Тоталитаризм: явление и сущность

По материалам лекций по истории западной цивилизации XX века Б. М. Меерсона и Д. В. Прокудина

1. Конечно, в общеистоpическом плане совершенно несопоставимы 70 лет советского режима и 500 лет Римской империи или многотысячелетние государства древнего Египта или Китая. Этот факт - факт чрезвычайной кратковременности, исторической мгновенности тоталитарных режимов (германский нацизм существовал с 1933 по 1945 год, итальянский фашизм - с 1922 по 1945 же, тоталитарный в строгом смысле слова советский коммунизм -с начала тридцатых годов до середины пятидесятых, а в широком - с 1917 по те же пятидесятые) должен осознаваться очень четко, поскольку именно на его фоне деятельность большевиков - ленинцев или германских "наци" и производит столь ошеломляющее впечатление: подавляет количество злодеяний, совершенных за единицу времени.

Именно поэтому тоталитаризм не мог не вызвать исключительного интереса политологов, социологов, психологов, а сейчас и - историков. Но, как мы говорили в прошлой лекции, наряду с синдромным, описательным определением тоталитаризма, необходимо дать определение сyщностное или генетическое, которое и позволило бы отделить тоталитаризм от обычных, пусть даже весьма кровавых, диктатур прошлого.

Это определение видится авторам в том, что ТОТАЛИТАРИЗМ ЕСТЬ ВЫСШАЯ ТОЧКА ОРГАНИЧЕСКОГО САМОРАЗВИТИЯ МАССОВОГО ОБЩЕСТВА, В КОТОРОЙ МАССОВАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ ПРОЯВЛЯЕТСЯ НЕ НА УРОВНЕ БЫТОВОМ И НЕ В ОДНОМОМЕНТНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ АКЦИЯХ, А КОНСТИТУИРУЕТСЯ В СИСТЕМУ ИНСТИТУТОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ.

Такое определение позволяет выйти за рамки синдрома. В предыдущих лекциях авторы пытались показать, как массовизация ведет к возникновению тоталитарных режимов в Италии и Германии. Именно такие свойства массовой ментальности, как коллективизм, аксиома "как все", связанные с агрессивной ксенофобией, преклонение перед харизматическим лидером, власть "партии нового типа", черно-белое восприятие мира, а главное - политизация, охватывающая все стороны социального существования личности и основанный на такой политизации энтузиазм - эти свойства и представляются основными для тоталитарного режима, будучи, впрочем, лишены стихийности проявления и введены в прочнейшие рамки государственных институтов. То есть сметающий все на своем пути поток массы на гребне волны приводит к власти "партию нового типа" во главе с харизматическим вождем, которые, получив власть от массы, стремятся эту власть удержать, на массу опираясь, а для этого сознательно консервируют массовую ментальность, не давая массе растекаться на вторичные социальные группы (не допуская демассовизации), но вводя этот бурный поток в бетонные берега тоталитарного государства. Физический и интеллектуальный террор, партократия, идеократия, диктатура и отсутствие нормальной законности, - все эти синдромные признаки тоталитаризма есть лишь следствия или проявления основной - массовой - характеристики режима.

2. Однако, всякая сущность видима нам лишь сквозь череду конкретных явлений, поэтому синдромное, "симптоматическое" описание все же необходимо, и, имея ввиду генетические признаки, следует попытаться назвать те черты, по которым мы можем судить, что перед нами - тоталитаризм.

Начать следует, разумеется, с ПОЛИТИЧЕСКИХ факторов, ибо именно они представляются ведущими, обеспечивая действенность всей системы в целом. Среди таких факторов главным (по названным причинам) можно назвать искусственную ПОЛИТИЗАЦИЮ НАСЕЛЕНИЯ. Фактически всю деятельность тоталитарного государства - политическую, экономическую, террористическую, идеологическую, социальную и т.д. можно свести именно к этому.

Мы видели, что апелляция к массовой ментальности открывает "партиям нового типа" дорогу к власти. Именно энтузиастическая поддержка вплоть до готовности отдать жизнь за светлые идеалы (массовый человек воспринимает политические программы как нечто, непосредственно его касающееся) и является главной опорой "партии нового типа". Масса, идущая под руководством харизматического лидера на бой с врагами, естественно обеспечивает таковую в начале, уверенная, что любая победа лидера - ее победа, а власть лидера ее власть. Но, как мы уже видели, нормализация обстановки часто ведет к демассовизации, а значит, под угрозой энтузиазм по поводу лидера и любовь к нему. В Италии, а в гораздо большей степени - в России и Германии был найден выход из этой ситуации.

Здесь и начинают работать механизмы политизации. В тоталитарном обществе любое действие должно быть непременно нагружено политическим смыслом. Рабочий на заводе не просто стоит у станка, зарабатывая кусок хлеба, крестьянин не просто обрабатывает землю, этот кусок добывая, ученый не просто из научного интереса корпит над формулами, музыкант не просто исполняет (Вагнера, конечно), писатель не просто сочиняет роман. Все они выполняют прежде всего важнейшее политическое дело, догоняя и перегоняя врагов, создавая арийскую (или марксистскую) математику или физику в противовес еврейской (или буржуазной), борясь по мере сил каждый на своем фронте (хозяйственном, научном, идеологическом, спортивном и т.д.). Население таким образом накрепко привязывается к политике и к определяющему ее государству.

Эта политизация структурирована системой "приводных ремней", то есть системой организаций (общественных, по интересам, культурных, экономических), которые и становятся средствами привязки населения к политике. (Сталин писал, что "диктатура пролетариата" состоит из руководящих указаний партии, проведения этих указаний массовыми организациями пролетариата (!) и претворения их в жизнь населением). Таким образом выстраивается пирамида, вершину которой составляет "внутренняя партия" во главе с вождем, а основание - массовые организации (и даже - государственные институты), включающие в орбиту своей деятельности ВСЕ население и его политизируя. Вне такой пирамиды в тоталитарном государстве не может существовать ничто и никто ("Все в государстве, ничего вне государства" - формула Муссолини).

"Приводными ремнями", как мы уже видели, могут служить любые организации: государственные (местные органы власти, армия, "внешняя партия", признанная именно государственным институтом во всех тоталитарных государствах), трудовые и экономические (профсоюзы, например: "Немецкий трудовой фронт", итальянские корпорации, ВЦСПС в СССР), культурные (начиная со школы и далее - союзы писателей, художников, ученых, клубы и лектории), общественные (женские и молодежные, например - пионерская организация и комсомол в СССР, Юнгфольк и Гитлерюгенд в Германии и т.д.). Нет такой сферы человеческой деятельности, которая не была бы охвачена такими организациями. Все они преследуют одну цель - политизировать население, сделать каждое действие любого человека политическим и, таким образом, поддерживать столь необходимый массовый энтузиазм.

А ничем иным кроме массового энтузиазма, нельзя объяснить "великие стройки" индустриализации в СССР или готовность легко умереть за фюрера германского солдата Второй мировой войны. Только человек, искренне считающий существующий режим своим, а власть вождя - своей властью, чувствующий постоянно кровное родство с этой властью, не видящий себя без или вне государства, способен на такие действия.

3. Оставаясь в рамках перечисления ПОЛИТИЧЕСКИХ признаков тоталитаризма, следует обратить внимание и на самые очевидные, такие как ДИКТАТУРА. Диктатура как форма правления не только свойственна всем рассматриваемым режимам, она прямо декларируется ими. В СССР это диктатура пролетариата, в Германии - арийцев. То есть декларируется диктатура одной части населения ("большинства") над другой ("меньшинством"). Если большая часть известных в истории государств ставила перед собою задачу нахождения социального мира, а значит - поиск способов примирения всех социальных групп, то тоталитаризм откровенно требует дискриминации, угнетения, подавления и даже уничтожения части населения (буржуазии, евреев и т.д.). Связано это, разумеется, с необходимостью иметь врага, на которого направлен деструктивный и агрессивный энтузиазм массы. Еврейский геноцид в Германии или судебные процессы против "троцкистских зловещих выродков" в СССР - прекрасное средство политизации населения, крепчайший "приводной ремень". Население делается таким образом соучастником преступлений (хотя бы они и воспринимались как высшая справедливость), участвует во власти (иллюзорно, разумеется), и воспринимает диктатуру как свою собственную.

Но реальная власть, естественно, принадлежит избранным. Эти избранные объявляются "авангардом" и наделяются уже законодательно всей полнотой власти. Речь идет о "партиях нового типа" (статья 126 советской конституции 1936 года: "Наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются в ВКП(б), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся"). Таким образом, речь идет о ПАРТОКРАТИИ, одном из важнейших признаков тоталитарного общества.

При этом следует иметь ввиду, что несмотря на подобные декларации, отнюдь не вся партия наделяется властью. Большая ее часть постепенно начинает играть роль одного из "приводных ремней", и не более того. А власть сосредотачивается в тончайшем слое "внутренней партии". То есть диктатура, как форма не ограниченного ничем, в том числе - и законом, правления немногих, налицо. При этом, такая диктатура имеет мало общего с бывшими ранее в истории человечества - она несравнимо прочнее, ибо основана на массовом политическом энтузиазме.

Диктаторы, а скорее - один диктатор-вождь, не связывают свою власть с законностью. Легитимация (обоснование) власти здесь не законная и не традиционная, а харизматическая. А поэтому вся структура власти, весь правопорядок определяются властным произволом, и сами на власть не влияют. Вполне естественно в этих условиях полное отсутствие либеральной демократии и связанных с нею разделения властей и парламентаризма, а также политических прав и свобод населения. Власть организована чрезвычайно просто: всем распоряжается несменяемый и неизбираемый диктатор-вождь, правящий через развитый бюрократический аппарат (самовоспроизводящийся, занятие любой должности должно быть соотнесено с политическими требованиями) при опоре на армию и карательные органы, но более всего - на искреннюю и горячую любовь населения, офоpмляемyю через систему "приводных ремней".

4. Обязательным и важнейшим ПОЛИТИЧЕСКИМ признаком тоталитаризма, вторым якорем государства, наряду с системой "приводных ремней", является система ФИЗИЧЕСКОГО ТЕРРОРА. Тоталитарные режимы и вошли в историю прежде всего как режимы террористические. Очевидная преступность и омерзительность масштабных репрессий заставляла считать государственный террор основной характеристикой тоталитаризма. Но, как мы видели, основа таких режимов- в другом. Репрессивно-полицейское государство - еще не тоталитарное государство. Однако, государственный террор против населения неотъемлемая и важная черта строя.

Какова цель государственного террора в условиях массовой энтузиастической поддержки? Целей этих несколько.

Изначально террор - не массовый и не слишком жестокий был не более, чем средством подавления оппозиции. Когда ее не осталось, он стал средством подавления возможной оппозиции, средством недопущения самой мысли о возможности таковой. "Ночь длинных ножей" в Германии, процессы против "троцкистко-зиновьевских ублюдков" в СССР - уже не борьба с оппозицией. Власть чувствует себя уже достаточно уверенно, и террор вовсе не является признаком слабости режима. Основная цель репрессий лежит не в необходимости бороться за власть или ее удерживать с помощью силы.

Мы видели, что экономическая и политическая стабилизация могут вести к демассовизации. А это - уже реальная угроза тоталитарной власти. Выход - фиксируя массовое состояние общества, политизируя его через "приводные ремни", стараться не допускать стабилизации. Другими словами, общество должно пребывать в постоянном кризисе. Такая цель очень редко открыто декларируется властью, но всегда имеется ввиду. Совершенно открыто заявляли об этой цели Троцкий (теория перманентной революции - мировой, конечно) и Мао Цзэдун ("Культурная революция" имела цель революционизировать, взбудоражить страну, в которой уже довольно долго существовал режим коммунистов). Постоянный (перманентный) кризис, сознательно поддерживаемый государством, можно наблюдать и в СССР (индустриализация, коллективизация), и в Германии (милитаризация страны, внешняя агрессия), и в Китае ("Большой скачок" и "Культурная революция"). Террор, массовые репрессии одной из целей имеют создание как раз такого перманентного кризиса, в котором население не должно чувствовать себя спокойно.

С этим связаны и другие цели репрессивной политики. С помощью системы террора создается еще один "приводной ремень", масса постоянно получает образ врага, с которым следует бороться всеми силами. Идеологическое обоснование террора ("Усиление классовой борьбы по мере продвижения к социализму" в СССР, мировой еврейский заговор в Германии) - способствуют повышению уровня политизации населения, призывая оное к повышенной бдительности (доносительству) и возбуждая в массе соответственные агрессивные и ксенофобские чувства. Все население включается таким образом в борьбу с гипотетическими шпионами, вредителями, врагами трудящихся или арийцев.

Еще одной важной целью террора является держать в постоянном напряжении не только население, но и управленческий аппарат. Ни один наделенный частичкой власти человек не должен чувствовать себя уверенным в своем положении. Сила бюрократического аппарата в тоталитарном обществе ни в каком случае не может стать поэтому самостоятельной и таким образом создать угрозу власти вождя. Все это касается и самих карательных органов.

Конечно, террор, если он масштабный, не может не вызывать вполне естественного страха в каждом человеке. Но этот страх, как ни странно, отнюдь не ослабляет энтузиастическую поддержку массой власти, а напротив того, служит вторым якорем, удерживающим население. (Современному школьнику, выросшему в совершенно новых, нетоталитарных и даже уже не массовых условиях, сложнее всего оказывается понять, что при ужасающих масштабах репрессий даже родственники и друзья репрессированных продолжали любить и поддерживать режим. В это просто отказываются верить, "так не бывает". Однако, фильмы и документы, иллюстрирующие, например, "Большой террор" в СССР, заставляют повериьть в кажущееся невозможным). Действительно, случаи отказа от родства с "врагом народа", супружеские, дружеские и другие предательства были нередки и как предательства не воспринимались, будучи вызваны не только страхом.

Наконец, самой простой, прагматической, а потому - особо циничной целью террора была цель экономическая. С помощью системы концентрационных лагерей (будь то в СССР, в Германии или в Китае) государство получало огромное количество совершенно бесплатной, а главное - легко восполняющейся рабочей силы, которую можно использовать на стройках, на рудниках, на лесоповале - словом, там, где условия труда наиболее критические, а часто - и вовсе убийственные.

5. Весьма важной ПОЛИТИЧЕСКОЙ чертой тоталитарных режимов является и ТЕРРОР ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ. Информационная и идеологическая монополия государства, недопущение никакого инакомыслия - естественная черта тоталитаризма.

Для того, чтобы система "приводных ремней" была достаточно эффективной, вся политизация должна строиться на тонко просчитанной и обязательной идеологической базе. Именно идеологическая нагруженность во многом и делает школу, профсоюзы, молодежные и женские организации, армию, "внешнюю партию" и т.д. "приводными ремнями". Следовательно, государство должно уделять идеологическим вопросам внимание особое.

Действительно, целые ведомства в тоталитарных государствах посвящают свою деятельность формулированию идеологических концепций, исходящих от "внутренней партии". Идеология эта должна прежде всего отвечать массовой ментальности. Мы уже видели основные идеологические формулы фашистов и нацистов; советская идеология, будучи изначально более сложной (марксизм), в конце концов была упрощена до уровня ее восприятия массой. Будучи сформулированными, идеологические догмы в обязательном порядке внедряются в систему "приводных ремней", и ни одна сфера человеческой деятельности не обходится без них (от гуманитарных наук до массового спорта), ибо идеологизация жизни - один из главных инструментов ее политизации.

Все это позволяет говорить об ИДЕОКРАТИЧЕСКОМ характере тоталитарного государства, о таком характере, где все подчинено идее (построения коммунизма или арийского мирового господства). Любой научный труд, любое произведение искусства, любой акт местного, например, управления, - все вплоть до севооборота в сельском хозяйстве должно быть соотнесено с идеологическими установками.

При этом такие установки вовсе не должны были апеллировать к разуму. Они могли быть иррациональны или просто отдавать легким безумием (фразы типа "течет вода Кубань-реки, куда велят большевики"), ибо массовая ментальность не требует рациональности. Но при таких довольно неопределенных рамках, существовало очень жесткое требование: все идеологические установки должны быть единообразны: противоречия и сомнения массе непонятны (действительно непонятны). Поэтому государство весьма строго следило за каждым идеологическим актом, реализуя таким образом монополию в сфере интеллектуальной деятельности. Цензура, сокрытие и искажение информации - это просто средства реализации такой монополии.

6. Наконец, в качестве ПОЛИТИЧЕСКГО и одновременно - социального признака тоталитаризма следует назвать весьма высокую ИЕРАРАХИЧНОСТЬ общества. Впрочем, о собственно иерархии как способе структурирования общества, речь не идет.

В условиях, когда искусственно поддерживается состояние активного массового общества, социальная структура должна принять совершенно особый вид. Мы видели, что уже в классическом индустриальном обществе социальная иерархия сглаживается, и процесс этот усиливается в обществе массовом, обществе, живущем аксиомой "как все" (см. лекции 1, 2 и 3). О какой же иерархии можно говорить, имея это ввиду?

И тем не менее, иерархия в тоталитарном обществе весьма жесткая. Вершиной ее служит, кончено, фигура вождя. КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ обязателен для любого подобного режима, ибо в любви к квазирелигиозной фигуре лидера персонифицируются чувства массы в отношении государства. Вождь - воплощение власти, к которой каждый чувствует свою причастность. Вождь поэтому должен иметь личное касательство к каждому. Отсюда вытекает та сторона культа личности, которая утверждает, что лидер является лучшим специалистом во всех областях человеческой деятельности (великий художник и писатель Гитлер, лучший друг физкультурников Сталин, поэт и пловец Мао - все они корифеи во всем). Харизматический лидер непогрешим, неспособен ошибаться, имеет героическое прошлое, но аскетичен, прост ("как правда"), скромен и любит детей. Харизматический лидер одновременно близок, как друг или родственник, и далек, как бог, для каждого.

Вождь прочно занимает верхнее место в иерархии, смена его практически непредставима. Что же касается всех, кто ниже, то за ними место в пирамиде не закреплено. Тоталитарная иерархия в отличии от всех ей предшествующих не предполагает зависимость положения человека от его личных качеств (ума, красоты, силы, родословной). Тоталитаризм - явление массового общества, которое представляет собой, как мы видели, довольно размытую социальную структуру, которое уравнивает или стремится уравнять своих членов во всем, это общество одиноких одинаковых. А стало быть и в тоталитарном обществе отличия одного винтика в политической машине от другого минимальны. Таким образом, речь может идти об иерархии положения винтиков, об иерархии должностей, которые занимают более или менее одинаковые люди. В этих условиях естественна высочайшая социальная мобильность (свойственная для массового общества вообще и тоталитаризмом усиленная): смена места каждого винтика происходит стремительно, ни один долго не задерживается на своем посту. Рабочий легко делает карьеру, становясь, например, секретарем партийной организации цеха, завода, города, области. Министр внутренних дел становится министром водного транспорта (Ежов). Один из вождей "внутренней партии" в одночасье становится заключенным концентрационного лагеря. Человек молниеносно поднимается по социальной лестнице и так же молниеносно падает на самое дно. Человек легко перемещается и в горизонтальной плоскости, меняя (не самостоятельно, конечно, а по соответствующим указаниям и разрешениям) работу и специальность, что ведет к снижению компетентности во всех областях деятельности, место жительства (уезжая на "великие стройки" или будучи мобилизованным на трудовой фронт), семью (отказавшись от родственников "врагов народа"). Маргинальный характер массового общества, его социальную мобильность тоталитаризм таким образом усиливает и поддерживает.

7. Говоря о политических признаках тоталитарного общества, мы коснулись так же признаков социальных и культурных, ибо они не могут быть отделены от первых. К политическому ряду следовало бы отнести и факторы ЭКОНОМИЧЕСКИЕ, ибо все мероприятия тоталитарных лидеров в экономике (будь то индустриализация в СССР, "упорядочение национального труда" в Германии, "Большой скачок" в Китае) не несли никакой экономической нагрузки; целью тоталитарных государств является не построение работающего народного хозяйства, а усиление самого себя, путем создания новых "приводных ремней", на сей раз - экономических.

А раз так, то первой экономической задачей режимов является установление и удержание государственной монополии в экономике в целом. Такая монополия достигается или путем прямой национализации промышленной и финансовой сферы и полного подчинения формально негосударственного сельского хозяйства (коммунистический вариант), путем включения экономических отношений в политическую систему посредством подчинения без национализации (Германия, принцип фюрерства) или путем создания специальных полуполитических - полуэкономических "приводных ремней" (корпорации в Италии). В любом случае рыночные отношения заменяются редистрибутивными, а свободная экономическая деятельность исключается, и государство получает возможность распоряжаться в хозяйственной сфере, игнорируя даже очевидные экономические законы.

Итак, государственная монополия в экономике создает условия и служит для ее политизации (что, подчеркнем, является главной целью режима, как и во всех других сферах жизни общества).

Получив возможность произвольно распоряжаться хозяйственной жизнью, тоталитарный режим соответственно своим интересам ее перестраивает. Результатом такой перестройки обычно является то, что экономика перестает быть потребительской и ориентирована в основном на крупную, тяжелую, прежде всего - военную, промышленность (геринговы "пушки вместо масла").

Следует отметить, что взяв на себя роль монополиста, государство должно позаботиться об экономическом положении потерявшего самостоятельность населения. Отсюда происходят широчайшие социальные программы тоталитарных режимов - бесплатная медицина и образование, ликвидация безработицы, государственные пенсии и пособия и т.д.. Впрочем, не следует рассматривать эту деятельность государства, как благотворительную. Поддерживая жизнеспособность общества в условиях несамостоятельности его членов, власть получает лишние "приводные ремни" для политизации населения.

8.Итак, перед читателем эскизный теоретический портрет тоталитарного общества. вроде бы все ясно. Однако, вернемся к началу наших размышлений. тоталитарные режимы недолговечны. Очень прочны, удивительно прочны: ни народное возмущение, ни даже верхушечные заговоры режиму реально не угрожают, но при этом долго ( в историческом смысле, конечно) не живут. прочность и недолговечность: чем объяснить столь парадоксальное сочетание? Для этого, как нам кажется, надо вновь обратиться от описания явлений к анализу сущности. Тоталитаризм есть превращение массовой ментальности в систему политических институтов. Но почему именно политических? Почему не экономических, социальных, религиозных, семейных и т.д.? Ведь главное, на что обращаешь внимание при изучении "тоталитарного синдрома" (мы постарались это показать выше)это превращение всего и вся в политику и только в политику. Ответ, как представляется, достаточно пpост. Обpатимся к основе основ тоталитаризма - массовой ментальности. Во второй части лекции 3 мы говорили о том, что основой ее, как специфического типа коллективистского сознания является принцип "Я- как все" , который может быть реализован только через ПОЛИТИЧЕСКОЕ HАСИЛИЕ ( другого пути достижения идеала всеобщей одинаковости быть не может), поэтому тоталитаризм и становится с полнейшей неизбежностью системой институтов политического насилия, основанного на массовом энтузиазме. И если долговечность традиционных форм коллективистской ментальности объясняется тем, что в ее рамках организовывались все стороны жизни человека ( в рамках крестьянской общины или ремесленного цеха организовывалось производство и социальная взаимопомощь, заключались браки и совершались религиозные обряды, отстаивались в каких-то случаях и политические цели), тем, что традиционный коллектив был интегральным, всеобъемлющим, то устойчивый коллектив-масса- есть коллектив только политический, коллектив, кристаллизующим ядром которого выступает политический лидер - вождь и политическая организация - партия нового типа. Созданное в результате деятельности такого коллектива и его вождей государство должно быть и реально является идеальным, самым совершенным в истории инструментом политического насилия и поэтому никакими политическими методами изнутри общества не только уничтожено, но даже серьезно поколеблено быть не может. Вот, собственно говоря, причина исключительной прочности тоталитарных режимов. Однако, человек не может жить только политикой. Выполнять важную политическую миссию на работе, в семье, на киносеансе и т.д. длительное время невозможно: неполитические виды человеческой деятельности являются неполитическими именно по своей природе; они несводимы к политике (растить хлеб и бороться с врагами это все-таки разные занятия, как ни крути), поэтому исторически долго поддерживать массовый энтузиазм не удается. Как показывает опыт это получается на протяжении периода активной деятельности одного поколения, - того которое привело режим к власти и считает его своим. А потом членам марксистского общества охотников и рыболовов постепенно становится интереснее ловить рыбу, нежели пропагандировать марксизм. Начинается отчуждение населения от власти, что отчетливо видно в СССР со 2-ой пол. 50-х и в Китае 80-х годов. В этой ситуации режим постепенно эволюционирует к авторитаризму с сохранением ритуальной демонстрации энтузиазма, постепенно деградирующего в маразм. Итак, первая причина недолговечности тоталитарных режимов: НЕВОЗМОЖНОСТЬ ДЛИТЕЛЬНОГО СВЕДЕНИЯ К ПОЛИТИКЕ НЕПОЛИТИЧЕСКИХ СФЕР ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ, ЧТО ДЕЛАЕТ НЕВОЗМОЖНОЙ ТОТАЛЬНУЮ ПОЛИТИЗАЦИЮ БОЛЕЕ ЧЕМ НА ПЕРИОД АКТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОДНОГО ПОКОЛЕНИЯ.

И еще одно. Основная мифологема массовой ментальности "Я- как все". Присмотримся к этой формуле повнимательней. Она двухчастна и при этом из двух элементов ПЕРВЫЙ - ОПРЕДЕЛЯЮЩИЙ. Действительно, "как все" может быть только "я", но "я" в принципе совершенно необязательно быть "как все"; "я" вообще говоря может существовать и само по себе, по крайней мере такая ВОЗМОЖНОСТЬ есть всегда. Вспомним также, что исторически массовая ментальность появляется на фоне победы ментальности индивидуалистической на рубеже XIX - XX веков и реально существует ( в той же тоталитарной пропаганде) как ее отрицание. Таким образом, и логически и исторически массовая ментальность является не чем-то самодовлеющим, но лишь зловещей тенью индивидуализма, болезненно трансформированной его формой, лишенной самостоятельного творческого потенциала. Не зря тоталитарные режимы, наиболее полно воплощающие эту ментальность производят смешанное отталкивающе карикатурное впечатление: они лишь тяжкая и страшная болезнь, уродство индустриальной цивилизации; реально обустроить жизнь людей и обществ на каких-то самостоятельно выработанных основах они не могут.

Тоталитарная угроза, как показывает опыт таких монстров последней трети ХХ века как полпотовская Камбоджа или Иран Хомейни не ушла из жизни. Мы живем в стране, где она, увы, весьма реальна. Однако, как говорили мыслители Средневековья и как мы постарались показать выше: "Дьявол- обезьяна Бога". В этом есть, пожалуй, не только надежда но и уверенность.