ЭССЕ

«Классификации исторических источников в отечественной историографии: какую выбрать?»

Введение

Вне зависимости от того, что изучает историк: «преданья старины глубокой» [7, С. 654] или окружающую его действительность, чтобы работать, ему необходимо обладать информацией по исследуемой теме. Следовательно, историк должен её как-то получить. Общеизвестно, что именно исторические источники – «основа любого исторического исследования» [9, С. 73]. Вопросу о том, что из себя в принципе представляет исторический источник, я посвящаю отдельный параграф данного эссе, а пока можно взять за аксиому одно из самых распространенных его определений, данное Л.Н. Пушкаревым: «исторический источник – это все непосредственно отражающее исторический процесс, все, созданное человеческим обществом» [11, Т. 6. С. 591]. Такое определение дает представление о том, насколько широк может быть спектр исторических источников. Чтобы логически осмыслить все это многообразие, исторические источники необходимо классифицировать (то есть группировать в соответствии с их общими признаками). Вопрос в том, какой общий признак взять за основу деления и как удержаться на тонкой грани между чрезмерным обобщением и необоснованной детализацией при составлении подобной классификации. По-своему на него отвечали практически все крупные российские историки, начиная с В.Н. Татищева, каждый составляя свою собственную классификацию исторических источников¹. В данном эссе я попытаюсь проанализировать некоторые из этих вариантов, а также по-своему ответить на вопрос: кому же из историков, составлявших классификации исторических источников, удалось создать вариант наиболее полный² и в то же время удобный в практическом применении?

В заключение мне кажется необходимым отметить, что в ходе написания данного эссе я сознательно пошла на использование большого числа цитат. Такой подход мне представляется в данном случае оправданным, так как он логично вытекает из самой темы эссе: невозможно рассуждать о различных вариантах классификаций исторических источников без опоры на обширный фактический материал.

Определение исторического источника и проблема установления границ при формировании круга исторических источников

Вполне логичной мне кажется мысль, что прежде чем начинать классифицировать исторические источники, необходимо определиться со значением самого термина «исторический источник». Это я и попытаюсь сделать в данном параграфе моего эссе, анализируя различные варианты определений понятия³ «исторический источник», предложенные в своё время крупнейшими отечественными историками.

Невероятно, но факт – составитель первой отечественной классификации исторических источников В.Н. Татищев термин «исторический источник» не употреблял. В первой главе своей «Древней Российской истории», он использует термин «сказание», но определения ему не даёт [8].

Только в конце XIX века, благодаря работам В.О. Ключевского, понятие «исторический источник» закрепляется в отечественной исторической науке, естественно, в том виде, в котором его употреблял сам В.О. Ключевский. Его определение выглядит следующим образом: «исторические источники – это или письменные, или вещественные памятники, в которых отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ» [5, Т. 7. С. 5]. Определение это, безусловно, важное с точки зрения исторической науки как первая серьезная попытка точно установить значение термина «исторический источник», мне кажется не совсем удачным. Главный его недостаток заключается, как мне представляется, в том, что В.О. Ключевский неоправданно сужает значение термина, исключая из него, например, все источники устные⁴.

В самом начале XX века замечательный русский ученый, сторонник теории научного позитивизма С.Ф. Платонов предпринимает попытку дать совершенно новое определение понятию «исторический источник». Его вариант звучит так: «в обширном смысле понятие исторического источника включает, или заключает в своем содержании всякий остаток старины» [Цит. по: 13. С. 1]. После прочтения этого определения встает закономерный вопрос: что автор понимает под «остатками старины»? Только материальные источники, такие, как вещественные и письменные, или также устные и, например, хронологические? Получается, что и это определение не является удовлетворительным.

После анализа двух этих определений, мне кажется наиболее уместным упомянуть вариант, предложенный выдающимся советским историком М.Н. Тихомировым, унаследовавшим, как я уже писала выше, от В.С. Ключевского традицию воспринимать исторический источник как «памятник». Интересно, что, несмотря на подобное заимствование, М.Н. Тихомиров не дублирует В.С. Ключевского. Его вариант – «под историческим источником понимают всякий памятник прошлого, свидетельствующий об истории человеческого общества» [9. С. 7] – представляет собой своеобразный синтез определений С.Ф. Платонова и В.С. Ключевского. Часть, начинающаяся со слова «памятник», – явное заимствование из В.С. Ключевского, но обобщающее местоимение «всякий», значительно увеличивающее спектр возможных исторических источников, отсылает нас уже к определению С.Ф. Платонова. Такой синтез, на мой взгляд, являлся важным (хотя и далеким до завершающего) шагом вперед в развитии представлений об историческом источнике.

Определенный интерес, как мне кажется, представляет и определение, данное Л.Н. Пушкаревым: «исторический источник – это все непосредственно отражающее исторический процесс, все, созданное, человеческим обществом» [11, Т. 6. С. 591]. Определение это крайне широкое, несколько даже расплывчатое, в чем, безусловно, его большой недостаток, отражает, однако, новую источниковедческую тенденцию (в наши дни, насколько я могу судить, становящуюся всё более распространенной): воспринимать в качестве исторических источников не только данные лингвистики⁵ или археологии, но и данные естествознания.

В полной мере эту идею (включить в круг исторических источников данные естествознания), развил в своей знаменитой, вызвавшей в своё время бурную полемику и до сих пор обсуждаемой статье «О классификации исторических источников» С.О. Шмидт. Его определение исторического источника, пожалуй, самое широкое из всех представленных в отечественном источниковедении. Ученый призывает нас «признать историческим источником … всё, что может источать историческую информацию» [10. С. 77].

Развивая свою мысль С.О. Шмидт особенно подчеркивает, что исторический источник это «не только то, что отражает исторический процесс, но и … окружающая человека естественно-географическая среда». [10. С. 77]. То есть ученый выступает за включение в круг исторических источников так называемых «антропологических источников» и «естественнонаучных источников».

Нужно ли говорить, что точку зрения С.О. Шмидта разделяли далеко не все его коллеги. Мне, однако, его трактовка исторического источника кажется достаточно логичной и обоснованной. Действительно, разве не являются историческим источником чисто географические данные об извержении вулкана Везувий? Разве не мечтают историки найти абсолютно точное подтверждение или опровержение факту Ноева потопа? А ведь эти данные им может предоставит только география. Вопрос в том, в какой степени события, происходящие независимо от воли человека, можно включать в состав того, что принято называть историческими источниками. Вопрос этот остается открытым и для меня, и, насколько мне известно, в исторической науке в принципе.

Завершить анализ различных определений исторических источников мне кажется логичным разбором взглядов одного из корифеев отечественного источниковедения – А.С. Лаппо-Данилевского (ради этой цели я даже несколько отступила от хронологического принципа, которому неизменно следовала в ходе моих предыдущих рассуждений). Изучению проблемы определения исторического источника этот ученый посвящает целый раздел в основном своем труде по источниковедению – «Методологии исторического знания». Если представить ход мыслей А.С. Лаппо-Данилевского схематично, то можно заметить, что ученый размышляет по принципу дедукции – от общего к частному. То есть в начале раздела он дает самое общее определение исторического источника как «всякого данного нашего чувственного восприятия», затем накладывает на него ряд ограничений:

• научно-эмпирическое – должен быть реальным познаваемым объектом;

• по цели – должен изучаться не ради него самого, а быть пригодным для познания другого объекта;

• по целостности (по мнению А.С. Лаппо-Данилевского, исторический источник это всегда теологическое целое);

• по создателю – исторический источник обязательно должен быть «произведением человека» а не природы⁶, то есть содержать в себе следы работы намеренной человеческой мысли, быть продуктом человеческой психики [3].

Последний пункт – ключевой у А.С. Лаппо-Данилевского, и именно учет психологических факторов отличает работы этого ученого от трудов его коллег, делает его выводы уникальными и новаторскими⁷.

Завершает раздел А.С. Лаппо-Данилевский выводом собственного определения исторического источника. Оно, как это ни парадоксально, достаточно коротко: «исторический источник – это реализованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением», – а потому легко для понимания и запоминания. И в то же время именно оно (курсив мой – И.М.) наилучшим, на мой взгляд, образом отражает сущность понятия «исторический источник», так как трактует его достаточно широко (ученый, в отличие, например, от В.О. Ключевского, не ограничивает историка выбором только между письменными и вещественными источниками), и в то же время задает вполне конкретные рамки, позволяющие отличать исторические источники от любых других (А.С. Лаппо-Данилевский вводит в круг исторических источников только (курсив мой – И.М.) «продукты человеческой психики»).

Классификации исторических источников

Классифицировать что-либо – означит группировать в соответствии с общими признаками. И уже из этого определения вытекает основная, как мне кажется, проблема, связанная с классификацией исторических источников, а именно проблема выбора этих «общих признаков». Здесь крайне важно именно слово «общих», так как в зависимости от целей исследований историкам часто удобнее использовать разные виды классификаций по отдельным признакам, и это значительно затрудняет создание какой-либо общей, генеральной классификации. Тем не менее, начиная с В.Н. Татищева попытки создать подобную классификацию (более или менее удачные) имеют место в отечественной историографии, а значит, среди них можно попытаться отыскать и наиболее удачный вариант.

Как я уже упомянула выше, первая в отечественной историографии классификация исторических источников – это классификация В.Н. Татищева⁸, согласно которой исторические источники делятся на:

1. Летописи

   1. общие или генеральные (летопись Нестора, «Степенная книга», хронографы, «Синопсис»);

   2. «топографии» или местные летописи;

2. «дипломатические» грамоты из казанских, сибирских, астраханских и других архивов;

3. исторические источники частного происхождения («Хождение митрополита Пимена в Константинополь», «Скифская история» А. Лызлова) [8].

Эта классификация касается, конечно, только письменных источников (и это объяснимо: другие варианты во времена В.Н. Татищева не признавались⁹,) – в этом её основной недостаток, и это лишает меня возможности рассматривать её как классификацию полноценную. Однако с исторической точки зрения классификация Татищева очень важна, во-первых, как первая работа такого рода в отечественной историографии, во-вторых, как отразившие основной принцип этой науки – исходить из источников (то есть В.Н. Татищев не абстрактно создает схему и приписывает к ней источники, но группирует известные ему источники и, исходя из них, составляет свой вариант классификации).

Тем же принципом, по-видимому, руководствовался К.Н. Бестужев-Рюмин. Во всяком случае, классификация исторических источников, которую мы можем найти во введении к его «Русской истории», явно строится по схожей схеме: автор не просто перечисляет типы источников, но иллюстрирует каждый из них реальными примерами. Так, например, выделяя такой тип исторических источников, как частные письма, К.Н. Бестужев-Рюмин упомянет более двух десятков известных ему примеров такого рода документов.

Классификация эта примечательна также и тем, что в ней уже присутствуют «вещественные памятники», комплекс различной делопроизводственной документации («гражданские и юридические акты») и произведения словесности, в том числе устной¹⁰. Тем не менее, как и классификация В.Н. Татищева, она интересна лишь с исторической точки зрения, так как во многом подчинятся реалиям времени своего создания (так, например, к произведениям зарубежных авторов о России К.Н. Бестужев-Рюмин относится недоверчиво и даже рассматривает их как отдельный вид исторических источников) [1].

Пожалуй, самыми популярными на протяжении всего XX века были типо-видовые классификации, и среди них наиболее известной является классификация по типам, предложенная Л.Н. Пушкаревым. Это деление исторических источников на письменные, вещественные, этнографические, устные, лингвистические, фото-кино-документы и фонодокументы [11].

Нетрудно заметить, что классификация эта имеет два основания: способ кодирования информации и принадлежность источника к той или иной гуманитарной науке. Подобная двойственность несколько затрудняет, на мой взгляд, практическое применение схемы Л.Н. Пушкарева, так как один исторический источник может относиться одновременно к двум категориям¹¹.

Видовая классификация исторических источников Л.Н. Пушкарева касается только письменных исторических источников. С моей точки зрения, рассматривать в качестве исторических источников в основном письменные – несколько узкий подход, но, тем не менее, именно классификация Л.Н. Пушкарева является общепризнанной [4].

Как бы в стороне от всех прочих классификаций стоят варианты, предложенные А.С. Лаппо-Данилевским и С.О. Шмидтом. И если классификация исторических источников А.С. Лаппо-Данилевского имеет довольно широкий круг сторонников и уже в какой-то мере стала классической, то вариант С.О. Шмидта, который нам наиболее интересен именно как попытка создания генеральной классификации исторических источников, до сих пор активно обсуждается источниковедами.

Если говорить о классификации исторических источников А.С. Лаппо-Данилевского, то этот ученый предлагает разделить все исторические источники на две большие группы: «источники, изображающие факт», они же памятники вещественные, они же «остатки культуры» и «источники, отображающие факт» (это памятники словесные и письменные или, как писал А.С. Лаппо-Данилевский, «исторические предания»). Они, в отличие от «остатков культуры», всегда отражают позицию сочинителя, несут в себе оценочный фактор. А.С. Лаппо-Данилевский также призывает отличать «источники фактического содержания» от «источников с нормативным содержанием» (он называл этот способ делением «с аналитической точки зрения») [3]. У классификации А.С. Лаппо-Данилевского, конечно же, есть определенные недостатки, в частности, на практике иногда бывает очень сложно отличить «историческое предание» от «остатка культуры» (к чему, например, причислить знаменитую «Повесть временных лет»?). Но сама идея субъективности исторических источников, выдвинутая А.С. Лаппо-Данилевским, уже является большим научным достижением.

Суть знаменитой статьи С.О. Шмидта по источниковедению заключается в том, чтобы попытаться представить в одной типологической классификации все известные исторические источники.

Выглядит эта классификация следующим образом:

1. Вещественные источники

2. Изобразительные источники

   1. Художественно-изобразительные (произведения изобразительного искусства, искусства кино и фотографии)

   2. Изобразительно графические

   3. Изобразительно-натуральные (фотографии и кинокадры)

3. Словесные источники

   1. Разговорная речь

   2. Фольклор

   3. Письменные памятники

   4. Письменные памятники и фонодокументы

4. Конвенциальные источники¹²

5. Поведенческие источники (обычаи, обряды)

6. Звуковые источники [10, С. 87–88]

Я не берусь детально анализировать классификацию О.С. Шмидта (эта тема явно выходит за рамки достаточно небольшого по объему эссе), скажу лишь, что некоторые пункты этой классификации так и остались для меня загадкой. Непонятно, например, зачем в комментариях к своей классификации С.О. Шмидт причисляет к звуковым источникам аудиальные, то есть шумы, звоны, записи голосов птиц, животных и т.п.? Мне кажется, записи голосов птиц и животных не совсем подходят к типам источников.

В завершение мне бы хотелось сравнить классификацию О.С. Шмидта с той, с которой может познакомиться каждый третий россиянин. Я, конечно, имею в виду классификацию исторических источников из знаменитой Википедии. Согласно данным этого Интернет-ресурса исторические источники подразделяются на десять групп:

1. письменные (летописи, законодательные акты, материалы делопроизводства, протоколы, договоры, дневники, мемуары, переписки);

2. вещественные (картины, рельефы, изображения на стенах или на любой другой поверхности);

3. этнографические;

4. устные;

5. лингвистические;

6. фотодокументы;

7. фонодокументы;

8. нумизматические (монеты, ассигнации и др. денежные единицы);

9. метрологические (меры измерения веса, длины, скорости и пр.);

10. хронологические (способы летоисчисления) [14].

Поразительно, но оказывается, что последнее, можно сказать, достижение отечественного источниковедения, практически единственная на данный момент попытка создания полной, генеральной классификации исторических источников (пусть спорная и не всеми признаваемая)¹³ до сих пор остается неизвестной широкому кругу пользователей сети Интернет, ведь то, что предоставляет нам Википедия, это не что иное, как несколько модифицированная типо-видовая классификация исторических источников Л.Н. Пушкарева. Честно говоря, не самый приятный вывод.

Заключение

Чуть менее трехсот лет разрабатывается в отечественной исторической науке проблема составления генеральной классификации исторических источников. Крупнейшие российские историки, а затем, со времени становления этой науки, и профессиональные источниковеды пытались её решить. Но, несмотря на то, что каждый из них внес огромный вклад в дело составления классификаций исторических источников, проблема эта остается нерешенной и по сей день. Более того, в отечественном источниковедении до сих пор не сформировалось единого мнения по вопросу определения самого понятия «исторический источник».

Но это вовсе не означает, что из всех вариантов классификаций исторических источников (как представленных в данной работе, так и не вошедших в неё) невозможно выбрать наилучший. Просто выбор этот ввиду отсутствия общепризнанной «идеальной», если так можно выразиться, классификации становится во многом «делом вкуса», то есть каждый может выбрать свою «лучшую» классификацию.

Что касается моей личной точки зрения по данному вопросу, то я постаралась отразить её в тексте эссе, при анализе явно отдавая предпочтение вариантам С.О Шмидта и А.С. Лаппо-Данилевского.

Библиография

Монографии

1. Бестужев-Рюмин, К.Н. Русская история / К.Н. Бестужев-Рюмин – М.: Вече, 2007 – 414 с., [16] л. цв. ил. ил.; 25 см.

2. Ковальченко, И.Д. Методы исторического исследования. / И.Д. Ковальченко – М.: Наука, 1987. –441 с.

3. Лаппо-Данилевский, А.С. Методология истории / А.С. Лаппо-Данилевский – М.: РОССПЭН, 2010. – 22 см.

4. Пушкарев, Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории / Л.Н. Пушкарев – М.: Наука, 1975 – 281 с.

Многотомные издания и учебные пособия

5. Ключевский, В.О. Источниковедение. Источники русской истории // Соч.: 9-ти т. – М., 1989. – Т.VII. – С. 5–27; Приложение – С. 401–402, 404–407.

6. Погодин, М.П. Образцы славяно-русского древлеписания. Тетрадь 1. М., 1840. 4 стр.; 20 табл., литогр.

7. Пушкин, А.С. Собрание сочинений в трёх томах Т.3. «Руслан и Людмила» / А.С. Пушкин – М.: «Художественная литература», 1985.

8. Татищев, Н.В. История Российская Т.1. – М.: АСТ, 2003.

9. Тихомиров, М.Н. Источниковедение истории СССР Т.1. С древнейших времен до начала XVIII в. Учебное пособие – М.: Открытый текст, 1962 – 249 с.

Сборники

10. Путь историка: Избранные труды по источниковедению и историографии / Шмидт Сигурд Оттович; Кол. авт. Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ). – Москва: Изд-во Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), 1997. – 612 с.; Имен. указ.: с. 594–610.

Статьи

11. «Источники исторические» // Советская историческая энциклопедия Т.6. – М., 1965.

12. Лапшин, И. Термин, понятие // Энциклопедический Словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона – М.: Эксмо, 2008.

Ресурсы сети Интернет

13. Ковальский, Н.П. Некоторые проблемы теории и методики исторического источниковедения [Электронный ресурс] / Н.П. Ковальский // Фонограмма лекции спецкурса, прочитанной студентам 5-го курса исторического факультета Запорожского госуниверситета весной 1991 г. специализации «Всемирная история», отредактированная автором в г. Остроге в феврале 1999 г. – URL http://www.istpravda.do.am/forum/57–28–1 (21.10.2010).

1^ Как явствует из темы данного эссе, я рассматриваю только работы отечественных историков (к сожалению, сравнительно небольшой формат эссе не позволяет мне проанализировать и достижения зарубежных ученых в данной сфере).

2^ Именно поэтому в данном эссе я рассматриваю в основном общие классификации исторических источников (их ещё иногда называют «генеральными» [10, С. 79]).

3^ В контексте данного эссе мне представляется возможным использовать слова «термин» и «понятие» в качестве синонимов (о допустимости подобного употребления см. [12])

4^ Любопытная деталь: именно с В.О. Ключевского берет своё начало традиция определять исторический источник как «памятник». Она оказалась настолько устойчивой, что использование термина «памятник» применительно к историческому источнику можно встретить даже в трудах М.Н. Тихомирова [8]

5^ Эту возможность рассматривает уже М.П. Погодин [6]

6^ Здесь заметно явное противоречие с идеями О.С. Шмидта

7^ Данный абзац отражает мое личное отношение к работам Лаппо-Данилевского, разделяемое, однако, многими крупными отечественными историками. В частности схожие мысли можно найти в записях лекций И.Д Ковальченко [13]

8^ Собственно В.Н. Татищев создал две классификации исторических источников, однако первая - деление по «верности сказания» т.е. по степени достоверности сведений, содержащихся в источнике - почти не применима для практической деятельности (с её помощью не создать источниковой базы, она лишь позволяет «отделить зёрна от плевел»).

9^ Интересно, что тенденция рассматривать письменные источники как основные, а все прочие как второстепенные сохраняется до наших дней. Некоторые её отзвуки можно найти в работах Л.Н. Пушкарева [4]

10^ Собственно, право первенства в причислении к числу исторических источников фольклора и источников вещественных принадлежит Н.М. Карамзину, но он в своем обзоре источников российской истории до 17 в. (это раздел в его «Истории государства Российского» (1815 г.)) не разделяет эти два вида источников, используя формулировку «древние монеты, медали, надписи, сказки, песни, пословицы».

11^ В несколько усовершенствованном виде этот же вариант встречается в работах И.Д. Ковальченко делившего всю совокупность исторически источников на четыре типа: вещественные, письменные, изобразительные
и фонетические (это деление только по способ кодирования информации) [2].

12
^ К ним Шмидт относит все системы «условных обозначений графическими знаками» и «информацию, записанную на машинных носителях», то есть то, что согласно принятому Государственной Думой РФ 13 декабря 2001 года и одобренному Советом Федерации 26 декабря 2001 года Закону «Об электронной цифровой подписи» в нашей стране теперь принято называть электронным документом [15].

13
^ Я, конечно, имею в виду классификацию С.О. Шмидта.