Министерство общего и профессионального образования РФ.

Санкт - Петербургский институт экономики и управления.

Мурманский филиал.

Малый факультет.

Реферат

По истории на тему:

«Советская разведка до войны и в войну»

(Письменная экзаменационная работа)

Студента группы 3.11

гимназии №2

Пучкова А. А.

Адрес:183036 ул. Скальная 24-57

тел: 26-60-18

Научный руководитель Морозов Н. И.

г. Мурманск

1999г.

План:

Введение ...........................................................3-4

1. Глава 1 Разведка до войны.....................................5-15

1. Глава 2 Разведка во время войны...........................16-27

1. Московская битва.................................…21-22

1. Сталинградское сражение........................22-23

1. Курская битва.........................................23-24

1. Днепр. Белорусская операция...................24-26

1. Завершающий этап войны.........................26-27

Заключение................................................................28

Список литературы......................................................29

Введение.

Мы в данной работе решили исследовать тему: «Советская разведка до войны и во время ее». Эта тема представляется нам актуальной потому, что до недавнего времени эта тема практически не освещалась. И лишь в последние 6-7 лет начала появляться литература по этой теме. Это, как правило, воспоминания военных разведчиков. Нас интересует, какой же, все- таки, была советская разведка до и во время Второй Мировой войны. Нам хочется узнать, как жили и работали разведчики того времени, ведь, это люди которые сделали много для победы над фашистской Германией, и кто знает, как бы окончилась война, если бы не было этих людей.

По самому своему роду разведка процесс секретный, иначе она разведкой не была бы. Любая документация разведорганов является секретной, и общество не должно ее знать, если разведка хочет сохранять свою функцию. Но несовместимость разведки с гласностью не прекращается с истечением ее оперативного срока. Когда события уходят в прошлое и, казалось, открывается возможность предать гласности хотя бы часть документации, появляется другой, не менее опасный для нас феномен: легенды о разведке, как часть самозащиты и самоутверждение государства и его спецслужб. Имена полковника Редля, Маты Хари, Рихарда Зорге, Кима Филби, Николая Кузнецова входят в наше сознание за долго до того, как становится доступной документация о них, причем мы получаем легенды с «подачи» тех самых разведслужб, которые заинтересованы как в создании этих легенд, так и в сокрытии реального, документального содержания создаваемых легенд.

Деятельность разведслужб советского государства в предвоенный и военный периоды не является исключением из этих не писаных правил, а скорее представляет их яркий пример. Если в демократических обществах - скажем, США и Англии - операции спецслужб в предвоенный и военный период сейчас уже не являются объектом полной секретности и последующей «мифологизации», став объектом всеобщего достояния, то в Советском Союзе, равно как и в постсоветский период в России мы, как исследователи этой проблемы находимся лишь в «начале пути».

Тем не менее, при скудной нынешней документальной базе представляется полезной хотя бы постановка вопросов, полные ответы на которые будут даны, вероятно, позже. Опубликованные в последние годы материалы из архивов КПСС и советского государства, в том числе из архивов бывшего КГБ, воспоминания ветеранов разведки могут быть некоторыми опорами для определения политических, дипломатических и военных аспектов деятельности разведслужб в интересующий нас момент времени.

И снова об этапе «мифологизации». Сама формула сталинской эпохи о «о вероломном и неожиданном нападении» Германии как бы предполагала, что советские вооруженные силы оказались застигнутыми врасплох, и объясняла военные неудачи первых месяцев войны. Тем самым часть вины как бы перекладывалась на разведку. Но так как советскому политическому руководству какая-либо форма самокритики была чужда, то уже в публикациях послевоенной литературы (6-ти томная «История Великой Отечественной войны советского народа») престиж советской разведки не подвергается сомнению. Это уже в последующие годы, когда культ личности Сталина стал преодолеваться, а затем и в эпоху перестройки, начали появляться публикации о том, насколько был велик объем развединформации об угрозе германской агрессии против СССР и как Сталин в месте с Берия эту информацию игнорировали.

Мы долгие годы была обречена на то, чтобы довольствоваться «сухим пайком» тех скудных и малодостоверных данных о деятельности разведки, которые появлялись либо в официальных публикациях («История Второй Мировой войны», т. 12), либо в воспоминаниях участников военных операций. Некоторый сдвиг наметился в начале 90-х годов, когда в обстановке гласности некоторые органы печати, в первую очередь «Известия ЦК КПСС», стали публиковать документы КГБ и МО СССР, относящихся к довоенному периоду. Однако набор этих документов часто был случаен, демонстрируя лишь успехи советской разведки. И до сих пор мы не имели возможности по научному подойти к объективной оценке состояния и эффективности советских разведслужб.

Лишь к концу к концу 1995 г. появились признаки сдвигов в этой сфере. Академия службы безопасности РФ приступила к выпуску многотомной публикации «Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне». Кроме того, Служба внешней разведки РФ и архив Федеральной службы безопасности опубликовал документальный сборник «Секреты Гитлера на столе у Сталина» (М.1995). Однако эти издания далеко не устраняют дефицита в базе научных оценок, тем более, что нам трудно судить, в какой мере развернут и был использован материал имеющийся в архивах Службы внешней разведки и Федеральной службы безопасности.

Итак, мы все-таки попробуем установить истину!

Глава 1.

Разведка до войны.

В предвоенный период советская разведка имела структуру, сформировавшуюся еще в 20-е и 30-е годы. Ее военная часть образовалась первой, возникнув уже в системе органов руководства создаваемой РККА. В ноябре 1918 г. был создан полевой штаб Реввоенсовета республики (РВСР), в который было включено Регистрационное управление. Этот орган впоследствии неоднократно менял свое подчинение и название, то входя в состав генштаба, то переходя в прямое подчинение высшего военного командования. С 1921 г. он именовался Разведуправлением штаба РККА, с 1922 г. - разведотделом Управления первого помощника начштаба, с 1926 г. - IV Управлением штаба, с 1934 г. - информационно-статистическим управлением РККА, затем - Разведуправлением РККА, с 1939 г. - V Управлением РККА, с июля 1940 г. - Разведуправлением Генштаба РККА. С марта 1924 г. во главе военной разведки встал Я. Березин (Кюзис), высокие профессиональные и человеческие качества которого определили успехи военной разведки, создавшей в 20-е и 30-е годы сеть своей информации в ряде стран Европы. Им же был создан и высококвалифицированный центральный аппарат РУ.

Вторая структурная часть разведки - политическая - появилась несколько позднее, а именно в 1920 г. в форме иностранного отдела (ИНО) ВЧК. С 1923 по 1934 г. он именовался ИНО ОГПУ, затем до 1939 г. 7-м отделом Главного управления государственной безопасности (ГУГБ). Созданный с целью выявления направленных против СССР заговоров, диверсионной и террористической деятельности, отдел - в отличие от РУ - имел и внутренние функции, например, функции контроля за иностранцами в СССР. Что же касается внешней функций, то первоначально среди них основной была работа против белой эмиграции в проникновении и в разложении которой ОГПУ - НКВД добились значительных результатов. В дальнейшем ИНО именовался 1-м управлением НКГБ (с февраля 1941 г.). С июля 1941 г. по апрель 1943 - 1-м Управлением НКВД СССР.

Подобный «дуализм» не является чем-то специфическим для советской разведки. Во многих государствах существовали «множественные» разведывательные службы (например, в Германии - Абвер и VI управление Главного управления имперской безопасности - РСХА), в других государствах действовала централизованная разведка. В истории советских разведслужб известен период, когда Сталин хотел создать центральный разведорган (Комитет информации при Совете Министров СССР), но затем отказался от этой идеи. Что же касается военного периода, то дуалистическая структура не ставилась под вопрос. Неизбежную конкуренцию старались преодолеть, в том числе специальным решением ЦК ВКП(б) в мае 1934 г. (в 1934 г. даже предусматривалось взаимное замещение постов руководителей ИНО и РУ). Однако сотрудничество быстро сменилось соперничеством, а значит агрессивным стремлением органов безопасности занять ведущее место.

В течение 30-х годов обе спецслужбы смогли создать за рубежом эффективные сети, обеспечивавшие регулярный информационный поток. Так, военная разведка свою легальную сеть имела в виде атташатов в составе посольств (тогда они именовались полпредствами). Их численность зависела от общей численности полпредств, в крупных странах имелись наряду с военными также военно-морской и военно-воздушный атташе. Они вели «официальную» военную разведку, т. е. сбор данных о вооруженных силах изучаемого государства. Одновременно работники РУ в качестве легальных представителей направлялись под «крыши» тех или иных советских недипломатических учреждений («Интурист», ВОКС и т. д.). Третьей составной частью аппарата военной разведки были нелегальные резидентуры. Как правило, они возглавлялись военными офицерами, проживающими под чужими именами и с иностранными паспортами. В эпоху Березина были созданы обширные сети, замаскированные под коммерческие предприятия. Такой сетью, были резидентуры Л. Треппера во Франции, А. Гуревича - в Бельгии, Ш. Радо в Швейцарии. Формы прикрытия гибко варьировались в зависимости от индивидуальных качеств и возможностей разведчика (яркий пример - Р. Зорге в Японии). Связь с центром осуществлялась по радио; однако, в виду несовершенства тогдашней аппаратуры использовались и курьеры. Так, на связь с Радо посылались курьеры из Москвы (М. Мильштейн) и из Бельгии (А. Гуревич).

В разведке ОГПУ - НКВД - НКГБ внешний аппарат выглядел несколько иначе, ибо руководитель легальной резидентуры не имел официального поста, а был закамуфлирован под дипломата (секретаря или советника посольства), располагавшего несколькими сотрудниками, чаще всего работавшими в консульском отделе. Последние осуществляли как вербовку, так и руководство уже существующей агентурой. Нелегальная сеть была также двух родов: под чужими именами направлялись сотрудники НКВД - НКГБ (нелегальные резиденты), создававшие свои агентурные сети и имевшие связь с Москвой через легальные резидентуры. Так, в Германии в 30-е годы были созданы две нелегальные резидентуры, одну из которых возглавлял талантливый советский разведчик В. Зарубин. Одновременно в составе этих сетей функционировали и те граждане иностранных государств, которые являлись источниками. К 1941 г. во внешних силах ИНО было несколько десятков резидентур.

Созданию и успешной работе значительных и эффективных сетей обеих «ветвей» разведки в 30-е годы благоприятствовали факторы идеологического противостояния, возникшего в мире после Октября. Во-первых, еще в период формирования аппарата военной разведки, в него пришли работники из Коминтерна, который по самому характеру своей деятельности был органом интернациональным. Из кадров Коминтерна в военную разведку пришли такие люди, как Р. Зорге, Р. Абель, А. Дейч (последнему принадлежит честь создания знаменитой английской «пятерки»). Во-вторых, идеей пролетарской солидарности и интернационального долга определяли позиции многих потенциальных источников советской разведки. Возникновение фашистской опасности в Европе и Азии заставляло и тех антифашистски настроенных деятелей, кто был далек от коммунизма, становится союзниками советского государства.

Тем не менее, обе ветви советской разведки при поиске своих источников не ограничивались «идеологическим потенциалом». Использовались методы игры на человеческих слабостях и материальной заинтересованности. Так было, к примеру, с одним из важнейших источников разведки НКВД в Германии, носившим псевдоним «Брайтенбах». Сотрудник немецкой уголовной полиции, затем оберштурмфюрер СС, он работал за материальное вознаграждение. Был в агентурной сети НКВД на Дальнем Востоке и важнейший источник в высших сферах Японии («Абэ»), который действовал также не на идеологической, а на материальной основе.

Для оценки состояния и эффективности разведки перед войной надо учитывать, что советский разведывательный аппарат не мог оставаться вне действия общих закономерностей развития советского общества в конце 30-х - начале 40-х годов. Репрессивная волна прокатилась по разведке с особой силой, под ударом оказался центральный аппарат. Руководство военной разведки менялось в период репрессий шесть раз. Началось с Я. Берзина, руководившего РУ с 1924 года. Его в 1935 г. сменил С. Урицкий; после краткого возвращения Берзина в 1937 г. пришел С. Гендин (сентябрь 1937 г.), после его ареста - А. Орлов (октябрь 1938 г.), после ареста Орлова - И. Проскуров (апрель 1939 г.), затем Ф. Голиков (июль 1940 г.). Репрессиям подвергалась и верхушка ИНО. Последовательно были репрессированы руководители ИНО - А. Артузов, А. Слуцкий, М. Шпигельглас.

Одновременно шел фактический разгром зарубежных резидентур. В сфере ИНО ГУГБ в 1938 г. была практически ликвидирована вся нелегальная резидентура, были отозваны в СССР и репрессированы лучшие работники закордонных резидентур. Это порой означало полное прекращение поступления какой-либо информации. Сменены были и легальные резиденты, завоевавшие себе в Центре доброе имя (например, Б. Гордон в Берлине). На их место направлялись неопытные работники. Военную разведку не спасло и то, что на руководящие посты приходили работники из НКВД, их постигла та же участь.

В одном из документов, составленном в МГБ СССР сразу после войны с целью компрометации ГРУ, приводились многочисленные факты слабой подготовки новых разведкадров, которые пришли в ГРУ в конце 30-х годов (незнание языка страны пребывания, отсутствие специальных навыков, непродуманность легенд, низкий культурный уровень и т. д.). Но в такой же мере эти недостатки были свойственны и кадрам НКГБ.

Как ни ослаблена была разведка репрессиями, после 1939 г. обе ее части сумели наладить информацию о намерениях Германии. По линии РУ военные атташаты возглавляли опытные работники А. Пуркаев, В. Тупиков (Германия), И. Суслопаров (Франция). Действовали нелегальные сети РУ «Альта» в самой Германии, «Кент» в Бельгии, «Отто», «Золя» - во Франции, «Дора» - в Швейцарии, «Рамзай» - в Японии, «Гарри» - во Франции и Англии, «Соня» - в Англии. 1-ое управление НКГБ располагало в Германии ценнейшими источниками «Старшина», «Корсиканец», «Брайтенбах», «Юна», «Грек», «Испанец», «Итальянец»; в Англии - «Зенхен» и др. члены «пятерки». Резидентура НКГЬ в Германии была восстановлена и хотя ее возглавлял малоопытный А. Кобулов, в ее составе действовал умелый и энергичный работник А. Коротков («Эрдберг»), один из будущих руководителей внешней разведки.

Таковы были некоторые характерные особенности ситуации, в которой действовала советская разведка в один из самых ответственных периодов существования советского государства, а именно: структурная слабость, в которой принципиально приемлемый и нормальный для ряда спецслужб дуализм стал превращаться в опасное для их эффективности соперничества, кадровая слабость, вызванная волной репрессий в партии, армии и самих спецслужбах и приведшая к потери важных источников и кадровой основы обеих видов разведки.

До сих пор документально не выяснена роль обеих разведок в принятии Сталиным решения о подписании пакта 1939 года. Хотя столь авторитетный на Западе исследователь как К. Эндрю придерживается мнения, что все закулисные меры по подготовке этого судьбоносного поворота шли через разведсеть НКВД, это мнение остается пока лишь версией, причем спорной. Весной 1939 г., когда разворачивались закулисные переговоры, берлинская резидентура НКВД практически была разгромлена. Что касается немецкой стороны, то она избрала своим основным путем дипломатические каналы (Э. Вайцзеккер, Ю. Шнурре, сам И. Риббентроп). Лишь дублирующим был канал абвера (П. Клейст), который выходил на агентуру ГРУ (через группу И. Штебе). Через сеть «Корсиканец» (НКВД) поступления донесений, связанных с возможным пактом, не могло быть отмечено - ведь «Корсиканец» (А. Харнак) имел последнюю встречу с представителем берлинской резидентуры «Рубеном» (А. Гагаянц) в марте 1938 года. Другой важный источник «Старшина» (Х. Шульце-Бойзен) тогда прямой связи с резидентурой еще не имел. В советском посольстве немецкие зондажи в основном выходили на советника Г. Астахова. Астахов представлял свою информацию прямо в НКИД на имя В. Молотова и В. Потемкина. Что же касается полпреда А. Мерекалова, то учитывая его «чекистское прошлое», не исключается, что он использовал канал связи НКВД. Однако с апреля 1939 г. - т. е. с момента перехода немецкой стороны к активным зондажам и изложению своей «программы» - Мерекалов из переговорного процесса был выведен. Немецкая «программа» пошла в Москву в изложении Астахова, что заставляет предполагать, что в излюбленной манере Сталина варьировать неофициальные и официальные каналы, на этот раз был избран основным дипломатический путь, т. к. Выводил переговоры прямо на Риббентропа и через него - на Гитлера.

Разумеется, при принятии решения о договоре могли быть и другие источники, чем в Берлине. О немецких намерениях могла сообщать лондонская резидентура НКВД, однако, учитывая крайнюю секретность, немецкого замысла, это маловероятно. Единственно, что могло повлиять - и повлияло - на сталинское решение, это сообщение из Лондона о нежелание Чемберлена заключить военное соглашение с СССР.

Если говорить о тех преимуществах, которые советское политическое руководство получило от пакта 1939 года, то одним из них - если не основным - стала возможность облегчения разведдеятельности против Германии. Как это ни парадоксально, для обеих разведок эпоха советско-германского сотрудничества открывала новые возможности. Берлинская резидентура НКГБ смогла восстановить многие утерянные связи (к примеру, контакт с источниками «Старшина», «Корсиканец», «Брайтенбах»); такие же возможности использовало и ГРУ (связь с «Альтой»). В Германию в этот период были направлены наши экономические делегации, которые дали важный материал для оценки немецкой военной экономики.

Иногда высказывалось мнение, что подписание пакта и возникшая новая расстановка сил усыпила бдительность советских спецслужб, которые, боясь противоречить официально провозглашенному курсу, не доводили до сведения руководства разведсведения о продолжении Германией подготовки к давно задуманному нападению на СССР. Однако имеющаяся документация не дает возможности принимать на веру подобное упрощение реальной обстановки 1939 - 1941 годов. Во-первых, следует констатировать достоверный и удивительный факт: в основных стратегических документах военного планирования СССР этот поворот 1939 г. ... отражения не нашел. Начиная с 1935 г., т. е. с эпохи Тухачевского в основе этих документов лежала возможность вооруженного конфликта с Германией. Об этом говорили «План стратегического распределения РККА и оперативного развертывания на Западе» (1935 г.), «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 - 1941 гг.» (1940 г.). В последнем документе явно отмечалось, что «Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на два фронта: на западе против германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией, Финляндией, и на востоке - против Японии». Эта формулировка не ставилась под вопрос при неоднократной (июль, сентябрь, октябрь 1940 г., март, май 1941 г.) переработке документа, хотя в иные его разделы по указанию Сталина вносились принципиальные изменения (например, в ожидании главного немецкого удара). Но генеральная установка изменению не подверглась. Во-вторых, установочные директивы НКВД и НКО органам разведки составлялись в соответствии с вышеуказанными основополагающими директивами. В-третьих, созданный еще в 30-е годы разведаппарат опирался на идеологически близкие источники из числа коммунистов и антифашистов, которые восприняли с удивлением и недоверием поворот 1939 г. и считали его чисто тактическим ходом. Тем с большей энергией они работали, когда увидели нарастание военной угрозы.

Практика обеих ветвей разведки подтвердила, что они достаточно быстро ощутили переход немецкого руководства к подготовке будущей войны с СССР. По линии ГРУ уже в 1940 г. такие доклады поступали 20 января, 8 апреля, 28 июня, 4, 27, 29 сентября, причем не только из Берлина, но из Бухареста, Парижа, Белграда. Если директива «Барбаросса» была подписана 18 декабря 1940 г., то этот факт был сообщен военной резидентурой («Альта») 29 декабря 1940 года. Такие же данные о немецких намерениях в течение 1940 г. поступали и из источников НКВД. Архивы 1-го Управления регистрировали сообщения подобного рода 9, 12, 14 июля, 5, 9, 24 августа, в начале сентября, 6 ноября 1940 года. В 1941 г. они буквально доминировали в разведывательной документации.

При всем различии оперативной подчиненности с нарастанием военной опасности содержание работы всех советских резидентур приобретало все большую общность. В информации, поступавшей от НКВД - и особенно в информации Управления пограничных войск, стали преобладать сведения о передвижении немецких войск. В свою очередь, информация ГРУ содержала и политические данные, например, поступавшие из МИД Германии из источников «Ариец» (Р. Шелия). В результате информированность советского руководства - если бы оно хотело воспринимать все предупреждения - лишь возрастала.

В сочетании с разведданными из Германии (как отдельными, так и объединенными в так и не доложенном Сталину знаменитом сводном докладе 1-го Управления НКГБ от 20 июня 1941 г.) эта ситуация - в нашем сегодняшнем восприятии - рисуется достаточно однозначной. Объем развединформации о немецких приготовлениях был поистине огромен и при наличии сегодня этих сообщений как-то не укладывается в голове, что тогда - в 1940 - 1941 годах - возможно было не обращать на них внимание. Здесь, однако, мы имеем дело с определенными особенностями использования развединформации в условиях единоличной и полной диктатуры, существовавшей в СССР в те годы.

Степень личной централизации в СССР перед войной была максимально высокой, причем гораздо большей, чем в тоталитарной Германии. Личная диктатура Гитлера давала большую самостоятельность отдельным структурам, чем в советских условиях. Руководитель абвера адмирал В. Канарис и начальник VI Управления РСХА В. Шелленберг в предвоенный период вели независимую друг от друга и от прямых указаний Гитлера работу, информируя свое непосредственное начальство - не говоря уже о том, что именно в ведомстве Канариса образовался один из нелегальных центров антигитлеровской оппозиции. В советской системе это было немыслимым.

Не будет преувеличением сказать, что советская стратегическая разведка была личной разведкой Сталина. Хотя оперативное руководство ею в сфере НКВД до войны осуществлялось Берия, вес сколько-нибудь существенные донесения НКВД (равно как и РУ) направлялись непосредственно на имя Сталина (часто в два адреса - Сталину и Молотову, в определенных случаях - и другим членам политбюро ВКП(б). При этом Сталин требовал оригинальные донесения, без комментария или аналитического обобщения. Как следствие, аналитические аппараты в НКВД или РУ были слабыми. Как свидетельствуют ветераны, Сталин оставлял выводы за собой. Составление обобщающих документов не поощрялось (за исключением РУ, где регулярные сводки принадлежали к принятому штатному методу работы). Но даже в тех случаях, когда РУ по традиции было обязано предоставить свои выводы, эта традиция претерпела метаморфозу. 20 марта 1941 г. доклад Ф. Голикова «Высказывания, оргмероприятия и варианты боевых действий Германии против СССР», который содержал все данные об ожидавшемся между 15 мая и 15 июня 1941 г. нападении, завершался выводом, что «наиболее возможным сроком начала действия против СССР будет являться момент после победы над Англией», а слухи о войне 1941 г. «необходимо рассматривать как дезинформацию»¹. Тем самым в противоречии с изложенными разведданными Голиков следовал хорошо известной ему концепции Сталина.

В этой связи возникает совсем иной вид дуализма, чем тот, который обычно применяется при описании советских разведслужб (дуализм НКО и НКВД). Представляется, что в сталинскую эпоху вся советская разведка вела двойное существование. Первое ее существование - в той мере, в которой она использовалась Сталиным. Второе - ее существование в «служебных рамках» тех ведомств, которые ее вели. В принципе первая функция разведки не представляет собой ничего неестественного. Наоборот, она в условиях диктатуры закономерна. Но в данном случае она означала, что диктатор выбирал из разведданных только то, что представлялось ему нужным для обоснования уже сложившейся у него концепции. Так произошло не только в случае с определением срока нападения. В упоминавшемся выше случае изменения (в сентябре - октябре 1940 г.) определения главного немецкого удара Сталин приказал произвести это изменение вовсе не на базе данных и выводов разведки, а по собственному волевому решению.

Это вовсе не означало недооценки Сталиным разведслужб. Для него разведка была важным средством, причем он иногда передавал разведорганам не свойственные им функции политических зондажей (например, поездка Молотова в 1940 г. в Берлин, в ходе которой тот мог и должен был установить подлинные намерения Гитлера).

Из воспоминаний ветеранов разведслужб явствует, что Сталин очень заинтересованно относился к этим службам и считал себя специалистом в данной области, способным оставить за собой последнее и неоспоримое слово как в политической оценке разведданных, так и в организационных вопросах. Сталин не принадлежал к числу политиков, которые пренебрегали сбором информации для принятия решений. Скорее наоборот, он пускал в действие все каналы сбора информации и ревностно следил за тем, чтобы никто из властей верхушки не имел большей информации, чем он. Это позволяло ему делать выбор в пользу той или иной информации. В то же время этот выбор был ограничен той жесткой идеологической заданностью, которая была - при всей тактической гибкости - свойственна сталинской политике.

«Идеологической заданностью» в данном случае можно считать принципиальный подход Сталина к мировым войнам и роли в них Советского Союза. Еще в 1925 г. он сформулировал роль СССР как «смеющегося третьего» в военном столкновении крупнейших капиталистических держав. Сталин говорил: «Война идет между двумя группами капиталистических стран, за передел мира, за господство над миром. Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было бы расшатано положение богатейших капиталистических стран».

Можно считать, что именно такой расчет заставлял Сталина отбрасывать все реальные данные разведслужб и надеяться, что Гитлер и после разгрома Франции продолжит свою войну на «расшатывание капитализма», т. е. против Англии. Эту уверенность поддерживал в нем Гитлер в своих беседах с Молотовым, ее же с немецкой стороны подкрепляли в ходе дезинформационных акций, шедших непосредственно для «потребления» их Сталиным и Берия. Тем самым вся напряженная и полная трудности работа советской разведки практически сводилась на нет, ибо она могла отражаться на военных решениях только с ведома самого Сталина. Нарастание военной угрозы заставляло принимать подобные меры, но далеко не в адекватном масштабе и с расчетом времени на 1942 год.

Однако как бы параллельно с функцией разведслужб на «обслуживание» Сталина существовала и другая их «жизнь»: внутренняя и функционировавшая по своим правилам.

Позитивным результатом подобного дуализма являлось то, что пограничные военные округа - в первую очередь Киевский и Белорусский - обладая собственными разведсредствами могли собирать и эффективно собирали о сосредоточении и выдвижении немецких войск. Регулярная информация на эту тему собиралась и командованием пограничных войск, взаимодействовавших с регулярными частями округов. Такую же собственную оценку произвело и командование ВМФ (Н. Кузнецов), своевременно принявшее решение о боевой готовности.

Эта «внутренняя жизнь» обеих разведок объясняет и другой феномен: несмотря на то, что на высшем уровне шла борьба чекистского руководства за приобретение контроля и за практический контроль военной разведки, обе ветви в ходе повседневной работы плодотворно сотрудничали. Основы этого сотрудничества были заложены еще в эпоху Берзина - Артузова. Например, сотрудник военной разведки А. Гиршфельд, познакомившись с А. Харнаком, показавшимся ему интересным, информировал об этом Артузова, в результате чего дальнейшая связь с Харнаком («Корсиканцем») перешла к ИНО. В предвоенный период известны случаи, когда 5-е управление РККА и 5-й отдел ГУГБ обменивались сведениями и просили о их проверке. 9 июля 1940 г. 5-й отдел ГУГБ направил в 5-е управление РККА полученное им донесение и 7 августа получил положительный ответ о достоверности. С такой же просьбой ГУГБ обратился к военным и 28 августа. В марте 1941 г. военная разведка просила перепроверить свои данные. Обе разведслужбы не расходились в своих оценках, о чем сообщали друг другу (на деловом, а не начальственном уровне). Когда же началась война и значительная часть агентуры НКГБ в Германии была потеряна, а РУ сохраняло часть своих резидентур и радиосвязь с ними, то 1-е Управление обратилось за помощью к военным, которая была оказана. Это, впрочем, не помешало НКГБ арестовать и репрессировать офицера ГРУ А. Гуревича («Кента»), который, рискуя жизнью в 1941 г. восстановил связь с группой «Старшина» - «Корсиканец».

Окончательный на вопрос: как Сталин относился к столь значительному объему развединформации ответ о надвигающейся угрозе, видимо, станет возможным после анализа архива политбюро и личного архива Сталина. Наличные же данные свидетельствуют о следующем. Ряд донесений фактически дезавуировались самими руководителями разведведомств, в особенности Голиковым. Что касается разведки НКГБ, то ее руководитель П. Фитин проявлял большую настойчивость, однако не имел прямого выхода на Сталина (только через Наркома госбезопасности). Позиция же Берия достаточно известна своими резолюциями на докладах того же Фитина (с угрозой «стереть в лагерную пыль» неугодных информаторов) или заявлениями в адрес Сталина: «Я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас нападет». Авторитет ряда источников, в их числе Р. Зорге, был к тому времени в глазах Сталина подорван. Что касается немецких источников, то зафиксировано (со слов Фитина) такое высказывание Сталина: «Нет немцев, кроме Вильгельма Пика, которым можно верить». Вполне возможно, что ряд донесений оставались в секретариате Сталина, поскольку его руководитель А. Поскребышев знал настроения «хозяина». Наконец, кроме донесений, предупреждавших об опасности, в адрес руководства поступали сведения противоположного характера. Представляется, что последнее открывает путь к пониманию столь абсурдного на первый взгляд нежелания Сталина реагировать на предупреждения, ибо он имел от НКГБ информацию иного, желательного для него свойства. В частности, разведка НКГБ стала прямой жертвой хорошо спланированной дезинформационной операции немецкой стороны, в ходе которой к берлинской резидентуре был подведен работавший на СД латвийский журналист О. Берлингс. Резидентура, возглавлявшаяся в этот период малоопытным А. Кобуловым, братом близкого к Берия Б. Кобулова, завербовала Берлингса (кличка «Лицеист»), а Центр считал нового агента ценным источником. Через него шла дезинформация о подготовке действий против Англии, о верности договору 1939 года, о «большом впечатлении» Гитлера от беседы с Молотовым. Лишь после войны подлинный характер «Лицеиста», как «подсадной утки», был установлен показаниями пленных, а затем немецкой документацией.

Одним из крупнейших успехов дезинформационной операции «Лицеиста» было блокирование сведений о подписании Гитлером 18 декабря 1940 г. директивы «Барбаросса». Несмотря на высшую степень секретности, сведения о документе не остались секретом для советской разведки. 29 декабря советский военный атташе в Берлине сообщил в Москву о том, что по сведениям от источника из министерства иностранных дел, «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР, и война будет объявлена в марте будущего года». РУ доложило информацию наркому обороны С. Тимошенко и начальнику генштаба К. Мерецкову. После этого было дано указание срочно перепроверить данные, на что 4 января Ильзе Штёбе («Альта») в сообщении в РУ их уверенно подтвердила, после чего сообщение было доложено Сталину, Молотову и Берия.

Берия, видимо, имел эти сведения раньше. 30 декабря 1940 г. Кобулов вызвал к себе «Лицеиста» и поставил перед ним вопрос: Гитлер 18 декабря произнес речь перед военной аудиторией в Спортпаласте, которая якобы содержала «антисоветские тенденции». «Лицеисту» поручалось достать текст речи. Эта же просьба была повторена Кобуловым и 13 января. В свою очередь, Берлингс (как свидетельствует немецкая документация) доложил своему руководителю, бригадефюреру СС Р. Ликусу. Тот поставил в известность Риббентропа (называя своего осведомителя «агентом ГРУ»). Для Кобулова была подготовлена соответствующая «информация», в которой сообщалось, что Гитлер на основе бесед с Молотовым пришел к убеждению, что СССР «имеет абсолютно серьезные намерения относительно дружественных отношений с Германией». Затем сообщалось, что «Германия сделает все от себя зависящее, чтобы избежать войны на два фронта, и только особые обстоятельства могут принудить ее к этому». В следующие недели «Лицеист» передавал умело составленные «информации», в которых содержались намеки на недовольство Гитлера тем, что СССР думает «только о собственных интересах» и заигрывает с Англией и Америкой.

Деятельность разведслужб в рассматриваемый период не сводилась только к сбору военной информации о подготовке гитлеровской Германии к нападению на СССР. «Сталинский» уровень разведки как бы предполагал, что возможности секретных служб, и в первую очередь, разведки НКГБ могут быть использованы для политических маневров, призванных обеспечивать цели высшего руководства, в данном случае - лично Сталина.

К сожалению, мы до сих пор не располагаем документами о том, как каналы разведки использовались в период «медовых месяцев» советско-германских отношений и в какой мере они давали материал для укрепления тенденций к развитию концепции долговременного раздела сфер влияния между Германией и СССР. Многое в этом смысле могло бы дать изучение того, как использовались средства «личных агентов» Берия - к примеру, немецкие связи князя Януша Радзивилла, одного из крупнейших польских аристократов. В 1939 г. в результате его личных контактов с Берия Радзивилл стал действовать в вышеуказанном качестве и неоднократно встречался с Г. Герингом и другими высшими чинами третьего рейха.

Более благоприятным в отношении документальной базы является другой период, а именно весенние месяцы 1941 г., когда для Сталина факт о сосредоточении немецких войск стал очевидным и предупреждения начали поступать со всех сторон - включая германского посла в СССР Шуленбурга, встречавшегося 5, 9 и12 мая 1941 г. в Москве с временно находившимся там советским послом в Германии В. Деканозовым. Именно входе этих встреч родилась идея о том, что дальнейшего обострения советско-германских отношений можно избежать путем обмена письмами между Сталиным и Гитлером. Недавняя публикация записей этих бесед свидетельствует, что советская сторона предавала подобному обмену исключительное значение², что логически вытекало из авторитарного характера мышления Сталина, полагавшего, что его «личное» вмешательство снимет все проблемы. Советские и немецкие архивы не содержат материалов об осуществлении этого замысла, что, однако, не может служить доказательством того, что таких писем не было. Следует в этом контексте предать особое значение свидетельству Г. К. Жукова о том, что знаменитое заявление ТАСС, опубликованное 14 июня, было результатом обмена письмами между Сталиным и Гитлером и содержало прямое изложение аргументов Гитлера. Это сообщение Г.К. Жуков делал несколько раз. Но если такой обмен имел место, то он мог пойти только по каналам разведслужбы НКГБ. Косвенным подтверждение может служить наличие канала Кобулов - Риббентроп.

В драматической истории последних предвоенных недель особую роль сыграла и другая идея, пошедшая по тем же каналам разведки НКГБ. Речь идет о том, что советская сторона (в плоть до последнего момента встречи Молотова с Шуленбургом на рассвете 22 июня 1941 г.) надеялась, что с немецкой стороны ей будет предъявлен некий «ультиматум», на основе которого можно будет вести переговоры. Подобное сообщение впервые появилось в информации берлинской резидентуры НКГБ в начале апреля со ссылкой на окружение Геринга. Согласно ей, Советскому Союзу будет предъявлен ультиматум - например, об отторжении от СССР Украины или о присоединении СССР к «тройственному пакту». Это же сообщение было подтверждено и 11 июня 1941 года. Ожидание каких-то дипломатических шагов со стороны Германии выражалось и во время беседы в Москве и Берлине (в том числе, во время приема Шуленбурга 21 июня) и в постоянных указаниях Деканозову в Берлин. В упоминавшемся выше дневнике Димитрова есть запись его беседы с Молотовым, состоявшейся утром 21 июня после того, как Димитров передал ему сообщение от Чжоу Эньлая о предстоящем немецком нападении. Молотов ответил: «Положение не ясно. Ведется большая игра. Не все зависит от нас». Когда же Сталин на следующий день пригласил Димитрова к себе, он начал с сообщение о войне словами: «Напали на нас, не предъявляя никаких претензий, не требуя никаких переговоров». О том, что скрывалось за формулировкой о «большой игре» может свидетельствовать и запись в дневнике Геббельса от 21 июня 1941 г. о том, что «Молотов просил о визите в Берлин, но это отвергли». Поздний отзвук темы «переговоров» можно видеть и в тех контактах, которые были предприняты по указанию Сталина через НКГБ сразу после начала войны (июль 1941 г.), в ходе которых речь шла о так называемом «втором брестском мире» с Германией на основе эвентуальных уступок СССР³. Та же тема переговоров затрагивалась в том «личном послании» (видимо, Сталина), которое Шуленбург увез в конце июня 1941 г. из Москвы в Берлин и которое 15 июля было отвергнуто Гитлером. По свидетельству Жукова, Сталин предпринимал попытку использовать каналы Берия и в начале октября 1941 года. В любом случае следует констатировать, что подобное использование разведканалов Сталиным лишь способствовало девальвации данных о предстоящем нападении, собранных теми же разведслужбами.

В трудном выборе между достоверными и недостоверными сведениями о противнике Сталин очень медленно склонялся к тому, чтобы все-таки принимать меры для укрепления пограничных округов и подтягивания резервов. К чести разведки надо отнести, что она в общем сумела определить масштабы развертывания немецких войск. В документах РУ численность немецкой группировки была определена на 1 июня 1941 г. в 120 - 122 дивизии; а в действительности она составляла к началу реализации плана «Барбаросса» 152 дивизии. Что касается сосредоточения войск, то РУ определяло его на 4 апреля в 83 - 84 дивизии, на 25 апреля в 95 - 100, на 5 мая в 103- 107, на 1 июня 1941 года - в 120 - 122... Если взглянуть на подлинные данные, то они дают на апрель - 103, на 20 мая - 120, на 2 июня - 129, на 22 июня - 152. Таким образом, военная разведка была близка к реальным цифрам. Если учесть, что подчиненные Голикова в своих докладах показывали цифру 170 (он не хотел ее докладывать) и эту же цифру называл Р. Зорге, то следует признать, что военная разведка была на достаточной профессиональной высоте. Правда несмотря на большой объем оперативной информации, ей безусловно не хватало источников из центрального аппарата Германии. Более того, Г. К. Жуков после войны вспоминал, что о плане узнал лишь в 1945 году⁴.

Трагическое начало Великой Отечественной войны явилось неизбежным следствием заложенного в процессе принятия военно-политических решений системного противоречия между свойственной личной диктатуре переоценке собственной интерпретации обстановки и действиями исполнительных органов диктатуры - в данном случае разведывательных служб. Эти службы по мере своих сил и возможностей - а последние были подорваны все той же системой - смогли собрать большой объем разведывательных данных со всех уровней. Но воздействие этих данных при принятии решений оказалось недостаточным, чтобы спасти страну от катастрофических событий лета - осени 1941 года.

Глава 2.

Разведка во время войны.

22 июня 1941 г. гитлеровская Германия вероломно напала на СССР. Война застала Красную Армию в состоянии неготовности к активному отражению фашистских полчищ. Основной причиной этого явился просчет политического руководства страны во главе с И. В. Сталиным в оценке обстановки. Располагая всеобъемлющими данными о политике Гитлера, сосредоточении и развертывании вдоль западных границ СССР немецко-фашистских войск и об их готовности начать вторжение, оно расценивало все эти сообщения как провокационные направленные на подталкивание Гитлера к войне с СССР.

Доля отечественности за случившееся лежит и на военном руководстве страны, которое не сумело убедить политическое руководство и прежде всего Сталина в ошибочности выбранного политического курса. Руководство Разведывательного Управления, возглавлявшегося генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым, проявило нерешительность и недостаточную принципиальность, избегая давать объективный анализ и оценку поступавшим разведывательным сведениям.

Печальным историческим фактом является то, что с первых дней войны стратегическая инициатива оказалась в руках германского вермахта и советские войска с тяжелыми потерями отступили в глубь страны, оставив к осени 1941 г. Прибалтику, Белоруссию, Украину и Молдавию. Немецким войскам удалось выйти на подступы к Ленинграду, Москве и Ростову-на-Дону.

Великая Отечественная война стала тяжелым испытанием для нашего народа и его вооруженных сил и беспощадным экзаменатором для военной разведки, проверкой ее соответствия своему предназначению. Она потребовала мобилизации всех средств разведки, колоссального напряжения моральных и физических сил разведчиков.

Развитие событий в начальный период войны было неожиданным и для военной разведки. С первых дней пришлось действовать не по тем планам, которые готовились и отрабатывались ранее. В самом начале войны была потеряна связь с рядом источников и резидентур в Германии, союзных с ней странах, в других государствах, с территории которых было возможно вести разведдеятельность против Германии. Нарушилась связь с агентурой приграничных военных округов. С конца 1941 г. до конца 1942 г. имела место целая серия провалов агентурной сети в Болгарии, Японии, Германии, Бельгии, Франции. Разведка за это время потеряла свои источники в 11 европейских странах. Потери серьезные, правда, часть сил все же удалось сохранить благодаря разумной и высокопрофессиональной работе прежнего руководства Разведуправления, взявшего с начала 30-х годов курс на создание агентурной сети способной работать в военное время, обеспечив ее всеми необходимыми материалами ресурсами и связью. Основную роль в этом сыграли начальники Разведуправления Я. К. Берзин, С. П. Урицкий и помогавшие им сотрудники. Их усилиями к началу войны за рубежом находились около 1 тыс. военных разведчиков и источников, из них более 50% работали нелегально. Успешно действовали тогда резидентуры И. Штёбе в Германии, Р. Зорге в Японии, В. Заимова в Болгарии, Ш. Радо в Швейцарии, Л. Треппера во Франции и Бельгии, К. Велкиша в Румынии, А. Адамса в США, Я. Черняка в Англии и др. На их разведчиков, находившихся в официальных советских учреждениях за рубежом, а после начала войны - на фронтовых разведчиков легла вся тяжесть обеспечения резко возросших потребностей политического и военного руководства страны в информации.

В преддверии войны руководство Разведуправления приняло ряд мер по повышению боевой и мобилизационной готовности разведки накоплению материально-технических средств и вооружения, начало обработку всеми отделами Разведуправления и штабами военных округов планов разведывательной работы на случай войны.

15 января 1941 г. начальник Разведуправления Ф. Голиков издал приказ о составлении мобилизационного плана Разведуправления к 15 апреля 1941 г., а 24 февраля направил директиву всем начальникам разведотделов приграничных военных округов и отдельных армий о приведении их оперативных пунктов в мобилизационную готовность к 10 мая 1941 года. С 23 января по 22 февраля 1941 г. Разведуправление провело сборы начальников разведотделов штабов военных округов и армий с целью обработки организации деятельности при переходе их с мирного на военное время.

В мае 1941 г. начальник Генштаба Г. Кажуков по предложению Разведуправления утвердил план мероприятий по созданию в приграничных округах запасов оружия, боеприпасов и военного имущества иностранного образца, подрывных средств для спеццелей, по организации запасной агентурной сети на основных объектах или вблизи с соответствующей системой связи на нашей территории глубиной 100 - 150 км. от границы. Было принято то же решение об увеличении разведывательных радиодивизионов на Западном театре действий и закреплении приписного состава.

Все запланированные мероприятия были крайне необходимыми. Но разведорганы выполнить их в полном объеме и своевременно не смогли. Работа началась слишком поздно, и при ее проведении были допущены серьезные ошибки.

Во-первых намеченные мероприятия проводились медленно: выжидательная позиция руководства страны, Сталина сказывалась отрицательно на работе Разведуправления, фронтовых и армейских звеньев, сковывала инициативу и выработку предложений. Во-вторых, мобилизационные мероприятия в Разведуправлении и его органах физически и с материально-технической точки зрения в намеченные сроки невозможно было осуществить. По опыту работы разведок, и в частности советской, на приведение разведки в необходимую степень боевой и мобилизационной готовности требуется по крайней мере несколько лет. Поэтому считается, что такая работа должна проводится постоянно в ходе повседневной работы разведки. В-третьих, на характере проводившихся мероприятий сказывались господствовавшие в то время взгляды о преимущественно наступательных операциях наших войск в ходе войны на территории противника. Ход боевых действий начального периода Второй Мировой войны для советской разведки оказался неожиданным, противоречившим ее довоенной подготовке. На глубине и скорости проработки мобилизационных мероприятий сказывалась также невысокая подготовка и отсутствие опыта практической разведывательной работы значительной части оперативного состава Разведуправления, пополнившего военную разведку после репрессий и «чисток» 1937-1939 гг.

Вместе с тем с началом войны развернулась энергичная работа по организации активной разведывательной деятельности. В частности, были проведены следующие мероприятия.

К 11 июля 1941 г. во внутренних военных округах были сформированы и обучены 4 фронтовых и 7 армейских радио дивизионов. Кроме того, в июле началась ускоренная подготовка разведчиков-диверсантов. Разведуправление и разведывательные отделы фронтов и армий в условиях быстро менявшийся обстановки прилагали большие усилия, чтобы не только сохранить, но и увеличить силы и средства разведки. Значительно активизировалась работа всех официальных разведаппаратов и источников за рубежом. Однако результаты работы Разведуправления все равно не могли удовлетворить потребности Генштаба и войск в информации. В военной разведке ощущался острый недостаток подготовленных кадров, не на должном уровне было организованно взаимодействие различных видов разведки, слабым являлось материально-техническое и финансовое обеспечение зарубежных органов разведки. Так, резидентуры были обеспечены финансовыми средствами для работы в военное время всего на 3-6 месяцев.

Те не менее уже в начале войны, после определенной стабилизации фронта к осени 1941 г., военная разведка добывала данные о группировках войск немцев, и их численности, возможных направлениях главных ударов, технической оснащенности частей и соединений противника, о переобстановке войск и резервов, докладывала о позиции различных стран. В частности донесения Зорге и Радо в августе-сентябре 1941 г. о том, что Япония не вступит в войну против СССР в 1941 г., помогли Ставки Верховного Главнокомандования принять решения о передислокации части войск с Дальнего Востока на Западное направление, в том числе и под Москву.

Вплоть до октября 1941 г. Зорге систематически докладывал о позиции Японии, о военном и военно-экономическом положении Германии. Регулярно поступала информация о военных планах, состоянии армии и вооружении немецкой армии, о положении на советско-германском фронте, а также ценные сведения из Бельгии, Франции, Скандинавии, Швейцарии, Румынии и др. стран. В Скандинавии наша разведка систематически получала (источник «Карл») расшифрованные сводки германской армии, а также директивные указания штаба Верховного главнокомандования вермахта. В результате этого Разведуправление имело возможность почти ежедневно в течении длительного времени представлять военному руководству СССР оперативные сводки германских штабов о положении на Восточном фронте. На основе этой информации в Ставке Верховного Главнокомандования велась специальная оперативная карта.

Директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. определяла основные направления работы военной разведки. В ее пятом пункте говорилось: «В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской борьбы всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д.»⁵. В соответствии с требованиями директивы военная разведка с первых дней войны начала проводить работу по подготовке и заброске в тыл немецких войск разведывательно-диверсионных групп и отрядов, а также развертыванию в тылу противника партизанского движения. Эта работа оказалась весьма эффективной и продолжалась во все увеличивавшихся масштабах до конца войны. Так в июле-августе 1941 г. только разведорганы Западного фронта подготовили и направили в тыл противника около 500 разведчиков, 17 партизанских отрядов и 29 разведывательно-диверсионных групп. С мая 1943 г. по май 1945 г. в тыл противника было заброшено 1926 разведывательных и разведывательно-диверсионных групп общей численностью почти 10 тыс. человек и привлечено к работе около 15 тыс. местных жителей. За это же время (май 1943-май 1945 г.) органами военной разведки было добыто более 170 тыс. различного рода документов, получены данные о секретных переговорах Гитлера с Муссолини, Антонеску и Хорти, данные, свидетельствовавшие о переговорах наших союзников с немцами относительно возможной односторонней капитуляции Германии и по другим военно-политическим вопросам. В добывании этой информации активную роль играла стратегическая зарубежная разведка, особенно резидентуры в Швейцарии, на Балканах, в Турции, Иране, Франции, Англии, США и в некоторых др. странах. Подтверждалась правильность курса Я. К. Берзина на создание разведывательной сети на территории стран, окружавших Германию, и на территории некоторых воюющих и нейтральных государств. Что касается союзников СССР, то опыт войны показал: разведывательная работа на их территории была весьма полезна не только в смысле выяснения планов противника, но и для освещения важных вопросов военно-политического, экономического и научно-технического планов союзников, которыми они избегали делиться с СССР, несшим наибольшую тяжесть в войне с немцами.

Особую и весьма важную роль в работе военной разведки во время войны играли партизанские отряды и соединения, создававшиеся органами военной разведки. Основными их задачами были сбор разведывательных сведений о войсках противника, срыв его военных мероприятий, совершения диверсий на военных объектах, нарушение коммуникаций.

В начале 1943 г. на базе партизанских отрядов и соединений стали формироваться оперативные центры для организации разведывательной работы - подбора источников информации и выполнения диверсионных заданий. Каждый центр имел в своем составе радиоузел. Только в конце 1942 г. - начале 1943 г. в тыл противника было направлено 650 радистов для обеспечения радиосвязи разведывательных формирований со штабами фронтов. В январе 1943 г. начал действовать оперативный центр «Омега» при партизанском отряде Н. П. Федорова, контролировавший районы Припять, Киев, Пирятен, Бахмач, который должен был вскрыть группировку немецких войск в этом районе и следить за переброской резервов. Активно действовал оперативный разведывательный центр под командованием И. Н. Банова в районе Минска-Бреста. Летом 1943 г. был создан оперативно-разведывательный центр Разведуправления (РУ) во главе А. П. Бринским, действовавший в районе городов Ковель и Каменец-Подольский. Здесь была создана обширная агентурная сеть. Центр регулярно получал ценную информацию о перебросках немецких войск и их группировках. Сведения Бринского имели важное значение для планирования и проведения Белорусской операции.

В январе 1942 г. в Государственный Комитет Обороны были доложены предложения по улучшению работы военной разведки, основанные на опыте первых месяцев ее работы во время войны. Они вытекали из следующих недостатков: организационная структура РУ не соответствовала условиям работы в военное время; не было должного руководства работой РУ со стороны Генштаба; материальная база военной разведки была узкой; в частности, не было самолетов для переброски разведчиков в тыл противника, нужной экипировки; в РУ отсутствовали крайне необходимые отделы диверсионной и войсковой разведки.

Для ликвидации этих недостатков приказом наркома Обороны 16 февраля 1942 г. Разведуправление было реорганизовано в Главное Разведывательное Управление (ГРУ). 22 октября 1942 г. нарком Обороны вывел из состава ГРУ войсковую разведку, разведотделам фронтов было запрещено вести агентурную разведку. На ГРУ возлагалась задача проведения всей агентурной работы за рубежом и на оккупированной немцами территории СССР. Одновременно ГРУ было выведено из Генштаба и подчинено наркому Обороны, а для руководства войсковой разведкой в составе Генштаба создавалось Разведуправление.

Решение, лишавшее фронты право вести агентурную разведку оказалось ошибочным, так как в этом случае все агентурные сведения докладывались и обобщались в ГРУ и доводились до фронтов с задержкой, несвоевременно, оперативный тыл противника перестал в достаточной степени освещаться разведсведениями. В связи с создавшимся положением командующие ряда фронтов обратились с просьбой отменить этот приказ и установленный им порядок. Поэтому приказом наркома Обороны от 18 апреля 1943 г. на Разведуправление Генштаба было возложено руководство войсковой и агентурной разведкой фронтов, а также диверсионной работой на оккупированной противником советской территории. Соответственно из ГРУ было передано в РУ Генштаба управление руководившее диверсионной и агентурной работой на оккупированных территориях.

Руководство зарубежной разведкой было возложено на ГРУ. Такое организационное построение центральных органов военной разведки оправдало себя и сохранилось до конца войны.

Накануне войны, как известно, в результате репрессий 1937-1939 гг. Военная разведка ощущала острый недостаток как руководящих кадров, так и оперативного состава. Почти все офицеры, прибывшие в РУ на укомплектование накануне войны, не имели опыта разведывательной работы, и это самым отрицательным образом сказалось как на проведении мобилизационных мероприятий, так и на руководстве агентурной работы, особенно в зарубежных разведаппаратах. С началом войны эти недостатки стали сказываться еще сильнее - не было кадров для восполнения потерь на фронте и за рубежом. Провалы, имевшие место в начале войны в зарубежных аппаратах советской разведки, объяснялись именно этими причинами и нарушениями конспирации в самих резидентурах. Так, из-за потери связи с некоторыми резидентурами Центр был вынужден связывать их с помощью других разведчиков. После потери связи с И. Штёбе и Шульце - Бойзеном в Германии Центр направил для восстановления контактов с ними курьеров из Москвы, но ни один из них не справился с этой задачей. Тогда Центр направил с этой целью из бельгийской резидентуры «Отто» (Л. Треппер) заместителя резидента «Кента» (А. Гуревича), выполнившего в ноябре 1941 г. эту сложную задачу. Но уже в середине декабре 1941 г. резидентура «Отто» из-за грубого нарушения конспирации провалилась, «Отто» и «Кент» перебрались во Францию, где позже их арестовали гестаповцы.

При разгроме бельгийской резидентуры в руки гестапо попали шифровальщики и шифры. Гестапо смогло расшифровать многие перехваченные ранее шифротелеграммы, в том числе и указания «Кенту» на поездку в Берлин. Так был выявлен ряд наших источников в Германии и частично во Франции. Эта трагическая ошибка привела к тому, что гестапо арестовало 86 наших агентов, из которых 46 были казнены. Вскоре гестаповцам удалось ликвидировать наши резидентуры во Франции «Золя» (В. Озолса) и «Гарри» (Г. Робинсона), а затем в конце 1943 г. и резидентуру «Доры» (Ш. Радо) в Швейцарии.

Накануне войны и особенно в ее ходе Разведуправление уделяло самое серьезное внимание подбору и обучению кадров для военной разведки. Кадры в военную разведку поступали из специальных разведывательных учебных заведений, из разведывательного факультета Военной академии имени М. В. Фрунзе, из институтов иностранных языков. В разведку пришли некоторые офицеры запаса, заранее подобранные и проверенные через военкоматы. С помощью ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ проводилась мобилизация коммунистов и комсомольцев для работы в военной разведке.

Обеспечение боевых действий войск и проводимых ими операций было основным видом деятельности военной разведки в ходе всей войны. В этой деятельности участвовали все виды разведки, координация и обеспечение эффективности их работы являлись одной из важнейших задач Разведуправления.

2.1 МОСКОВСКАЯ БИТВА.

Руководство фашистской Германии с первого дня войны придавало захвату Москвы особое значение. Владея стратегической инициативой, имея превосходство в силах и средствах, немцы быстро вышли на подступы к границе СССР. Военная разведка стремилась вскрыть планы и намерения немцев, их основные группировки, направления главных ударов, прибытие резервов, возможные сроки наступления. С этой целью в тыл противника забрасывались агентурные резервные группы разведчиков. Один из таких отрядов (командир И. Ф. Ширинкин) в сентябре-ноябре 1941 г. прошел свыше 70 км. по территории Смоленской, Витебской, Псковской и Новгородской областей, ведя разведку и совершая диверсионные акты. За это время в районах Смоленска, Вязьме, Ржева, Зубцова, Лепеля, Борисова, Березино, Бобруйска и других пунктах были созданы разведгруппы, контролировавшие действия немецких войск.

Авиация и разведподразделения Западного фронта нацеливались на вскрытие перебросок резервов противника. Так, в частности, разведка установила переброску под Москву из-под Ленинграда второй немецкой танковой армии в сентябре 1941 года. В октябре 1941 г. под Москву был переброшен 490-й радиодивизион Ставки. Он отслеживал деятельность немецкой авиации и заранее предупреждал о возможных налетах на Москву и другие промышленные и административные объекты.

«В начале ноября 1941 г., - вспоминал Г. К. Жуков, - Нам удалось своевременно установить сосредоточение ударных группировок противника на флангах нашего фронта и правильно определить направления главных ударов врага». Было установлено также, что в начале ноября 1941 г. противник из глубокого тыла перебросил в полосу Западного фронта девять новых дивизий. Таким образом, хорошо организованная разведка и всесторонний анализ обстановки позволили Генштабу и командованию Западного фронта своевременно вскрыть замысел врага на новое наступление.

На основе данных, полученных от агентуры и других источников, был раскрыт замысел противника по окружению Тулы, что способствовало срыву его наступления на Москву с юга.

5-6 декабря 1941 г. советское командование силами Калининского, Западного и частью сил Юго-Западного фронтов начало контрнаступление по Москвой. Добытые разведкой сведения помогли в планировании контрудара, а затем широкого наступления, в результате которого немецкие войска понесли большие потери и были отброшены на 100-250 км от Москвы. Военная разведка в период начала войны по август 1941 г. разведотдел штаба Западного фронта направил в тыл противника 184 диверсионные группы, с сентября по 31 декабря 1941г., по донесению разведотдела штаба Западного фронта, для работы в тылу противника были направлены 71 диверсионная группа и отряд общим количеством 1194 человека. Диверсионные группы нарушали коммуникации немцев, уничтожали их транспорт, штабы, живую силу.

Тяжелейшие оборонительные сражения и последующее контрнаступление советских войск 1941-1942 гг. Были для военной разведки тяжелым испытанием, но позволили выявить недостатки и ошибки в работе, определить положительное в организации, в методах подготовки кадров и их использовании. Может быть поэтому, несмотря на все недостатки в предвоенное время в начальный период войны, уже к 1943 г. военная разведка смогла быстро их устранить и успешно выполнять свои задачи.

2.2 СТАЛИНГРАДСКОЕ СРАЖЕНИЕ.

После поражения под Москвой Гитлер стал мобилизовывать все силы для летнего наступления 1942 года. По заданию Центра группа Радо в Швейцарии внимательно следила за подготовкой этого наступления через свою агентуру. А Центр направлялись данные о предпринимавшихся Германией военно-экономических мероприятиях, отслеживались формирование и передвижение частей противника в Германии и оккупированных ею странах. Наиболее активно работали «Лонг», «Зальтер», «Пакбо» и особенно «Люци», связанный с источником в Берлине. Вот одно из донесений: «3 и 4 апреля 1942 г. Директору от Луизы. В начале марта вся Восточная Германия, Прибалтика, Польша и территория СССР, оккупированная Германией, в особенности в южных районах, стали наполняться войсками, подготовленными для весеннего наступления. Количество войск, а главное техники, несомненно, больше, чем было в июне 1941 года. Количество артиллерии тоже больше, чем в июне 1941 г., особенно в южном секторе. Все дороги южного сектора полностью загружены переброской материалов». Далее давалась дислокация немецких войск начала марта 1942 года.

Сам Радо в мемуарах писал: «В течении марта и апреля наши радисты чуть ли не ежедневно или, вернее, еженощно, отстукивали подробные сообщения... Можно сказать, что и в сорок первом, и в сорок втором годах наша организация оправдала свое назначение не смотря на отдельные промахи. Что же касается такой крупной акции, как подготовка германской армии к летнему наступлению сорок второго года, то переданная нами информация в основе своей оказалась верной... Так или иначе, планы противника своевременно были разгаданы»⁶.

О планах немецкого командования поступили донесения и от других источников, что позволило своевременно сорвать дезинформационное мероприятие штаба немецкой группы армий «Центр» - операцию «Кремль», разработанную, что бы показать, будто главный удар в летней компании 1942 г. немцы нанесут в центре с целью захвата Москвы.

Основная нагрузка разведывательной работы во время Сталинградской битвы легла на разведывательные органы и разведчиков Сталинградского и Донского фронтов. В немецкий тыл постоянно направлялись разведывательные и разведывательно-диверсионные группы, разведчики-маршрутники, связники. К началу наступления наших войск в тылу немцев находилось несколько десятков радиофицированных разведгрупп.

До начала наступательной операции была вскрыта вся группировка войск противника первой линии с точностью до батальона включительно, система их обороны и группировка многих соединений перед фронтом наших войск. Были добыты данные о боевом и численном составе, вооружении и дислокации основных частей.

В обеспечении Сталинградской операции большую роль сыграла радиоразведка, которая в начале июля 1942 г. установила местонахождение штабов немцев и непрерывно наблюдала за действиями группы армий «Б». Ею выявлялись перегруппировки войск, их боеспособность, подготовка к наступлению. Разведкой были вскрыты переброска в район прорыва (44 км юго-восточнее Клетской) двух групп бомбардировочной эскадры «Эдельвейс», выявлен состав окруженной группировки немецких войск. Активно действовала также воздушная разведка. Именно она своевременно вскрыла переброску с Северного Кавказа двух танковых дивизий в район Котельниково.

Радо также доложил полученную от источника в штабе вермахта информацию о том, что германское командование полагает, что концентрация советских войск в районе полупустынных земель юго-восточнее Сталинграда маловероятна и поэтому там фланг немецкой армии там не имеет достаточной защиты. Эта информация была учтена советским командованием при выборе исходного рубежа для ноябрьского контрнаступления левого крыла Сталинградского фронта.

Швейцарская резидентура давала своевременные ответы на запросы Центра о тыловых оборонительных рубежах немцев юго-западнее Сталинграда, о резервах в тылу Восточного фронта, о планах немцев в связи с наступлением Красной Армии под Сталинградом.

Кроме того, советская разведка приняла ряд мер по дезинформации противника. Через внедрившегося советского разведчика в германскую немецкую разведку (абвер) советское командование накануне Сталинградской битвы передало фальшивые сведения о якобы предполагающемся мощном наступлении советских войск на Северном Кавказе и особенно в районе Ржева, где наши войска действительно предприняли наступление, закончившееся неудачей. Однако эта операция по дезинформации противника достигла цели, введя немцев в заблуждение относительно главного удара советских войск, и позволила полностью окружить армию генерала-фельдмаршала В. Фон Паулюса под Сталинградом.

2.3 КУРСКАЯ БИТВА.

После ожесточенных зимних сражений 1942-1943 гг. Немцы лихорадочно собирали силы для проведения летом 1943 г. крупных наступательных операций. В связи с этим директивой Ставки от 3 апреля 1943 г. разведке была поставлена задача «постоянно следить за всеми изменениями в группировке противника и своевременно определять направления, на которых он проводит сосредоточение войск и, особенно, танковых, частей». Ставилась также задача вскрыть резервы и их расположение, ход перегруппировки и сосредоточение немецких войск.

Германия возлагала большие надежды на обеспечение летнего наступления новой техникой, в первую очередь бронетанковой. Стратегическая разведка сумела вовремя получить данные о производстве этой техники. В мае 1943 г. было доложено о переводе немецких заводов на производство танков «тигр», «пантера» и самоходных штурмовых орудий «фердинанд», о начале выпуска новых истребителей «фокке-вульф 190 А», штурмовиков «хеншель-129». Были добыты и основные тактико-технические характеристики этого вооружения.

В мае 1943 г. советская разведка в Лондоне и Швейцарии добывала важные данные о план немецкого наступления в районе Курска (операция «Цитадель») с точным указанием количества дивизий противника и направление главного удара - взятие Курска. Таким образом, почти за два месяца до Курской битвы советское командование располагало самой разнообразной и достоверной информацией об этой операции.

Большую работу по раскрытию плана «Цитадель» сыграла швейцарская резидентура Радо, которая, имея ценную агентуру в немецких штабах, смогла систематически отслеживать все мероприятия немцев по подготовке этой операции. Наиболее ценным источником был Рудольф Рёссель.

Одновременно была организована тщательная разведка противника всеми фронтами с использованием имевшихся средств агентурной, войсковой, воздушной и радиоразведки.

На основании данных, поступавших от всех видов разведки, советское командование имело полную картину планов немцев, а наши разведорганы внимательно следили за передвижением немецких войск и постоянно засылали в тыл разведывательные и диверсионные группы.

Активно работала советская разведка, как и в Сталинградском сражении, по дезинформации противника. Так, ей удалось через вышеупомянутый источник в немецком абвере внести в заблуждение германское командование относительно истинных планов советского командования на лето 1943 г. под Курском.

Вспоминая Курскую битву, маршал Г. К. Жуков писал: «Благодаря блестящей работе военной разведки весной 1943 г. мы располагали рядом важных сведений о группировке немецких войск перед летним наступлением... Хорошо работающая разведка была также одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивших успех этого величайшего сражения»⁷.

Заслугой разведки в Курском сражении является то, что она сумела вскрыть не только планы немцев, но и сроки начала наступления. 1 июля Гитлер назначил на 5 июля 1943 г., а уже 2 июля разведка доложила об этом. Вскоре от захваченного разведчиками немецкого сапера стал известен и час наступления, что позволило советскому командованию принять решение о проведении артиллерийской контрподготовки по изготовившемуся к нападению противнику.

2.4 ДНЕПР. БЕЛОРУССКАЯ ОПЕРАЦИЯ.

После поражения под Курском немецкое командование рассчитывало закрепиться на стратегической оборонительной линии, так называемом «Восточном валу», который оно стало создавать заранее. По заданию Центра резидентура Радо уже в конце апреля 1943 г. начала получать данные об этом оборонительном рубеже. Эти данные вместе с данными войсковой разведки и партизанских отрядов позволили раскрыть систему укреплений гитлеровцев достаточно полно и своевременно, что благоприятно сказалось на операциях Красной Армии.

Активно действовали в тылу врага на Левобережной Украине разведывательные группы, в частности группа майора К. С. Гнедаша («Новый»), которая вскрывала систему обороны немцев, количество и расположение войск, техники и складов в районе Киева, Чернигова, Коростеня и Житомира. Данные, полученные от разведгруппы Гнедаша, во многом способствовали форсированию Днепра. Затем эта группа действовала в районах Слуцк, Осиповичи, Барановичи, Минск, Слоним, Белосток. Она внесла вклад в успех Белорусской операции Красной Армии. В июле 1944 г. Гнедаш и его радистка Клара Давидюк были окружены карательным отрядом немцев в районе Слонима, и, чтобы не попасть в плен живыми, они подорвали себя гранатами. К. С. Гнедошу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В начале Белорусской операции успешно действовала партизанская дивизия П. П. Вершигоры. Она двигалась по тылам немцев, громя их живую силу, штабы, а разведчики передавали ценную информацию непрерывно, вплоть до выхода к берегам Немана.

В тылу немцев вели разведку также партизанские отряды и соединения Героев Советского Союза Г. М. Линькова, А. П. Бринского, И, Н, Банова, Н. П. Федорова и многих других. Их вклады в обеспечение Курской, Днепровской, Белорусской операций были весьма внушительными. В 1943 г. партизанские отряды такие контролировали железнодорожные узлы на Украине и в Белоруссии, как Лунинец, Здолбунов, Коростень, Ковель, Брест, Сарны.

Следует подчеркнуть, что работа разведчиков проходила в тяжелейших условиях немецкой оккупации, когда фашистские власти провели учет населения, насадили широкую сеть осведомителей. Все население от 16 до 55 лет привлекалось к окопным и другим работам, значительная часть молодежи принудительно отправлялась в Германию. Практически все крупные населенные пункты и узлы железных дорог находились под неослабным контролем, передвижение по дорогам без специального разрешения было запрещено. Повсеместно свирепствовали гестаповцы, полицейские органы, контрразведка, тайная полевая полиция, полевая жандармерия, многочисленные карательные подразделения. От разведчиков требовалась высочайшая осторожность, бдительность, умение ориентироваться в сложных условиях борьбы.

Во всех операциях активно действовала войсковая разведка. Проводилась интенсивная воздушная разведка, которая вскрывала районы сосредоточения противника, базирование немецкой авиации, характер и расположение оборонительных сооружений, проводила аэрофотосъемку перегруппировки немецких войск.

В результате поражений 1943 г. Германия переживала тяжелейший кризис, и стратегическая разведка внимательно следила за его развитием. Крайне остро разворачивались события в Италии, и по поступавшей летом 1943 г. информации можно было сделать вывод о том, что дни фашистского режима там сочтены. И действительно, в сентябре 1943 г. Италия капитулировала. Гитлер потерял самого верного союзника. Осложнилась обстановка и в других странах, союзных Германии, народы которых требовали прекращения войны. Изменилась позиция нейтральных государств. Швеция и Турция ограничили экономическую помощь странам фашистского блока. Во Франции, Польше, Чехословакии, Югославии, Греции и в ряде других стран поднялась мощная волна национально-освободительного движения. Это создало благоприятную возможность для работы стратегической разведки. Значительно усилилась антифашистская и интернациональная база в агентурной работе, что было важно, так как в результате провалов 1941-1943 гг. Она ослабла и основная тяжесть в информационном обеспечении боевых действий войск легла на другие виды разведки.

Победоносные операции советских войск в 1942-1943 гг. означали коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны и свидетельствовали о высоком развитии советского военного искусства, а вместе с этим о совершенствовании методов работы разведорганов фронтов и армий, улучшении взаимодействия и координации между видами разведки, накоплении опыта и мастерства разведчиками и руководителями разведорганов.

2.5 ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП ВОЙНЫ.

Конечно, каждая операция фронтов имела свои цели, проводилась в специфической обстановке, и это не могло не отражаться на действиях разведки. Завершающими операциями Великой Отечественной войны были Висло-Одерская, Восточно-Прусская и Берлинская наступательная операция. Во время подготовки Висло-Одерской операции в январе-феврале 1945 г. широко применялись ночные поиски контрольных пленных, засады, наблюдение, разведка боем. Разведка оперативной и стратегической глубины осуществлялась авиацией и агентурой. В результате оборона противника была раскрыта на всю глубину от Вислы до Одера. Трудность ведения такой широкомасштабной разведки заключалась в том, что гитлеровцы подготовили за Вислой семь оборонительных рубежей, эшелонированных на глубину до 500 км. Фронтовая разведка обеспечила детальное вскрытие системы обороны, и, как только операция началась, ураганный огонь по объектам противника нанес ему огромный урон. Управление войсками было нарушено.

Во время подготовки Берлинской операции в полосе 3-го Белорусского фронта были сфотографированы все оборонительные полосы вплоть до Кёнигсберга, произведено 1800 разведывательных поисков, захвачено около 1400 пленных и 2 тыс. различных штабных документов противника. Широко практиковалась засылка разведгрупп в тыл противника. К началу операции были добыты полные данные о составе и боевых порядках фашистских соединений первого эшелона, установлены особенности построения одер-нейсенского оборонительного рубежа. Воздушная разведка произвела 2580 разведывательных вылетов. Вся система оборонительных сооружений противника на глубину 70-80 км., включая Берлин, была сфотографирована несколько раз. Радиоразведка установила положение войск 3-й танковой армии, 9-й армии, штабов всех корпусов 15 из 25 дивизий противника. Комплексное использование всех видов и средств разведки сыграло важную роль в обеспечении победного хода и исхода последних операций войны.

После провалов 1941-1943 гг. стратегическая разведка начала постепенно восстанавливать свои силы. Аппараты военных атташе в странах, с которыми СССР дипломатические отношения, нацеливались на расширение деятельности по сбору сведений о противнике, используя все существовавшие в то время возможности, а в годы войны во многих странах они были достаточно благоприятными для ведения такой работы. По-прежнему сказывался острый недостаток образованных квалифицированных специалистов, поэтому в 1943 г. была создана Высшая спецшкола ГРУ с целью улучшения подготовки кадров разведчиков.

В это время активно работали разведаппараты в Японии, Италии, Болгарии, Иране, Турции, Канаде, США и в некоторых других странах, от которых поступала информация о вооруженных силах Германии, ее военно-экономическом потенциале, о деятельности ее союзников. По-прежнему продолжалась активная заброска в тыл противника разведывательных групп.

В 1944-1945 гг. успешно решала поставленные задачи радиоразведка, действовавшая на большую глубину - от переднего края до ставки Гитлера. Она выявляла состав и нумерацию немецких частей и соединений, переброску войск, аэродромную сеть.

В завершающих операциях войны разведотделы фронтов делали ставку на заброску в тыл немцев небольших по составу радиофицированных разведывательных групп и отдельных разведчиков, в частности лиц немецкой национальности. Так, в ходе операции в Восточной Пруссии было заброшено 36 разведгрупп, более 18 разведгрупп действовали в полосе 1-го Украинского фронта.

В 1943-1945гг. все разведгруппы были радиофицированными, а за годы войны было подготовлено около 5 тыс. радистов, из которых более 3 тыс. работали в тылу противника. Причем девушки составляли 86% радистов.

Заключение.

В 1945 г. победоносно закончилась Вторая Мировая война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. В Победу внесли достойный вклад и военные разведчики. Вот как оценивается в многотомном труде «История Второй Мировой война 1941-1945 гг.» роль военной разведки в победоносном исходе войны: «Огромный размах стратегических операций Советских Вооруженных Сил потребовал тщательного всестороннего и своевременного обеспечения. Важнейшим его видом явилась разведка и контрразведка. Советская стратегическая разведка в целом правильно оценила состояние экономических возможностей фашистской Германии и ее сателлитов, состав их вооруженных сил как на всем советско-германском фронте, так и по стратегическим направлениям. Советская разведка своевременно установила появление у противника новых технических средств борьбы и ввод в строй новых промышленных предприятий, добывала достаточно полные данные о морально-политическом состоянии войск. Это позволило Верховному Главнокомандованию вовремя вскрывать планы и намерения немецко-фашистского командования, лучше и правильнее разрабатывать операции советских войск»⁸.

Высоко оценивали деятельность советской разведки в годы Великой Отечественной войны видные военачальники и полководцы, будущие Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, И. Х. Баграмян, Н. И. Крылов, генерал армии С. М. Штеменко и многие другие.

Великая Отечественная война была суровым испытанием для военной разведки, и она выдержала его достойно. В ходе войны была выработана эффективная система руководства разведкой во время войны, правильное организационное построение ее боевых органов, разумное и результативное их применение в различных видах обеспечения боевых действий. Сложились славные боевые традиции военной разведки и был создан большой отряд высококвалифицированных разведчиков, которые умело использовали богатый боевой опыт и традиции в послевоенное время. Этими традициями всегда были и есть: преданность своей Родине и народу, верность присяге, мужество, стойкость до самопожертвования при выполнении боевых задач.

Список литературы:

1.Тюремные записки Р. Зорге.// Новая и новейшая история.-1995. - №2, с.25-27.

2.Павлов А. Г. Советская военная разведка накануне Великой отечественной войны.// Новая и новейшая история.-1995.-№1, с. 27-30.

3.Павлов А. Г. Военная разведка СССР в 1941-1945 гг.// Новая и новейшая история .-1995.-№2, с. 48-59.

4.Безыменский Л. А. Советская разведка перед войной.//Вопросы истории.-1996.-№9.-с.78-90.

5.Россия и Германия в годы войны и мира (1941-1945)./ Д. Проэктор. -М: «Гея», 1995.-567с.

6.Пещерский В. Л. Гитлер водил за нос Сталина. - Новое время,1994,№47, с.105-110.

1^ Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т1. - М.: 1974, с.256

2^ Дипломатический вестник, 1993, №11-12, с. 75-78.

3^ Волкогонов Д. Сталин - триумф и трагедия. Кн.2, ч.1. - М.: 1989, с. 172 - 173.

4^ Коммунист, 1988, №14, с. 97 - 99.

5^ КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза. М., 1958, с.356.

6^ Радо Ш. Под псевдонимом «Дора». - М., 1973, с. 127,129,130.

7^ Жуков Г. К. Величайшая победа СССР и бессилие фальсификаторов истории.// Коммунист.-1970, №1, с.89.

8^ История второй мировой войны 1939-1945 гг., т.9. - М., 1974, с.513.