Патрик Зюскинд стал одинаково успешен как драматург, прозаик и автор сценариев. Популярность ему принесла его первая пьеса «Контрабас», написанная в форме монолога в 1981. Спустя три года в издательстве «Диоген» он публикует роман «Парфюмер», который сделал его всемирно известным. 1987 год – Зюскинд публикует новеллу «Голубь».

Практически во всех произведениях Патрика Зюскинда главный герой – «маленький человек», который пытается, а зачастую даже не пытается заявить о себе миру. Складывается ощущение, что каждый его текст носит оттенок психологической автобиографии. Он не даёт интервью, в публикации существует лишь три его фотографии. На сегодняшний день неизвестно, где именно он проживает, в Париже или во Франции, тем более, есть ли у него семья и дети. О многом говорит и тот факт, что в 1986 году – во Франции Зюскинду была присуждена премия «За лучший дебют», от которой он отказался.

Он создал поистине гениальные вещи, которые пользуются успехом у современной публики. Безусловно, много шума наделала экранизация «Парфюмера», за которую сражались в течение двадцати лет. Причём, сам автор, написав это произведение, рассуждал о нём не иначе, как: «Написать такой роман ужасно. Я не думаю, что я сделаю это ещё раз». При этом, он был издан на 45 языках, включая латынь.

В «Голубке», в отличие от «Парфюмера», мы не увидим описание Парижа, да и главные герои существенно отличаются. Жан Батист Гренуй, в «Истории одного убийцы», не доволен своим положением в обществе. Он знает, что не такой как все, да и другие это замечают. Главной целью в своей жизни Гренуй считает создать поистине божественный аромат (духи). Молодой и амбициозный, он ни перед чем не останавливается.

С Джонатаном Ноэлем, из «Голубки», мы знакомимся, когда ему уже за пятьдесят. Он прошёл половину своего жизненного пути, причём, абсолютно бессмысленно. Ноэль не ждёт от жизни никаких сюрпризов или перемен, скорее, он их презирает: «Он не мог себе даже представить, что с ним вообще может произойти что-нибудь существенное, разве что только смерть. И это более чем устраивало его». Ему спокойнее от того, что ничего нового в его жизни не происходит. Ноэль живёт по начерченному графику: «каждое утро ходит на работу, вечером возвращается с хлебом, колбасой, яблоками и сыром. В Воскресенье он вообще не выходит из своей комнаты, а делает уборку и застилает свою кровать свежими простынями». Каждый его день до боли напоминает предыдущий, и это ему нравится. Ноэль сам контролирует свою жизнь. Он живёт так из года в год. Скорее всего, именно этого покоя ему и не хватало, когда он сражался в Индокитае.

Джонатан Ноэль, подобно самому Патрику Зюскинду, живёт отстранённо от других людей. Иногда даже возникает ощущение, что он их остерегается, боится общаться с ними, а может и не умеет вовсе этого делать. Он снимает очень маленькую комнатку, которую, наверно за это и любит. Создаётся впечатление, что по-другому и не может быть. Будь она хоть на два метра шире, он непременно затерялся бы в ней. Она – его ограждение от суеты, каких-либо влияний из вне. В его жизни была одна единственная любовь – его комната: «На протяжении более тридцати лет она сохранила одно важное свойство: она была и оставалась для Джонатана надёжным островом в ненадёжном мире. Маленькая комнатка нежно обнимала его, когда он вечером возвращался домой, она грела и защищала его». Когда Вас посещают гости, необходимо быть приветливым, дружелюбным. Но, стоит им уйти, Вы можете себе позволить вновь стать такими, какие вы есть. За родными стенами нет необходимости надевать маску. Можно ходить по дому в пижаме, чувствуя себя совершенно комфортно. Джонатан Ноэль не старается казаться лучше, чем он есть на самом деле, ему просто не для кого это делать. Да, он не любит общаться с людьми, но зачем ему насиловать себя, если он и так комфортно себя чувствует. В конце концов, его комнатка – единственное, что никогда его не предаст и не бросит. В ней он нашёл то, что не смог найти в браке: состояние монотонного покоя и отсутствия событий. А люди... Они – всего лишь люди, и ничто человеческое им не чуждо: «Из всех жизненных перипетий Джонатан Ноэль сделал вывод, что на людей положиться нельзя и что жить можно только тогда, когда ни с кем не сходишься близко». Ему хватало общества самого себя. Порой кажется, что люди его вовсе не интересуют.

Одним из самых главных потрясений в его жизни было, когда он столкнулся у туалета с соседом. Хуже всего было даже не то, что ему пришлось с ним перемолвиться парой слов («прошу, после Вас, о нет, после Вас, мосье, я вовсе не спешу, нет-нет, вначале Вы, я настаиваю...»), а то, что всё это происходило в пижаме! Возможно, обычный человек не придал бы этому особого значения, но Джонатан Ноэль... Для него это случай - величайший позор его жизни. Он ещё ни один день занимался самоедством по этому поводу, в отличие от соседа, который забыл это происшествие спустя две минуты, как всё-таки сходил в туалет. Но с другой стороны, для Джоната это было недопустимо. Нарушили его личное пространство, при этом (как будто этого было мало), он был в пижаме. Его не интересовали люди, но при этом было важно, что они подумают о нём. Они не должны его видеть в неприглядном виде!

Вся его жизнь меняется в один миг, когда выходя утром из комнаты, он обнаруживает за своей дверью голубя!!! Джонатану знаком каждый шорох за его порогом, он может объяснить даже саму тишину, но тут голубь! У своей двери, собственно говоря, на его территории, он обнаружил пернатую тварь. Каково это для человека, который даже с соседями старался не пересекаться лишний раз. Удивительно, насколько герой был поражён этой встречей, если он, зацикленный на всех мелочах человек, облегчился в раковину, где люди, да и он сам моют посуду. Уже в этот момент в нём что-то щёлкнуло. Оказывается, страшнее для него даже не общение с людьми (по просьбе они могут оставить в покое), а птица, которая пугает всем своим видом, сорит перьями, и гадит в лестничном проёме.

Привычный уклад жизни нарушен. В личное пространство вторглась какая-то птица. Покидая дом, он оделся в зимнюю, соответственно закрытую одежду. На ходу он придумывал оправдание своего несезонного вида для консьержки, но зачем? Своё общение с ней он ограничивал сухим приветствием. Какая ей разница, во что он одет? Скорее, это оправдание пригодилось ему самому. Он сам себе утверждал, что плащ несёт в чистку. Если бы он сам в это верил, то другие, тем более.

Наш герой педантичен во всём. Стоя на работе, он боится сделать лишнее движение. Он контролирует даже собственный взгляд, чтобы глаза не бегали. Для него является целой трагедией, когда он пропускает лимузин шефа, так как раньше с ним такое никогда не случалось. Джонатан какое-то время не мог придти в себя: «Ты прозевал лимузин мосье Редельса... ты прозевал его, ты не сработал, ты отнёсся к выполнению своих обязанностей с грубейшим пренебрежением, ты не только слеп, ты глух, ты опустившийся и старый человек, ты не годишься больше в охранники». Джонатан Ноэль много лет проработал на этом месте, и из-за одной случайности себя вычёркивал из охранников. Для него это не допустимо. Он не имеет права заставлять шефа ждать.

В очередной раз мы видим, что Джонатан Ноэль не даёт себе спуску. Он вновь начинает винить себя, точнее, даже корить. История с пижамой повторяется. Скорее всего, его начальник завтра и не вспомнит об этом случае, но сам Джонатан ещё бесконечное число раз себя упрекнёт в этом промахе, непрофессионализме. Для самого себя он всегда должен быть безупречным. Недопустимо, чтобы его увидел сосед в пижаме. Непозволительно прозевать машину начальника. Ненормально выйти летом на улицу в пальто. Для него все эти поступки не что иное, как нарушение дозволенных границ. Сосед не должен видеть его в пижаме ровно так же, как начальник не обязан его ждать.

Из-за потрясения с голубкой, Джонатан «был вынужден» облегчиться в общую раковину. При этом, ему было очень стыдно, после чего он ни один раз её помыл. Очередной шок он испытал, увидев, как бродяга справляет свою большую нужду на улице, между двумя припаркованными машинами. Но, в отличие от Джоната, писающего в умывальник, его мог видеть любой прохожий. Скорее, это и возмутило Джонатана Ноэля больше всего. Ведь он весь трясся от страха, боясь быть застуканным, а этому было ровным счётом плевать. К тому же, нашего героя возмущала и унижала та самая нужда, которая обязывала бродягу делать свои грязные делишки прямо на улице.

Когда Джонатан порвал свои брюки, он был убеждён, что этот звук слышали абсолютно все прохожие. Опять же, которым не было до этого никакого дела: «разорвалось что-то не только на его брюках, а будто линия разрыва прошла по всему его телу, по скамейке, через весь парк, подобно зияющему разлому после землетрясения, и звук этот должны были услышать все люди вокруг».

Иногда создаётся впечатление, что перед нами типичный «маленький человек», но с манией величия: все должны его обсуждать, обращать на него внимание и так далее. А люди живут себе, и даже не подозревают о его существовании.

Когда нарушают границы, установленные Джонатаном Ноэлем, он вгоняет себя в панику. Слишком остро на всё это реагирует. У него складывается ощущение, что против него весь мир, хотя это далеко не так. С самого начала своей жизни в Париже, он начертил себе определённый режим, по которому ему легче жить. С тех пор, как он столкнулся со своим соседом возле туалета, Джонатан начал, перед тем, как выходить из комнаты, прикладывать ухо к двери, и вслушиваться, нет ли ни кого в коридоре. Он как огня боялся повторения этого случая. В самом деле, какому человеку была бы приятная подобная ситуация? В конце концов, Джонатан из-за этого чуть было не доводит себя до паранои. Возникает ощущение, что он слишком строг к себе.

У него идеальная, по его мнению, комнатка. В ближайший год он собирается её выкупить. Но, как только появляется голубь, он от этого отказывается. Пернатый портит всю его идиллию. Подъезд теперь будет весь в перьях и г*е. Но сам Джонатан исправить это не может. Остаётся непонятным, как человек, сражавшийся в Индокитае, не может разобраться с обычным голубем? Для Джонатана проще всё бросить, и переехать в гостиницу, нежели решить эту проблему. Создаётся впечатление, что он просто убегает.

Наверно, эти границы и были единственным, на чём герой строил свою жизнь. На работе он ходил с высоко поднятой головой, три шага влево, три шага вправо. Когда он прозевал машину, он подверг сомнению свою безупречность. Ему было неловко и стыдно.

Когда Джонатан увидел бродягу, делающего свои «грязные делишки» на улице, его возмутила нужда, которая его до этого довела. Джонатана отнюдь не волновало, что он спит на улице, ходит в чём попало, и вообще, ужасно выглядит. Для него было важнее, что такую интимную вещь, как справление нужды, он вынужден делать среди машин, где имеет шанс быть увиденным.

Для Джонатана Ноэля важнее именно этот комфорт: чтобы его никто не видел, и это касается не только туалетных дел. Ему безумно стыдно, когда у него рвутся штаны посреди улицы. Для него становится невыносимой мысль, что это кто-то услышал или увидел.

Он – «маленький человечек», со своим собственным мирком. Когда он случайным образом обращает на себя внимание других людей, ему становится не по себе. У него своё отношение ко многим вещам. Джонатан, даже молится в порыве отчаяния, но на обращение к Всевышнему это мало похоже: «Боже мой, зачем ты меня оставил? Почему я так наказан тобой? Отче наш сущий на небесах, спаси меня от этого голубя, аминь».

Джонатан Ноэль установил свои собственные границы практически во всём, но когда их кто-то пересекал, они рушились, как и он сам. Они защищали его от внешнего воздействия. Не смотря на свои пятьдесят лет, он был беззащитным перед обществом, и таким образом он от него защищался.

Границы спасали его, вносили в его жизнь хоть какой-то смысл. Когда их нарушали, он пугался, прятался, не в состоянии всё вернуть на места. Его жизнь снова не была в его руках. Он терял власть над ней.

Не смотря на то, что с помощью границ он старался абстрагироваться от людей, выходило всё иначе. Сначала ему пришлось обмолвиться, хотя бы парой слов с соседом у двери туалета. Затем, он впервые общался с консьержкой за столькие годы. И даже был вынужден прибегнуть к услугам портного, со столь щепетильным вопросом. Когда его границы рушились, он начинал общаться с людьми.