (Донского), что могло бы обеспечить поддержку со стороны Московского государства в противостоянии с Ордой и Тевтонским орденом. В качестве гарантии союза он предлагал также утверждение православия в качестве государственной религии.

Почему же этот вариант не осуществился? С одной стороны, официальное принятие христианства восточного образца, массовое крещение по этому обряду населения ВКЛ казалось бы облегчалось тем обстоятельством, что христианство, приходя в этот регион с двух сторон, с Востока дошло туда значительно ранее, чем с Запада; эта волна была исключительно интенсивной, оставила свои глубокие следы не только у славян, но и у литовцев. Население многих традиционно балтских территорий в XIII-XIV вв. уже разговаривало на восточнославянских наречиях, продолжая называть себя литовцами (литвинами) . С другой стороны, не исключено, что Ягайло, учитывая многократное количественное преобладание славянского населения ВКЛ, будучи сам этническим балтом, опасался ассимиляции литовцев славянами в рамках планируемого союза. Несмотря на то, что славяне-русины не только преобладали по численности и обширности занимаемой территории (9/10 территории и 4/5 населения) , а также превосходили литовцев по уровню хозяйственного и культурного развития и являлись в этом плане безусловно доминирующим элементом ВКЛ, политическая власть все-таки принадлежала великому князю и его этнически балтскому, в значительной мере еще языческому окружению. В конечном итоге это и определило итоги выбора Ягайло. Принятие православия в качестве государственной религии вызвало бы конфликт в государстве, а также привело к разрыву уже наметившихся контактов литовцев с культурой Запада.

Поэтому, тщательно взвесив все аргументы, узнав о замыслах Дмитрия Ивановича подчинить восточные земли ВКЛ Московскому государству на правах вассальной зависимости, Ягайло отказался от данного варианта. Он заключил унию с Польшей, согласно условий которой перешел в католичество, принял имя Владислав, женился на королеве Ядвиге, был провозглашен польским королем, обязался осуществить крещение литовцев по католическому обряду и присоединить земли ВКЛ к Польше. Это решение привело к внутригосударственному конфликту. Князь Витовт начал с помощью крестоносцев вооруженную борьбу с Ягайло. Он вступил в политический союз с великим князем московским Василием Дмитриевичем, выдав за него замуж свою дочь Софью. Конфликт был погашен в 1392 г. в результате Островского соглашения, в соответствии с которым Витовт стал великим князем литовским, а ВКЛ оставалось самостоятельным. В то же время предусматривались вопросы общей обороны, запрет на выборы короля Польши без согласия ВКЛ. После смерти в 1425 г. Василия Дмитриевича его вдова Софья Витовтовна, став регентшей при малолетнем сыне, в 1427 г. приняла протекторат отца, и Московское великое княжество на некоторое время стало вассальным в отношении ВКЛ. Одним из ярких исторических результатов унии явилась блестящая победа объединенных польско-белорусских-литовских войск над крестоносцами в Грюнвальской битве 1410 г., положившей начало заката могущества Тевтонского ордена.

Таким образом, династически-персональная Кревская уния в целом оправдала ожидания. Была выработана концепция новой парламентарной (реальной) унии с Польшей, которая была реализована в 1569 г. и получила название Люблинской . Следует отметить, что ее заключение также было обусловлено обострением военной угрозы, на этот раз со стороны набравшего силы Московского государства. В результате практически непрерывных войн с ним 1492-1537 гг. Великое княжество Литовское понесло значительные территориальные потери. Продолжительная Инфлянтская (Ливонская) война, несмотря на переменный успех враждующих сторон, показала, что ВКЛ в одиночку сложно справится с агрессией. ВКЛ подошло к Люблинской унии уже подготовленной в предшествующий ей период в плане интеграции двух государств и обществ.

Было достигнуто сближение политических и государственных институтов двух стран, менталитета господствующих классов, накоплен опыт проведения единой политики в международных отношениях, в деле обороны государств от внешней агрессии. Однако дальнейшие шаги интеграции не форсировались, делалось все возможное, чтобы она не вылилась в инкорпорацию ВКЛ Польшей. Подготовка и подписание акта унии заняли несколько лет, процесс шел очень не просто, а порой и драматично. Шляхта ВКЛ стремилась иметь общие с польской шляхтой сеймы, вместе избирать короля и великого князя, пользоваться одинаковыми правами с поляками. Против заключения новой унии с Польшей выступали магнаты княжества, которые не желали утратить позиции в руководстве государством и свои привилегии, поделиться ими с общей массой шляхты. Магнаты требовали включить в инструкцию для делегации по переговорам с польской стороной пункты, которые обеспечивали бы сохранение за ВКЛ целостности и значительной самостоятельности. Так, объявление войны и заключение международных договоров должны были взаимно согласовываться, общие сеймы собираться только в исключительных, чрезвычайных случаях, а все остальные решения приниматься на местах.

В каждом государстве оставались свои государственные посты, учреждения, суды. Избирался общий король, который одновременно являлся великим князем литовским, а коронация его должна была проводиться отдельно в Кракове и Вильно. Польские же магнаты и шляхта желали полной инкорпорации земель ВКЛ в состав Польши. Наконец, после длительных консультаций, обсуждений на сеймах в Польше и соймах ВКЛ, которые продолжались 6 лет, в Люблине отдельно депутатами двух стран акты унии под торжественной присягой были приняты. Провозглашалось объединение государств на основах равноправия в федеративную державу – Речь Посполитую. Сохранились названия государств: Великое княжество Литовское (Литва или Княжество) и Польша (Корона). В то же время под влиянием шляхты к Польше отошли Подляшское и Киевское воеводства, Волынь и Подолье. Шляхта Мозырьского уезда отказалась от присоединения к Польше, его территория вышла из Киевского воеводства и присоединилась к Минскому воеводству ВКЛ. Таким образом территория ВКЛ уменьшилась до этнически белорусско-литовских земель. Во главе образованного государства стоял польский король (он же великий князь литовский), выбираемый пожизненно шляхтой двух государств. Создавался общий для федерации двухпалатный сейм: Сенат, в состав которого входили магнаты, представители центральной и провинциальной администрации, высшего духовенства и Посольская Изба, в которую избирались по два посла от каждого уезда. Подтверждались прежние привилегии феодалов обоих государств.

В рамках федерации страны сохраняли суверенитет: ВКЛ не запрещалось иметь собственную государственную администрацию – министров и иных сановников, свой суд, основанный на правовых нормах, зафиксированных в Статуте Великого княжества Литовского – одном из первых в Европе систематизированном своде законов, казну, а также права эмиссии одинаковой монеты, свое собственное войско, судебный аппарат, таможенную систему; в ВКЛ сохранялась государственная символика (герб «Погоня»). Государственным в ВКЛ до 1696 г. оставался старобелорусский язык. В то же время, в унии польская сторона получила определенное преимущество.

Кроме территориальных потерь ВКЛ лишилась права иметь собственного монарха – великого князя, проводить заседания отдельного сойма, хотя оставалось право одобрения решения общего сейма . После Люблинской унии наступил длившийся более 200 лет этап дальнейшей интеграции двух государств и народов. На практике было создано не унитарное государство, а лишь федерация, объединяемая совместно избираемым королем и общим сеймом. Наряду с содружеством народов (политических) и сотрудничеством двух государств не наступило ни полное этническое, ни политическое их слияние. Белорусские земли, ВКЛ в целом не стали регионом Польши, а его народы сохраняли свою национальную самобытность, самосознание, традиции и культуру. Речь Посполитая явилась единственным в Европе крупным государством, которое основывалось на принципах шляхетской демократии. Люблинская уния показала свою жизнеспособность, выдержала на протяжении столетий вызовы истории. В итоге создавалась более сильная держава, проводившая общую внешнюю политику и выступавшая единым фронтом в военных делах, что дало возможность отстаивать свои права суверенности, сохранять независимость населявших ее народов.

Интеграция двух государств ускоряла процессы их экономического, политического и культурного сближения, усиливала влияние европейской культуры на белорусских землях. Конечно, послелюблинский период развития белорусских земель ВКЛ было бы ошибочно рассматривать исключительно в светлых тонах. При всех положительных моментах нарастало ослабление центральной власти, которое отчетливо проявилось после смерти в 1572 г. последнего представителя династии Ягеллонов Сигизмунда ІІ Августа. Избранный на королевский и великокняжеский престол французский принц Генрих Валуа в 1574 г. подписал документ, известный как «Генриховы артикулы» (Articuli Henriciani), согласно которым Речь Посполитая становилась шляхетской республикой во главе с избираемым королем. Теоретически на трон мог быть избран любой шляхтич, монарх или принц другого государства.

Верховные права монарха чрезвычайно ограничивались сеймом. Ограничения касались прав наследования трона, отношений с зарубежными государствами, объявления войны, осуществления им законодательных и судебных прав, проведения налоговой политики и др. В случае невыполнения соответствующих условий все жители страны автоматически освобождались от верности королю . Приобретение феодалами широчайших прав порождало их неуемное своеволие и анархию, обостряло социальные конфликты, усугубляемые противоречиями в сфере религиозной жизни, что ослабляло государство. Не были сняты и вопросы внешней угрозы. Все это обусловило возникновение новых интеграционных проектов. Со 2-ой половины 80-х гг. ХVI в. в Речи Посполитой активно вынашивались федеративные проекты объединения с Московским государством, предпосылки разработки которых возникли благодаря сравнительно мирному периоду во взаимоотношениях двух государств, наступившего после подписания в 1582 г. Ям-Запольского мирного договора, положившего конец Инфлянтской (Ливонской) войне 1558 – 1582 гг. Актуальность подобных проектов была обусловлена внутренней ситуацией в стране, сложившейся после неожиданной кончины в 1586 г. короля Речи Посполитой Стефана Батория. Государство переживало острый кризис безкоролевья.

Конвокационный (предвыборный) Вальный Сейм, созванный в феврале 1587 г. с полным основанием предостерегал, что федерацию ожидают крупные беспорядки, связанные с борьбой между различными шляхетскими, магнатскими и княжескими группировками . Вопросы избрания нового короля Речи Посполитой привлекали самое пристальное внимание европейских политиков, будоражили умы возможных претендентов на вакантный королевский (великокняжеский) престол. В первую очередь это относилось к таким государствам, как Австрия, Швеция, Московия, а именно: австрийского эрцгерцога Максимилиана, представителя династии Ягайловичей по женской линии шведского королевича Сигизмунда Вазы и последнего представителя династии Рюриковичей, сына московского царя Ивана IV Федора Ивановича. К весне 1587 г. внутри страны определились коалиции, поддерживающие ту или иную кандидатуру.

Польская влиятельная группировка Зборовских выступала за избрание королем Максимилиана. Шведского ставленника поддерживал канцлер Короны Ян Замойский. На избрание королем Речи Посполитой московского царя делал ставку Л.И. Сапега, занимавший в 1589 – 1589 гг. должность подканцлера и остро критиковавший политику Короны в отношении Великого княжества Литовского. Блестящий политик, дипломат и патриот своей родины Лев Иванович Сапега не случайно стал ведущей фигурой в деле конструирования отношений с Московским государством. Причиной того, что переговоры с Кремлем велись им и соответствующими службами ВКЛ, было разделение внешнеполитической компетенции между Княжеством и Короной, традиционно сложившееся задолго до Люблинской унии. В целом дипломатия ВКЛ и после 1569 г. продолжала ориентировать свою деятельность на Восток. Бесспорной прерогативой и монопольной сферой зарубежной политики Княжества в рассматриваемое время были отношения с Москвой (Россией). Важным элементом его внешнеполитической деятельности на востоке была также Казань, на севере – Инфлянты, на юго-востоке – Молдова и Крым. Одновременно дипломатические отношения с западом и частично с югом (Турция) принадлежали компетенции Польши. Отступления от этого разделения являлись исключением, хотя и видоизменялись ввиду объективных причин.

Так, с присоединением к Польше земель Украины проблема татарских наездов непосредственно для ВКЛ отпала и перешла к Речи Посполитой в целом. Тоже касалось Инфлянтов, отошедших к России в 1561 г., а также Казани, Астрахани, Ногайской Орды (1552 г. и 1556 г.). Фактически дипломатическим полем деятельности ВКЛ оставалась только Москва . Естественно, международные договоренности ВКЛ согласовывались с Польшей.

Объективной основой продвижения данного федеративного проекта белорусско-литовскими правящими кругами являлось стремление упрочить политическую независимость ВКЛ перед лицом нарастающего влияния Польши, феодалы которой в первую очередь учитывали интересы своей страны, втягивали Княжество в разорительные международные конфликты, но не спешили приходить на помощь в случаях возникновения угроз его границам. Л.И. Сапега, действуя в русле дипломатических прерогатив Княжества, поддерживаемый большей частью шляхты ВКЛ и многих поляков, развил в соответствующем направлении бурную деятельность, результатом которой накануне элекционного (избирательного) Вального Сейма, назначенного на конец июня 1587 г., был обмен посольствами между Вильно и Москвой, в ходе которых обсуждались условия избрания московского царя на королевский (великокняжеский) трон. Переговоры, на первый взгляд, проходили успешно. Москва была заинтересована в недопущении избрания королем и великим князем Сигизмунда Вазы или Максимилиана, что создавало бы условия для опасного для нее военно-политического альянса Речи Посполитой со Швецией либо Австрией. Однако кандидатура царя Федора, несмотря на все усилия Л.Сапеги, не набрала большинства голосов. На королевский трон был избран Сигизмунд ІІІ Ваза. Среди внешних причин неудачи воплощения в жизнь этого проекта называется нерешительность Федора Ивановича, не отважившегося прибыть на элекционный Сейм в Варшаву и ограничившегося направлением туда своих послов, которые при встречах с потенциальным электоратом по существу дезавуировали все пункты прежних договоренностей.

Следует учитывать и то, что московская сторона не слишком обольщалась относительно действительных устремлений тех, кто так настойчиво предлагал объединение стран под общей короной. Обе стороны понимали, что кардинальные различия в государственном устройстве двух стран (шляхетская демократия Речи Посполитой и самовластная деспотия Московской державы) делает общего монарха практически номинальной фигурой. В этом плане нельзя исключать и субъективное стремление Л. Сапеги, ослабив влияние Польши, стать некоронованным властителем Великого княжества Литовского, с перспективой возглавить после смерти бездетного Федора объединенное государство. Поставленный перед свершившимся фактом избрания Сигизмунда Вазы, Л. Сапега отказался от поддержки Федора, однако практика лавирования между Польшей и Московским государством оставалась постоянным элементом в борьбе за сохранение суверенитета ВКЛ, что постоянно приводило к конфликтным ситуациям с новым монархом.

В то же время такая политика позволяла не только сохранять Великое княжество как государство, но и укреплять его позиции, что нашло отражение в третьем Статуте Великого княжества Литовского 1588 г., положения которого король вынужден был утвердить. Благодаря накопленному опыту адаптации условий прежних уний (Кревской, Люблинской) к потребностям и интересам своей страны, нобилитет ВКЛ трезво оценивал выгоды и перспективы, которые могли быть достигнуты в случае реализации подобных проектов с иными государствами, а также таящиеся в них угрозы. Избрание королем Сигизмунда ІІІ Вазы не сняло вопросы внешней безопасности Речи Посполитой, что стимулировало дальнейший поиск союзников, имея ввиду в первую очередь, оборону южных границ страны от агрессии Крымского ханства и Османской империи.

В этом пункте интересы Речи Посполитой и Московского государства полностью совпадали, что явилось основой подготовки очередного федеративного проекта, работу по которому возглавлял ставший уже канцлером ВКЛ Л. Сапега. Разработанный к 1590 г., скрепленный его печатью и подписью проект был направлен в Москву. В нем содержалась идея заключения межгосударственного военно-политического союза. Большое место в объединительных переговорах играли вопросы будущих границ, конфигурация которых ставилась в зависимость от конечных договоренностей. Речь Посполитая, ранее претендовавшая на Новгород, Псков, Смоленск, Великие Луки, Северскую землю, в случае принятия всех остальных договорных пунктов, согласна была ограничиться возвращением в состав ВКЛ лишь Смоленска, Невеля и Себежа . Так же предусматривались положения, существенно сближающие государства: беспрепятственная торговля для купцов договаривающихся сторон в пределах Московского государства и Речи Посполитой; представителям знатного сословия обеих стран разрешалось свободное передвижение в рамках границ предлагаемого объединения, в том числе с целью занятия служебных должностей в обеих странах, приобретение земельных угодий независимо от гражданства.

Проект предусматривал и вопросы сотрудничества в “гуманитарной сфере”: обучение и получение образования в любой из стран. При внешнем равноправии, привлекательности и даже современном звучании последнего тезиса, для Москвы реально он был неприемлем, носил односторонний характер, поскольку при культурно-образовательном уровне русского государства того времени ни о каком обучении там молодежи ВКЛ или Короны не могло быть и речи. Ксенофобия и косность, неприятие любых ценностей западноевропейской цивилизации, сочетавшиеся с мессианскими идеями “третьего Рима”, не позволяли Москве сделать подобный шаг. Однако основной подвох, заложенный в объединительном проекте 1590 г., усматривался московской стороной в трактовке вопроса престолонаследования, непосредственно касавшегося Московского государства. Предусматривалось, что после смерти бездетного Федора, новый общий монарх будет избран только с согласия и разрешения магнатов Речи Посполитой, а об участии Москвы в избрании преемника Сигизмунда Вазы ІІІ умалчивалось .

В результате федеративный проект объединения двух стран был отложен. Однако, переговоры завершились подписанием в начале 1591 г. договора, продлявшего действие Ям-Запольских мирных соглашений еще на 12 лет. В его преамбуле говорилось о намерении сторон в перспективе продолжать переговоры по вопросу объединения . Вопрос заключения династической унии с Московским государством вышел на передний план в конце 1590-х гг. ввиду ожидаемой смерти царя Федора. Повторялась ситуация, наблюдавшаяся ранее в Речи Посполитой. Москва стояла на пороге смуты, избежать которую, по мнению ее западного соседа, возможно было, избрав на российский трон короля Сигизмунда ІІІ. В 1597 г. идея выдвижения его кандидатуры была одобрена Сеймом Речи Посполитой, получила полную поддержку на уездных соймах ВКЛ. Подготовленный новый проект союза после рассмотрения Сенатом было решено направить в Москву .

Однако, в марте 1598 г. Земский Собор избрал новым царем Б. Годунова, что сделало бессмысленным обсуждение проекта в данном виде. С восшествием на русский престол правителя, имевшего наследника, сложились новые реалии, обусловившие главное отличие последующего объединительного проекта. Поскольку у обеих сторон имелись законные дееспособные монархи, речь могла идти уже не об династической унии с перспективой объединения власти под одной короной, а в лучшем случае о создании федерации двух равноправных государств. Именно таким выглядел очередной вариант, разработанный к 1600 г. Он возник в результате обращения сенаторов ВКЛ к Сигизмунду III и получил одобрение на уровне сойма Княжества. С учетом особенностей нового формата планируемого федеративного объединения проект, основываясь на былых наработках, имел ряд дополнений и уточнений. Пункт о военной взаимопомощи, наряду с практически полностью заимствованным из предыдущего проекта положением о совместной защите южных границ, предусматривал обязательства, согласно которым заключение международных договоров каждой из стран требовало предварительного согласования с союзником. Для осуществления консолидированной внешней политики предлагалось создание при дворах обоих монархов постоянных дипломатических представительств; послы в другие государства могли отправляться только с общего согласия федерации от имени короля и царя . Предполагалось даже для государей двух стран изготовить одинаковые короны, каждая из которых должна храниться в соответствующих государствах, и, во время коронации одного из монархов, возлагаться на его голову послами государства-союзника .

Речь Посполитая была вынуждена в проекте 1600 г. отказаться от жесткой позиции по территориальным вопросам. Она была смягчена довольно туманной формулировкой, согласно которой завоеванные земли должны были принадлежать тому государству, которое «имело на них право раньше». Одним из интересных нововведений федеративного проекта было то, что средства на организацию совместной защиты предполагалось хранить в Киеве, который виделся своеобразной базой, опорным пунктом всей оборонительной системы федерации. Более того, планировалось введение совместной денежной единицы, что должно было упростить взаимные расчеты сторон активизировать торговые отношения .

В данный проект включались заимствованные из документов проекта 1590 г. пункты о взаимном праве свободного передвижения по территории федерации, приобретении высшим сословием земельных владений, иной недвижимости на территории каждой из стран, подданным Речи Посполитой и Московского государства разрешалось вступать в брак, служить в их армиях и при дворах, по своему желанию покидать эту службу и возвращаться на родину, получать образование в любой из стран. Значительная часть содержания проекта отражала проблемы, порожденные в результате начавшейся между Швецией и Речью Посполитой войны. Причиной начала ее было то обстоятельство, что после смерти отца в 1592 г. Сигизмунд ІІІ Ваза занял одновременно и шведский трон, став королем двух государств, однако в 1599 г. утратил шведскую корону.

В попытках вернуть ее он втянул Речь Посполитую в изнурительную войну со Швецией, длившуюся с 1600 по 1629 г. С ее началом московское государство рассматривалось в качестве потенциального союзника, имеющего в Прибалтике собственные интересы. Ввиду этого предусматривалось, что Нарва и Ивангород будут общим портом союзников. Пошлины от морской внешней торговли должны были составлять совместный фонд обороны. Новым оригинальным пунктом очередного проекта было предложение о создании общего флота на Балтийском море и на Днепре. Материалы (лес, пеньку, смолу и др.) для строительства кораблей должна была поставлять российская сторона, а Речь Посполитая брала на себя обязательства по подготовке и комплектации корабельных экипажей. Таким образом, кадровый состав формально общего флота состоял бы из подданных Речи Посполитой. Московская сторона, рассмотрев федеративный проект 1600 г. и в принципе одобрив те пункты, которые касались военного союза двух государств, в целом его отклонила. Хотя вопрос об объединении вновь поднимался зимой 1601 – 1602 г., единственным реальным результатом переговоров было очередное продление перемирия еще на 20 лет.

Основные причины неудачи переговоров были те же, что и ранее: нежелание Кремля даже ради обоюдной выгоды поступиться какой-либо частью своего суверенитета, крылись в ментальности самодержавной власти. Так, в предложении направлять посольства в соседние страны только от имени и с участием представителей обоих государств Москва усматривала неприемлемую для себя попытку ограничить независимую внешнюю политику. Опасения возникали относительно равных выгод торгово-экономических отношений, создания общего флота. Самое жесткое неприятие у московской стороны вызвал пункт договора о взаимном приобретении недвижимости на территории планируемого объединения. Московские бояре видели в нем угрозу своим земельным владениям. Отстаивать его выгоду Л.Сапеге было трудно, поскольку сам он активнейшим образом всегда боролся против подобного положения, содержавшегося в условиях Люблинской унии, и по существу дезавуировал его в Статуте ВКЛ 1588 г. В соответствии с ним законом запрещалось польской шляхте занимать в ВКЛ государственные посты любого уровня, покупать, получать в наследство и в подарок недвижимую собственность .

В культурно-духовно-религиозном плане сотрудничества Москва в категорической форме отклонила предложение о возможности строительства на ее территории костелов. Таким образом, проекты уний и федераций Речи Посполитой и Московского государства 1587, 1590, 1598, 1600 гг. потерпели неудачу, хотя в целом они предусматривали военно-оборонительный союз, в котором были заинтересованы обе державы. Попытки Речи Посполитой расширить рамки отношений до уровня осуществления согласованной внешней политики, сблизить оба государства в торгово-экономическом, социальном, духовно-культурном плане и иных аспектах внутренней жизни не увенчались успехом. Каждая из сторон, включая позицию Великого княжества Литовского, которую наиболее выразительно представлял канцлер ВКЛ Л. Сапега, имела собственные интересы. Л.Сапега стремился отстоять и укрепить суверенитет Княжества в рамках федеративной Речи Посполитой, рассматривал союз с Московским государством как инструмент лавирования, по его неоднократному высказыванию, «inter Sсyllam et Charibdim» -- Польшей и Москвой. Провал объединительных попыток в их дипломатических формах подтолкнул правящие круги Речи Посполитой на авантюристический путь достижения своих целей.

Это решение провоцировалось картиной зыбкой внутриполитической ситуации, сложившейся в Московском государстве в период правления Б. Годунова, «смуты», крайне усугубившейся в результате внезапной смерти царя в 1605 г. Король Сигизмунд ІІІ Ваза, намереваясь распространить свое влияние на Москву, поддержал самозваных кандидатов на российский престол, получивших в истории названия Лжедмитрия І и Лжедмитрия ІІ. После провала аферы Сигизмунд ІІІ в 1609 – 1618 гг. развернул прямую интервенцию в Московское государство, в результате которой его сын 15-летний Сигизмунд IV Владислав согласно договору, подписанному в 1610 г. с боярами должен был править Российским государством вместе с Боярской думой. После свержения царя В.Шуйского «семибоярщина» в качестве временного правительства пригласила на трон официально провозглашенного царем России Владислава. Сигизмунд не отпустил сына в Москву, поскольку более склонялся к государственной унии Речи Посполитой и России, видя себя во главе этого образования.

Однако понятно, что такая акция не могла принести положительных результатов, не имела будущего. Как известно, в 1613 г. Земский собор избрал российским царем 16-летнего Михаила Романова, хотя королевич Владислав упорно сохранял формальный титул «царя московского и всея России». Только в 1634 г. Владислав согласно Поляновскому миру вынужден был отказаться от претензий на российский трон, обязался вернуть оригинал крестоцеловальной записи московских бояр о его избрании русским царем, получив за это «отступные» в размере 200 тыс. рублей . Времена, когда Великое княжество Литовское могло относительно самостоятельно и взвешенно определять судьбу своей государственности неуклонно уходили в прошлое. Речь Посполитая в целом все чаще выступала в качестве плацдарма, используемого соседями для достижения своих целей. Укрепление позиций магнатско-шляхетского сословия ВКЛ приводило к возникновению ряда сепаратистско-авантюристических проектов. Так, в 1655 г. часть правящей верхушки Княжества во главе в великим гетманом ВКЛ Янушем Радзивилом и его двоюродным братом Богуславом подписала со Швецией Кейданскую унию, означавшую дезинтеграцию Речи Посполитой, разрыв унии с Польшей и признание шведского короля Карла Х Густава великим князем литовским, т.е. объединение Княжества со Швецией на конфедеративной основе.

Однако эта договоренность не получила поддержки большинства шляхты Беларуси и Литвы. По Радноцкому договору 1656 г., подписанному наряду с представителем Швеции, Трансильванией, Бранденбургско-прусским государством и запорожскими казаками Богуславом, Радзивилом предполагался раздел Речи Посполитой при создании для последнего особого наследственного княжества . Ход военных событий помешал этим планам. На резкое ухудшение во 2-ой половине XVII в. внешнеполитического положения Речи Посполитой повлияли Северная война 1655 – 1660 гг. и война с Россией 1654 – 1667 гг., что породило поиски выхода из создавшейся ситуации опять же в сближении с Москвой. В ходе войны России с Речью Посполитой представители обеих воевавших сторон пытались достичь мира путем избрания на престол Речи Посполитой либо самого царя Алексея Михайловича, либо его сына. Но из этих переговоров ничего не вышло.

В результате обсуждения сеймом 1658 г. подобные предложения были в категорической форме отвергнуты . Очередной «вечный мир», подписанный в 1686 г. с Россией был актом явного дипломатического поражения. Он ограничивал суверенитет Речи Посполитой, позволял Москве осуществлять «опеку» над ее православным населением, по существу по своему усмотрению вмешиваться в ее внутренние дела . На этом фоне интеграционные проекты, непосредственно касавшиеся белорусских земель ВКЛ все в большей степени приобретали обусловленный угрожающими обстоятельствами вынужденный характер. Речь Посполитая находилась на грани уничтожения своей государственности, что и произошло в конце XVIII в. вследствие ее разделов в 1772, 1793 и 1795 гг. между Россией, Пруссией и Австрией. Подводя итог сказанному можно констатировать, что белорусский исторический опыт государственно-политической интеграции в условиях, когда элита ВКЛ выступала в определенной мере самостоятельным субъектом этого процесса, исчерпывается периодом, рубеж которого – конец XVIII в.

Последующие два столетия нахождения ее в составе Российской империи и Советского Союза дают основания утверждать, что Беларусь вплоть до 90-х гг. ХХ в., несмотря на ряд попыток изменить ситуацию, являлась лишь объектом, рассматриваемым иными государствами исключительно в контексте своих собственных геополитических, стратегических, национально-идеологических, экономических и территориальных интересов. Какие же выводы и уроки столь продолжительного интеграционного опыта Беларуси? История свидетельствует, что необходимость союзных договоренностей с другими государствами в давние времена диктовалась в первую очередь внешней угрозой, стремлением упрочить позиции перед лицом агрессии, обеспечить целостность страны, безопасность своих рубежей. Однако опыт показывал, что временные военно-оборонительные альянсы являются непрочными тактическими соглашениями. Заключаемые нередко с былыми противниками, они не обеспечивали долговременную безопасность в условиях постоянно изменяющейся геополитической ситуации.

Следует также помнить, что в средние века начало войны и установление мира являлись исключительной прерогативой государей. Ими велись дипломатические переговоры, от их воли зависело заключение межгосударственных соглашений, которые теряли силу в случае смены государя одной из договаривающейся сторон и требовали перезаключения на имя нового правителя. Практика заключения браков между представителями правящих в соответствующий период династий не оказывалась эффективным инструментом упрочнения договоренностей и союзов, а лишь усугубляла возникающие вопросы наследования престола, вызывала территориальные споры, вносила в них элемент международной интриги. Возникала необходимость новых, более эффективных форм конструирования и упрочнения союзов.

Так рождалась идея перехода от персональных, династических уний к политическим униям между государствами в целом, гарантиями которых служили бы договоренности, подписанные от имени высших представительных органов, стоявших у руля руководства государствами. В свою очередь это предполагало наличие в государствах соответствующих стыкующихся легитимных равнозначных институций, разделяющих с монархом власть, требовало унификации их функций и полномочий. По этому пути шло последовательное развитие политической интеграции ВКЛ и Польши от Крева до Люблина и далее. Именно на этом «споткнулись» проекты федеративного объединения Речи Посполитой и Московского государства. В то же время, анализ прошлого опыта (да и процессов современности) позволяет утверждать, что при всех усилиях, сохранения полного равенства интеграционных участников на практике может выглядеть в лучшем случае как декларируемая форма. Их дальнейшие взаимоотношения развиваются в постоянном отстаивании своих интересов с одновременным поиском точек соприкосновения, нахождения наибольшего консенсуса в различных аспектах интеграции. Понятно, что как и всякие интеграционные процессы, реализация уний определенным образом ограничивала суверенитет ее сторон, в данном случае – ВКЛ и Польши.

Одновременно нельзя не обратить внимания на то, с какой тщательностью разрабатывались условия интеграции, отстаивались коренные государственные интересы ВКЛ, утверждались гарантии равноправия и федерализма, не позволявшие интеграции перерасти в инкорпорацию. Справедливости ради необходимо отметить, что по мере интеграции позиции белорусского языка постепенно слабели, верхи общества все более приобщались к более европеизированной польской культуре, хотя «литвинское» самосознание еще долго оставалось прочным. Качественно новый этап истории Беларуси, кардинально изменивший судьбу ее народа, начался после разделов Речи Посполитой, инкорпорации ее земель в состав Российской империи. Интеграционный проект «держава двух народов» был насильственно прерван. Объективности ради следует отметить, что принятая 3 мая 1791 г. Конституция Речи Посполитой провозгласила ее суверенность как унитарного государства, ликвидировав разделение на Корону и ВКЛ. В то же время белорусские земли, как составная часть Княжества сохраняли определенные права и атрибуты своей государственности: король имел также титул великого князя литовского, в ВКЛ оставалось отдельное судопроизводство, своя казна; предусматривалось равное представительство в сейме и его комиссиях. Местом проведения сеймов (соймов) была определена Варшава, но они могли проходить раз в три года и в Гродно .

Вынужденная интеграция Беларуси в империю проходила очень непросто. Она была направлена на слом былых порядков и традиций, унификацию по российским стандартам всех сторон жизни белорусского общества. Царское правительство рассматривало Беларусь как «русскую провинцию от Польши присоединенную» и проводило в связи с этим соответствующую политику. Однако устойчивое стремление польской, белорусской и литовской элит к большей административной и правовой самостоятельности былых составных частей Речи Посполитой: Короны и ВКЛ, сложная международная обстановка начала ХІХ в. вызвали к жизни проекты возрождения определенной государственности Польши и Княжества.

Подобные планы выдвигались и рассматривались на самом высоком уровне, поскольку император Александр І считал, что их воплощение в жизнь позволило бы России нейтрализовать пронаполеоновские настроения польской и белорусско-литовской шляхты, склонить ее на сторону русской власти. Наиболее известными инициаторами подобных планов были Адам Ежы (Адам Юрий) Чарторыйский и Михаил Клеофас Огинский. Князь А.Е. Чарторыйский, происходивший из знатного литвинско-польского рода и являвшийся другом и советником Александра І, возлагая надежды на разгром коалиции Наполеона І, составил план послевоенного переустройства Европы, предполагавший восстановление Речи Посполитой, ВКЛ, в частности, в их былых границах в формате политико-династической унии с Российской империей. В 1810 – 1812 гг. он конкретизировал свои идеи, предложив в качестве основного закона обновленного государства принять модифицированную Конституцию 3 мая 1791 г. с сохранением Статута ВКЛ, 100-тысячной армии и других атрибутов государственности. Франко-русская война 1812 г. перечеркнула эти планы.

После победы над Наполеоном было создано лишь Польское королевство. После смерти Александра, примкнув к национально-освободительному восстанию 1830 – 1831 гг. Чарторыйский был лишен княжеского титула и российского дворянства. В эмиграции он предлагал путем дипломатических переговоров с европейскими странами добиваться государственности Королевства Польского под скипетром Габсбургов, Гогенцоллернов или даже Романовых . По пожеланию Александра І в 1811 г. свой план возрождения ВКЛ представил М.К. Огинский. Согласно ему предлагалось создать отдельнную провинцию под названием Великого княжества Литовского, включающую часть его былых белорусских, а также некоторых украинских земель со столицей в Вильно. При руководстве провинцией императорским наместником, соответствующими структурами в Петербурге и Вильне она получала бы значительную автономию: признание основным гражданским законом Статута ВКЛ 1588 г., создание собственной высшей судебной инстанции, положение, при котором государственные должности в ВКЛ замещались бы исключительно коренными жителями и др. План был более детально развернут в проекте конституции ВКЛ, предлагавшей в частности наличие своего сословно-представительского двухпалатного органа – сойма, постепенную (на протяжении 10 лет) ликвидацию крепостной зависимости. В составе российских вооруженных сил планировалась организация отдельного войска ВКЛ .

План Огинского, поступив на рассмотрение в правительственные структуры, вызвал резко негативный отклик в консервативно-националистически настроенном российском общественном мнении. Предвоенная атмосфера 1812 г., последующие события сняли с повестки дня вопрос обсуждения плана государственного устройства белорусских земель в условиях нахождения в Российской империи того времени. В период боевых действий на отвоеванных белорусских землях Виленской, Гродненской, Минской губерний и Белостоцкой области Наполеоном было создано Временное правительство Великого княжества Литовского с двойной – местной и французской администрацией. Эти структуры разделили судьбу всех подобных образований, создаваемых в условиях военных действий: их основные функции свелись к обеспечению огромных потребностей французского войска.

Это вызвало интенсивную эксплуатацию населения, его недовольство и сопротивление, не приносило авторитета местной администрации, хотя часть уроженцев белорусских земель сражалась на стороне французов. Последующие варианты определения исторических путей развития Беларуси были связаны с 1-ой мировой войной, крушением в 1917 г. Российской империи, процессами ее дезинтеграции. Встали вопросы государственного устройства национальных окраин. Для Беларуси ситуация осложнялась оккупацией части ее территории войсками кайзеровской Германии, а также наличием массы стремительно большевизирующихся солдат Западного фронта. В этих чрезвычайно сложных условиях вопрос государственного устройства Беларуси имел широкий спектр мнений: от игнорирования ее национальных интересов вообще, создания белорусской автономии в составе Советской России, до провозглашения в марте 1918 г. независимого государства – Белорусской Народной Республики (БНР) в границах расселения и количественного преобладания белорусов. К последнему варианту толчком послужило подписание в 1918 г. Россией Брестского мирного договора, согласно которому 85% территории Беларуси передавались Германии, а остальные по существу присоединялись к России. Белорусов такой вариант «интеграции» естественно не устраивал.

Однако дальнейшая история Беларуси развивалась по сценарию большевистской России. Для Беларуси, ее народа это был тернистый путь. Достаточно сказать, что после первого провозглашения коммунистами в Смоленске Белорусской Советской Социалистической Республики (Манифест 1 января 1919 г.) уже 16 января того же года решением ЦК РКП (б) из состава БССР были выведены и присоединены к России Смоленская, Витебская, Могилевская губернии, а две оставшиеся – Гродненская и Минская объединились с Литовской ССР. Создавалась так называемая Литовско-Белорусская Советская Социалистическая Республика (Литбел) со столицей в Вильно (Вильнюс), в правительстве которой не было ни одного белоруса. Это образование долго не просуществовало в связи с началом советско-польской войны 1919-1920 гг. В конце июля 1920 г., на этот раз в Минске, последовало второе провозглашение Советской Социалистической Республики Беларусь (ССРБ).

Однако ее границы не определялись. Часть белорусских территорий осталась в России, часть отошла Латвии, часть с населением более 4 млн. человек – Польше. В БССР осталось 6 уездов Минской губернии (1,5 млн. человек). Хотя Россия вернула в результате т. наз. «укрупнений» 1924 и 1926 г. часть территорий БССР, а в 1939 г. Западная Беларусь вошла в состав республики, но, одновременно Вильно (Вильнюс) и Виленский край, населенный преимущественно белорусами, были переданы Литве. После второй мировой войны СССР отдал Польше Белосток и 17 районов Белостокской области и 3 района Брестской области, населенных в основном белорусами. С такими территориальными изменениями и пришла республика к своей нынешней государственности. В итоге одна часть белорусского населения оказалась в пределах Польши, где столкнулась с проблемами сохранения собственной идентичности; другая (запад Витебской и юго-западные Гомельской области) с середины 1920-х гг. развивались в рамках российской культурной традиции, неуклонно теряя свои коренные этнические характеристики, что, впрочем, было присуще и части белорусов, проживавших в БССР.

Это и не удивительно, ибо к середине 1980-х гг. практически все элементы системы национально-культурной жизни в республике были сильно деформированы или целиком разрушены. Однако, необходимо признать, что в то же время процессы интеграции, экономического развития в Беларуси продолжались, правда строились они на новоимперской советской основе, все более исчерпывающей свой потенциал. Хотя впервые в своей истории в 20-е гг. прошлого столетия Беларусь получила, пусть и условную, национальную государственность в границах расселения белорусского этноса в форме союзной республики, на протяжении многих лет она являлась заложницей результатов решений, в выработке и принятии которых она фактически участия не принимала. Не сумев вписаться в постиндустриальный этап, осуществить соответствующие коренные преобразования, советская держава попала в ситуацию всеобщего социально-экономического, политико-административного кризиса, потери управляемости страной. Стоившие огромных жертв усилия по централизации оказались напрасными, в последнем десятилетии ХХ в. произошли стремительная дезинтеграция и крах союза.

В задачу автора не входит рассмотрение причин распада СССР, возможных вариантов его сохранения. Они анализируются многими исследователями и безусловно еще долго будут привлекать внимание специалистов, вызывать дискуссии. Бесспорно, что распад союза, возникновение (восстановление) на его былой территории независимых держав, выход из сферы влияния СССР ряда стран резко изменили политический баланс, сложившийся в мире, существенно повлияли на дальнейший ход мировых интеграционных процессов, поставил перед народами, получившими независимость, проблемы выбора своего будущего. Беларусь не является исключением. Сказанное выше свидетельствует, что ход истории не раз ставил белорусский народ перед подобной проблемой. Не всегда этот выбор был добровольным.

Рассмотрение интеграционного опыта Беларуси, последствий нахождения в тех или иных государственных образованиях является, на наш взгляд, чрезвычайно плодотворным. Конечно, история не повторяется «дословно», однако она дает возможность при инициировании и реализации тех или иных интеграционных политических проектов глубже понять историко-культурные традиции народов, полнее учитывать исторический опыт и его уроки, находить оптимальные варианты сотрудничества стран в условиях современных мировых процессов глобализации, дает определенную возможность избежать повторения прошлых ошибок и заблуждений, в некоторой степени гарантировать от возможных разочарований и обид, заложить прочную основу успешного развития стран и их народов при сохранении их равноправия, национально-культурной самобытности, что будет способствовать укреплению взаимного доверия и единения.