Монголо-татары и Русь

Русские и половцы еще продолжали свою взаимную вековую борьбу, а над ними уже нависла общая смертельная опасность. С востока стремительно катился всесокрушающий вал монголо-татарских орд.

Новые властители степей были убеждены, что, покоряя другие народы и страны, они исполняют божественную миссию. Обращаясь к своим потенциальным жертвам, монголы от имени великого хана заявляли: "Да ведают эмиры, вельможи, подданные, что всю поверхность земли от места выхода солнца, до места захода солнца Господь всемогущий отдал нам. Каждый, кто подчинится нам, пощадит себя, своих жен, детей и близких, а каждый, кто не подчинится и выступит с противодействием и сопротивлением, погибнет с женами, детьми, родичами и близкими ему".

Завоевательная практика монголо-татар решительно разошлась с их собственным моральным манифестом. Путь от монгольских степей до Центральной Европы они усеяли сотнями тысяч (а может, и миллионами) трупов, не особенно заботясь степенью лояльности к ним порабощенных народов. Абсолютной покорности монголы нигде не встречали, и это служило им основанием для расправы с целыми народами и государствами.

Одной из жертв монгольских завоеваний стала и Русь. В отечественной историографии вопрос о месте монголо-татарского нашествия в жизни русского народа поднимался неоднократно. Губительная его сущность хорошо показана в работах Н.И. Костомарова, В.О. Ключевского, Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова, А.Н. Насонова, В.Т. Пашуто, Л.В. Черепнина и других историков. Несколько выпадают из этого согласного ряда исследования украинских историков В.Б. Антоновича и М.С. Грушевского. Начав с аргументированного опровержения ошибочной теории М.П. Погодина, согласно которой монголо-татарское нашествие было причиной полной смены населения в Среднем Поднепровье, они пришли к неожиданному утверждению, что монгольские завоеватели не причинили южнорусским землям сколько-нибудь серьезных разрушений, что даже Киев не был разорен.

Неверное представление о разорении Киева полчищами Батыя, писал В.Б. Антонович, утвердилось с конца XVI в., когда иностранные путешественники пытались связать увиденные ими руины киевских построек с картиной разгрома города завоевателями. В древних источниках о разорении Киева нет никаких упоминаний, кроме сообщения о падении сводов Десятинной церкви. Как полагал М.С. Грушевский, Киев в 1240 г. пострадал не больше, чем при домашних его погромах в 1169 или 1202 гг. Батый, намереваясь сделать Русь провинцией монгольского государства, якобы не был заинтересован в ее опустошении. Понимая, что сказанное не согласуется с сообщениями Плане Карпини о полном запустении Киева, М. Грушевский назвал их сильно преувеличенными, основанными на каком-то недоразумении.

Концепция В.Б. Антоновича - М.С. Грушевского не выдержала испытания временем. Анализ письменных, и прежде всего археологических, источников показывает ее полную несостоятельность. И тем не менее она обрела своих последователей в новое время. Л.Н. Гумилев, полагая, что поход на Русь и Европу монголам был вовсе ни к чему, утверждал, что "Монголия была втянута (в него. - П. Т) не собственной волей, а логикой событий мировой истории и политики". Да и разрушительные последствия похода Батыя, как полагал Л.Н. Гумилев, сильно преувеличены. Две кампании, выигранные монголами в 1237-1238 и 1240 гг., писал он, ненамного уменьшили русский военный потенциал. В Северо-Восточной Руси пострадало лишь несколько городов, остальные монголы пощадили, а древнерусское население переждало в лесах, пока пройдут враги, и затем вернулось в свои села. В Южной Руси был разорен Киев, но случилось это "потому, что киевляне убили монгольских парламентариев".

Л.Н. Гумилев в своей книге "Поиски вымышленного царства" (XV глава) заметил, что ему удалось ответить не только на первый вопрос, поставленный в начале книги: а что было на самом деле?, но и на второй: как выжать из лжи истину? Что касается монголо-татарского нашествия на Русь, то Л.Н. Гумилеву, к сожалению, не удалось ответить ни на первый, ни на второй вопрос.

А что же все-таки было на самом деле?

Путь монгольских орд на запад начался задолго до Батыевых походов. ВХН в. территорию, где живут современные монголы, населяли собственно монголы, кереиты, теркиты, ойраты, найманы, татары и многие другие племена, пребывавшие в состоянии постоянной войны между собой. Степень развития социальных отношений и культуры этих союзов племен была разной. В то время как найманы и кереиты создавали государственные объединения (ханства), другие племена еще находились на стадии распада родовых отношений. Во второй половине XII в. борьба за объединение монгольских племен и создание единого Монгольского государства особенно активизировалась.

Первым монгольским вождем, объединившим большинство союзов племен, был Есугей-Боатур. После его смерти объединенный им улус распался. Вдова Есугея с малыми детьми, старшим из которых был Темучин (родился около 1155 г), лишилась поддержки большинства монгольских ханов. Примерно в 1185 г. совместно с ханом сильного кереитского союза племен Ван-ханом Темучин разгромил теркитский союз и выдвинулся в один ряд с наиболее известными монгольскими ханами. Одно за другим под его власть переходили монгольские племена - джалаиры, тархуны, аруланды. В 1189 г. монгольская степная аристократия этих племен избрала Темучина ханом, присвоив ему титул Чингизхана (Великого хана). В 1206 г. после победы над кереитским и найманским союзами племен Чингизхан на всемонгольском курултае был провозглашен ханом всей Монголии.

Единое Монгольское государство представляло собой абсолютную военно-феодальную монархию, организованную по десятичной системе. Вся территория страны была разделена на два больших округа, которые в свою очередь делились на "тьмы" (с населением по 10 тыс. человек каждая), "тысячи", "сотни", "десятки". Во главе этих военно-административных подразделений стояли преданные Чингизхану нукеры. Кроме того, в своем распоряжении он имел личную 10-тысячную гвардию.

С 1206-1207 гг. монголы стали проводить по отношению к соседним землям и странам экспансионистскую политику. Они осуществили опустошительные набеги на тунгусское государство Си Ся, тогда же были завоеваны киргизы, окончательно покорены найманы и теркиты. В состав улуса Джучи - сына Чингизхана были включены земли Восточной Европы, которые еще предстояло завоевать. Судя по сообщению персидского историка Рашид-ад-Дина, "Джучи на основании высочайшего повеления Чингизхана должен был отправиться с войском завоевать все области Севера, то есть земли Ибир-Сибир, Булар, Дешт-и-Кыпчак, Башкирд, Рус и Черкес".

Реализация этого гигантского замысла началась в 20-е годы XIII в. Разгромив силы хорезмского шаха Мухамеда и покорив Среднюю Азию, монголы расчистили себе путь в Закавказье и Юго-Восточную Европу. В 1220 г. Чингизхан направил 30-тысячное войско во главе с опытными полководцами Джебе и Субедеем в район южного побережья Каспия и Северного Кавказа.

Некоторые исследователи полагали, что непосредственным поводом к походу монголов в кипчакские степи было то, что кипчаки помогали Му-хамеду в борьбе с ордами Чингизхана. Однако не будь этой причины, поход все равно бы состоялся. Он являлся частью общей завоевательной стратегии Чингизхана. Рашид-ад-Дин писал, что поход Джебе и Субедея был спланирован самим великим ханом и должен был длиться три года.

Разбив грузинское войско и захватив Тбилиси, монголы через Дербент вышли в степи Северного Кавказа. Здесь их встретили объединенные полки половцев, яссов, черкесов и других племен. Первая битва не дала преимущества ни одной из сторон, и монголы решили разъединить силы противника - уговорить половцев оставить своих союзников. Богатые подарки и лукавые слова об общности происхождения сделали свое дело - половцы отошли в причерноморские степи. Разгромив племена Северного Кавказа, монгольские войска вскоре настигли и половцев. В битве, происшедшей в 1222 г. на Дону, половецкие орды были разбиты; много половцев погибло, в том числе и ханы Юрий Кончакович и Даниил Кобякович. Хан Кобяк с остатками войска отступил к Днепру, надеясь на помощь русских войск. Причиной особой нетерпимости к своим далеким сородичам кипчакам были их богатые земли, которые монголы хотели сделать своими. Автор середины XIII в. ал Джузджани писал, что "Туши (Джу-чи. - П.7), старший сын Чингизхана, увидев воздух и воду Кипчакской степи, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих".

В 1223 г., как свидетельствует летопись, старейшими князьями на Руси были Мстислав Романович (Киев, Смоленск), Мстислав Святославич (Чернигов), Мстислав Мстиславич (Галич). Перед лицом монгольской опасности князья-сюзерены прибыли в Киев для принятия решений. На совете должен был быть и владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович, на что указывает замечание летописца: "Юрия же, князя великого суздальского, не 6t в том совете".

Князья-сюзерены решили помочь половцам. "Лучены бы есть прията я на чюжой земле, нежели на своей". Им удалось собрать огромное войско, состоявшее из киевских, смоленских, галичских, волынских, чернигово-северских, курских и владимиро-суздальских полков. Ипатьевская летопись сообщает, что у Хортицы собрались "невиданьная рати, и сущий с ними конници". Большие силы собрали также и половцы.

Накануне битвы монголо-татары попытались расколоть союз русских и половцев. Прибывшие к великому киевскому князю послы уверяли, что хан их с русскими никакой вражды не имеет и пришли они не на русские земли, но имеют войну с половцами, конюхами монголо-татар. На совете русских князей решено было не соблазняться этим предложением, коварство которого являлось слишком очевидным.

Первое столкновение с авангардными силами монголов объединенные русско-половецкие полки выиграли. Ибн ал Асир сообщил, что "возгорелось в урусах и кипчаках желание разбить татар: они думали, что те отступили из страха и по слабости, не желая сражаться с ними, и поэтому стремительно преследовали татар. Татары все отступали, а те гнались по следам 12 дней".

Но это была уловка татар. Не дав русским и половцам приготовиться к битве, они развернули против них свои основные силы и перешли в наступление. Битва на реке Калке 31 мая 1223 г. закончилась сокрушительным поражением русских и половцев. Несогласованность действий князей-сюзеренов, неодновременное вступление в бой русских полков, отсутствие стойкости половцев имело губительные последствия. Не спасли положения храбрость и героизм русских воинов (особенно отличился 18-летний галичский князь Данило Романович). В битве на Калке погибло шесть князей, по летописным данным, из простых воинов вернулся только каждый десятый, а количество убитых киевлян достигло 10 тыс.

Битва на Калке стала переломным моментом в история Руси. Она не только значительно ослабила силы русских княжеств, но и посеяла на Руси панику и неуверенность. Не случайно летописцы все чаще отмечают загадочные явления природы, считая их знамением будущих несчастий. В памяти русского народа битва на Калке осталась как трагическое событие, после которого "Русская земля сидит невеселая". Народный эпос именно с ней связывал гибель русских богатырей, отдавших жизнь за Родину.

Большие потери понесли в этой битве и монголы. Дойдя до Новгорода-Святополча на Днепре и разрушив по пути поросские и поднепровские города-крепости, они не решились идти на Киев и повернули назад. Не исключено, что продолжение похода на запад еще не входило в планы Чингизхана.

После смерти Чингизхана власть перешла к его сыновьям. Великий хан Угедей и его ближайшие советники разработали план новых завоеваний. На курултае 1235 г., согласно свидетельству персидского историка Джувейни, "состоялось решение завладеть странами Булгара, Асов и Руси, которые находились по соседству становища Бату, не были еще покорены и гордились своей многочисленностью". Общемонгольский поход на запад должен был возглавить внук Чингизхана Батый, в помощь которому придавались силы большинства чингизидов - Менгу-хана, Гююк-хана, Бучека, Кулькана, Монкэ, Байдара, Тунгута, Бюджика и даже Субедея, одного из "четырех свирепых псов Чингизхана", отозванного из Китая.

В течение осени 1236 - весны 1237 г. монголо-татары завоевали Волжскую Булгарию. Русский летописец так прокомментировал это событие: "Тое же осени придоша от восточные страны в Болгарьскую землю без-божнии Татары, и взяша славный Великый город Болгарськии и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца, и взяша товара множество, а город ихъ пожгоша огнем, и всю землю ихъ плениша".

К осени 1237 г. монгольские "облавы" прошли по землям кипчаков и аланов, затем были разгромлены буртасы, мокша, мордва. На очереди был поход на Северо-Восточную Русь, и с этой целью у ее границ монголы сосредоточили огромное войско. Русские летописцы не приводят его абсолютных цифр, но отмечают, что монголо-татары шли "в силе тяжце", "бесчислена множество, яко прузи траву поедающе". Плано Карпини исчислял войско Батыя, осаждавшее Киев, в 600 тыс. человек. Венгерский летописец Симон полагал, что к границам Венгрии пришло 500 тыс. монгольских воинов. Исследователи называют цифры от 150 до 300 тыс. Даже если предположить, что реальной является минимальная из этих цифр, то и в этом случае армия Батыя представляется огромной по масштабам Средневековья. Имея многолетний опыт ведения военных действий и объединенная единым командованием, она намного превосходила силы тех народов и государств, куда направлялось острие монгольских ударов. В Китае монголы познакомились с приемами осады городов с использованием новейшей по тем временам осадной техники - таранов, метательных машин, "греческого огня". Яркое представление о характере военной техники монголо-татар дает сообщение д'Оссона в "Истории монголов" об осаде города Нишабур в Средней Азии. Было использовано 3000 баллист, 300 катапульт, 700 машин для метания горшков с нефтью, 400 лестниц, 2500 возов камней. Кроме того, в монгольском войске было много китайских военных инженеров.

В исторической литературе со времен С.М. Соловьева бытует мнение, что русские княжества в случае опасности могли выставить примерно 100 тыс. воинов. Если учесть, что общий демографический потенциал Руси накануне монголо-татарского вторжения равнялся примерно 12 млн. человек, то цифра эта не кажется оптимальной. Теоретически она могла быть значительно большей, но практически сделать это было чрезвычайно сложно. Единого воинского резерва на Руси не было, а феодальная раздробленность княжеств исключала возможность быстрой концентрации войск в одном месте и на одном направлении. К тому же Русь, по-видимому" действительно уступала монголо-татарам в количестве и качестве профессионального войска. Ополченцы не могли успешно противостоять хорошо обученным монгольским воинам.

Исследователи отмечают еще одну особенность военного искусства монголов. Будущие завоевательные походы ими тщательно планировались и обеспечивались детальными разведывательными данными. Для этих целей использовались многочисленные посольства в сопредельные и дальние страны. Относительно письма, обнаруженного у задержанных в Суздале князем Юрием Всеволодовичем монгольских послов, которые направлялись к венгерскому королю Беле IV, Батый писал, что это уже тридцатое посольство, снаряженное им к королю Беле. Естественно, все они проходили через русские земли и собирали необходимую для военных целей информацию. Важное место отводили монголы и разведывательным военным походам по маршруту будущих тотальных "облав". К тому же каждому театру военных действий отводилась определенная пора года.

Удар по Северо-Восточной Руси пришелся на зиму 1238 гг. Рашид-ад-Дин сообщает, что он не был спонтанным; решение о нем принималось на курултае всех монгольских ханов. Судя по письменным источникам, вторжение монголов в пределы Северо-Восточной Руси не было неожиданным и для русских князей. Концентрация монгольских войск у юго-восточных границ земли не могла остаться незамеченной. Венгерский монах Юлиан из разговора с суздальским князем узнал, что "татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан". О готовящемся нападении монголов сообщали русским князьям и беженцы из порубежных областей, которые массово хлынули в глубинные районы Руси. И все же приходится констатировать, что русские князья так и не сумели подготовиться к отражению врага.

Первым на пути монголов оказалось Рязанское княжество. Безуспешно Юрий Рязанский обращался за помощью в Чернигов и Владимир. Он ее так и не получил. В битве неподалеку от реки Воронеж рязанские дружины были разгромлены. "Повесть о разорении Рязани Батыем" сообщает о кровопролитной сече, в которой победа монголам далась нелегко. "Едва одолеша их (рязанские, муромские и пронские дружины - П.Т.) сильные полки татарскиа". Один за другим пали города Пронск, Белгород, Ижеславец.16 декабря 1237 г. объединенные силы монголо-татар осадили столицу княжества Рязань. По сообщению Рашид-ад-Дина, у ее стен были Батый, Орда, Гююк-хан, Менгу-хан, Кулькан, Кадан и Бури. Шесть дней осажденные удерживали город, но 21 декабря он был взят монголами и подвергнут страшному разгрому. Суздальский летописец, а также автор "Повести о разорении Рязани Батыем" рисует страшную картину гибели Рязани. "Множество мертвых лежаша, а град разорен, земля пуста, церкви пожжены |…) только дым и земля и пепел".

Многолетние археологические раскопки Старой Рязани подтвердили сообщения очевидцев о страшной трагедии города в декабре 1237 г. Вся территория городища была перекрыта толстым слоем пожарища, под обломками сгоревших домов лежали трупы рязанцев. Следы увечий на черепах и костях свидетельствовали о насильственной смерти.

От Рязани вражеские полчища устремились к Коломне и Москве. По пути были разграблены города Ольгов, Переяславль-Рязанский и др. Войско Юрия Всеволодовича в битве под Коломной потерпело поражение, хотя и изрядно потрепало монгольские полки. Летописи отмечают, что у Коломны "бысть сеча велика". Рашид-ад-Дин дополняет эти сведения сообщением о ранении и смерти одного из чингизидов - Кулькана. Битва у Коломны явилась одной из крупнейших в кампании 1237 г. Объединенные владимирские силы не смогли преградить путь монголам к столице Северо-Восточной Руси.

От Коломны орды Батыя устремились к Москве. Как сообщает мусульманский историк Джувейни, она в 1238 г. была уже крупным городом. "Они направились в страну русов и покорили ее области до города Москвы, где число народа, как мурашки и саранча. Та страна такими лесами и дубравами покрыта, что там и змея не проползет. Ханы татарские напали на город со всех сторон. Сначала с каждой стороны проложили дорогу такой ширины, чтобы по ней могли пройти три или четыре воза. Поставив против стен метательные машины, и в несколько дней ничего от города не оставили, кроме его имени".

Сообщение Джувейни совпадает с летописью, в которой говорится, что москвичи, возглавляемые воеводой Филиппом Нятко, стойко боролись, но были побеждены и перебиты "от старца и до сущего младенца". Юный московский князь Владимир Юрьевич был пленен татарами.

В начале февраля 1238 г. Батый привел войска к Владимиру, до этого овладев Суздалем. Предложение о добровольной сдаче города было решительно отвергнуто владимирцами. Покинутые своим князем Юрием Всеволодовичем, они героически защищали город от объединенных монгольских полчищ, но удержать его не смогли. Стенобитные машины в нескольких местах разрушили городские стены, куда и устремились штурмующие.

Город заполыхал пожарами. Монголо-татары устроили жестокую резню. В соборном Успенском храме, согласно летописцу, они живьем сожгли великокняжескую семью и "множество бояр и народа".

Вслед за Владимиром пали города Ростов, Углич, Ярославль, Юрьев-Польский, Переяславль-Залесский, Кашин, Тверь, Торжок, Городец, Кострома. На реке Сити передовые отряды монголо-татар под водительством Бурундая настигли войска великого князя Юрия Всеволодовича. Состоялась новая битва. "И бысть сеча зла", отметил летописец. Захваченные врасплох, полки Юрия Всеволодовича смешались перед ударом монгольской конницы и были опрокинуты. На поле боя полегло множество русских воинов; в сражении пали князья Юрий и Святослав Всеволодовичи.

В верховьях Оки монголы встретили ожесточенное сопротивление небольшой крепости Козельск. Несмотря на малолетство своего князя Василька и требование монголов сдать город, козельчане решили защищаться. Летописец расценивает это решение как проявление "крепкодушного ума". Семь недель продолжалась героическая оборона Козельска. Козельчане уничтожили около 4 тыс. монголов, но отстоять город не смогли. Подведя к нему осадную технику, войска Кадана и Бури разбили городские стены и ворвались в Козельск. Батый приказал убить всех его жителей, "не пощад отъ отрочатъ до ссущих молоко". Князь Васильке, по преданию, утонул в крови. Город Козельск Батый назвал "злым городом".

После падения Твери и Торжка перед монголами открывался путь на Новгород. Но, не дойдя до него 100 верст, у Игнач-Креста они неожиданно повернули на юг, пройдя по восточным землям Смоленского и Черниговского княжеств в половецкие степи. По-разному объясняли исследователи этот "уход" татаро-монголов на юг. Наиболее реальным представляется мнение о том, что уставшие и сильно потрепанные монгольские войска нуждались в длительном восстановлении своих сил. К тому же, начиналась весенняя распутица, которая в условиях новгородских лесов и болот представляла для монгольской конницы непреодолимую преграду. Новгород и другие северные и северо-западные русские города и земли избежали печальной участи Северо-Восточной Руси.

Принято считать, что история не знает сослагательного наклонения и невозможно ответить на вопрос, каким было бы дальнейшее развитие древнерусских городов, не подвергнись они монгольскому разгрому? В данном случае этот тезис не безусловный. Пример с Новгородом демонстрирует другую, более благоприятную историческую альтернативу русской истории.

К средине лета 1238 г. Батый с войском вышел в Придонье. Здесь, между Волгой и Доном, находились основные его кочевья. Передышка от трудного похода в Северо-Восточную Русь была использована для восстановления боеспособности войска, а также для локальных сражений с половцами, аланами, черкесами.

Весной 1239 г. Батый возобновил завоевательные походы на Русь. Объектом нападения стали Переяславльское и Черниговское княжества. В начале марта монголы появились у стен Переяславля - сильной южнорусской крепости, имевшей многовековой опыт борьбы с кочевниками. На этот раз порубежной твердыне не удалось отстоять свою неприкосновенность. После непродолжительной осады город был взят монголами, разрушен и сожжен. "И взять градь Переяславль копьемъ, - писал летописец, - изби Bet и церковь архангела Михаила скруша, и сосуды церь-ковьныя бещисленые златыа и драгого каменья взять, и епископа преподобного Семеона убиша". Не только Михайловский храм, но и все другие церкви Переяславля были разрушены, укрепления сожжены, а защитники города истреблены или взяты в плен.

В пламени пожаров погибли многие населенные пункты в окрестностях Переяславля.

Осенью 1239 г. монголо-татары вторглись в пределы Черниговской земли и вскоре осадили столицу княжества, попытка князя Мстислава Глебовича прийти на помощь осажденному Чернигову не увенчалась успехом: под стенами города "побежден бысть Мьстиславъ и множество от вой его избиенымъ бысть". Защитники Чернигова "со града метаху на Татаръ камение съ стенъ за полтора перестрела, а камение яко же можаху четыре человеки силнии подъяти". После длительной осады и отчаянных сражений на стенах крепости монголам удалось все же овладеть городом. Случилось это, как явствует из сообщений Псковской первой летописи, 18 октября 1239 г. Город был сожжен, люди истреблены, монастыри и храмы разграблены. До сих пор археологи обнаруживают следы этого страшного разгрома. Город восстановился в древнерусских пределах только к XVIII в.

От Чернигова монголы двинулись на восток по Десне и дальше - по Сейму. Ими были разрушены и сожжены города Путивль, Тлухов, Вырь, Рыльск, Новгород-Северский и другие.

На север от столицы княжества завоеватели, вероятно, не пошли, а под началом Менгу-хана направились к древней столице Руси Киеву. От города их отделял только Днепр. Любуясь красотой й величием Киева, Менгу-хан направил туда своих послов с предложением добровольной его сдачи. Как замечает летописец, монголы хотели "прельстить" киевлян, но те не только отвергли их предложения, но и убили послов. Оскорбленный Менгу-хан не решился на штурм Киева и увел свои войска в пределы улуса Джучи. Возможно, для овладения таким большим городом и первоклассной по тем временам крепостью у него не было сил, а возможно, битва за Киев еще не входила в планы монгольских ханов.

Разорение Черниговского и Переяславльского княжеств в 1239 г. стало своеобразной прелюдией к большому походу на Южную Русь и страны Центральной Европы.

К сожалению, ни в Киеве, ни в других южнорусских городах не была оценена должной мерой нависшая опасность. Великий киевский князь Михаил Всеволодович вместо того, чтобы возглавить борьбу Южной Руси с монголо-татарами, бежал в Венгрию. Некоторые исследователи полагали, что он отправился туда за помощью, но летописная фраза: "Михаилъ бъжа по сыну своемь передъ Татары во Угры", не дает для этого никаких оснований. Более того, когда Данило Романович в ответ на обещание впредь не враждовать с галичским князем предложил Михаилу вернуться в Киев, тот не захотел этим воспользоваться. "Михаилъ же, за страхь Татарськыи не смeити Киеву".

На короткое время в Киеве утвердился смоленский князь Ростислав Мстиславич, однако был изгнан оттуда Данилом Романовичем и заменен галичским воеводой Дмитрием. Ситуация на юге Руси почти в точности повторяла ситуацию, имевшую место тремя годами ранее в Северо-Восточной Руси. В обоих случаях их столицы - Владимир-на-Клязме и Киев были оставлены великими князьями перед подходом вражеских сил.

Осенью 1240 г., как сообщает Рашид-ад-Дин, "царевич Бату с братьями, Бури и Бучек направились в страну русских и черных шапок (черных клобуков)". Форсировав Днепр у южных границ Руси, монголо-татары прошли "облавой" от Поросья до Киева. Они разрушили и сожгли города-крепости по Роси, Днепру и Стугне. Раскопки городищ неизменно обнаруживают следы пожарищ. На многих из них жизнь больше не возродилась. Это, разумеется, не означает, что все население этих крепостей было уничтожено, но оставшиеся в живых в лучшем случае селились где-то рядом и новому поселку давали старое название.

Большое количество кладов золотых и серебряных изделия из Княжей горы, а также городища у села Сахновка на Черкащине свидетельствуют о том, что все их жители погибли и извлекать из земли спрятанные ценности было некому.

В ноябре 1240 г. монголы осадили Киев. Летописец, современник, а может и свидетель этих событий, исключительно образно описал появление огромного войска у стен Киева. "И 6t Батый у города и отроци его объседяху градь, и не бе слышати отъ гласа скрипания телегъ его, множества ревения вельблудъ его, и ръжания отъ гласа стадъ конь его". Во время одной из вылазок киевлянам удалось захватить некоего Товрула, который сообщил, что под Киевом собрались все силы Батыя, участвовавшие в походе на Южную Русь. Кроме Батыя у стен города были воеводы Урдюй, Байдар, Бирюй, Кайдан, Бечак, Менгу, Кююк, Бедяй и Бурундай.

Главный удар Батый приказал нанести с юга, в районе Лядских ворот. Здесь были поставлены стенобитные машины-пороки, которые непрестанно, день и ночь, разбивали городские стены. В образовавшиеся бреши устремлялись осаждавшие. Там их встречали киевляне и оказывали отчаянное сопротивление: "И взиидоша горожани на избитые стены".

Монголо-татары обрушили на них всю мощь своего оружия. Летописец пишет, что стрелы, тысячами летевшие на киевлян, не давали им возможности видеть врагов.

Стены были взяты монголо-татарами, но потери их были столь значительны, что Батый вынужден был дать своим войскам передышку. Киевляне воспользовались этим и закрепились на рубежах крепости "города Владимира". Они защищали каждый участок города, но устоять против хорошо обученных монгольских воинов, к тому же обладавших передовой военной техникой, не смогли. Прорвав укрепления в районе Софийских ворот (отчего они в народе получили еще и название Батыевых), завоеватели окружили последних защитников Киева в Десятинной церкви. Количество людей, укрывшихся в храме, согласно летописцу, было столь велико, что от их тяжести рухнули хоры и стены церковные. Видимо, все же причиной разрушения Десятинной церкви были стенобитные машины монголов.

О длительности обороны Киева и точной дате его падения в письменных источниках сохранились разные свидетельства. Ипатьевская летопись, которая наиболее полно и содержательно рассказывает об этом трагическом в жизни Киева событии, вообще не приводит точных дат. Лаврентьевская сообщает, что Киев пал на Никол ин день, ил и 6 декабря 1240 г. Псковская третья летопись подает другую дату катастрофы - 19 ноября, но зато указывает на длительность осады - 10 недель и 4 дня. Рашид-ад-Дин отмечал, что монголы овладели великим русским городом Макерфа-аном, под которым исследователи видят Киев, за десять дней, а согласно Плано Карпини, столица Руси была взята после продолжительной осады.

Трудно сказать, какие из этих сведений более достоверны. Однако если вспомнить, что небольшая крепость Черниговской земли Козельск смогла задержать у своих стен монгольскую орду на семь недель, то сообщения о продолжительной обороне Киева, имевшего первоклассную по тем временам крепость, не должны казаться сомнительными.

Киев был подвергнут страшному разгрому. Летописец свидетельствует, что монголо-татары разграбили Св. Софию и все монастыри, а людей "от мала и до велика вся убиша мечем". Плано Карпини, проезжавший в ставку Батыя в 1246 г., видел тотальное разорение Киева и Киевской земли. Он писал, что монголо-татары "произвели великое побоище в стране Руси, разрушили города и крепости, убили людей, осадили Киев, который был столицей Русии, после продолжительной осады взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили неисчислимые головы и кости мертвых людей, которые лежали на поле, ибо город этот был очень большим и многолюдным; а теперь он низведен почти ниначто, едва имеется там 200 домов, а людей держат они в тяжелейшем рабстве".

Археологические раскопки с документальной точностью подтверждают свидетельства очевидцев. В разных частях города обнаружены огромные братские могилы, насчитывавшие по несколько тысяч костяков. Скелеты со следами насильственной смерти находили под толстым слоем пожарищ, в подклетях жилых домов и просто на древних улицах.

Конечно, монголы не смогли уничтожить Киев полностью, но действительно свели его, как свидетельствовал Плано Карпини, "ниначто". Из более чем 40 монументальных каменных зданий (дворцов и храмов) уцелело (и то в сильно поврежденном виде) не более 5-6, из 9 тыс. дворов - 200 и те, вероятно, были отстроены между 1240 и 1246 гг., а из 50-тысячного населения осталось не более 2 тыс.

В ряде районов древнего Киева, в частности в центральном, жизнь возродилась только через несколько столетий. Прекратило существование высокое киевское ремесло, прервались традиции летописания, надолго оказалась утраченной строительная культура.

Из Киева главные силы Батыя устремились к Владимиру и Галичу. С огнем и мечом шли они по Киевской земле. Раскопки Вышгорода и Белгорода, городищ по Тетереву, Случи, Горыни, Южному Бугу и другим рекам обнаруживают следы героической обороны и гибели этих центров. Практически во всех этих центрах археологи выявляют мощные слои пожарищ; под крепостными стенами, во рвах, на улицах и площадях покоятся сотни человеческих останков, орудия труда, инструменты ремесленников, предметы вооружения, украшения.

В свое время археолог М.К. Каргер высказал мысль, что в летописных рассказах нельзя не обратить внимания на различное отношение монголов к городам - в зависимости от степени оказанного сопротивления. Города, которые сдавались быстро, не подвергались разрушению и избиению, но отделывались лишь разграблением населения, особенно богатых монастырей и храмов. Однако таких городов на Руси, как считал М.К. Каргер, было немного. Л.Н. Гумилев повторил эту мысль, но по-другому расставил акценты. Назвав в числе пострадавших города Рязань, Владимир, Суздаль, Торжок и Козельск, историк утверждал, что "другие города сдались на капитуляцию и были пощажены". Ни М.К. Каргер, ни Л.Н. Гумилев не смогли назвать хотя бы приблизительный список древнерусских городов, которые сдались на милость победителей и не подверглись разрушениям.

Утверждения ряда исследователей о якобы незаинтересованности монголо-татар в разорении Руси и их благородстве по отношению к побежденным не находят подтверждения ни в письменных, ни в археологических источниках. Вот несколько примеров. Победив русских и половцев в 1223 г., монголо-татары устремились в южнорусское пограничье. При этом они уверяли, что пощадят всех, кто не окажет сопротивления. Люди, как пишет летописец, "не ведая лести их", выходили навстречу с крестами, но неизменно подвергались избиению: "Избиша ихь всихь".

Во время осады Владимира-на-Клязьме князь Всеволод, в надежде на обещание татар пощадить город, вышел из него с малой дружиной и богатыми дарами. Однако князь был убит, а город разорен и сожжен.

Капитулировали перед монголо-татарами жители Колодяжина - небольшого городка Киевской земли, "послушавше злого совета", но все были истреблены. Летописное сообщение находит документальное подтверждение в археологических раскопках. Все постройки городка Колодяжина погибли в огне, население было полностью уничтожено. Монголо-татары не пощадили даже детей; их скелеты находились в сгоревших домах и на улицах. На многих черепах заметны следы сабельных ударов, в костях нередко торчали татарские стрелы.

Аналогичная судьба постигла города и села по Тетереву, Случи, Горыни, Южному Бугу. Их раскопки открывают трагические картины героической обороны и гибели этих центров. Раскопанное полностью городище Райки на Житомирщине позволило с исключительной точностью представить всю полноту трагедии, постигшей жителей этого городка. По-видимому, никто не остался в живых. Мужчины полегли в жестокой битве с монголами, женщины и дети сгорели в своих домах или были убиты. На городище не было места, где бы не лежали человеческие останки. Картину полного уничтожения Райковецкого городища дополняют кости домашних животных, также погибших в огне. Жизнь здесь больше не возродилась.

Приведенные примеры убеждают, что судьба городов, которыми овладевали монголы (хитростью, обманом или силой), была одинаковой. Избежали разрушений и разграбления лишь те центры, которыми врагу не удалось овладеть, либо те, что оказались вне маршрута монгольской "облавы".

В Волынской и Галичской землях таких городов было больше, нежели в Среднем Поднепровье. Из летописи известно, что монголо-татарам не удалось овладеть Даниловом, Кременцом, Холмом. Конечно, эти небольшие городки не представляли для Батыя большой опасности и не занимали в его стратегии такого важного места, как столичные центры. Их монголы разрушали с особым упорством.

Владимир-Волынский, красотой которого любовался в 1231 г. венгерский король и считал, что такого города нет и в "немецких странах", не избежал печальной участи завоеванных монголами городов. Он был "взят копьем" и подвергнут жестокому разгрому. Летописец отметил, что монголы не пощадили во Владимире никого, церкви оказались переполнены трупами. "Церкви наполнены быша трупья и телес мертвых".

Летописные свидетельства подтверждаются археологическими данными. В различных местах древнего Владимира, под развалинами храмов и пепелищами сгоревших домов, археологи находят множество скелетов с разрубленными черепами и костями.

Галич был взят войсками Батыя после трехдневной осады и также разрушен. Летописец не приводит подробных свидетельств битвы за столицу Галичины, однако его замечание, что она разделила печальную участь Владимира, указывает на огромные масштабы постигшей ее катастрофы. Раскопки показали, что многие жители Галича, как и других древнерусских городов, погибли в храмах и церквях. После монгольского разгрома Галич опустел; столица земли была перенесена в Холм, а новый город с одноименным названием был основан на другом месте.

Нет необходимости описывать все битвы и сражения русских с монголо-татарами, как и давать детальный перечень городов и селений, сожженных и разрушенных захватчиками. И приведенных фактов достаточно, чтобы прийти к выводу о разрушительности монголо-татарского нашествия для Руси. Образно об этом сказал архимандрит Киево-Печерского монастыря Серапион, ставший затем владимиро-суздальским епископом. "Кровь отець и братия нашея, акы вода многа землю напои […] множайша же братия и чада наша в плен ведены быша: села наши лядиною поростоша […] богатство наше онем в корысть бысть; труд наш погании наследоваша".

Разумеется, монголы не смогли уничтожить все население или смести его в целых регионах, как это утверждали представители исторической школы М.П. Погодина, но они нанесли невосполнимый урон экономическому и культурному развитию Руси, разрушили веками создававшуюся систему связей, исключили из общерусского исторического процесса целые регионы, содействовали консервации феодальной раздробленности, по существу, затормозили поступательное развитие русских земель. На это обстоятельство указывал в свое время Н.И. Костомаров: "Русь, парализованная нашествием и порабощением, со своим удельным укладом продолжала около века движение на прежний лад, не имея ни сил переменить этот лад, ни освободиться от этого кошмара".

Монголо-татары установили на Руси "режим систематического террора". Малейшее неповиновение русских вызывало карательные экспедиции монголов. В продолжение второй половины XIII в. они осуществили не менее двадцати опустошительных походов на Русь, каждый из которых сопровождался разорением городов и сел, угоном русских людей в полон. В Южной Руси хозяйничали воеводы Батыя - Куремса и Бурундай; позже регулярные набеги осуществляли Ногай и Телебуга. Причем речь идет не просто о грабеже русских княжеств, но о систематической и целенаправленной политике их ослабления и удержания в покорности. Особенно отличился на этом поприще Бурундай. Наученный опытом Куремсы, который не смог овладеть в 1259 г. Владимиром-Волынским и Луцком, он приказал разрушить эти и другие крепости. Исполнителями этой драматической акции должны были стать сами русские. Волынская летопись сообщает под 1261 г., что князь Лев Данилович, "разметав" Данилов Истожек и Львов, а Василько Романович - Кременец, Луцк и Владимир. Так монголо-татары целенаправленно разрушали русскими же руками потенциальные места сопротивления их владычеству.

Если на северо-востоке и западе Руси, благодаря умелой политике князей Александра Ярославича (Невского) и Данила Романовича (Галицкого), произвол монгольских темников имел определенные ограничения, то в старой Русской земле он был безграничным. Причиной этому была не только непокорность князя Михаила Всеволодовича (его зарубили в ставке Батыя), но и понимание той особой роли древней столицы Руси в возможной консолидации русских земель. Киев был не только жестоко разорен, но и унижен монголами. Формально великое Киевское княжество продолжало существовать, но фактически роль его в русской истории коренным образом изменилась. Батый, передав ханский ярлык на владычество Киевом не Данилу Романовичу, а Ярославу Всеволодовичу Суздальскому (после его гибели - Александру Невскому), по существу лишил его значения общерусского средоточия. Названные князья не изъявили желания осесть в Киеве (возможно, такой была воля хана), а посланные туда княжеские наместники автоматически понижали его статус. К концу XIII в. вынужден был покинуть Киев и киевский митрополит Максим. К этому его вынудили монголо-татары: "Митрополит Максим, не терпя Татарського насилья, оставя митрополью и збежа ис Киева, и весь Киев разбежаться".

Известны случаи активного сопротивления как на северо-востоке, так и на западе Руси. Успешно сражался с Куремсой Данило Галицкий. Умел отстоять интересы русских земель и Александр Невский. И все же приходится признать, что в продолжение всего периода монгольского владычества русские князья признавали суверенитет хана. Не случайно летописцы называют его привычным для русских титулом "царь" и постоянно объясняют покорность русских князей тем, что они находились "в воле татарской".

По существу, русские земли оказались включенными в огромные владения Золотой Орды. Завоеватели провели в них перепись населения с целью обложения данью. Взиманием этой дани, вошедшей в народную память как "татарщина", занимались ордынские баскаки. Особенно свирепствовали они в Киевской, Черниговской и Переяславльской землях. Галичина и Волынь, по-видимому, платили дань Орде лишь спорадически, главным образом тогда, когда ордынцы проходили через эти земли в Литву и Польшу.

В первые десятилетия XIV в. южнорусские и западнорусские земли постепенно перешли под протекторат Литвы и Польши, но и в этом политическом статусе не были избавлены от постоянных набегов татар. Новые хозяева степей оказались воинственнее своих предшественников половцев, которых они включили в число подданных и ассимилировали. Арабский автор ал Омари по этому поводу заметил, что "в древности это государство (Золотая Орда. - П. Т) было страной кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кипчаки, как будто одного (с ними) рода, оттого что монголы (и татары) поселились на земле кипчаков, вступали в браки с ними и оставались жить на земле их (кипчаков)".

В какой-то мере этнополитическая разделенность восточноевропейских степей половецкого времени послужила основой для административных образований монголо-татар. Улусы Батыя (Поволжье) и Берке (Северный Кавказ) соответствовали поволжским и предкавказским объединениям половцев. Улус Ногая в Поднепровье образовался на землях половецкого объединения команов. Землями приднепровских половцев овладел хан Токта, а донские степи стали улусом Дешт-и-Кипчака.

Излишне подчеркивать, что и весь образ жизни монголо-татар мало чем отличался от половецкого. Вот как описал их жилища Плано Карпини. "Ставки (юрты. - П. Т) у них круглые, изготовленные наподобие палатки и сделанные из прутьев и тонких палок. Наверху же в середине ставок имеется круглое окно, откуда попадает свет, а также для выхода дыма, потому что в середине у них всегда разведен огонь. Стены же и крыши покрыты войлоком, двери сделаны также из войлока. Некоторые ставки велики, а некоторые небольшие, сообразно достоинству и скудости людей. Некоторые быстро разбираются и чинятся, и переносятся на вьючных животных, другие не могут разбираться, но перевозятся на повозках. Для меньших при перевезении на повозке достаточно одного быка, для больших - три, четыре и даже больше".

В золотоордынское время в степных районах, от Нижнего Поволжья до Днестро-Прутского междуречья, появляются стационарные поселения и даже города. Спор исследователей о том, является ли этот процесс свидетельством оседания кочевников на земле или же долговременные поселения служили монголо-татарам своеобразными опорными пунктами их колонизационной политики, в значительной мере искусственен. Если строительство городов было целенаправленной политикой Золотой Орды, значит, это отвечало не только ее политическим, но и экономическим интересам.

Разумеется это не меняло основ кочевнического способа ведения хозяйства монголо-татарами, но свидетельствовало о влиянии на них оседлых соседей. Не исключено, что среди жителей этих городков и селений были и монголо-татары, главным образом - ремесленники и торговцы. Запустение золотоордынских городов - Старого Орхея, Костешты, Белгорода в Поднестровье в 60-е годы XIV в. в результате активной венгерской экспансии подтверждает их органическую включенность в систему хозяйственных отношений Золотой Орды.

По хозяйственному укладу монголо-татары, как и их предшественники половцы, были типичными скотоводами. Карпини отметил, что "они очень богаты скотом, верблюдами, быками, овцами, козами, лошадьми. Вьючного скота у них такое огромное количество, какого, по нашему мнению, нет ни у кого в целом мире". Согласно сообщению ал Асира, татары "не нуждаются в следовании за ними провианта и припасов, потому что при них овцы, коровы, лошади и другая скотина, и они ничем иным не питаются, как их мясом. Животные же их, на которых они ездят, сами разгребают землю копытами и едят корни растений". Из сказанного следует, что монголо-татарское стадо содержалось круглый год на подножном корму. Кроме мяса монголо-татары питались также молокопродуктами. Рубрук сообщил интересные сведения о приготовлении кумыса, масла и способах их консервации. Сведения о кумысе как продукте питания половцев сохранили также русские летописи.

Что касается культурного облика монголо-татар, то проследить его специфичность практически невозможно. Речь может идти лишь о характерных особенностях культуры степного населения второй половины XIII - начала XIV в., этнически неоднородного, хотя и сливавшегося постепенно в единый новый этнос.

Исследователи отмечают некоторые изменения в этот период погребальной обрядности, находившие выражение прежде всего в конструкциях могил. Появляются ямы трапециевидные, с уступами и подбоями. Ориентация погребенных не отличается единообразием; наряду с западной встречается восточная, южная и даже северная. Мужские захоронения сопровождаются черепом и конечностями коня, уложенными в анатомическом порядке. Это указывает на сохранение древних традиций кочевых народов степей, обитавших здесь и до прихода монголо-татар. Как и раньше, в золотоордынское время погребения совершались, главным образом, в курганах древних эпох.

Интересна в этом плане группа погребений второй половины XIII-XIV в., исследованная И.Я. Стемиковским в 1896-1910 гг. в Тираспольском уезде Херсонской губернии. Она бесспорно может быть связана с новыми хозяевами восточноевропейских степей. Из дневниковых записей автора раскопок явствует, что это были преимущественно воинские захоронения. Совершены они в прямоугольных и трапециевидных ямах, иногда с подбоями, в деревянных гробах. Ориентировка погребенных не отличается единообразием. Наряду с западной (с отклонениями на север и юг), которая преобладала, имелись захоронения, ориентированные на восток (и также с отклонениями на север и юг). Слева от погребенных лежали скелеты лошадей, в зубах которых находились удила, а по бокам - железные стремена и пряжки от сбруи. Погребения содержали сравнительно богатый инвентарь. Кроме конской сбруи и снаряжения всадника в них находились предметы вооружения (кольчуги, сабли, кинжалы, колчаны из березовой коры и кожи, наконечники копий и стрел, боевые топорики), украшения (серебряные браслеты, бронзовые зеркала, железные пуговицы, серьги, поясные медные накладки). В ряде могил обнаружены джучидские монеты конца XIII-XIV вв.

Изумительные по составу инвентаря погребения поздних кочевников исследованы у села Каирка Каланчакского района Херсонской области археологической экспедицией, руководимой А.И. Кубышевым. В них выявлены: железные шлемы, сабли, кольчуги и панцыри, наручи, берестяные колчаны, седла, стремена, котлы, амфоры. Захоронения совершены в подкурганных ямах-подбоях в деревянных гробах.

Погребенный в кургане № 3 у села Каирка лежал вытянуто на спине головой на северо-восток. Руки вдоль туловища. Череп имеет явно выраженные монголоидные черты. При погребенном находились: железные сабля, булава-шестопер, нож, кольчуга, двуручная корчага, железные наручи, шлем. Под кистью левой руки - кожаный кошелек, а в нем - семь серебряных монет, под пальцами правой руки обнаружен небольшой сверток из шелковой ткани, в котором - железное огниво, кремень. Вдоль левого бедра - сложносоставной деревянный лук с остатками тетивы. Вдоль правой ноги - берестяной колчан со стрелами. Ниже колчана, около стопы правой ноги, стоял медный котел. В юго-западном углу подбоя находилось деревянное седло, украшенное костяными накладками, а также пара стремян. Удалось проследить остатки одежды из зеленоватой ткани, а также кожаные сапоги.

Еще один могильник позднесредневековых кочевников обнаружен у села Родионовка Акимовского района Херсонской области. Он представлял собой цепочку обособленных курганных групп, расположенных на плато правого берега реки Малый Утлюк, недалеко от Молочанского лимана. Регион Северо-Западного Приазовья традиционно служил для кочевников IX-XIV вв., в том числе и ногайских татар, местом зимовников. Не удивительно, что именно здесь находятся несколько десятков небольших позднекочевнических курганов.

О характере и обряде монголо-татарских захоронений яркое представление дает курган № 3, исследованный А.И. Куйбышевым у села Родионовка. Курган небольшой: высота его не превышает 0,3 м, диаметр равняется 17 м. Погребение совершено в яме с заплечиками прямоугольной формы, размером 2,65 х 0,9 м. Ориентировка: северо-восток - юго-запад. Над ямой лежали колеса от арбы, яма была перекрыта деревянными бруссками и досками, по-видимому, от той же арбы. На дне ямы находилось закрытое решетчатое гробовище, на крышке которого покоились сабля и сложносоставной лук. Между юго-западной стенкой и гробовищем найден берестяной колчан с семью стрелами. Рядом, но на бортовой доске, лежала железная булава на длинной деревянной рукояти. У головы погребенного стоял кувшин из красной глины, а у ног лежала упряжь верхового коня: седло, пара стремян, подпружная пряжка, удила, пряжка от уздечки, две костяные застежки пут.

В гробовище на камышовой подстилке в вытянутом положении на спине, головой на север, покоился скелет взрослого мужчины. Сохранились остатки его дорогих одежд с парчовым шитьем, высокие кожаные сапоги, края голенищ которых достигали бедер. У головы найдена серебряная серьга и шелковая кисточка от головного убора. Возле правого бедра лежала кожаная сумочка с рыболовным крючком, у левого - кожаный кошелек, а в нем - 32 серебряные монеты, чеканенные в Крыму в 40-х годах XIV в. На некоторых имелись надчеканенные значки, означавшие слово "хан". В ногах погребенного была положена туго свернутая кольчуга, под которой находились две небольшие чаши, изготовленные из медного листа.

Таким образом, среди погребений золотоордынского времени на юге современной Украины и в Молдове выделяется группа, имеющая ямы с подбоями или заплечиками, что, вероятно, и позволяет относить эти погребения к специфически монголо-татарской погребальной обрядности.

Собственно, об этом имеются убедительные свидетельства в записях Плано Карпини и Джузджани. Вот как описал Карпини погребальный обряд у знатных татар: "Они идут тайком в поле, удаляют там траву с корнем и делают большую яму и сбоку от этой ямы делают яму под землей […] Мертвого же кладут в яму, которая сделана сбоку, вместе с теми вещами, о которых сказано выше, затем зарывают яму, которая находится перед его ямой, и сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место".

Можно ли объяснить небольшое число находок собственно монголо-татарских погребений в степных регионах трудностью их обнаружения? В какой-то мере, да. Но, думается, не это главная причина. Есть значительно больше оснований предполагать, что монголо-татары очень быстро восприняли обычаи местного тюркского кочевого населения и хоронили своих умерших так же, как и они. К тому же, собственно монголы составляли лишь незначительную часть кочевого населения не только южнорусских степей, но и в целом Золотой Орды.

Этническое растворение монголо-татар в море тюркского степного населения сопровождалось также значительным участием в этом процессе и восточнославянского элемента. Порабощенная Русь служила для татар не только источником их экономического благополучия, но также и неиссякаемым резервом рабочей силы.

Ежегодно десятки тысяч русских людей уводились в степь, где они были обречены на пожизненное поселение. Важное свидетельство этому находится у Плано Карпини. Согласно ему, татары брали десятину от всего - от людей и от вещей. Они отсчитывали десять юношей и одного из них брали себе, то же делали с девушками: забирали их в свою землю и превращали в слуг. Из последующего рассказа Карпини явствует, что в татарскую неволю уводили из семьи каждого третьего сына, а также всех незамужних женщин. Они пополняли гаремы татарских вельмож (в том числе и ханов), рожали им наследников и таким образом содействовали европеизации тюркско-монгольского этноса.

В свою очередь, восточные славяне также "окрашивались" в тюркско-монгольские тона. Происходило это не только путем многочисленных внебрачных связей татарских воинов с русскими девушками, но и благодаря оседанию части татар в южнорусском пограничье и их постепенной ассимиляции. Из Лаврентьевской летописи узнаем про слободы татарского баскака Ахмата в Посеймье. В них кроме татар проживали, по-видимому, и русичи. Летопись пишет: "Умножашася людей в свободахъ тхъ, со вспхъ сторонъ сошедшеся". В реальной жизни таких татаро-славянских слобод на южнорусских землях было много. Есть основания предполагать, что в них селились те татары, которые были христианами. Л. Гумилев полагал, что подобно тому, как тюрки, черные клобуки и берендеи искали в XII в. покровительства киевских князей, так должны были монгольские христиане лепиться к южной границе Русской земли. Когда киевский иерарх Петр Акерович на Лионском церковном соборе 1245 г. отвечая на вопрос о татарской вере, заявил, что они верят в единого владыку света, а Бог и Его сын находятся на небе, он, вероятнее всего, имел в виду кочевников-христиан.

Разумеется, степень взаимных влияний русских и монголо-татар на раннем этапе их драматического соседства не следует преувеличивать, но и отрицать их наличие тоже нельзя.