Первое появление османов-завоевателей в Малой Азии

Эпоха завоевателей еще не совсем миновала. Та же жажда приключений, тот же рыцарский дух, готовый победить целый мир противников, одушевлявший странствующих рыцарей, который сто лет перед тем привел к падению греческую империю, продолжал еще жить в латинцах даже после того, как с потерей Палестины в конце XIII столетия был закончен героический век крестовых походов. Эти крестовые походы и поглотили именно массами рыцарскую аристократию высшего разряда; с прекращением их она потеряла существенную арену своей деятельности на Востоке, тогда как на Западе благодаря окрепшему сословию горожан (буржуазии) в больших городах и слагающимся монархическим государствам власть ее была сломлена. На место рыцарства выступили другие проявления воинственной силы, странствующие наемные войска, которые в немалой степени принадлежали к пролетариату рыцарства: страшнейший бич Испании, Франции и Италии. Старейшему и знаменитейшему из этих «больших сборищ» выпала на долю блестящая удача войти в Грецию завоевателями, основать там военное государство и увековечить свое имя в истории Афин. Повод к этому событию дали завоевания нового турецкого племени в византийской Малой Азии.

В начале XIII столетия явилась турецкая кочевая орда, которую кочевые инстинкты патриархальных азиатских народов выгнали в область Хорасан, а из этой их оседлости они были отодвинуты монголами Чингисхана далее на запад в Армянское плоскогорье. Сулейман повел их к Ефрату, в волнах которого и утонул сам; после этого сын его Эртогрул продолжал переселение на запад. Как говорит героическое сказание турок, орда эта насчитывала у себя всего только пятьсот палаток. Эртогрул был принят радушно сельджукским султаном Аледдином Каикобадом и получил разрешение осесть в округе Ангорском. Он служил своему ленному государю в войне против монголов и никейских греков, сделал имя турок страшным, распространил свое владычество в качестве вассала до Сангариса и умер девяностолетним героем в 1288 г. От такого незначительного начала возникло могущество турок в Анатолии.

Великим основателем его был Осман, могущественный сын Эртогрула. Когда государство Сельджукское при последнем своем султане Аледдине распалось и разделилось на отдельные эмирства, или маленькие княжества, он около 1299 г. сделался властителем области у подножия Олимпа в Вифинии. Он-то и дал своему племени имя османов, долженствовавшее целые столетия наводить ужас на три части света.

Пахимерес красноречиво изобразил отчаянное состояние Малой Азии, вся область которой от Тавра до Средиземного моря почти уже вовсе оставлена была на произвол судьбы слабым императором и опустошена турецкими и татарскими ордами, а беспомощные жители бежали к берегам Европы и даже искали защиты в стенах Константинополя. Слабые, не получавшие жалованья греческие войска были или рассеяны, или уничтожены. Михаил, сын и соправитель Андроника II, едва мог еще удерживать укрепленные города Пергамон и Кизик, пока, надорвавшись от трудов, он не заболел смертельно при Пегах.

При таком стесненном положении византийского императора ему предложило свои услуги наемное войско из каталонцев, арагонцев и сицилийцев, бывших прежде на службе у сицилийских королей из Арагонского дома, а теперь оставшихся без хлеба, после того как 31 августа 1302 г. Фридрих II Сицилийский заключил мир при Кальтабеллоте с своим врагом Карлом II Неаполитанским. От этих своевольных, привыкших к войне и разбою наемников Фридрих хотел освободиться; он предлагал их даже брату французского короля Филиппа Красивого Карлу Валуа, который 18 января 1301 года женился на Катарине де Куртенэ и вооружался, чтобы военным походом на Константинополь добиться прав своей супруги на Византию. Фридрих в силу вышеупомянутого договора обязался помогать Валуа войском и галерами. Но между тем предприятие этого принца не состоялось. Вот тут-то и случилось так, что один гениальный воин этого сицилийского короля собрал вокруг себя это доведенное до отчаяния наемное войско и определил его на службу того самого Андроника, против которого оно должно бы было сражаться под знаменами Валуа.

Рожер де Флор, предводитель этого войска, родился в Брин-дизи, был по происхождению немец, сын Рихарда, егермейстера великого императора Фридриха II; в качестве гибеллина и приверженца Конрадина Рихард храбро сражался и погиб в битве при Тальякоццо. В своей полной приключений жизни молодой Рожер блестяще отличился как моряк, как рыцарь ордена храмовников, потом как беглец из этого ордена, как корсар и, наконец, как вице-адмирал сицилийского короля. В награду за его службу в войне против анжуйцев император по заключении мира при Кальтабеллоте пожаловал ему доходы с Трипи, Ликаты и острова Мальты. Его карьера до этого времени вполне напоминает знаменитого морского героя Маргаритоне, происходившего из того же портового города Бриндизи, который в конце XII столетия на службе последнего норманнского владетеля Сицилии достиг звания графа Мальтийского, а потом объявил себя государем Ионических островов.

Рожер узнал, что король Фридрих не в состоянии заплатить полностью этим отчаянным наемникам, и он мог еще опасаться, как бы они его самого не выдали гроссмейстеру ордена храмовников или папе. Он поэтому ухватился за мысль найти в Византийской империи другое поприще для этих голодных наемников, и король охотно оказал ему в этом поддержку.

Когда Рожер через своих посланцев предложил Андронику II услуги этой толпы, император охотно на них согласился, так как бедственное положение от набегов турок достигло высшей степени, а это неожиданное предложение было не подозрительно, потому что исходило из Сицилии, в Арагонской династии которой со времени Сицилийской вечерни греческий император пользовался симпатией и нашел союзников в общей борьбе против Анжуйского дома. Он согласился на требование Рожера платить щедро войску, его самого назначить великим адмиралом и женить его на одной из принцесс своего дома. Король Фридрих снабдил наемников транспортными судами, оружием, провиантом и деньгами; вероятно, он заключил с Рожером, своим ленником, тайный договор, в силу которого он обеспечивал себе верховную власть над этим войском. Во всяком случае, он думал поставить преграды на пути Валуа в их намерениях относительно Востока.

Наемное войско Рожера де Флор состояло из 1500 конных латников и 5000 альмугаваров, которые представляли самую грозную инфантерию того времени и прославились в войне из-за Сицилийской вечерни на залитых кровью полях битв в Калабрии и Сицилии. Хотя это войско уже в начале своего замечательного поприща представляло смесь из различных национальностей, но все-таки большинство состояло из каталонцев и арагонцев; к этой национальности именно принадлежали и главные начальники. Поэтому оно и называлось вообще каталонским отрядом. К Рожеру примкнули храбрые люди, а именно: Фернан Хименес д'Аренос, Фернан д'Аонес, Корбаран де Легет, Рамон Мунтанер и Марти-но де-Логран. Двое знатных вельмож, Беренгар д'Энтенца, зять великого адмирала Рожера де Лориа, и Беренгар де Рокафорте, собирались последовать за ним впоследствии. В сентябре 1302 года Рожер повел свое войско из Мессины к Босфору

Каталонцы уж не были чужими в Византийской империи. После того как граф Барселонский, Беренгар IV, в 1162 г. соединил Каталонию с Арагонией, а мощный Хайме I отвоевал у мавров между 1229 и 1238 гг. Валенсию, Майорку и Минорку, испанские приморские города начали сильно развиваться. Каталонские корсары рыскали по морям, а торговые суда посещали берега Африки и Востока. Уже в 1268 г. Хайме I Арагонский дал право всевозможным образом покровительствуемому им барселонскому купечеству назначать в гаванях Романии своих собственных консулов. Из этого богатого торгового города вышел первый свод торговых законов, которые вошли в силу на Средиземном море, приняты были даже Венецией, Пизой и Генуей и послужили основанием консульской судебной власти. Еще до 1290 г. существовала каталонская колония с консулом в Константинополе. Ожесточенные войны Арагонского дома против неаполитанских анжуйцев, претендентов на византийский престол, были причиной того, что Па-леологи искали дружбы испанцев и сицилийцев; они принимали охотно каталонских купцов в своем государстве.

В то время когда Рожер повел своих наемников в Византию, каталонские купцы находились не только там, но и на Кипре, Родосе, в Александрии, в Бейруте и Дамаске, а торговцы из Барселоны, Валенсии и Тортозы посещали рынки Сирии и Малой Армении, даже и Тана на Черном море

Каталонцы были самыми опасными соперниками итальянцев на Средиземном море. Их моряки могли потягаться с ними своей опытностью в мореходстве. Уже ранее 1286 г. они имели карты; они в этом соперничали с генуэзцами, у которых космограф Пиет-ро Висконте в 1318 г. сделал знаменитый портолан (карту приморских земель). Школа каталонских космографов со временем получила такую известность, что Карл V французский в 1375 г. заказал им карту, которая стала знаменита под названием каталонской картины мира и превосходит арабские карты Эдризи и венецианские Марина Санудо.

Предшественником Рожера де Флора в греческих морях был, впрочем, знаменитый адмирал Рожер де Лориа, который в 1292 г. с каталонским войском на 30 галерах предпринял разбойничий набег против анжуйских владений в Морее и под этим предлогом грабил и берега и острова Греции.

2. Когда грозное войско Рожера показалось в византийском море, оно должно было вызвать воспоминание о латинских крестоносцах, которые как раз сто лет тому назад в качестве союзников одного императора по договору завоевали Константинополь. Древняя достопочтенная царица морей еще царила над Босфором, но блеск ее императорской короны померк, и она с полным отчаянием смотрела на свои отнятые славянами и латинцами провинции европейского материка и на пораженную невыразимым бедствием, почти потерянную уже Малую Азию. И, если теперь при появлении испанских наемников и не последовало такой же катастрофы, как в 1204 году, то все же и этим наемникам суждено было нанести греческой империи смертельные раны. Повторилось то же самое зрелище, с одной стороны, слабости, малодушия и коварства вследствие материальной нужды, а с другой — заносчивости, грабежа и насилия.

Император Андроник назначил Рожера де Флора Mega-Dux'-ом, или великим адмиралом, и женил его на своей племяннице Марии, дочери сестры своей Ирины и болгарского князя Иоанна Азана. Наемники, расположенные долгое время вблизи Константинополя, завязали кровопролитную битву с генуэзцами из Гала-ты, которые несколько десятков лет перед тем вытеснили венецианцев из Босфора, ненавидели испанцев, которые становились их соперниками, и возбуждали в византийцах подозрения относительно их замыслов. Потом наемники переправились в Кизик в Анатолии, на следующую весну победили турок и освободили от осады Филадельфию; они прошли округа по Термосу, Меандру до

Фригии, везде уничтожая войска неверных. Роджер де Флор, как супруг императорской племянницы, мог задумать план мечами своих воинов создать себе княжество в Анатолии, и, может быть, эти храбрые испанцы надолго бы удержали османов вдали от Европы, если бы они надолго овладели Ионией, Памфилией, Карией, Лидией и Фригией.

Рожер был вскоре отозван подозрительным императором из Малой Азии, чтобы отражать болгар на Балканах. Он повел наемников на зимние квартиры сначала на фракийский Херсонес, и тут при Мадитосе явился Беренгар д'Энтенца, который с девятью кораблями пришел из Сицилии в Константинополь, чтобы тоже поступить на службу к императору, хотя тот и не приглашал его. С основательным недоверием смотрели вообще греки на каталонское войско. Берега Азии и Европы были ими беспощадно обложены контрибуцией и разграблены, но император находился не в состоянии удовлетворить денежные требования испанцев, которые, кроме того, были многочисленнее, чем он этого желал. Они угрожали из наемников превратиться в повелителей в империи, где они одни представляли собою сомкнутую военную силу. Из своего укрепленного лагеря в Галлиполи они каждую минуту могли отпасть от императора и как враги явиться пред стенами Константинополя. Поэтому Андроник старался почестями и подарками расположить к себе начальников отряда; он назначил по совету Рожера Берен-гара д'Энтенца великим адмиралом, а самого Рожера он пожаловал даже в цезари с обещанием предоставить ему управление Малой Азией за исключением некоторых больших городов. Ибо Рожер должен был еще раз туда повести свое войско, чтобы и удалить его из Европы, и отразить турок, которые снова осадили Филадельфию. Но только это уже не удалось. Когда новый цезарь отважился с небольшой свитой навестить Михаила IX, сына

Андроника, в Адрианополе, то по тайному повелению Михаила он был изменнически убит 28 марта 1305 г. в императорском дворце аланской лейб-гвардией.

Это коварное злодеяние повлекло за собой ужасное возмездие; преступление правителя ни в чем не повинный народ империи искупал долгие годы невыразимыми страданиями. Каталонцы, полные ярости, начали войну из мести против вероломной Византии, и никогда еще не творилось более ужасной кровавой мести. Беренгар д'Энтенца был теперь главнокомандующим над наемниками в Галлиполи. Опытный в военном деле испанский дворянин считал себя с этих пор их самостоятельным высшим начальником, он именовал себя: Божьею милостью великий адмирал романской империи и повелитель Анатолии и всех островов, принадлежащих империи. С этого времени войско Рожера де Флора обратилось в вольную странствующую военную республику, «счастливое войско франков в Романии», как они себя называли. Оно напоминало смешанные военные отряды Одоакра, которые некогда завоевали Италию, и норманнов XI века, которые из наемников Византийской империи превратились в повелителей Апулии и Сицилии.

Доведенные до отчаяния ненавистью и нуждой воины рыскали, убивая и опустошая вплоть до самых ворот Константинополя. Император тщетно предлагал договоры о мире. Он призвал на помощь генуэзцев, которым в марте 1304 г. пожаловал новые торговые привилегии и подтвердил разрешение на водворение в Галате. В Пропонтиде в виду Константинополя каталонский флот был уничтожен генуэзцами под командой Эдуарда Дориа, сам Энтен-ца взят в плен и потом отправлен в Геную. Но сильно укрепленный Галлиполи отстоял новый предводитель этой шайки Беренгар де Рокафорте. При Апросе Михаил IX был даже разбит наголову, так что с трудом мог спастись бегством в Дидимотейхос.

Судьба Рожера де Флора и ее последствия, жестокая война из мести этого многочисленного отряда с Византией, его геройские подвиги, его беспримерные сражения и бедствования в неприятельской стране, которые почти равнялись славе походов латинских крестоносцев Балдуина и Бонифация, начали между тем привлекать к себе внимание всего света. Король Фридрих II Сицилийский не отказывался от своей власти над каталонскими наемниками. Он не прерывал своей связи с ними, в своей нужде они неоднократно обращались к нему за помощью, так в особенности после убийства Рожера де Флора они послали к нему секретаря последнего Иакова, который потом пустился с письмом от короля в обратный путь в Галлиполи, но при Тенедосе попал в плен к византийцам. Вместо того чтобы, как он обещал папе, содействовать планам Валуа и Анжу на Константинополь, ему очень важно было этих грозных воинов сделать орудием своей собственной политики на греческом Востоке. Они же сами нуждались в поддержке могущественной власти; они вели переговоры с агентами короля и предложили ему наняться к нему на службу.

В это время приехал в Сицилию двоюродный брат Фридриха, молодой, славолюбивый инфант Фердинанд, третий сын Иакова, короля Майорки, лучшего из Балеарских островов, который с тех пор, как Хайме Арагонский отнял его у мавров, сделался отдельным королевством под арагонским владычеством. Фридрих II заключил в Мелаццо 10 марта 1306 г. с инфантом договор, в силу которого он назначил его своим заместителем в командовании состоявшего с этих пор у него на службе отряда наемников, и принц в качестве его наместника присягнул ему в верности. С войском и четырьмя вооруженными галерами он отправился из Мессины в Галлиполи.

Когда он там высадился с свидетельством короля в руке, то нашел в военном лагере только интенданта каталонской шайки Рамона Мунтанера, тогда как другие предводители расположились лагерем порознь в поле. Они разошлись вследствие горячей ссоры. Энтенца благодаря ходатайству за него Хайме Арагонского освобожден был из генуэзского заключения и вернулся к отряду с свежим барселонским войском. Он тотчас же поссорился с властолюбивым Рокафорте. Он, а также Мунтанер, Химе-нес Аренос и другие начальники хотели признавать короля сицилийского своим высшим начальником, а инфанта Фердинанда его заместителем, но Рокафорте уговаривал своих приверженцев признать принца только лично, а не как заместителя короля, он знал, что инфант на это не пойдет Инфант между тем согласился следовать за отрядом, который покинул опустошенную Фракию и двинулся из Галлиполи в Македонию. Обе рассорившиеся партии держали свой путь каждая в отдельности через южное побережье Фракии, но к несчастью, между ними произошло столкновение. Энтенца был убит родственниками Рокафорте, после чего Хименес д'Аренос с другими каталонцами бросили отряд и бежали к грекам в крепость Ксантеа. Испуганный и опасавшийся за свою жизнь инфант оставил также возбужденных и разъяренных наемников. Его четыре галеры стояли у берега против острова Фазоса; он сел и отправился с ними назад в Сицилию. С ним поехал также и Рамон Мунтанер, историк этого каталонского героического эпоса. После того как он добросовестно исполнил все свои служебные обязательства относительно отряда, он сел на корабль «Спаньола», увозя с собою награбленную добычу, сокровища стоимостью в 25 ООО унций или 100 ООО золотых флоринов.

Инфант не счел для себя недостойным из мести за причиненное ему оскорбление по дороге напасть и ограбить Гальмирос, оживленный портовый город на берегу залива Воло, значение которого высоко ценил еще Эдризи, а Вениамин де Тудела нашел его посещаемым множеством купцов Запада. Он находился тогда как часть фессалийского владения под управлением герцога Афинского. Инфант после этого беззаботно поднял паруса и поплыл в Не-гропонт, где еще до своей поездки в Галлиполи он был радушно принят. Там в это время как раз находился французский адмирал Теобальд де Сепои (Сероу) в качестве уполномоченного Карла Валуа, занятого уже несколько лет вооружением к походу против Византии, в котором ему соглашались оказать поддержку Франция, папа Климент V и Венеция.

Республика св. Марка возобновила свои прежние условия с Карлом Анжуйским в пользу Валуа, надеясь, что при возможном восстановления латинской империи ей удастся опять занять могущественное положение на Востоке. Поэтому 19 декабря 1306 г. она заключила с этим министром Валуа союз для завоевания Константинополя. Но только это большое предприятие к огорчению Венеции все откладывалось да откладывалось и наконец совсем расстроилось.

Сепои, приехавший с венецианскими галерами из Бриндизи в Негропонт, искал тогда поддержки и союзников в Греции и имел также поручение, если возможно, переманить от сицилийского короля каталонскую шайку и привлечь ее на службу Валуа. Это ему удалось в силу условия, заключенного им с Рокафорте в Кассанд-рии. Он снова находился в Негропонте с венецианскими галерами, которые были под его командой, когда в июле 1307 г. туда же приехал и инфант Опасаясь его влияния на наемников, Сепои подбил венецианских капитанов напасть на принца и арестовать его, хотя принцу незадолго перед тем была обещана полная безопасность им же самим, байльи Негропонта и несколькими терцие-рами. При этом были разграблены и сокровища Мунтанера. Инфант был передан баронам Эвбеи, Жану де Нуайе, владетелю Майзи, и Бонифацио из Вероны. В доме этого последнего увидел тогда Мунтанер его восьмилетнюю дочь Маруллу, которая лет десять спустя в истории наемников представляла собой такое значительное лицо Терциеры отвезли тотчас же инфанта под прикрытием отряда рыцарей к герцогу Афинскому.

Гвидо II, жестоко оскорбленный разграблением порта Гальми-роса и уже расположенный Сепои к делу Карла Валуа, принял пленника во имя короля Франции и заключил его в Кадмею.

3. Герцог Афинский с некоторых пор вошел в сношения с каталонскими наемниками, так как сила их оружия производила нравственное давление вплоть до Аттики. Один из их предводителей, Фернан Хименес д'Аренос, уже весной 1304 года поступил к нему на службу с одним отрядом своего войска, но потом вернулся к своим соотечественникам. Наконец сам Рокафорте завязал важные переговоры с Гвидо. Этот мощный воитель после убийства Энтенцы пробился, несмотря на беспрестанные стычки, в Македонию и сделал своей главной квартирой Кассандрию, прежнюю Потидею, некогда самый большой город в Македонском государстве после восстановления его Кассандром, но тогда, по свидетельству Никифора, он находился в развалинах. Оттуда Рокафорте налагал на округа контрибуцию и ограбил даже Аф он-ский монастырь.

Занятый смелыми планами создать себе Фессалоникийское королевство, завладеть Великой Влахией и свое господство распространить далее на юг, он старался войти в свойство с бездетным последним ла Рошем. Он желал получить руку Жаннеты де Бри-енн, дочери Гуго и Елены и сводной сестры Гвидо И. Эту молодую даму желала в жены своему сыну Феодору императрица Ирина, причем делала предложение герцогу Афинскому помочь ей завоевать Фессалию, которую, как независимое государство, получит тогда Феодор.

Неизлечимо больному человеку, каким был герцог Афинский, трудно было согласиться на этот план, соединиться с Рокафорте, чтобы при его помощи завоевать Северную Грецию и даже Ахайю, так как он был мужем Матильды Скорее он думал, что каталонский маршал искал свойства с домом ла Рош-Бриеннов, чтобы впоследствии заявить права на Афины. Но могущество Рокафорте было так опасно, что Гвидо не решался ответить отказом на его предложение, а сделал вид, что на него согласен, уверенный, что ни Венеция, ни Карл Валуа не допустят этого брака.

Точно так же и Сепои, чтобы удержать Рокафорте на службе у своего повелителя, делал вид, что поддерживает его желание у герцога. Послы ездили между Кассандрией и Афинами туда и назад; два герцогских менестреля, «приехавших к нему по случаю этого брака», получили подарки от Сепои.

В то время как инфант сидел в заключении в Кадмее, французский адмирал отослал взятых в плен каталонцев Рамона Мунтане-ра и Гарсию Гомес Паласина к Рокафорте из Негропонта в Кас-сандрию, чтобы выдачей изменивших ему товарищей оказать ему особенную услугу. Гарсиа был тотчас же еще на корабле обезглавлен, Мунтанер же был принят своими товарищами по походам с выражениями радости и потом отпущен с честью. Этот историк каталонцев мог вернуться на одной из венецианских галер в Негропонт, а оттуда поспешил в Фивы, чтобы повидать своего заключенного начальника и его утешить. Он сам описал свое посещение. «Я нашел, — рассказывает он, — герцога больным; он принял меня очень благосклонно, жалел о моей потере и обещал мне по мере сил быть полезным. Я поблагодарил его и ответил, что величайшее благодеяние, которое он мне может оказать, это — чтобы с инфантом обходились почтительно. Он ответил мне, что принц этим пользуется и что он сам жалеет, что принц попал в такое положение. Когда я попросил позволения его повидать, он мне объявил, что я могу быть постоянно в его обществе; и пока я буду здесь, всякий может к нему входить, и ему самому позволено выезжать. Потом он велел отпереть двери замка Сент-Омеров, где был заключен инфант, и я пошел его повидать. Не спрашивайте, какую я испытал скорбь, когда его увидел во власти чужих людей. Но по своей доброте он же еще меня утешал. Я пробыл при нем два дня. На мой вопрос, не должен ли я попросить позволения у герцога афинского побыть еще с ним, он не счел этого нужным, а сказал мне, что я должен вернуться в Сицилию.

Он хотел дать мне письма для короля, а больше никому. Он велел затем приготовить письмо, поручил мне, какие известия я должен был передать, так как он хорошо знал, что никому не была так хорошо известна, как мне, его судьба в Романии».

Мунтанер, отпущенный герцогом с честью и драгоценными подарками, попрощался с инфантом и заставил его повара поклясться, что не станет примешивать ему ничего вредного в пищу, и уехал в Мессину. Так как он там принес жалобу королю Фридриху на венецианцев, то король обратился к дожу Пиетро Градени-го, обвиняя республику в том, что она вероломно напала на инфанта и ограбила его и Мунтанера имущество. Дож оправдывался перед ним и королем Майорки, причем объяснял, что Сепои, заместитель Карла, командовавший венецианскими галерами, один ответствен за случившееся. Мунтанер вел продолжительный процесс о возмещении убытков, и только после его смерти наследники его получили возмещение от Венеции.

Арагонские жалобы произвели между тем такое сильное впечатление на Карла Валуа, что он велел перевезти инфанта из Фив в Неаполь. Здесь он оставался в плену еще целый год, но неволя его уже потому должна была быть менее сурова, и он пользовался большей предупредительностью, что его родная сестра Санчиа была супругой Роберта Калабрийского. Король Фридрих послал сейчас же Мунтанера в Неаполь, чтобы похлопотать об освобождении инфанта, но только бывший предводитель каталонцев был встречен там с большой подозрительностью и принят как враг Только вследствие ходатайства короля французского инфант Майорки получил свободу, после того как в августе Роберт вступил на неаполитанский престол.

Мунтанер, когда возвращался из Фив на родину, оставил герцога афинского больным. Ни один доктор не мог его вылечить, ни даже очень сведущий в медицинской науке патриарх Александрийский Афанасий. Этот человек, ярый противник своего одно-именника, византийского патриарха, был изгнан императором из Константинополя; во время своей поездки в Александрию он был прибит к Эвбее, и тут фанатичные минориты грозили даже сжечь его на костре. Он бежал в Фивы, где его Гвидо арестовал и требовал от него выкуп в 2000 византийских золотых. Вместо того архиепископ дал ему рецепт, и потом он мог беспрепятственно ехать в Гальмирос.

5 октября 1308 г. герцог умер, а именно в Афинах; а потом уже на следующий день тело его перевезено в монастырь Дафни близ этого города Со смертью Гвидо II прекратился прославленный дом ла Рошей, правивший без перерыва более ста лет Афинами

Его супруге Матильде было только пятнадцать лет, когда она осталась вдовой. Если она и была при смерти герцога в Афинах, что весьма вероятно, то она все-таки тотчас же вернулась в Фивы, так как здесь она 22 октября составила французскую грамоту, в силу которой объявляла себя герцогиней Афинской и властительницей Каламаты, тогда как управление своими владениями в Генегау она передала пожизненно своей матери, княгине Ахайской Она удалилась в свое одинокое вдовье местопребывание в Фивах, тогда как согласно завещанию Гвидо лучший друг покойного, Бонифацио из Вероны, принял на себя управление герцогством в качестве байльи до тех пор, пока не явится законный наследник