О назначении поэта и поэзии в творчестве А.С.Пушкина

Для каждого большого поэта вопрос о назначении поэта и поэзии не просто одна из традиционных поэтических тем, это вопрос о смысле жизни, о своем предназначении. И все поэты решают его по-разному, потому что по-разному понимают саму природу поэзии, потому что их творческий путь приходится на разные исторические эпохи. Пушкина мы привыкли связывать с эпохой декабризма, а его поэзию считать поэтическим выражением декабристских идей. И действительно, идеалы, выраженные в ранней лирике Пушкина, во многом сходны с идеалами его друзей, поднявших восстание 14 декабря. Вдохновляемый идеей гражданского служения, поэт стремится посвятить свою поэзию делу освобождения родины.

В стихах восемнадцатилетнего юноши мы найдем немало политических деклараций, откровенных призывов к борьбе с самовластием. В таких стихотворениях, как «Вольность» (1817 г.), «К Чаадаеву» (1818 г.) и некоторых других господствует просветительский, романтических пафос: автор бичует пороки российского деспотического режима. В стремлении поэта «Отчизне посвятить души прекрасные порывы», в том, что Муза его – «Свободы гордая певица», заметна близость Пушкина к идеям декабристов.

Но и после разгрома декабрьского восстания Пушкин остается верен тем же идеалам. Пушкин верит, что силой поэтического слова можно заставить рабов стать свободными людьми, а самодержцев подчинить закону. Но очень скоро приходит понимание того, что никакая политическая свобода невозможна без свободы внутренней и что только духовная гармония даст человеку почувствовать себя независимым. Меняется и пушкинское понимание поэзии.

Особенно ярко это новое понимание раскрывается в ставшем хрестоматийном стихотворении «Пророк» (1826 г.), в иносказательной форме отражающее раздумья поэта о своем назначении, о возможности продолжать служить во благо Отечества.

Написанию этого стихотворения предшествовали события, имевшие большое значение в жизни поэта. В ночь с 3 на 4 сентября 1826 года в Михайловское прибыл посланный с предписанием срочно прибыть в Псков, дабы затем немедленно отправиться в Москву по повелению государя.

Прибытие поздней ночью офицера с бумагой от псковского губернатора произвело в Михайловском эффект разорвавшейся бомбы. Пушкин сжигает «Михайловскую тетрадь» -- там автобиографические записки, какие-то стихи, черновики «Бориса Годунова» с недостаточно, быть может, «завуалированными» намеками на Александра 1 (впрочем, и в окончательном варианте их окажется более чем достаточно). Пушкина легко понять: еще свежа в памяти казнь декабристов... В пятом часу поэт уезжает. Четыре дня он в дороге. Наконец, в первой половине дня 8 сентября еле живой от пережитых волнений и утомительного пути, томимый самыми черными предчувствиями, Пушкин предстал перед государем.

Два часа длилась их беседа в Чудовом дворце. Без свидетелей. Тем не менее, многое об их разговоре известно.

Известно, что император остался весьма доволен беседой: в тот же вечер на балу он сказал Дмитрию Николаевичу Блудову (так, чтоб слышали и другие): «Я нынче говорил с умнейшим человеком в России». Довольным остался и Пушкин: царь объявил, что поэт свободен от ссылки, от обычной цензуры и что читать его произведения он будет самолично.

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Духовное одиночество героя превращает весь мир в мрачную пустыню, но явление шестикрылого Серафима меняет все. Мир вокруг героя преображается, ибо ему дано теперь высшее зрение, высший слух, а главное – дар слова. Герой избран, но это избранничество дается ему ценой великих страданий, и тех новых свойств, которые дарует ему Серафим, который преобразует всю природу человека, наделяя его «вещими зеницами», необыкновенным слухом, «жалом мудрыя змеи» вместо языка и «углем, пылающим огнем», вместо сердца. Но всего этого недостаточно для того, чтобы человек стал поэтом. Необходим еще «Бога глас» – высокая, благородная и гуманная идея, подвигнувшая поэта на творчество. Только «Бога глас» сумел поставить героя на его великий путь. Бог вдохнул в него жизнь, и этот момент вдохновения связал навсегда героя с Богом. Стихотворение имеет аллегорический смысл. Изображенный в нем процесс преображения человека есть не что иное, как рождение поэта. Итак, Пушкин утверждает божественную природу поэзии, а это значит, что и ответственность несет только перед Творцом нашим. За «Пророком» последовали «Стансы» (1826 г.), «Друзьям» (1828 г.) и пр. В этих стихотворениях позиция Пушкина по отношению к императору не меняется: «Его я просто полюбил...» Тем временем раскол в обществе продолжался, враждебность к идее самодержавной власти и к личности царя продолжала культивироваться, причем оппозиционные настроения охватили и определенную часть дворянской интеллигенции. Пушкину приходится оправдываться в своей приверженности Николаю.

Поэзия, по мнению Пушкина, не может быть подчинена практическим задачам, даже если эта задача кажется благородной. Об этом с удивительной прямотой заявит Пушкин в стихотворении «Поэт и толпа». Написанное в форме драматургического диалога, оно построено на резком противопоставлении образов вдохновенного певца и тупой черни. Толпа требует от поэта пользы, обвиняя его песнь в бесплодности. Здесь Пушкин предугадал тот утилитарный подход к искусству, который станет чрезвычайно популярным в 50-е—60-е годы, причем не только у необразованной толпы, но и у весьма просвещенной и прогрессивно настроенной молодежи. Представителем такой молодежи является знакомый нам Евгений Базаров. Однако пушкинский поэт с негодованием отметает эти требования, утверждая, что искусство по сути своей бесполезно, ибо значение красоты определяется близостью к Богу, а не насущным нуждам. Толпа не отступает и требует от поэта нравственного наставления, «смелых уроков». Но герой не приемлет и такого назначения поэзии, ибо искусство не способно превратить глупца в мудреца, а развратника в образец добродетели. Целью художества, по мнению поэта, является идеал, а не нравоучение. Но ведь идеал достижим только для того, кто к нему стремится. И если Пушкин скажет, что он «чувства добрые лирой пробуждал», то пробудиться они могли только у того, у кого эти чувства были. А научить подлеца быть добрым не под силу даже Пушкину. Неслучайно эпиграфом к стихотворению «Поэт и толпа» стали слова «Procul este, profani» («Отойдите, непосвященные»). Ведь поэзия – удел избранных. Творческий процесс, по Пушкину, невозможен без вдохновенья, именно оно способно пробудить в душе человека поэзию. Эта мысль символически воплощена в стихотворении «Поэт» (1827 г.):

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,

В заботах суетного света

Он малодушно погружен...

Вдохновение – «божественный глагол» – является призывом к творчеству – «священной жертве», приносимой Аполлону, богу поэзии. В обыденной светской жизни с ее мелкими житейскими интересами поэт, «быть может, всех ничтожней», но когда он слышит зов Музы, все меняется: «Душа поэта встрепенется, как пробудившийся орел». Он бежит от людей, «дикий и суровый», поднимается на недосягаемые для обыкновенных людей творческие высоты, чтобы там найти мудрые и глубокие мысли подарить их людям.

Однако отношение поэта к творчеству и вдохновению не всегда было проникнуто таким возвышенным поэтическим пафосом. Для Пушкина, в отличие от многих поэтов, поэзия была не только «сладостным даром», но и средством к существованию, поэтому в его лирике не могло не отразиться столкновение высокой поэзии и низкой прозы жизни.

В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» (1824 г.) представлен спор прагматичного и рассудительного книгопродавца и поэта. Завершается этот спор формулой книгопродавца:

Не продается вдохновенье,

Но можно рукопись продать.

Поэт отвечает на это:

Вы совершенно правы... Условимся.

Внезапный переход на прозаическую речь имеет большое значение: он символизирует переход из мира возвышенных мечтаний в мир приземленной действительности.

Таким образом, в «Разговоре книгопродавца с поэтом» автор утвердил новое, реалистическое отношение к поэтической деятельности.

Однако многие современники Пушкина воспринимали его переход к реализму как падение его таланта. Поэт, не желавший следовать за отсталыми эстетическими воззрениями большинства критиков, во многих стихотворениях отстаивал свое право на творческую независимость. При этом Пушкин призывал поэта «идти дорогою свободной», не проповедовал «искусство для искусства», а стремился оградить свой талант от посягательств со стороны «толпы непросвещенной».

В стихотворении «Поэту» (1830 г.) автор призывает быть независимым в своем творчестве, чувствах и мнениях:

Ты сам свой высший суд;

Всех строже оценить умеешь ты свой труд.

Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит...

В стихотворении «Поэт и толпа» (1828 г.) особенно резко изображены взаимоотношения поэта с «чернью», причем под этим словом подразумевалась «светская чернь» – люди, глубоко равнодушные к истинной поэзии:

Зачем так звучно он поет?

Как ветер песнь его свободна,

Зато как ветер и бесплодна:

Какая польза нам от ней?

Поэт провозглашает свою свободу от этой толпы, «светской черни»:

...какое дело

Поэту мирному до вас!

В разврате каменейте смело:

Не оживит вас лиры глас!

На протяжении всего своего творчества Пушкин подчеркивал свою независимость по отношению к земным властителям. В стихотворении 1818 г. «К Н. Я. Плюсковой» он пишет:

Я не рожден царей забавить

Стыдливой музою моей.

Высокой целью своей поэзии Пушкин считал служение России, защиту передовых идей своего времени, поэтому во многих его стихотворениях присутствует образ поэта - гражданина. В процессе его творческого роста и изменения конкретных общественно - исторических условий образ поэта претерпевал определенную эволюцию. В литературоведении стало общим местом противопоставление «чистой поэзии» и поэзии гражданской. Если исходить из этого, то получается, что Пушкин изменил гражданским идеалам юности и встал на путь «искусства для искусства». Но по отношению к Пушкину такое противопоставление неуместно. Для него гражданственность не в служении конъюнктуре, а в служении вечным ценностям: добру, свободе и милосердию.

Об этом он напишет в стихотворении, ставшем своеобразным итогом творчества Пушкина, его поэтическим завещанием, «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» (1836 г.). Поэт пишет о своей непокорности существующему строю:

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

По теме пушкинское стихотворение восходит к оде римского поэта Горация «К Мельпомене», откуда взят и эпиграф. Первый перевод этой оды был сделан М. В. Ломоносовым, ее основные мотивы развивал и Г. Р. Державин в своем стихотворении «Памятник» (1796 г.). Но все эти поэты, подводя итог творческой деятельности, различно оценивали свои поэтические заслуги и смысл творчества, по-разному формулировали свои права на бессмертие. Гораций считал себя достойным славы за то, что хорошо писал стихи, Державин – за поэтическую искренность и гражданскую смелость. Пушкин говорит о себе не только как о национальном русском поэте, оставившем след в памяти народной (к его памятнику «не зарастет народная тропа»). Он как бы и очерчивает географические границы своей славы, пророчески предсказывает, что его поэзия станет достоянием всех народов России:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

Свой «нерукотворный памятник», свою будущую посмертную славу Пушкин связывает с существованием поэзии:

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Эти строки вызывают ряд ассоциаций, образов, знакомых нам по ранней лирике Пушкина. Так, в одном из первых своих стихотворений «Городок» (1815 г.) поэт уже задумывался о будущем и вызывал в своем воображении наследников своей поэтической лиры:

Не весь я предан тленью;

С моей, быть может, тенью

Полунощной порой

Сын Феба молодой,

Мой правнук просвещенный,

Беседовать придет

И, мною вдохновенный,

На лире воздохнет.

Те же надежды, но с гораздо большей поэтической силой и с ясным осознанием своего права на бессмертие выражены и в «Памятнике»:

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит...

В четвертой, самой важной по содержанию строфе, Пушкин дает точную и лаконичную оценку идейного смысла своего творчества. Он утверждает, что право на всенародную любовь заслужил гуманностью своей поэзии, тем, что своей лирой он пробуждал «чувства добрые».

В этой же строфе Пушкин подчеркивает, что вся его поэзия была проникнута вольнолюбивыми настроениями, духом свободы, восславлять которую в «жестокий век» николаевского режима было неимоверно трудной и не всегда безопасной задачей. Не случайно здесь же говорится о милосердии «к падшим », т.е., вероятнее всего, о своих тщетных попытках добиться у Николая 1 освобождения сосланных в Сибирь декабристов.

Пушкин говорит также о том, что главной его заслугой перед будущим поколениями будет то,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в свой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал.

Концовка стихотворения – традиционное обращение поэта к своей музе. Муза должна быть «послушна» только «веленью Божию», т.е. голосу внутренней совести, голосу правды и следовать собственному высокому предназначению, не обращая внимания на «хвалу и клевету» невежественных глупцов.

Заметим, что поэзию в этом стихотворении Пушкин ставит выше общественных деяний, выше славы царей и полководцев, ибо она ближе к Богу, чем к земле. Не потому ли она и бессмертна, что не подчинена земному бренному бытию человека. Человек смертен, но творения его духа обретают вечную жизнь.

Обобщая всю проделанную работу, можно с уверенностью сказать о том, что А. С. Пушкин внес достойный вклад в развитие русской классической литературы. С одной стороны, он органически впитал в себя и глубоко переработал достижения предшествовавшей ему литературы, а с другой – явился гениальным художником - новатором.

Такого поэта, наследника всего литературного прошлого и последовавшей за ним русской литературы, не могли не волновать вопросы происхождения и назначения поэтического дара; взаимоотношения поэта и общества, вдохновения, славы и бессмертия.

В своих произведениях он старался быть объективным, не зависеть ни от царя, ни от «черни», ни от кого бы то ни было. Насколько ему это удалось, судить нам. На мой взгляд, в силу различных обстоятельств поэту не всегда это удавалось. Взять хотя бы стихотворения времен после декабрьского восстания. Ведь поэт не мог выказывать свою неприязнь к императору, хотя бы ради своей безопасности, дабы не последовать за своими друзьями, участвовавшими в восстании 14 декабря 1825 года.

Но все же нужно отдать должное поэту, который стал настоящей легендой русской классической литературы, написав множество прекрасных произведений за свою, сравнительно, короткую жизнь.