Культура как фактор становления российской государственности на Кавказе (на примере Осетии)

Асс. Корытина М. А.

Кафедра истории и философии.

Горский государственный аграрный университет

Статья посвящена анализу культурной ситуации на Кавказе (на примере Осетии рубежа XVIII – XIX вв.). Дана характеристика пути приобщения горцев к русской культуре. Отмечены положительные и отрицательные моменты культурной политики России на Кавказе. Намечены предпосылки дальнейшей модернизации кавказского региона.

История взаимоотношения Кавказа и России свидетельствует о том, что именно культура стала тем ключевым фактором, который способствовал их пониманию и сближению. Бесспорно, нужно признать тот факт, что Российская политика на Кавказе носила колониальный характер. Не отрицая это, все же заметим, что самые первые шаги Российской империи в политическом процессе на Кавказе были не столь уж удручающими.

Военно-силовых, административно-политических мер в деле вовлечения Кавказа в мир империи было недостаточно. Отдельные успехи военно-силового и экономического характера не позволяли довести дело до желаемой цели, потому что многонациональный регион требовал не только военными мерами, но и культурой преобразовать, показать и доказать силу нового для них строя жизни, его позитивную, преобразующую мощь, способную вырвать их из мира средневековья и родоплеменных распрей; создать для них новые основы материального существования, основанные на фундаменте русско-европейской культуры. В результате роль культуры и просвещения, как главного средства ознакомления, убеждения и вовлечения горцев в мир России стала не вспомогательным, а главенствующим.

Именно культурный фактор внедрения российской государственности оказался быстротечными по результатам, но зато более глубокими и надежными.

Преобразование Кавказа началось с культурного облика кавказских городов. К середине XIX в. на Северном Кавказе насчитывалось 10 городов и около 200 постоянных населенных пунктов сельского типа. К их числу относились: Кизляр, Моздок, Ставрополь, Грозный, Дербент, а также Владикавказ – столица нынешней Северной Осетии. Все города Северного Кавказа способствовали укреплению позиций России в Кавказском крае, сокращая расстояние, отделяющее Кавказ от империи.

Типичным центром военного управления был в те времена Владикавказ. Долгое время Владикавказ оставался крепостью с незначительным населением. В 1852 г. здесь насчитывалось 3655 жителей. К середине XIX в. во Владикавказе успешно развивается торговля. Постепенно он стал складочным пунктом русской торговли с Закавказьем и Ираном, что особенно способствовало экономическому развитию города. Менялся облик самого города. На месте прежних, покрытых соломою, скромной наружности домиков, составлявших, за исключением центральной части крепости, общий характер строений ее предместий, возвышались обширные, красивой архитектуры дома купцов и мещан, торгующих в крепости, а на главных улицах повсюду пестрели вывески ремесленников и мастеровых.

Владикавказ, став центром Терской области (1863 г.), приобрел все существенные удобства цивилизованной жизни. Со временем осетины усвоили обычный тип русской жизни, дома их ничем не отличались от русских.

С 1814 г. начинают возводить капитальные строения: казенные здания, церкви, новый комендантский дом. В 1823 г. возводится церковь во имя Рождества пресвятой Богородицы. В 1840 г. появляется первая улица Владикавказа - Дворянская и общественный сад.

Одним из архитекторов, которые проектировали церкви для Владикавказа был князь Гагарин Г.Г. В 1830-е гг. крепость перестраивается. Был заложен бульвар (1837 г.) солдатами Навагинского и Тенгинского полков в честь коменданта крепости Нестерова. Постепенно Владикавказ из маленького поселения, имевшего вначале только военное значение, стал превращаться в городок с бойкой и шумной жизнью. Он начал застраиваться хорошими домами, гостиницами. В нем появились многочисленные лавки купцов. Сооружение в 1872 – 1875 гг. железной дороги между Ростовом и Владикавказом открыло новую страницу в экономическом освоении Северного Кавказа.

Начинает формироваться местная интеллигенция, что означало прогресс в области культуры, организации производства, развития самосознания жителей региона.

Российское правительство было заинтересованно в том, чтобы как можно больше детей «почетных горцев» могли получать образование в русских учебных заведениях и открывали им вакансии с 1866 г. в Ставропольской гимназии. Здесь к 1890 г. обучалось 124 уроженца Дагестана. Кроме того, с конца 60-х гг. ХIХ в. детей «почетных горцев» принимали в вузы Москвы, Петербурга, Харькова, Казани и других городов России.

Воспитание кавказской молодежи в духе русизма также способствовало усилению влияния России на Кавказ. Таким образом, эти люди были проводниками системы ценностей и идеалов русской культуры в горский социум. На смену ученым, воспитанным в арабоязычной традиции приходят люди, получавшие образование в русских светских учебных заведениях, находящихся под сильным влиянием и европейской науки и культуры. Они изучают историю своих народов и рассказывают её иначе, чем это прежде делали мусульманские проповедники. Опираясь на труды российских кавказоведов, их учению традиций и симпатий к народам Северного Кавказа, горские интеллигенты - просветители своих народов считали, что русский народ и русская культура могут и должны сыграть решающую роль в экономическом и умственном возрождении народов Кавказского края.

В результате в Осетии вторая половина XIX – начало XX вв. знаменуются ростом национальной интеллигенции, сыгравшей прогрессивную роль в развитии народного образования (С. Амбалов, Х. Уруймагов, С.Кокоев, А. Медоев, М. Гарданов, А. Кайтмазов и др.). Особенно надо выделить деятельность К. Хетагурова. Кроме того, первопроходцами осетинской культуры были священники Алексей (Аксо) Колиев, Михаил Сохиев, дьякон Алексей Аладжиков, учителя Соломон Жускаев, Егор Караев и Георгий Кантемиров. Посвятив себя школьному образованию, эти люди заложили основы научного осетиноведения, изучавшего проблемы истории, языка и культуры осетинского народа.

Национальные просветители были убеждены, что невежество, замкнутость и консерватизм горцев, неприязнь и конфликты между людьми происходят из-за их непросвещенности. Просвещение ими понималось как средство морали в среде горских народов, как путь к взаимопониманию между народами, как путь прорыва из патриархальности в современность и прогресс, вхождение в большой мир России и Европы.

В эти годы проводилась, пусть не в небольшом масштабе, политика народного образования. Так, в 1764 г. в российском правительстве был подписан указ об учреждении в Моздоке осетинской школы. Первый набор в Моздокскую школу был проведен в сентябре 1766 г. Из 20 детей игумен Григорий отобрал всего четырех учеников. Двое из них — Иван Магкаев и Феофан Карабугаев — были внуками известных осетинских послов — Зураба Магкаева и Елисея Кесаева; другими стали Андрей Битаров из Зака и Петр Париев из Нара. Вскоре к ним прибавилось еще трое — Павел Давыдов, Харитон и Христофор Хетагуровы. Пример первых семи учеников воодушевил многих подростков на обучение в школе. Были годы, когда в Моздокскую школу поступало до 46 детей. И это несмотря на то, что условия жизни и обучения школьников были довольно тяжелыми: школьное здание было ветхим, не приспособленным к занятиям, а сами учащиеся жили в частных домах.

Детей в школе обучали русской и осетинской грамоте, пению, священному писанию. С каждым учеником проводили отдельные занятия. Обучение строили с учетом индивидуальных способностей каждого ученика.

После окончания Моздокской школы ее выпускников привлекали к работе в Осетинской духовной комиссии. Занимались они и переводческой деятельностью. Некоторые из них, желая продолжить свое обучение, поступили в Астраханскую духовную семинарию. Так, в 1784 г. в этой семинарии обучалось 9 выпускников Моздокской школы.

Открытие осетинской школы в Моздоке положило начало основам национального просвещения в Осетии. Одновременно оно дало новый толчок становлению осетинской письменности. Благодаря Моздокской школе была создана осетинская азбука, в основу которой была положена церковно-славянская графика. В разработке осетинского письма особая роль принадлежала епископу Гаю Токаову и священнику Павлу Генцаурову (Кесаеву). Уровень развития осетинской письменности того времени вполне отвечал запросам школьного образования и церковно-просветительской деятельности.

Наиболее популярной сферой культурной жизни осетин являлось школьное образование. В первой четверти XIX в. в селах Саниба, Унал, Джинат и др. были открыты небольшие школы. Окончившие их могли продолжать свою учебу в духовном училище Владикавказа. Дети состоятельных родителей поступали также в Астраханскую и Тифлисскую духовные семинарии, готовившие священнослужителей для Осетии.

В осетинском обществе интерес к школьному образованию был столь велик, что уже в первой половине XIX в. в Осетии обсуждался вопрос о женских учебных заведениях. Открытие первых школ для девочек относится к 50-м гг. XIX в. Одна из них, основанная Зураповой-Кубатиевой, представляла собой небольшой пансион для подготовки из осетинских девочек «религиозных, набожных матерей». Такой же пансион был открыт в Салугардане.

Более основательно вопрос о женском образовании был поставлен Аксо Колиевым – священником и инспектором Владикавказского духовного училища. На свои средства он открыл для осетинских девочек начальную школу, преобразованную позже в Ольгинское трехклассное училище.

Зародившиеся еще в XVIII в. фундаментальные основы культуры – развитие письменности, школьного образования, книгопечатания – воспринимались осетинским обществом как естественные и необходимые условия для жизнедеятельности народа. В Осетии не было ни религиозных, ни каких-либо других общественных сил, которые бы препятствовали современным для того времени формам развития осетинской культуры. Не было и внешних сколько-нибудь «агрессивных» политических сил, которые навязывали бы Осетии чуждые ей культурные ценности. Существовала стабильная внутренняя предрасположенность народа к восприятию основополагающих достижений европейской культуры. В народе осознавалось отставание от этой культуры. Это осознание, а также принадлежность осетин к индоевропейской ветви народов (в прошлом осетины пережили мощную культурную эволюцию) избавили Осетию на новом этапе общественного развития от потрясений в сфере культуры.

Следовательно, становление Кавказского региона в качестве одного из районов Российской империи предполагало проведение не только комплекса политико-административных и хозяйственных решений, но и культурно-просветительских мероприятий, а также архитектурного воплощения идеи развития местности в соответствии с бытовавшими в российском обществе эстетическими представлениями. Городская жизнь Кавказского региона в своем бытовом облике воплощала идеи и пристрастия эпохи XIX в.

Сближение с русским народом приобщило осетин к более высокой материальной и духовной культуре. Наряду с более производительными орудиями производства (железные плуги, бороны, повозки на железном ходу) они перенимали у русских более совершенные приемы ведения земледелия и животноводства. Осетины постепенно научились строить и хозяйственные постройки на русский лад; менялась домашняя утварь, одежда и т. п.

Однако как в России, так и на Кавказе эпоха капитализма изжила себя к началу нового столетия. Всплыли ряд существенных проблем, которые в буквальном смысле слова душили народ и страну. Можно привести огромное количество фактов, из которых видно, почему в литературе Кавказский регион назывался «краем беспросветной нужды».

В 1913 г. в средних школах Осетии обучалось всего 3600 человек. Это были учащиеся трех гимназий, двух реальных училищ, духовного училища, духовной и учительской семинарий, епархиального женского училища, кадетского корпуса и учительского института, расположенных (за исключением Ардонской духовной семинарии) в г. Владикавказе. В этих учебных заведениях обучались преимущественно сыновья местной знати, офицеров, попов, чиновников. Средняя и высшая школы были до революции сугубо классовыми не только по социальному составу учащихся, но и по характеру воспитания и образования. К концу XIX в. грамотность составляла в Осетии 6,6 %, а у остального горского населения только 2,75 % .

Постановка школьного дела, тяжелые материальные условия вели к тому, что подавляющее большинство детей не оканчивало школу, отсеивалось. В Осетии, например, в 1900 г. церковно-приходские школы выпустили в Ардоне из принятых 250 – только 7 человек, в Христиановском из 184 – 4, Гизели из 40 – 3, Кадгароне из 102 – 10, Махческе из 122 - 3 и т. д.

На почве недоедания и болезней были случаи вымирания целых семей среди населения. Так, например, грузинская газета «Иверия» в 90-х годах писала, что у некоего Дулаева из селения Кадгарон Владикавказского округа «вымерла вся семья. Крайняя бедность заставила его покончить жизнь самоубийством». В горах «из всех рождающихся детей только половина выживает до 15 лет», – свидетельствует чиновник Межевого управления Терской области, активный участник революции 1905 – 1907 гг. в области А. Скачков.

Под двойной цензурой, введенной на Кавказе, была русская пресса.

Цензурный режим был усилен особенно с 90-х гг. в обстановке нарастания народного движения в крае против царизма. В 1899 г. цензор газеты буржуазно-прогрессивного направления «Казбек», учитель русского языка и словесности Владикавказского реального училища Успенский С. С. был отстранен от работы за пропуск «противоцензурной» статьи — «Нужды Терского казачества», изобличающей меры по аграрной политике царизма в области; газета не выходила в течение 8 месяцев за нежелательное направление.

национальная литература у горских народов к 20-м гг. ХХ в. отсутствовала (за исключением нескольких книг осетинских писателей: К. Хетагурова, Б. Гурджибекова, А. Кубалова). Произведение «Ирон фæндыр» (Осетинская лира) Коста Хетагурова, изданная в 1898 г., вышла в свет из-под рук царского цензора с изъятием из рукописи таких стихотворений поэта, как «До-дой», «Солдат», «Ракас», изобличавших национально-колониальное угнетение горских народов царизмом. Наряду с этим в большом количестве издавалась в Осетии переводная литература по религиозным вопросам: книги «Житие святых», «Жизнь Николая-чудотворца», «Утешение в смерти», «Земная жизнь Иисуса Христа» и др.

Цензурным режимом выражала недовольство порой даже газета «Терские ведомости» — официальный орган администрации Терской области, газета, которую Коста Хетагуров окрестил за реакционное направление названием «Мерзкие ведомости». Редактор этой газеты Вертепов просил цензора Писарева не так уж сурово карать хронику газеты и разрешить напечатать в ней сообщение о смертельном ранении некоего есаула Староженко: «Зная, как охотно Вы зачеркиваете подобные заметки, покорнейше прошу хоть на этот раз пропустить... Дело очень шумное», задержав это сообщение, «мы дадим публике лишний повод, что в «Терских ведомостях» никогда нет сведений о выдающихся происшествиях, что редакция замалчивает их умышленно».

Следовательно, для Кавказа, как и для всей России, главным вызовом начала XX в. была острая необходимость экономической, политической, культурной модернизации. Консервативная политическая система, отсталая индустрия, растущая экономическая и финансовая зависимость от стран Запада, усилившаяся нестабильность в обществе привели к такому взрыву, как Октябрьская революция. В связи с этим на Кавказе, в частности в Осетии, также началась новая эра, эра строительства и обновления, получившая в науке название процесс модернизации.

Список литературы

1. Культура и быт народов Северного Кавказа. М.: Наука, 1968.

2. Цуциев Б.А. Экономика и культура Северной Осетии. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное изд-во. 1967.