СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность данной темы определяется тем, что среди администраторов царской России не только николаевского времени, но и всего XIX века нет, пожалуй, ни одной фигуры, вызвавшей столько разноречивых отзывов, как Николай Николаевич Муравьев-Амурский. До сиз пор не утихают споры о значении личности Н.Н. Муравьева-Амурского для Восточной Сибири в целом и освоении Амура, в частности.

Наше общество вошло в эпоху преобразований от глубины, последовательности и радикальности которых зависит наша судьба. Дальний Восток и Сибирь находятся так далеко от центральной России, здесь свои социальные, экономические, политические, административные и национальные проблемы. Поэтому так важен для нас исторический опыт преобразований в совсем еще «диком», неосвоенном крае. В этой связи обращение к теме «Исторический портрет графа Н.Н. Муравьева-Амурского» закономерно и естественно, т.к. он был наиболее яркой фигурой в освоении и преобразованиях в Восточной Сибири.

Две основные причины заостряют интерес к этой теме. С одной стороны, это то, что в то время как вся страна погрязла во взяточнистве, коррупции и бюрократии, Николай Николаевич смог выстоять, не отступить от своих методов и принципов, а еще и вывести «гиблую» Восточную Сибирь на принципиально новый уровень.

С другой стороны, так как мы живем на Дальнем Востоке, то очень интересует освоение и прикрепление к нашей стране реки Амур, без единой капли пролитой крови. А ведь этот вопрос очень остро стоял в то время.

Историография по данной теме обширна. Ведь сохранилось большое количество документов тех времен, мемуаров современников, да и поныне этот вопрос актуален, он интересует историков, видных деятелей.

В мемуарах его современников можно встретить противоречивые портреты Муравьева. Так И.А. Гончаров писал о нем «…яркая личность, боевой, отважный борец, полный внутреннего огня….созданный для совершения переворота в пустом и безлюдном крае. Когда же чиновники, не разделяя планов Муравьева, упирались, пылкий, предприимчивый дух этого энергичного борца возмущался: человек не выдерживал, скрежетал зубами и из обыкновенного, ласкового, обходительного, приличного и любезного он превращался на мгновение в рыкающего льва.»¹

С другой стороны, декабрист Д.И. Завалишин считал, что Муравьев «был человек вполне преданный корыстным целям, и при этом шарлатан большой руки, отчего и его самого так много надували такие же шарлатаны.»²

Большинство сослуживцев Муравьева и его современников, близко соприкасавшихся с ним, благоговело перед ним (Корсаков, Буссе, Струве, Милютин), часть других, отмечая многие «грехи» Муравьева, все же характеризовала его как личность выдающуюся (Римский-Корсаков, Венюков, Казакевич). Отзывы о Муравьеве при всей их противоречивости сходятся в одном - признании его несомненных заслуг перед Родиной.

Главная роль в изучении деятельности Н.Н, Муравьева-Амурского несомненно принадлежала Ивану Барсукову, который в 1891 году выпустил две книги, посвященные Муравьеву. В них собраны библиографические материалы по письмам Николая Николаевича, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. В этих книгах Барсуков осветил почти все стороны жизни, деятельности и характер графа Николая Николаевича Муравьева Аиурского. Барсуков в своих книгах дает последовательное изложение военных, политических, административных, частных дел графа, его отношений с разными людьми и к разным делам.

В 1909 году, ко дню 100-летия со дня рождения Н.Н. Муравьева-Амурского, его племянник, которому Николай Николаевич передал свой титул «графа Амурского», граф В.В. Муравьев-Амурский, выпустил книгу со своими воспоминаниями о дяде под названием «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. 1809-1909». В ней он в основном освещает военную жизнь и административную деятельность дяди.

Рассказывает про службу на Кавказе, об освоении Амура, дает положительно личную оценку своему родственнику.

В своей статье «Памятник на Амурском утесе» 1989г Е.Кончин освещает в основном происхождение графа, его родственные отношения и отношения к нему людей после его смерти, в связи с постановкой в честь него памятника. Лишь немного он затрагивает его деятельность в Восточной Сибири.³

В статье Л. Вострикова «Муравьев и его Катрин» (1991г.), затрагивается тема отношений и семейной жизни Муравьева и его жены Екатерины Николаевны. Здесь отражена вся нежность и трепетность, показана любовь и дружба, взаимопонимание и доверие по отношению друг к другу. Как Николай Николаевич прислушивался и советовался с женой, как уважал ее, как она переносила все тяготы и лишения походной жизни, и всегда направляла мужа в нужное «русло».⁴

Другой историк Г. Захаров освещает отдельный вопрос отношений генерал-губернатора со ссыльными декабристами. В своей статье «Губернатор и декабристы» (1991г) он утверждает, что совсем не делалось попыток выяснить политическое лицо бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири, эволюцию его взглядов на протяженности всей жизни.⁵

Здесь он анализирует одно из мало исследованных направлений в деятельности Муравьева, назначенного волей царя Николая I, - отношение Муравьева к декабристам.

Попытка разобраться в этих малоисследованных страницах биографии основателя нашего края помогает пролить сет на его политические взгляды и жизненную позицию.

В книге, выпущенной хабаровским краевым краеведческим музеем в 1991 году, «Муравьевский век на Амуре» кратко освещаются родственные связи, такие сферы его жизни как служба на Кавказе, назначение его генерал губернатором, его административная деятельность в нашем крае, отзывы о нем разных поколений и людей.

Следующая книга. выпущенная в Новосибирске в 1998 году «Граф Н.Н. Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников», очень ценна при изучении данного вопроса. Здесь собраны отзывы, сочинения, труды людей той эпохи, личных свидетелей событий жизни Муравьева, его врагов и почитателей.

В исследовании историка Н.П. Матхановой «Генерал=Губернатор Восточной Сибири середины XIX века: В.Я. Руперт, Н.Н. Муравьев-Амурский, М.С. Корсаков»⁶, изданном в 1998 году в Новосибирске, центральное место занимает именно фигура графа Муравьева –Амурского, как администратора и преобразователя всей Восточной Сибири. В книге так же освещаются и остальные аспекты его жизни. Эта книга дает яркое представление о жизни и труде на благо России, графа Н.Н. Муравьева-Амурского.

Приступая к работе над данной темой, автор поставил перед собой следующую цель:

основываясь на работах историков, проанализировать деятельность генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева-Амурского, и тем самым составить его образный исторический портрет.

В соответствии с вышеизложенной целью автор в своей работе решает следующие задачи:

исследовать литературные источники с целью проследить мнения разных авторов по данной теме;

рассмотреть все периоды жизни Н.Н. Муравьева-Амурского, и, прежде всего, его деятельность в Восточной Сибири;

определить и проанализировать как изменялись взгляды Муравьева-Амурского на обустройство Восточной Сибири на протяжении всего генерал-губернаторства.

Объектом исследования данной работы являются все сферы жизни графа Н.Н. Муравьева-Амурского, но главным образом период с 1847 по 1861 года, когда он являлся «главным начальником» Восточной Сибири.

Предмет исследования – административная, политическая, экономическая, кадровая деятельность Муравьева-Амурского.

Хронологические рамки работы ограничиваются второй половиной XIX века.

Структура работы включает в себя следующие части: введение, основную часть, состоящую из 4 глав, заключение, примечания, список литературы.

ГЛАВА 1. НАЧАЛО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1.1. Начало карьеры

Николай Николаевич Муравьев происходил из известного дворянского рода, давшего немало войнов, ученых, государственных деятелей³. Его отец в1813-1815гг. Был вице-губернатором, а в 1815 – 1819гг. – губернатором Новгородской губернии. Вершиной карьеры Николая Назарьевича стала должность статс-секретаря при Николае I и управляющего его канцелярией. Со стороны матери, урожденной Мордвиновой, Николай Николаевич Муравьев приходился двоюродным племянником будущему наместнику Кавказа Н.Н. Муравьеву-Карскому и будущему министру государственных имуществ и графу М.Н. Муравьеву-Виленскому.

Первоначальное образование Н.Н. Муравьев получил в частном пансионе, а затем был принят в Пажеский корпус. Пребывание в этом привилегированном учебном заведении способствовало установлению столь необходимых для успешной административной деятельности придворных связей.

В 1826г. Муравьев окончил курс учения первым и с золотой медалью, но по малолетству вышел из корпуса только через год и в 1827 году 17-летним прапорщиком вступил в лейб-гвардии Финляндский полк. Вместе с полком он участвовал и в русско-турецкой войне 1828-1829гг.

С 1828 года Муравьев в чине подпоручика стал адъютантом начальника 19-й пехотной дивизии, генерал-лейтенанта Е.А. Головина. Муравьев был и во время польской компании 1830-1831гг., приобретя в ходе ее первый военно-дипломатический опыт – его не раз посылали с поручениями к польским генералам. «Школа Головина» дала Муравьеву разнообразный опыт и полезные связи.

К середине 1830-х годов материальное положение семейства Муравьевых стало угрожающим. Имениям грозила продажа с публичных торгов. Чтобы спасти положение, Николай Николаевич как старший сын вышел в отставку и поселился в имении Стоклишки в Виленской губернии, но роль сельского хозяина ему не давалась. Лишь младший из братьев, Александр, сумел поправить имущественное положение семьи.

В 1838 году после непродолжительной отставки Н.Н. Муравьев вернулся на военную службу и отправился на Кавказ: в чине майора он поступил для особых поручений к Е.А. Головину, назначенному командиром Отдельного Кавказского корпуса. В1840 году Н.Н. Муравьев стал полковником, начальником отделения Черноморской береговой линии, а в 1841 году, 32-х лет от роду, был «за отличие» произведен в генерал-майоры.

В 1842 году Е.А. Головин покинул Кавказ. Через некоторое время подал прошение об отпуске, ссылаясь на раны и лихорадку, и Н.Н. Муравьев.

В апреле 1844 года Муравьев, молодой (35 лет), полный сил и энергии, заслуженный боевой генерал получил отпуск и поселился в уездном городе Богородицке Тульской губернии, в имении родственника и друга В.И. Муравьева.

После смерти отца в начале 1845 года Н.Н. Муравьев получил продление отпуска и отправился за границу для лечения минеральными водами. По возвращении из-за границы Н.Н. Муравьев был причислен к Министерству Внутренних Дел «...для исполнения поручений, по случаю предполагавшегося назначения его впоследствии в должность военного губернатора, с сохранением военного чина.»⁷.

Короткий период губернаторства в Туле (менее полутора лет – с июня 1846 года до сентября 1847 года) уже позволяет отметить некоторые черты муравьевского стиля управления.

Свою деятельность новый губернатор начал, как это было принято, с ревизии и объезда губернии. В первом же отчете, указывая на замеченные недостатки, он намечал пути их устранения и пытался найти такие решения, которые позволили бы искоренить сами причины их появления. В Туле же были впервые сформулированы и откровенно проявлены антикрепостнические убеждения Н.Н. Муравьева, в последствии во многом определившие основные направления его деятельности как генерал-губернатора Восточной Сибири.

Во время тульского губернаторства антикрепостнические убеждения Муравьева подвергались весьма серьезному испытанию: в июне 1847 года произошли волнения в имении помещицы Виневского уезда Резвой, потребовавшие его вмешательства. Подобные события не были редкостью в губернии. Но вопреки утверждению исследователя вопроса В.И. Крутикова, тогда дело не дошло до выезда губернатора с военной командой в село и экзекуции⁶. Действия Н.Н. Муравьева отнюдь не сводились к мерам наказания виновных, а были направлены на предотвращение повторения событий и устранения причин, их вызвавших.

Во время пребывания в Туле Н.Н. Муравьев приобрел не только новый административный опыт, но и некоторых сотрудников, последовавших затем вместе с ним в Восточную Сибирь. Среди них были младший чиновник особых поручений В.И. Бершацкий, исправник Кропивенского земского суда Е.А. Корженевский, бывший домашний учитель сына графа Н.Н. Татищева, ставший чиновником канцелярии тульского губернатора В.В. Гаупт и чиновник особых поручений, а затем старший советник Тульского губернского правления А.О. Стадлер.

С тульским периодом связано еще одно важное событие в жизни Н.Н. Муравьева – он женился. Со своей будущей женой Николай Николаевич познакомился во время поездки за границу в 1846 году. Через год по его вызову она приехала в Петербург, а 19 января 1847 года в городе Богородицке Тульской губернии состоялась свадьба, перед которой Екатерина Николаевна приняла православие. Она принадлежала к дворянскому роду de Richemond (Ришемон) из Лотарингии, но ее родители и родственники жили близ города По на юге Франции. «По свидетельсту знавших Екатерину Николаевну, пишет Барсуков, - она была чрезвычайно красива, умна и образованна. Характера она была мягкого, ровного, добрая сердцем и отличалась любовью к своему новому отечеству. При безграничной любви к жене, Муравьев поддавался ее влиянию, не ослабевшему и в последние годы его жизни, и нельзя не сказать, что, при пылкости характера Муравьева, это влияние было всегда в своих результатах хорошим, подчас умиротворяющим⁹.

ГЛАВА 2. СИБИРЬ. НАЧАЛО: 1847 – 1852гг

2.1. Назначение генерал-губернатором Восточной Сибири

Выбор Н.Н. Муравьева на должность генерал-губернатора Восточной Сибири принадлежал министру внутренних дел Л.А. Перовскому. Провел же он задуманное им дело с помощью Великой Княгини Елены Павловны, оказывавшей постоянно искреннее благорасположение Муравьеву с тех пор, как он был ее камер-пажом. Великая Княгиня, отличавшаяся просвещенным умом и глубоким пониманием современного положения России, которую она любила, как второе свое отечество, видела в Муравьеве именно такого деятеля, каким он оказался впоследствии.

Муравьев оставил Тулу и, в конце сентября 1847 года прибыл в Петербург, где приступил к ознакомлению с тем положением сибирских дел, в котором они находились в то время, и особенно дела об Амуре. По управлению Восточной Сибири стояли тогда на первом плане вопросы о нашем восточном прибрежье на Тихом океане, в связи с деятельностью Северо-Американской Компании, вопросы о кяхтинской торговле и о злоупотреблениях по части золотопромышленности, акцизно-откупного коммиссионерства и провиантских заготовлений. Нужна была настойчивая сила воли Муравьева, чтобы в сравнительно короткое время разобраться в этом хаосе мнений, сведений обо всем этом и предположений об Амуре.

Еще во время пребывания в Петербурге, Муравьев познакомился с капитан-лейтенантом Невельским. Сильно заинтересованный запутанным вопросом доступности для судов устья Амура, Муравьев сообщил Невельскому «свое мнение о необходимости более правильного исследования устья этой реки, где, по словам, сказанным ему Государем, будто бы только трафута глубины при входе.»¹⁰. Невельской и сам был сильно заинтересован вопросом об Амуре, поэтому горячо принял заявления Муравьева, и впоследствии он явился деятельным исполнителем указаний Муравьева к осуществлению заветной мысли последнего – завладеть устьями Амура и тем открыть России свободный путь к Тихому океану. Познакомившись, насколько возможно со своею предстоящею деятельностью Николай Николаевич Муравьев выехал в Сибирь.

Первые шаги Н.Н. Муравьева действительно были направлены на то, чтобы «все привести в движение». Энергичные преобразования охватили почти все направления его политики, все области управления. Некоторые из поставленных задач были за это время выполнены, отдельные ориентиры и принципы позже претерпели изменения и были пересмотрены, но многие подходы сохранились надолго. В первую очередь это касается проявившихся уже в первые сибирские годы особенностей стиля и методов управления и таких стратегических целей, как присоединение Амура и расширения сферы компетенции генерал-губернатора. Одной из характерных черт муравьевского стиля управления было умение подчинять всю свою деятельность главной цели. Сама эта цель могла с течением времени и изменятся, на пути к ее достижению могли быть отступления, компромиссы, отвлечения, но приоритет оставался ясен и самому генерал-губернатору, и его ближним подчиненным.

Еще в Петербурге после беседы с императором Муравьев изложил вовсеподданейшем докладе от 8 января 1848 года 12 вопросов, на которые предстояло обратить внимание. В первую очередь: «об обустройстве ссыльных; о частной золотопромышленности; о выгоднейшем для казны устройстве солеварных и винокуренных заводах; о путях сообщения вообще и в особенности около Байкальского озера; о Нерчинских заводах; об устройстве городовых и пограничных казаков; о пограничной нашей линии и сношениях с Китаем; об устранении вредного распространения малайского духовенства в Забайкальском крае; о возможности распространения там православия; об удобнейшем и выгоднейшем сборе ясака; о неудобствах Охотского порта и возможности перенести порт в другое место; о средствах к улучшению сообщений с Охотским морем и Камчаткою»¹¹.

По приезде в Сибирь Муравьев скорректировал эти задачи. В докладной записке на высочайшее имя от 25 февраля 1849 года он писал: «Я нашел здесь весь народ под влиянием и в руках, так сказать, богатых торговцев, промышленников и откупщиков и всех чиновников правительственных, почти без исключения на содержании и в услугах тех же богатых людей. Я строго и твердо принялся действовать против этого направления, ни законами, ни совестью не оправдываемого»¹². Таким образом, Муравьев поставил перед собой две взаимосвязанные первоочередные задачи: во-первых, пресечь коррупцию сибирского чиновничества и удалить со службы взяточников, и, во-вторых, ослабить влияние верхушки «торгово-промышленного класса», пресечь двойную и тройную эксплуатацию им народа.

2.1. Кадровая, экономическая и социальная политика

Николай Николаевич Муравьев действовал решительно. В течение первых трех лет им или по его настоянию были отстранены от службы в Восточной Сибири или перемещены на менее значительные места: иркутский губернатор А.В. Пятницкий, председатель Иркутской казенной палаты П.К. Лавриновский, иркутский губернский почтмейстер М.И. Лобковский, управляющий горным отделением ГУВСа К.А. Дейхман (все в 1848г.), сменивший его А.Н. Таскин (1850г.), начальник Нерчинских горных заводов полковник А.Ф. Родственный (1850г.), управляющий Иркутской провиантской конторой военного министерства К.Г. Егоров, бывшие и еще находившиеся на службе адъютанты и чиновники особых поручений прежнего генерал-губернатора К.К. Максимович, Н.М. Яковлев, К.Я. Дараган, П.Н. Успенский и Г.Е. Поменцев. По прсьбе Муравьева был отправлен в отставку бригадный командир генерел-майор В.Н. Щетинин (1849г.)»¹³. Кроме того, новый генерал-губернатор предложил подать в отставку члену Совета и управляющему его отделением Н.Е. Тюменцеву, но тот отказался это сделать и впоследствии сумел убедить Муравьева в своей незаменимости. Не жалобы и доносы увольняемых и распекаемых чиновников в Петербург, ни дружеский выговор министра Л.А. Перовского не изменили общего курса Муравьева на решительную смену кадров. Но возможности генерал-губернатора в этой, как и в других сферах деятельности, были ограничены, несмотря на широчайшие, казалось бы, полномочия.

Муравьеву необходимы были подчиненные, выбранные им самим, которым он мог бы доверять. Но для того, чтобы занять важные и значительные должности губернаторов, председателей губернских учреждений центральных ведомств, членов Совета ГУВСа, надо было иметь соответствующие чины, определявшиеся «Уставом о службе гражданской». Честные, образованные, дельные люди, дослужившиеся до таких чинов, как правило, уже имели достойные места и не склонны были отправляться на далекую окраину.

На первых порах Муравьев прибег к вполне традиционному для российских администраторов способу: он пригласил своих знакомых и сослуживцев. Иркутским губернатором стал приятель еще с кавказских времен, тогда они вместе находились при Е.А. Головине – В.Н. Зорин. Председателем Иркутской казенной палаты – товарищ по Пажескому корпусу П.Н. Кобяков, советником ГУВСа и начальником вновь созданного 4-го отделения – бывший тульский подчиненный А.О. Стадлер. Кроме того, с Муравьевым или сразу вслед за ним приехали молодые адъютанты, офицеры и чиновники особых поручений, которые либо были хорошо известны генерал-губернатору, либо имели надежные рекомендации от близких ему людей. Это бывший адъютант Е.А. Головина, двоюродный брат самого Н.Н. Муравьева, ротмистр В.М. Муравьев; служившие в Туле В.И. Бершадский и Е.А. Корженевский; выпускник лицея Б.В. Струве и другие. Своеобразие их положения заключалось в том, что, несмотря на сравнительно невысокие чины и должности, они получали от генерал-губернатора весьма важные и ответственные задания.

Традиционно считалось, что Муравьев недооценивал и пренебрежительно относился к чиновникам-сибирякам и, наводнив сибирскую администрацию приезжими, ускоренно продвигал их по службе. До 1851 года приезжих из Европейской России было не очень много.

«К 1850 году на 16,6% (по сравнению с 1845г.) возросло число администраторов в высоких чинах и на 31,6% - количество должностей высокого ранга. В 1850 году чин был ниже должности у 25% служащих, а у 57% чин равнялся должности. Высший слой администрации к 1850 году несколько изменился по сравнению с 1845 годом. Участие военных в управлении, несмотря на известное пристрастие к ним Муравьева, почти не увеличилось: доля числившихся по армии и флоту в формальной верхушке выросла с 16,7% до 18,5% ... Значительно вырос образовательный уровень: лиц с высшим и средним образованием в составе формального высшего слоя стало 60% (в 1845г. – 45,4%)»¹⁴.

«В 1850 году доля сибиряков в формально высшем слое администрации не только не сократилась, но в полтора раза увеличилась по сравнению с 1845 годом – с 14,3% до 22,2%. Выросла она и в неформальной верхушке: с16,7% в 1845 году до 25,9% в 1850 году. Увеличилась так же доля лиц, прослуживших в Сибири более 10 лет: в формальной группе с 52% в 1845 году до 76% в 1850 году, в неформальной с 47,6% до 48,1%»¹⁶.

Таким образом, кадровая политика Муравьева в первые годы еще не успела значительно изменить состав административного корпуса – во всяком случае, его формально высшего слоя. При присущем Муравьеву глубоком недоверии к деятелям прежних времен ситуация была непростой. Первым и очевидным ее следствием стало увеличение собственной нагрузки.

Для кадровой политики Муравьева были характерны внезапные решения. Одну из характернейших особенностей муравьевского стиля управления составляла склонность не считаться ни с должностью, ни даже с профессиональным уровнем подчиненного, превыше всего ставя ответственность, точное исполнение указаний. Личные отношения начальника и подчиненных становились более важным фактором, чем такие законные основания, как происхождение, образование, служебный стаж и квалификация. Подобная практика позволяла преодолевать искусственные препятствия, создававшиеся архаичной системой чинов, не позволявшей гибко и эффективно использовать дефицитные кадры, но с неизбежностью переходила в систему фаворитизма со всеми присущими ей пороками и злоупотреблениями. Тем не менее, на первых порах генерал-губернатор получил хоть какую-то опору в своем противодействии засилью коррумпированного чиновничества, тесно связанного с богатейшими купцами, золотопромышленниками и откупщиками, против которых он вел энергичную и решительную борьбу.

Экономическая политика Муравьева была одновременно и попыткой реализовать собственную систему взглядов. Он был убежден в необходимости отмены крепостного права и введения частной собственности на землю. В то же время на первом плане для администратора должен был, по его мнению, стоять казенный интерес, забота о сбережении расходов и приросте доходов казны. Государство может и должно контролировать и направлять всю экономическую сферу, вмешиваясь в деятельность «богатого промышленного и торгового класса» и в его отношения с народом, защищать низшие классы от торговцев, золотопромышленников и откупщиков. Богатство не должно давать никаких преимуществ перед законом и властью, - считал Муравьев. Таким образом, антикрепостнические убеждения смешивались со старыми, традиционными для России патерналистическими идеями, и все это имело к тому же весьма заметный социалистический оттенок.

Экономическая и социальная политика Муравьева в первый период его сибирской деятельности была довольно логичной и последовательной. Она была направлена против могущества откупщиков, кяхтинских торговцев и золотопромышленников. Для подрыва их влияния и власти он предложил запретить совмещение занятий откупом и золотопромышленностью. Генерал-губернатор Восточной Сибири даже высказывал сомнение в целесообразности сохранения частной золотопромышленности. Лучше всего, по его мнению, было бы создать единую государственную золотопромышленную компанию.

Н.Н. Муравьев энергично протестовал против широко распространенной практики передачи казенных остатков в другие руки – как правило, компаниям с участием петербургских сановников. Почти все прииски можно было бы за те или иные отступления от закона обратить в казну, но реализовывалась такая возможность только «в особых случаях», когда в этом оказывались заинтересованы достаточно влиятельные люди. Прекрасно понимая, что выступлением против сложившихся порядков он наживает могущественных врагов, Муравьев понимал и другое: существующая система будет с неизбежностью порождать коррупцию, и прекратить ее в этих условиях невозможно.

Позиция Н.Н. Муравьева по другому важнейшему для экономики вопросу – о кяхтинской торговле – не сводилась к максимальному увеличению таможенных доходов. В письме Л.А. Перовскому от 18 февраля 1850 года он утвержнал, что «главная выгода для России от кяхтинской торговли – сбыт своих мануфактурных произведений. Контрабандисты заменяют это золотом, лишая этим выгод и подрывая сбыт наших мануфактурных произведений»¹⁵. Поэтому борьба с контрабандным провозом золотой монеты велась энергично и жестко.

Негативное отношение к сибирским богачам сочеталось с противопоставлением их простому народу, который был в глазах Муравьева традиционной опорой верховной власти.

В первые же годы генерал-губернаторства появилась и такая характерная для Муравьева черта, как внешний демократизм, доступность для простых людей. Он охотно беседовал с казаками, крестьянами, инородцами, принимал их в своем доме. В специальные приемные дни шли множество крестьян и простого народа, с самыми разнообразными просьбами. Пренебрежительно относясь ко всякого рода «канцелярщине» Муравьев нередко решал во время таких приемов важные и насущные вопросы. Правда, при этом столь же просто нарушались законы Российской империи, но это мало волновало «главного блюстителя законов в крае», как, впрочем, и его подданных.

В сибирские же годы нашла практическое воплощение и общая антикрепостническая направленность взглядов и деятельности Н.Н. Муравьева. Одним из ее проявлений в административной практике стало «следственное дело о противозаконных действиях отставного коллежского советника Коновалова по управлению своими крепостными людьми».

Как и прежде, антикрепостнические убеждения сочетались с признанием необходимости крестьянской собственности на землю. В Сибири, естественно, этот вопрос не возникал, но применительно к одной категории населения Муравьев его поставил. Доказывая необходимость серьезных преобразований в положении ссыльнопоселенцев, он подчеркивал особый вред запрещения им иметь недвижимую собственность.

Крупная мера муравьевского времени в сфере экономической и социальной политики – перечисление нерчинских горнозаводских крестьян в казаки – должна была способствовать решению приоритетных для Муравьева задач. Генерал губернатор и его помошники расценивали это как освобождение крестьян от полукрепостной зависимости. Из приписных крестьян Нерчинских горных заводов должны были быть образованы пешие батальоны Забайкальского казачьего войска, которые затем сыграли важную роль в движении на Амур. Положение старообрядцев осложнилось: их уставы запрещали службу в армии, и формирование Забайкальского казачьего войска поставило их в ситуацию, когда надо было либо оказывать сопротивление, либо бежать из обжитых мест.

До 1851 года пограничные и городовые казаки числились в гражданском ведомстве и были свободнее в смысле воинской дисциплины.

2.3. Административные преобразования

Создание и представление проектов преобразований административного характера стало еще одним типичным для Муравьева направлением деятельности, обозначившимся уже в первые годы его генерал губернаторства.

Проекты преобразований, предлагавшиеся генерал-губернатором Восточной Сибири, предполагали не частичные, незначительные изменения в организации управления, а серьезные и существенные.

Проект Муравьева, осуществленный в 1851 году, вносил кардинальные изменения. Если его предшественники предлагали изменить количество казаков в пределах одной – двух тысяч, то по предложению Муравьева их штатная численность была доведена почти до 16 тысяч человек, а после включения в состав казаков нерчинских горнозаводских крестьян к ним прибавилось еще около 30 тысяч. Реально к 1857 году он располагал на границе примерно 23 тысячами человек¹⁶. Если в 1830 – 1840-е гг. речь шла о создании бригады, передачи казаков в военное ведомство, то Муравьевым было создано войско, подобно Донскому или Оренбургскому. Но главное – Забайкальское казачье войско получило совершенно новое назначение, связанное с планами Муравьева на Амуре.

Свойственные Муравьеву размах и масштабность намечаемых преобразований нагляднее всего видны в его действиях по изменению административно-территориального устройства края. 3 марта 1850 года был отправлен всеподданейший рапорт с приложением особой записки из 21 раздела. Это были проекты положения о Забайкальской и Якутской областях и Кяхтинском градоначальстве, новое штатное расписание и другое. Всего были подготовлены, во время первой поездки в Петербург в 1850 – 1851гг. представлены, а в течение 1851 года утверждены: новое административно-территориальное устройство Восточной Сибири с выделением Забайкальской, Камчатской, Якутской областей и Кяхтинского градоначальства; образование Забайкальского казачьего войска с обращением нерчинских горнозаводских приписных крестьян в казаки; передача Иркутского и Енисейского конных казачьих полков из гражданского в военное ведомство; новые временные правила для кяхтинской торговли; новые условия продажи вина в крае, основанные на сочетании акцизной и откупной системы; учреждение Амурской экспедиции под начальством Г.И. Невельского. Одновременно Муравьев добился расширения прав генерал-губернатора в отношении чиновников до сих пор не подчиненных местным властям ряда ведомств – горного, почтового, таможенного. Эта мера, наряду с переменами в штатном расписании существовавших и образованием новых учреждений, имела наибольшее значение в жизни сибирских чиновников.

В выделенных в 1851 году из состава Иркутской губернии Забайкальской и Якутской областях был установлен по предложению Муравьева особый, упрощенный механизм управления. Общее губернское управление, губернское правление и казенная палата были соединены в одно общее.

Изменения в административном управлении Восточной Сибири, вносившиеся по инициативе Муравьева, были подчинены двум основным принципам: раздроблению Иркутской губернии на более мелкие единицы и сосредоточению управления войсками в руках генерал-губернатора с целью использования их для решения амурского вопроса. Последнее достигалось в результате образования Забайкальского казачьего войска, а так же передислокации и переподчинения городовых казачьих полков и линейных батальонов.

ГЛАВА 3. ВТОРОЙ ПЕРИОД ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА

3.1. Решение амурского вопроса. Изменения в кадровой политике

Действия генерал-губернатора Восточной Сибири по решению амурского вопроса и, в частности, его тактика фактической колонизации, опережающей дипломатические переговоры, получила противоречивую оценку в литературе. Практически полностью одобряют ее авторы коллективной "Истории Дальнего Востока»¹⁷ Другими исследователями действия Муравьева расцениваются как стремление вооруженным путем захватить Приамурье и Сахалин. На самом деле, как показывает анализ всей деятельности Муравьева на Дальнем Востоке, в основе его плана лежало обеспечение прежде всего заселения окраины, появления там русских поселений — пусть военизированных. Оружие же и военная сила нужны были не столько против Китая, сколько (и главным образом) против возможной угрозы со стороны европейских держав. Справедливость этого опасения наглядно подтвердили события на Камчатке в 1854 г., когда своевременное прибытие по Амуру подкреплений способствовало успешному отражению англо-французской эскадры.

Позиция Муравьева-Амурского, не только в вопросе об Амуре, выражалась в необходимости сосредоточить в руках генерал-губернатора, удостоенного полным доверием, ведение сношений с Китаем; утверждения, что возможность внешних сношений зависит от успеха внутренних мер к народному благоденствию, а успех этих самых мер — от успешного хода внешних сношений; что благоденствие Восточной Сибири связано с доступом для русских и иностранных судов р. Амура, ибо "огромная полоса земли, омываемая рекой Амур и ее притоками", есть лучшая часть Восточной Сибири, без которой остальные ее части будут поражены онемением; что граница по Амуру необходима для того, чтобы "не втерлись какие-либо другие иностранцы между Россией и Китаем"; что существует реальная угроза овладения англичанами или французами, "по добровольному согласию китайцев, устьем Амура" с дозволением «ходить вверх и вниз по этой реке до Нерчинска”.

Для воплощения в жизнь идеи возвращения Амура необходима была не только исследовательская экспедиция, но и серьезная организационная, военная, экономическая и дипломатическая подготовка, осуществить которую было возможно только усилиями большого числа специалистов в разных областях и под руководством высокопоставленного администратора. Создание Забайкальского казачьего войска, переформирование линейных батальонов, преобразование городовых казачьих полков в бригаду и передача их из гражданского в военное ведомство привели к появлению в руках генерал-губернатора реальной силы, способной осуществить военную колонизацию. Создание СО ИРГО, успешное сотрудничество с Невельским и другими моряками — исследователями Дальнего Востока, использование трудов Баласогло дало возможность сделать первые шаги по изучению нового края. В результате проведения нового административно-территориального деления была образована особая Забайкальская область, которая стала базой для амурских сплавов и всей деятельности на Дальнем Востоке. Наведя страх на чиновничество и проведя жесткие меры в экономической сфере, Муравьев получил довольно значительную экономию в расходовании выделявшихся для Восточной Сибири сумм и добился разрешения образовать из них "капитал особых предприятий в Восточной Сибири". Находившийся в распоряжении генерал-губернатора вместе с пожертвованиями золотопромышленника Е.А. Кузнецова этот капитал составил финансовую базу "амурской эпопеи".

Действия Муравьева на Амуре получили поддержку и благословение архиепископа Камчатского Иннокентия (Вениаминова). Для их отношений вообще были характерны взаимная координация и сотрудничество, что проявилось и в выработке совместного проекта реформы приходской жизни.

Присоединение Амурского края и приступ к его освоению стали главным делом не только второго периода генерал-губернаторства Н.Н. Муравьева, не только всех его сибирских лет, но и всей его жизни. Период с 1852 по 1858 г. стал центральным для времени его генерал-губернаторства. Именно в эти годы наиболее ярко проявились характерные черты муравьевского стиля управления — как те, что и раньше были уже заметны, так и новые. Прежде всего, это касается кадровой политики.

В начале 1850-х гг. резко увеличивается число ближайших подчиненных генерал-губернатора, особенно среди военных. С образованием Забайкальского казачьего войска, формированием артиллерийских частей, созданием на базе Иркутского и Енисейского городовых казачьих полков бригады и предстоящими и предвидимыми серьезными задачами была заметно усилена штабная часть. При командующем войсками, в Восточной Сибири расположенными, появился настоящий штаб. Наряду с дежурным штаб-офицером (им стал подполковник К.Н. Шелашников из лейб-гвардии Семеновского полка — друг и бывший сослуживец М.С. Корсакова), был назначен управляющий частью Генерального штаба капитан А.И. Заборинский. Приехали новые адъютанты и офицеры для особых поручений, в том числе ставшие влиятельнейшими лицами администрации Б.К. Кукель и Н.В. Буссе. Офицерами для особых поручений числились также капитан 1-го ранга Г. И. Невельской и капитан 2-го ранга П.В. Казакевич. В Главном управлении Восточной Сибири было образовано специальное 6-е (казачье) отделение, во главе которого по настойчивым ходатайствам Муравьева был поставлен М.С. Корсаков. Особое военное управление состояло в подчинении у забайкальского военного губернатора и наказного атамана Забайкальского казачьего войска генерал-майора П.И. Запольского, небольшой штаб был и у командира бригады Иркутского и Енисейского казачьих полков генерал-майора В.Д. Александровича.

Количественно выросло, хотя и в меньших размерах, штатское управление. Если в 1848 г. ГУ ВС состояло из шести членов и трех отделений, то за 1848—1851 гг. прибавилось еще два отделения, а к 1858 г. их было уже семь. Вместо трех чиновников особых поручений, как это было при Руперте и в первые муравьевские годы, в 1858 г. их стало 13. Главными занятиями для большинства этих людей стали подготовка, организация и осуществление амурских сплавов, изучение Амура и проведение переговоров с китайскими властями.

К 1855 г. общее число лиц в высоких чинах увеличилось по сравнению с 1845 г. на 50 % (по сравнению с 1850 г. — на 28,6 %), еще больше увеличилось количество высоких должностей (на 57,8 % по сравнению с 1845 и на 20 % по сравнению с 1850 г.). В составе формальной верхушки (напомним, что она образована на основе формальных критериев, т.е. путем включения в нее всех лиц с чином или должностью не менее V класса) оказалось довольно много людей, чин которых было выше должности (30,6 %, т.е. больше, чем в 1845 и 1850 гг., когда их было по 24 и 18 % соответственно). Еще больше выросла неформальная верхушка (в нее мы включаем всех деятелей администрации, чья должность позволяла на деле влиять на принятие управленческих решений) — на 63 % по сравнению с 1845 и на 57,1 % по сравнению с 1850 г. Анализ персонального состава показывает, что при Муравьеве стало более быстрым продвижение в чинах.

В формальной верхушке доля лиц, числившихся по военному или морскому ведомству, выросла к 1855 г. до 28,6 % (в 1850 г. — 18,5 %), выросла и доля людей, чья карьера была связана с армией, с 29,6 до 42,9 %. В неформальной верхушке несколько увеличился процент тех, кто числился в Военном и Морском министерствах (в 1850 г. — 35,7, в 1855 г. — 43,2), а также связанных с армией в прошлом (с 57,1 в 1850 до 59,5 в 1855г).¹⁸

Таким образом, к 1855 г. результаты кадровой политики Муравьева стали более заметны.

Содержание впервые введенного в научный оборот Е.А. Кузнецовой дела "По предположениям генерал-губернатора об изменении некоторых прав и преимуществ и о введении новых в отношении лиц, служащих в Восточной Сибири" позволяет по-новому увидеть некоторые аспекты кадровой политики Муравьева. В обращении к министру внутренних дел в августе 1852 г. генерал-губернатор подробно анализировал систему льгот и преимуществ, дававшихся приезжавшим на службу в Сибирь чиновникам. Он пришел к выводу, что Положение 1832 г. главным образом "давало права, лестные только при благородном стремлении к чести, — права на чины, не завлекая средствами материальными, денежными", а к 1842 г. большая часть льгот приобрела материальный характер, к тому же на них потеряли право местные уроженцы и чиновники, занимавшие должности выше VI класса. Муравьев находил сложившуюся таким образом систему неэффективной для достижения главной цели — "иметь в отдаленной Восточной Сибири чиновников вполне полезных и необходимых для службы и поощрять их на самой службе здесь". Он предлагал: во-первых, распространить все льготы на местных уроженцев, во-вторых, сократить служащим в Сибири преимущества материального характера и облегчить возможности более быстрого продвижения в чинах и получения наград.

Но в предлагавшемся изменении системы льгот и преимуществ была еще одна сторона. Если по существовавшему положению приезжавшие на службу в Сибирь чиновники автоматически, независимо от отношений с начальством, получали определенные права и привилегии (дополнительный оклад, двойные прогоны, прибавка к жалованью и сокращение срока выслуги пенсии), то в результате принятия тех изменений, на которых настаивал Муравьев, значительная часть получаемых чиновниками преимуществ зависела бы от воли начальства. За ними сохранились бы права, на прибавочное жалованье и сокращение срока выслуги пенсии, но их лишили бы двойных прогонов и уменьшили бы подъемные. Вместо этого сокращался срок выслуги для производства в следующий чин и представления к награде, вообще расширялись возможности для награждения чинами и орденами. Таким образом, еще больше расширились бы возможности генерал-губернатора поощрять тех, кого он считал достойными.

Особое покровительство проявлялось не только в чинах и наградах и не только в выборе именно этих людей, чтобы дать им заметные и награждаемые поручения. Практически все любимцы проверялись в деле — прежде всего, на амурских сплавах или других трудных, а иногда и опасных заданиях. Тех, кого Муравьев сознательно готовил на губернаторское или другое видное место, он целеустремленно и последовательно проводил через необходимые ступени, среди которых почти обязательной была должность адъютанта, чиновника или офицера для особых поручений, позволявшая лучше узнать человека,

Муравьев был необыкновенно настойчив в ходатайствах о наградах и чинах для своих подчиненных. Запросы, обычно выходившие за рамки закона и обычая, он объяснял особыми заслугами и обстоятельствами. В возможности получать награды "вне правил", "за особые заслуги" он видел компенсацию трудных условий сибирской службы и способ привлечь на нее честных людей.

Принятая Муравьевым система управления неизбежно порождала многочисленные конфликты, впрочем, весьма характерные для любой российской провинции. Как правило, они возникали в зонах столкновения интересов и совпадения или нарушения компетенции. Прежде всего такие ситуации складывались в связи с делегированием генерал-губернатором части своих полномочий адъютантам и чиновникам особых поручений.

Свою власть в регионе Муравьев считал почти безграничной. Почти все мемуаристы отмечали пристрастность Муравьева, его чрезмерную доверчивость по отношению к одним и столь же чрезмерную подозрительность по отношению к другим, вспыльчивость и склонность к быстрым, порой необдуманным решениям. Конфликты с подчиненными развивались всегда почти, по одному сценарию. Обнаружив серьезное или показавшееся серьезным нарушение дисциплины или невыполнение его личного приказа, генерал впадал в ярость и в приступе гнева обрушивался на виновного с угрозами и упреками, нередко при этом назначая немыслимо суровые наказания (вплоть до смертного приговора). Через некоторое время Муравьев остывал, одумывался и склонялся на просьбы и уговоры жены или М.С. Корсакова смягчить наказание. Подобные расправы настигали не только военных, но и штатских.

Постепенно из муравьсвского окружения уходили или устранялись независимые люди, способные принимать самостоятельные решения и противоречить начальству, и в этом окружении все больше становилось слепых исполнителей. Ушли или были вынуждены покинуть Сибирь Г.И. Невельской и B.C. Завойко, переведен подальше от генерал-губернатора А.О, Стадлер. Все большую силу стала приобретать группа "золотой молодежи", типичными представителями которой были Д.В. Молчанов и Ф.А. Беклемишев.

В нее входили приезжие дворяне, как штатские, так и военные. Характерные для группы привычки и нравы в концентрированном и даже утрированном виде отражали общие отличия приезжих. Неприязненное отношение к "золотой молодежи" нередко переносилось сибиряками на всех приезжих. Перешедшие из столичной гвардии адъютанты генерал-губернатора, молодые самонадеянные чиновники с петербургскими связями держали себя по отношению к местному обществу надменно.

3.2. Внешнеполитическая деятельность

Неизменный интерес к проблемам международных отношений, комплексный подход к решению внешних и внутренних задач, устойчивые внешнеполитические симпатии и антипатии, как и умение трезвой оценкой реальных возможностей России и Восточной Сибири охлаждать собственные романтические и экспансионистские мечты — все это также в полной мере проявилось при решении амурского вопроса.

Как уже говорилось, в 1850-с гг., по-прежнему считая важнейшим вопросом определение нашей границы с Китаем на крайнем Востоке. Муравьев видел при этом основную проблему в отношениях России не с самим Китаем, а с Англией, США и Францией. Неизменная неприязнь к Англии и наполеоновской Франции, признание необходимости союза с США — эти основные внешнеполитические ориентиры были приняты им задолго до начала Крымской войны. Еще в первые сибирские годы Муравьев не раз проявлял враждебность и неприязнь к Англии и англичанам. От двух английских путешественников С. Хилла (Гиля) и Остена он потребовал, чтобы они немедленно покинули Сибирь, запретив им продолжить путешествие по Амуру, так как заподозрил их в шпионаже.

Муравьев 29 ноября 1853 г. направил конфиденциальную записку великому князю Константину Николаевичу, только что возглавившему Морское министерство. В ней формулировались основные задачи по защите берегов и портов на Восточном (Тихом) океане и в Охотском море и высказывалось опасение относительно возможного нападения англичан в устье Амура и на Камчатке. Для предотвращения этой угрозы Муравьев предлагал направить находившуюся на Дальнем Востоке эскадру адмирала Е.В. Путятина в устье Амура и одновременно и поручить генерал-губернатору Восточной Сибири доставить по Амуру войска для укрепления берегов. Именно эту задачу предусмотрительно решал первый амурский сплав, вместе с которым сначала в устье Амура, а затем и на Камчатку прибыли участники и герои обороны Петропавловска в 1854 г. Еще большую роль в этой обороне сыграл экипаж фрегата "Аврора" из состава путятинской эскадры, прибывший в Петропавловск незадолго до начала военных действий¹⁹.

Менее очевидным, но не менее важным условием успешных действий на Амуре было получение Муравьевым в январе 1854 г. инструкции, объявлявшей генерал-губернатора Восточной Сибири высшей инстанцией в сношениях с Китаем по вопросу о границе. Таким образом, Муравьев получил право вступать в сношения с Пекинским Трибуналом непосредственно, минуя Сенат и МИД.

Дальнейшие усилия Муравьева были, тем не менее, направлены не на урегулирование вопроса дипломатическим путем, а на решение его де-факто. Подписание 18 мая 1858 г. российско-китайского Айгунского договора, который определил границу двух государств по Амуру, стало "звездным часом" в жизни Н.Н. Муравьева.

Эта явная и очевидная победа была омрачена неуспехом ходатайств генерал-губернатора о награждении огромного числа его подчиненных — участников амурской эпопеи — и сложностями с ратификацией договора.

Айгунский договор стал лишь прелиминарным, и окончательные условия разграничения были подтверждены Пекинским договором, который в 1860г. заключил Н.П.Игнатьев.

3.3. Экономическая политика

Начало колонизации Приамурья и заключение Айгунского договора привели к изменению отношений генерал-губернатора с сибирским купечеством. Ознаменованные острыми конфликтами в первый период его управления, они существенно улучшились во второй. Занадворовская история стала последней вспышкой прежней вражды. Уже в 1854 г. купец, золотопромышленник и откупщик Соловьев сделал значительные пожертвования для первого сплава и для исследования Амура. Характерно, что в первом сплаве участвовал красноярский городской голова П.И. Кузнецов, а в 1856—1857 гг. на Амуре начали торговлю несколько иркутских купцов. Торжественный роскошный обед в зале благородного собрания запечатлел дело примирения Муравьева с купечеством, это был первый обед, который Муравьев, со времени своего назначения генерал-губернатором, принял от иркутского купеческого общества.. Об изменении отношения купцов к Муравьеву и о том, что это было связано с успехом его деятельности на Амуре, говорится и в пересказанной американским коммерсантом П. Коллинзом речи кяхтинского городского головы, известного в Сибири купца Н.М. Игумнова. Обращаясь к американцам, он отметил: "Вы отдали дань гению и прозорливости генерал-губернатора Муравьева. Мы все чувствуем, что он сделал великое дело для Сибири. Одно открытие Амура доказывает его огромное желание процветания Сибири и величия России. Мы надеемся, что после возвращения в свою страну вы расскажете вашим купцам, что они смогут достичь Сибири и вести торговлю с нами. Мы верим, что это будет приносить взаимную пользу и выгоду обеим странам"²⁰ Надежды на появление нового пути и новых перспектив для сибирской торговли были тем более важны, что в Кяхте она в это время заметно приходила в упадок.

Если в первые годы экономическая политика Муравьева была направлена главным образом на борьбу за усиление государственного контроля над экономикой, то во второй период произошел очевидный поворот к фритредерству. В 1853 г. генерал-губернатор предложил ввести новые правила торговли в Кяхте, которые должны были «сделать кяхтинский торг свободным для всех и каждого... и разрешить на Кяхте производство торговли меною или чистыми деньгами»²¹. Убедившись на опыте в бесполезности борьбы с контрабандой и прежних стеснительных мер, Муравьев выступал теперь за "совершенную свободу и беспошлинность", но был согласен и на компромисс — "таможню в Иркутске с уменьшенною пошлиною"²².

Весьма неожиданным для Муравьева, каким он был в начале своей деятельности, выглядит его мнение о путях разрешения частных споров золотопромышленников. Их "должен разбирать суд, — писал он Корсакову, — без участия и вмешательства административной власти". Государство заинтересовано в развитии золотопромышленности, поэтому оно должно устранять все тормозящие ее факторы, в том числе и прямое вмешательство органов управления, которое наводит страх на всех владетелей приисков.

Весьма прогрессивной и отвечающей духу времени была высказанная Муравьевым в отчете за 1856 г. мысль о том, что создание благоприятных условий для развития частной золотопромышленности выгоднее государству, чем обременительные пошлины, делающие невозможным поиск новых месторождений и разработку небогатых россыпей. В отчете за 1858 г. Муравьев на опыте единственного в Нерчинском округе частного промысла доказывал "тактическое преимущество... свободного и обеспеченного труда против обязательной казенной системы". В проекте же правил для частной золотопромышленности на Амуре Муравьев вообще предлагал ввести полную свободу и разведки, и добычи золота, причем не на разрешительных, а на заявительных началах, и даже ввести право продажи приисков и самого золота частным лицам. В результате категорических возражений Министерства финансов проект был отвергнут.

Позиция генерал-губернатора Восточной Сибири претерпела столь существенные изменения по большинству вопросов экономического характера во многом под влиянием времени. В канун Великих реформ стала иной ситуация в стране, иными настроения в правительственных кругах и в обществе. Но серьезно влиял и собственный практический опыт. Об этом свидетельствуют многочисленные, хотя и беглые замечания в письмах Корсакову: "Я все-таки должен сказать, что нигде казенными средствами ничего порядочного не добыто"; "надеюсь, что ты... нанимаешь вольных рабочих"²³.

Муравьев предпринял несколько попыток наладить сотрудничество с частными предпринимателями, но они оказались не слишком успешными. По его инициативе и при его участии была создана Амурская компания — специально для активизации торгового и промышленного развития нового края. Она задумывалась в духе Ост-Индской компании, но смогла вести только мелочную торговлю, а более масштабные ее начинания окончились неудачами. Немало способствовало краху компании и беспрестанное вмешательство местных властей в ее деятельность — вплоть до использования по собственному усмотрению принадлежащих компании товаров и средств.

Все же привычка выполнять работы с помощью принудительного труда, использовать административные, а иногда и принудительные методы оказалась слишком прочной. Вообще для Муравьева, как и для многих его современников из административной среды, были характерны противоречия, непоследовательность, колебания, неизбежные для деятелей переходных эпох. И не удивительно, что в сложных ситуациях прибегали к традиционным, знакомым способам решения, пусть и не эффективным и не отвечавшим новым взглядам. Именно так можно объяснить широкое использование военно-административных методов при колонизации Амура и при закупках хлеба для ее нужд в обжитых районах Восточной Сибири.

Все весьма значительные расходы покрывались за счет Восточной Сибири. При этом, разумеется, местные власти не могли свободно распоряжаться всеми доходами, а лишь той их частью, которая оставалась за вычетом заранее утвержденных расходов, т.е. так называемой экономией.

Вообще Муравьев видел перспективы успешного развития Дальнего Востока прежде всего в широкой беспошлинной внешней торговле с участием иностранцев. По мнению Муравьева, их привлечение было важно еще и для появления конкуренции, которая заставила бы и сибирских купцов снижать цены и уменьшать торговые проценты на привозимые ими товары. Участие иностранных торговых фирм представляет еще ту выгоду, — что капиталы на него привлекаются из-за границы внутрь Сибири, тогда как все наши компании и предприятия, выписывая все из других стран, чрез то переводят свои русские капиталы за границу и тем подрывают торговый баланс. Не ограничиваясь стремлением привлечь иностранных предпринимателей к торговой и промышленной деятельности на русском Дальнем Востоке, Муравьев понимал также важность проникновения русских и сибирских купцов на внешние рынки.

Изменившиеся под влиянием времени и опыта экономические взгляды и экономическая политика Н.Н. Муравьева сохранили и некоторые неизменные черты и ориентиры. Наиболее важной и постоянной оставалась антикрепостническая направленность.

Участие генерал-губернатора Восточной Сибири в обсуждении и осуществлении крестьянской реформы 1861 г. не могло быть значительным по причине практического отсутствия в крае крепостных крестьян и помещичьих имений. В ответ на правительственный запрос о его соображениях по поводу будущего устройства и улучшения быта помещичьих крестьян Муравьев, в отличие от генерал-губернатора Западной Сибири Гасфорда, не дал сколько-нибудь подробной характеристики положения. Он сообщил, что единственным помещиком в крае был председатель енисейского губернского -правления Родюков, которому принадлежало 130 душ крестьян обоего пола. Крепостные коллежского советника Коновалова были приписаны к его имениям в Европейской России.

Наиболее важным для Муравьева стал документ — проект 11равил для переселения в Амурский край. Проект был составной частью целого комплекса документов, которые должны были заложить основы устройства нового региона и тем самым завершить генерал-губернаторство Н.Н. Муравьева- Амурского.

ГЛАВА 4. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА

4.1. Кадровая политика

В третий, завершающий, период генерал-губернаторства (1858—1861 гг.) основные задачи Муравьев видел в том, чтобы передать власть в руки выбранных им и сформировавшихся под его влиянием администраторов и заложить основы их будущей деятельности и будущего устройства Восточной Сибири и Дальнего Востока по намеченным им правилам. К этому времени состав административного корпуса Восточной Сибири во многом изменился. К I860 г. в нем стало в 2 раза больше по сравнению с 1845 г. (на 71,4 % больше, чем в 1850 и на 33 % больше, чем в 1855 г.) людей в высоких чинах и на 74 % больше, чем в 1845 г., лиц на высоких должностях (их стало на 32 % больше, чем в 1850, и на 10 % больше, чем в 1855 г.). Довольно успешно продвигались эти люди и в чинах: у 46,6 % класс чина был выше класса должности. Произошли изменения и в составе неформальной верхушки: она стала на 85 % многочисленнее по сравнению с 1845 г. (на 78,6 % больше, чем в 1850, и на 13,6 % больше, чем в 1855 г.), при этом у 16 %"-лиц класс чина превышал класс должности.

По-прежнему здесь много военных и людей, чья карьера так или иначе связана с армией. В формальной верхушке их соответственно 30,2 и 46,5%, в неформальной — 40 и 56 %. Доля дворян в формальной верхушке составляла 55,8 %, что несколько меньше, чем в 1855 г. (62,9 %), но значительно превышает показатели 1845 г. (52,4 %). В неформальной верхушке удельный вес дворянства неизменно рос во все "муравьевское время" и к 1860 г. достиг 75,5 %. Заметно увеличилась даже доля помещиков в формальной верхушке: их здесь в I860 г. было 29,3 %, в неформальной же доля их сократилась до 26,1 % (в 1845 г. их 30,4 %, в 1855 — 29,3 %). Курс Муравьева на привлечение и выдвижение людей из состоятельных дворянских семей дал свои результаты.

В формально высшем слое административного корпуса к 1860 г. средний возраст равнялся 50,1 года (больше, чем в 1855 и 1845 гг.), в неформальном — 39,9 года (меньше, чем во все предшествующее время). И в той, и в другой группе уменьшилась доля людей до 30 лет (в формальной верхушке их уже не было, в неформальной было 21 %JL Зато увеличилась доля людей до 40 лет (их стало 20,9 % и 59,6 % соответственно). Продолжал расти образовательный уровень администрации: к 1860 г. высшее или среднее образование имели 73,8 % лиц из формальной верхушки и 82,6 % — из неформальной. Вновь увеличилась сократившаяся было к 1855 г. доля людей с большим стажем (в формальной верхушке более 10 лет по профилю ведомства прослужили 76,7 % лиц, в 1855 г. таких было 74,3 %, в неформальной — 55 % вместо 53,5 в 1855 г.). Больше стало и тех, кто долее 10 лет находился в Сибири: в формальной верхушке таких в 1860 г. было 63,7 % (в 1855 г.'б0 %), в неформальной — 36,2 % (в 1855 г. — 30,2 %). Меньше стало новых людей, прослуживших в Сибири менее 5 лет: в формальной верхушке в I860 г. они составляли 15,9 % (в 1855 г. — 20 %), в неформальной — 36,2 % (в 1855 г. — 48,8 %, а в 1853 г. — даже 64,3 %). Доля уроженцев Сибири увеличилась в формальной группе — по сравнению с 1845 г. она вообще выросла в 2 раза (с 12,5 до 25 %), но уменьшилась в неформальной (с 15,4 % в_ 1845 г. и 15,9 в 1855 до 10,2 % в I860 г.

Более важен другой результат. Н.Н. Муравьев был постоянно и серьезно озабочен подготовкой губернаторов из числа хорошо ему известных людей, которым лично доверял. В 1855—1856 гг. губернаторами стали первые три "муравьевца": М.С. Корсаков — в Забайкальской области, П.В.Казакевич – в Приморской и Ю.И. Штубендорф - в Якутской. К 1860 г. на всех губернаторских должностях в Восточной Сибири находились люди, рекомендованные Муравьевым Енисейская губерния пока составляла исключение, но отставка ее губернатора В.К. Падалки была делом решенным. Во главе всех отделений Главного управления Восточной Сибири стояли назначенные при Муравьеве управляющие и начальники. Все заметные места в военном управлении также были заняты теми, кому лично доверял генерал-губернатор. Более того, он добивался — и добился — права самому выбрать себе преемника.

4.2. Реальная политика

Либеральные планы и благородные идеи в управленческой практике либо не осуществлялись вовсе, либо осуществлялись совсем не в том виде, как предполагал сам Муравьев.

В своей административной деятельности генерал-губернатор Восточной Сибири должен был прибегать предусмотренному законодательством наказанию.

Например, опоздание к отплытию экспедиции на Амур топографа Жилейщикова и слова адъютанта Моллера о том, что тот опоздал по собственной вине, привели Муравьева в ярость, и он приказал унтер-офицера разжаловать и высечь. Венюков, знавший, что Жилейщиков не был виноват в опоздании, промолчал, но не исполнил приказа. Затем, как это часто бывало, генерал одумался, понял, что отдал распоряжение сгоряча, не стал напоминать о нем и настаивать на его выполнении. В общем, за Муравьевым не наблюдалось особого пристрастия к телесным наказаниям, а в некоторых случаях — как, например, по отношению к отказавшимся подчиниться военной дисциплине старообрядцам, — он даже уклонялся от их применения.

Серьезным испытанием для Муравьева-администратора стали волнения старообрядцев а 1859 г. В воспоминаниях одного из очевидцев, чиновника особых поручений Забайкальского областного правления Е.И. Рагозина, происходившие тогда события были даже названы бунтом раскольников. Старообрядцы-беглопоповцы, найдя священника, вышедшего из официальной иерархии, приняли его, и он приступил к исполнению обрядов. Когда становой пристав арестовал этого священника, крестьяне избили станового, освободили своего попа и продолжали оказывать неповиновение. После уговоров молодого, образованного и весьма либерально настроенного чиновника Рагозина священник согласился сдаться и уговорить крестьян прекратить сопротивление, чтобы избегнуть кровопролития, подобного тому, что было 22 годами ранее. Как вспоминал через много лет Рагозин, несмотря на эту подготовку, прибывший к месту происшествия «граф Муравьев все-таки принужден был прибегнуть к угрозе и, приказав всей толпе встать на колени, велел роте солдат взвести курки". Но священник вышел из толпы, сдался и вследствие этого "генерал-губернатор оставил это дело почти без последствий, ограничившись временной высылкой пяти стариков в Иркутскую губернию"²⁴.

Вопрос о гласном судопроизводстве и введении суда присяжных. На возможность введения в России гласного судопроизводства с присяжными после освобождения крестьян Муравьев указывал еще в Туле. В проектах по устройству Приамурского края предусматривалось крестьянское самоуправление, собственные крестьянские суды и т.п.

Более последовательным было его отношение к свободе слова и гласности. В частных письмах Муравьев не раз высказывался против цензуры — во всяком случае, в том виде, в каком она существовала в России. Так, в письмах к брату Валериану от 5 января и от 13 января 1865 г. он писал: "Цензура вообще, и особенно такая, как она теперь у нас существует, учреждение ненормальное; но есть надежда, что с учреждением нового цензурного устава это дело придет в нормальный порядок"; "Если уже существует цензура, то она должна быть учреждение совершенно независимое ни от какого министерства, ни даже от Комитета министров, и должна руководствоваться твердыми правилами... имеющими силу закона».²⁵

4.3. Отставка

Отставка генерал-губернатора Восточной Сибири вызвала не меньше разговоров, чем его назначение. Противники объясняли ее причины разоблачением реального положения дел в Восточной Сибири в статьях Завалишина и Максимова, что привело к потере доверия к Муравьеву в Петербурге.

Разговоры о намерении выйти в отставку Н.Н. Муравьев начал вести еще в 1853г. Но тогда это было не собственное желание, а опасение необходимости ухода вследствие несогласия в верхах с его стремлением отменить в Восточной Сибири откупную систему и с другими преобразованиями.

В 1854 г. разговор об отставке, но не скорой, зашел уже всерьез. Формально причиной отставки было состояние здоровья.

Действительно, уже в 1856 г. Муравьев жаловался брату, что "зрение и слух сделались у меня очень слабы, хотя мне на днях только минуло 47 лет»²⁶. Так же он говорил, что отказался от Сибири потому, что чувствовал себя слишком старым для этого места, где нужна вся сила молодости физическая и нравственная, чтоб быть полезным.

Трудно сказать, насколько серьезно в правительственных кругах опасались сибирского сепаратизма, инициируемого наместником, но если это обстоятельство действительно повлияло на отставку Муравьева и дальнейшую его невостребованность, то можно было бы сказать, что сибирская его карьера пришла к своему логическому концу: в начале своей деятельности в Восточной Сибири Муравьев писал Николаю I об отсутствии патриотизма в сибирском населении и даже угрозе сепаратизма.

Когда проект грандиозной перекройки административно-территориального устройства всей восточной части страны был отвергнут, окончательно отпала и возможность возвращения Муравьева в Сибирь. Высочайшим рескриптом в 19 день февраля 1861 года в воздаяние долговременной его службы Престолу и Отечеству, ознаменованной неоднократными подвигами личного мужества в важных действиях и многолетними примерно-полезными заслугами на поприще гражданского управления, граф Муравьев-Амурский был Всемилостивейше пожалован кавалером ордена Св. Равноапостольного князя Владимира 1-ой степени с мечами над ордена и назначен членом Государственного совета.

В августе 1863 г. военный министр Д.А. Милютин и министр внутренних дел П.А. Валуев официально, "с высочайшего соизволения", предложили Н.Н. Муравьеву-Амурскому стать помощником, а затем и преемником М.Н. Муравьева, генерал-губернатора Северо-Западного края.

Муравьев-Амурский больше не возвратился к активной государственной деятельности и доживал свой век членом Государственного совета. Разумеется, он принимал участие в обсуждении вопросов на заседаниях Совета, был постоянным и весьма активным ходатаем по всем сибирским делам, но в первое время по несколько месяцев в году проводил на родине своей жены, во Франции, а потом и вовсе поселился там, лишь изредка наезжая в Россию.

Муравьев-Амурский скончался в Париже 18 ноября 1881 г. и был похоронен на Монмартре. В 1908г могиле был возложен серебряный венок с надписью: "Города Приморской области Хабаровск, Владивосток и Никольск-Уссурийский – графу Муравьеву-Амурскому 1858-1908».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Муравьевское время» в Сибири ознаменовалось крупными событиями, многие из которых произошли по инициативе или при активном участии самого Н.Н.Муравьева-Амурского. Энергичная преобразовательная деятельность охватила почти все направления его политики, все области управления. Взгляды и особенности характера генерал-губернатора существенно повлияли на проводимую им политику и ее результаты.

Присоединение обширного Амурского края обозначило новые подходы в дальневосточном направлении внешней политики России, привело к переселению тысяч людей на новые земли, предопределило судьбы миллионов людей и в XIX в., и в последующие времена.

В 1850-е гг. были осуществлены значительные преобразования в административно-территориальном устройстве и системе управления краем: образованы четыре новые области, границы которых сохранялись в течение долгих лет, создано Забайкальское и положено начало существованию Амурского казачьих войск. Впервые за многие десятилетия на территории края произошли военные действия, и во многом благодаря предусмотрительности Муравьева русские войска сумели оказать сопротивление неприятелю. Была создана Сибирская флотилия, закладывались новые порты на Тихоокеанском побережье, положено начало судоходству на Амуре — и все это совершалось либо по прямой инициативе генерал-губернатора, либо при его действенной поддержке.

Разумеется, многие преобразования муравьевского времени были лишь частью процесса общих социально-экономических реформ в стране — дальнейшее развитие частного предпринимательства, новые условия русско-китайской торговли, появление иностранного капитала на Дальнем Востоке, развитие там частной золотопромышленности и др. Но на конкретных формах, в которые они выливались, сказывалась энергия и активность генерал-губернатора.

Заметную роль сыграл Н.Н. Муравьев в сфере науки и просвещения. Его инициатива была решающей при создании Сибирского отдела ИРГО и его превращении в центр интеллектуальных сил края. Он оказывал покровительство местной печати (используя при этом ее в собственных интересах), многим другим либерально-просветительным начинаниям эпохи 60-х гг.: литературным вечерам, воскресным школам, публичным лекциям и т.д.

Активная кадровая политика генерал-губернатора существенно повлияла на состав высшей администрации в крае. Хотя повышение ее общего образовательного уровня и было обусловлено объективными факторами, не случайно этот уровень на отдаленной окраине к 1860 г. превысил общероссийский. Изменились не только количественные характеристики местной бюрократии — во многом изменился ее социокультурный облик, общепринятые в ее среде нормы и ценности. Разумеется, и в этом сказывалось влияние общероссийских процессов — но и политики Муравьева.

Характерными чертами муравьевского стиля управления, воспринятыми и "муравьевцами", были стремление не только руководить, но и управлять, вникая во многие частности; готовность к лишениям и преодолению трудностей ради достижения поставленных целей; склонность особо доверять военным, прежде всего своим адъютантам и чиновникам особых поручений, превращенным в ближайших помощников. Прямым продолжением достоинств этой системы стали ее недостатки, главные из которых — непоследовательность, фаворитизм, слепое доверие к любимцам. Под влиянием личных черт характера — вспыльчивости, нетерпеливости — они нередко приводили к деспотизму и произволу. Свойственное Муравьеву пренебрежительное отношение к формальностям порой граничило с нарушением законов. Умение подчинять всю свою деятельность главной цели было одной из причин, заставивших его примириться с колонизацией Амурского края военно-административными методами.

Характерно, что наиболее успешной деятельность генерал-губернатора оказывалась в тех случаях, когда ему удавалось добиться сотрудничества с центральной властью. В существовавшей системе решающую роль, как правило, играл не объем обусловленных законом полномочий, а личное доверие монарха (при Николае I), покровительство влиятельных членов императорской фамилии (великой княгини Елены Павловны, великого князя Константина Николаевича) и министров (Л.А. Перовского). Утрата личных связей при формально не только не ухудшившемся, но даже .окрепшем (после наград 1858 г.) официальном положении привела к потере возможности проводить собственный курс, что, в конечном счете, и вынудило Муравьева выйти в отставку.

Отношения генерал-губернатора Восточной Сибири и центра демонстрируют еще одну закономерность: они были более или менее благополучными — при неизбежных трениях по частным вопросам, — пока Муравьев оставался представителем интересов центральной власти в регионе. Когда же под влиянием времени и обстоятельств он превратился в представителя интересов региона, ситуация резко изменилась и взаимопонимание со столичной элитой было нарушено.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Граф Н. Н. Муравьев – Амурский в воспоминаниях современников./ Гончаров И.А. По Восточной Сибири. В Якутске и в Иркутске. Новосибирск. 1998. С.138

2. Там же. /Завалишин Д.И. «Записки декабриста». С.85

3. Кончин Е. «Памятник на амурском утесе». // Родина- 1989 - №12 – С.27-29

4. Востриков Л. “Муравьев и его Катрин”// Приамурские ведомости. – 1991 – 7 августа –С.3

5. Захаров Г. Губернатор и декабристы.// Тихоокеанская звезда.– 1991 – 15 авг. – С.3

6. Матханова Н.П. «Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века: В.Я. Руперт, Н.Н. Муравьев-Амурский, М.С. Корсаков.» - Новосибирска – 1998 – С.155

7. Кончин Е. Памятник на амурском утесе.//Родина.1989.№12.С.27-29

8. «Граф Н.Н. Муравьев –Амурский в воспоминаниях современников.» - Новосибирск. – 1998 – С.291

9. Барсуков И. «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский». Репринтное издание по изданию 1891, Синодальная типография, Москва. Хабаровск. Приамурское географическое общество. 1999.Кн.1. С.576

10. Матханова Н.П. «Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века: В.Я. Руперт, Н.Н. Муравьев-Амурский, М.С. Корсаков.С.110

11. Барсуков И. «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский».Кн.1.С.170

12. Там же. С.172

13. Н.П.Матханова. С.119

14. Там же. С 120

15. Барсуков И. «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский».Кн.1.С.251-252

16. Барсуков И.Граф Николай Николаевич Муравьёв-Амурский.Синодальная Типография.М.,1891. Кн.2 С. 96

17. История Дальнего Востока СССР в эпоху федерализма и капитализма. М, 1994 С.198-199

18. Н.П.Матханова. С.145

19. Барсуков И. Кн.1.С.288

20. Матханова Н.П. Путевые записки американского коммерсанта П.М. Коллинза о городах Сибири середины XIX века// Населенные пункты Сибири: опыт исторического развития. Новосибирск, 1992. С.98

21. Барсуков. Кн.2.С.336

22. Там же. С.337

23. Барсуков. Кн.2.С.293, 572.

24. Барсуков. Кн.1.С.480-481

25. Там же. С. 641, 644

26. Там же. С. 515

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Периодическая печать

   1. Востриков Л. Муравьев и его Катрин// Приамурские ведомости. – 1991 – 7 августа –С.3

   2. Захаров Г. Губернатор и декабристы.// Тихоокеанская звезда. – 1991 – 15 авг. – С.3

   3. Кончин Е. Памятник на амурском утесе.// Родина – 1989 – №12 – С.27-29

2. Монографические исследования

   1. Барсуков И. «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский». Репринтное издание по изданию 1891, Синодальная типография, Москва. Хабаровск. Приамурское географическое общество.Кн.1. 1999г.,, 704с.

   2. Барсуков И.Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский.Синодальная Типография.М.,1891.Кн.2.614с.

   3. Бурилова М.Ф.,Дмитриева А.К. Муравьев-Амурский.Возвращение на пьедестал.Хабаровск,1996.47с.

   4. Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников.Новосибирск,1998.412с.

   5. Гр. В.В.Муравьев-Амурский.Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский 1809-1909.Варшава,1909.60с.

   6. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма.М.,1994.572 с.

   7. Матханова Н.П. «Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века: В.Я. Руперт, Н.Н. Муравьев-Амурский, М.С. Корсаков.» - Новосибирск,1998. 428 с.

   8. Матханова Н.П. Путевые записки американского коммерсанта П.М. Коллинза о городах Сибири середины XIX века// Населенные пункты Сибири: опыт исторического развития. Новосибирск, 1992. 243 с.

   9. Муравьевский век на Амуре. Хабаровск. 1991.Хабаровский краевой краеведческий музей. 30 с.