Послание Василия Калики о рае

Кириллин В. М.

В XIV столетии значительную политическую, экономическую и культурную роль играл на Руси Великий Новгород, по отношению к Северо-Восточной Руси вполне самостоятельное государсво. Более того, от поддержки или неподдержки последнего зависела в каком-то смысле судьба северо-восточных князей в их борьбе за великокняжеский ярлык. Да и новгородский архиепископ был вторым лицом после митрополита в иерархии русской церкви. Причем так же сравнтельно независимым от первоиерарха, ибо от последнего он получал лишь только посвящение, а избираем бывал во владыки - до второй половины XV в. - по решению новгородцев. Особое положение Новгородской земли определило и особенный характер существования и развития в Новгороде древнерусской культуры. Здесь процветала иконопись, храмоздательство, книгописная деятельность. Достаточно сказать,что большинство дошедших до нашего времени древнерусских пергаменных рукописей - особенно XIV в. - именно новгородского происхождения. Это "Евангелия", "Апостолы", различные богослужебные сборники, "Прологи", сборники прповедей типа "Измарагдов" и "Златой цепи"; это в частности знаменитый иллюминированный житийный сборник, содержащий также и "Толковую Палею", который в XVI в. принадлежал воспитателю Ивана Грозного, благовещенскому попу Сильвестру, члену "Избранной рады" и новгородцу по происхождению. С XI в. вплоть до XVII столетия в Новгороде сохранялось живая и непрерывная традиция летописания. В частности, свод древнейших новгородских событий был зафиксирован на рубеже XIII-XIV вв. в так называемой "Новгородской первой летописи старшего извода". Другой знаменитый летописный свод - "Новгородская первая летопись младшего извода" - был создан в конце 30-х годов XV столетия. Эти летописи велись на владычном дворе. Но известны и летописи, составленные, например, в Софийском соборе или во Пскове (а Псков почти до конца XVI века входил в состав новгородской епархии).

По характеру содержания и стилистически новгородское летописание заметно отличалось от летописания других русских областей. Так, владимирские, московские, тверские летописцы интересовались, прежде всего, междукняжескими отношениями и, соответственно, подробно и нередко витиевато и пафосно рассказывали о военных, политических и придворных событиях. Новгородских же летописцев занимали большей частью быт и история только своей епархии, состояние торговли, явления природы, события народной жизни, отношения с архиепископом, внутренние распри меньших и больших людей. Новгородское летописание - это преимущественно компендиум кратких, сухих и деловитых записей. Сюжетно развитых, стилистически изысканных и эмоционально насыщенных повествований в нем почти нет. Но правил без исключений, как известно, не существует. Поэтому в новгородских летописях нет-нет да и встречаются занимательные рассказы, например, "Повесть о взятии Царьграда крестоносцами" в 1204 году или "Послание" новгородского архиепископа Василия Калики "к владыце тферьскому Феодору о рае", которое читается под 1347 г. в "Софийской первой", "Новгородской третьей", "Воскресенской" и других русских летописях. Последнее особенно интересно в плане интеллектуально-мировоззренческого представления древнерусского человека о религиозных сущностях и понятиях.

Василий был одним из самых популярных новгородских владык. Сведения о нем сохранились не только в местных новгородских летописях, но и в летописях общерусского масштаба.

В молодости он был известен в Новгороде как Григорий, священник Космодемьянской церкви "в Холопьей улице". Видимо, за то, что он совершил паломничество в Святую Землю, о чем он сам сообщает в своем "Послании" ("…Вся дела Божиа нетленна суть, самовидець есмь сему, брате. Егда Христос иды на страсть волную, и затвори своима рукама врата градная, и до сего дни не отворени суть. А егда постився Христос над Ерданом, своима очима видел есмь постницу его…"), ему дали прозвище Калика. В 1330 г. он был избран новгородцами по жребию владыкой. После монашеского пострижения он отправился во Владимир Волынский, где пребывал тогда митрополит киевский и всея Руси Феогност, и получил там - в 1331 г. - посвящение во архиерея. 21 год после этого Василий Калика управлял новгородской епархией. В июне 1352 г. он умер на пути из Пскова, где совершал по случаю моровой язвы, или чумы, многочисленные богослужения, исполняя таким образом свой архипастырский долг. Летописи сообщают о нем как о весьма деятельном иерархе. Они отмечают его храмоздательские и градостроительные труды, причем не только в самом Новгороде, но и по епархии, его миротворческую политику, и опять-таки не только в новгородской земле, но и в отношениях Новгорода с Москвой и Тверью. Так, в 1335 г. Василий "много чести видел" от великого князя Ивана Калиты, а в 1340 г. он от имени Новгорода заключил уже с сыном Калиты Симеоном Гордым мир "по старым грамотам". Особые отношения сложились у новгородского влыдыки с Тверью. Еще в 1333 г. Василий крестил в Пскове новорожденного тверского князя Михаила, сына скрывавшегося от ордынцев Александра Михайловича, а затем, спустя восемь лет, наставлял своего крестника в книжном учении. Проявил себя Василий Калика и как твердый защитник православия и независимости Руси, когда в 1348 г., по существу, возглавил борьбу Новгорода против крестоносцев, напавших на Русь под водительством короля Швеции и Норвегии Магнуса Эриксона, и, соответственно, разрушил планы окатоличивания русского народа. Все это обеспечило Василию большой авторитет уже в глазах современников. Так, в 1346 г., когда он находился в Москве, митрополит Феогност благословил его "крещатыми ризами" - знаком особого достоинства не только среди новгородских владык, но и вообще среди всех русских иерархов, которого до той поры еще никто не удостоивался. Позднее, в XVI столетии, именно с Василием Каликой связали предание о чудесном прибытии на Русь белого клобука как наследия святого Сильвестра, папы римского, полученного последним в качестве дара от святого императора Константина Великого. Таким образом, именно Василий Калика стал тем архиепископом, с которым - во всяком случае по мнению новгородцев - было связано право новгородских владык на особое положение в русской иерархии.

Содержание произведения. Итак, что же представляет собой его "Послание"? Текст этого сочинения невелик по объему. Побудительной причиной его написания, как следует из его текста, послужила случившаяся в Твери "поспешением и по совету дияволю и лихих людей распря… о оном честном раю". Тверичи - неизвестно по какой причине - вдруг заспорили о том, сохраняется ли на земле материальный рай, созданный некогда для Адама и Евы, или же он погиб, так что существует только рай "мысленный", или идеальный, неземной. Оправдывая свой труд, Василий пишет об обязанности церковных начальников, подобно апостолам и "великим святителям, друг другу покаяния тварити о исправлениях нам божественных писаний". Как Василий слышал, епископ Феодор утверждал, что "рай погибл, в немже был Адам", иными словами, отрицал существование земного рая; и напротив, ему "мнился" рай "мысленый", то есть то, что есть лишь результат воображения. По долгом размышлении и изыскании относительно этого вопроса, Василий пришел к противоположному мнению, которое и излагает в своем "Послании". Он, во-первых, пытается доказать, что рай Адама и Евы несмотря ни на что все же реально сохраняется на земле, и, во-вторых, дает разъяснения относительно мысленного рая. При этом опорой ему служат как канонические тексты: "Священное Писание", "Пролог", так и апокрифические сказания о посещении людьми рая: "Книга Еноха Праведного", "Хождение Агапия в рай", "Слово о Макарии Римском", "Хождение Евфросима" и другие апокрифические сочинения. Кроме того, он ссылается на свидетельства "видоков" новгородцев, которые якобы добирались до ада "на Дышучемь мори" и до рая на востоке, а также на собственные впечатления от личного посещения Палестины.

Ход рассуждения у Василия таков. Что рай земной "погиб", об этом ведь никто не слышал и "в писании" никто не обрел. А вот что он существует, о том есть целый ряд свидетельств. В "Священном Писании" рассказано о насаждении рая Богом "на востоце в Едеме" и о пребывании там первого человека, который, будучи изгнан оттуда, "плачася горько, вопия: О, раю пресвятый, иже мене ради насажденный и Евгы ради затвореный! Помоли тебе сотворшего и меня создавшего, да некли (чтобы когда-нибудь) твоих цветец насыщуся". Слова этого плача Адама перед раем заимствованы Василием отчасти из некоторых церковных песнопений, а также из апокрифа "о исповедании Евгине". По форме этот плач представляет собою древнейший вид "духовного стиха". Далее Василий указывает на паремийное чтение, в котором сообщается о четырех реках, вытекающих из рая: Тигре, Ниле, Фисоне и Ефрате. При этом он замечает, что "Нил же - под Египтом, ловят на нем силолои (греческое: дерево алоэ), течеть же с высоких гор, иже суть от земли и до небеси, а место непроходимо есть человеком, а верху его Рахмане живуть". Данное свидетельство Василий заимствует из апокрифического "Хождения в земной рай праведного пустынника Зосимы". Затем он ссылается на "Пролог": "А се, брате, в Прилозе всем яве есть, в чудесах святаго архангела Михаила, что возьма (взяв) праведнаго Еноха в раю посадил честнем; а се Илья святый и в раи же седить, находил его Агапей святый и часть хлеба взял; а святый Макарий за 20 поприщь жил от святого рая; а Ефросим святый был в раю и три яблока принес из рая и дал игумену своему Василию, от них же исцеления многа быша". Вместе с тем Василий прибегает к логике. Если Феодор считает рай "мысленным", то как же это мысленное оказывается виденным? Кроме того, такое мнение противоречит словам самого Спасителя, который праведных отсылал в уготованное царствие, а грешных - в yготованные муки. Да и по прямому утверждению святителя Иоанна Златоуста рай насажден на востоке, а муки существуют на западе, "яко же бо в цареве дворе - утеха и веселие, а вне двора - темница". О существовании этих двух мест свидетельствовал и священномученик Патрекей. Наконец, имеются свидетельства и собственных духовных чад Василия. "То же, брате, не речено Богом видети святаго рая человеком, а муки и ныне суть на западе. Много детей моих новгородцев видоки тому на Дышущем море: (то есть на Ледовитом океане) червь неусыпающий, и скрежет зубный, и река молненая Моргъ, и что вода входить в преисподняя и пакы исходить трижды днем". Темы о переправе душ или теней усопших по воде, через реку, об огненной реке на западе, о появляющейся и исчезающей водной пучине - были известны и в Византии и в западной Европе и приурочивались к разным океанам. И действительно, данное утверждение Василия об аде, виденном якобы новгородцами, сходно, например, с византийским произведением "Палладия мниха о втором пришествии", а также с западными легендами на эту же тему. И опять Василий использует логику. Если место мук не погибло, то как мог погибнуть рай, место святое, где, между прочим, обретают и Богоматерь, и святые угодники, которые некогда, по воскресении Христовом, многим явились в Иерусалиме и снова затем вошли в рай. Василий при этом ссылается на тропарь "Блаженн", которые поются на литургии после евангельского чтения о райском блаженстве: "Снеди ради древняя изведе из рая враг Адама; крестом же разбойника Христос в онь введе". Кроме того, когда приблизилось преставление Богоматери, "ангел вравие (как знак награды - греческое) принесе, ветви из рая являя, где ей быти. А еже рай м ы с л е н ы й есть, то почто видиму ветвь сию ангел принесе, а не мыслену есть?" Поскольку все дела Божии нетленны, постольку и рай не погиб. И явные доказательства этого Василий сам видел, когда был в Святой Земле. Можно было бы возразить: как это Бог насадил рай на востоке, а тело Адама, которому предстоит вернуться в рай, очутилось в Иерусалиме, но для Бога и его ангелов, по убеждению полемиста, не существует расстояний: "слово и дело есть вскоре". Доказывая свою правоту, Василий, как и в случае с адом, ссылается на свидетельство новгородцев, которые однажды побывали у самого рая. "А то место святаго рая находил Моислав Новгородец и сын его Ияков; а всех их было три юмы (лодки), и одина от них погибла, много блудив, а две их потом долго носило море ветром, и принесло их к высоким горам. И видеша на горе той написан д е и с у с (деисис" - греческое: моление, то есть три фигуры: Христос посередине, Предтеча и Богородица по бокам) лазорем чудным (ярко синей краской) и вельми издивлен, паче меры, яко не человеческыма рукама творен, но божиею благодатию; и с в е т бысть на месте том самосиянен, яко не мочи человеку исповедати. И пребыша (новгородцы) на месте том, а солнца не видеша, но свет бысть многочастный, светлуяся паче солнца; а на горах тех ликования много слышахуть, и веселия гласы поюща. И повелеша единому другу своему взити по шегле (по мачте) на гору ту видети свет и ликования гласы; и бысть, яко взиде на гору ту, и абие, всплеснув руками и засмеяся и побеже от другов своих к сущему гласу. Они же вельми удивлешеся и другого послаша, запретив ему, да обратився скажет, что есть бывшее на горе; и той также сотвори, нимало возвратися к своим, но с великою радостию побеже от них. Они же страха исполнишася и начаша размышляти к себе, глаголюще: Аще ли и смерть случится, не видели бехом светлость места сего! (придет смерть, а мы и не повидали этого сияния). И послаша третиего на гору, привязав ужищи (веревкою) за ногу его; и тако же и тот въсхоте сотворити: восплескав радостно и побеже, в радости забыв ужища на нозе своей. Они же здернуша его ужищом, и том часу обретеся мертв. Они же побегоша вспять. Не дано есть им дале того видети, светлости тоя неизреченныя, и веселия, и ликования тамо слышащего. А тех, брате, мужей и нынеча дети и внучата добри-здорови. А что, брате, молвишь: рай мысленый, ино, брате, так то и есть, мысленый и будеть, а насаженый не погибл и ныне есть. На нем же свет самосиянен, а твердь запята есть (то есть доступ закрыт) до гор тех раевых". Итак, по Василию получается, что "мысленный" рай - это новые небеса и новая земля во время второго пришествия Христа, "егда вся земля просвещена будет светом неизреченным, исполнена радости и веселия". Это то блаженство, о котором говорил апостол Павел: "Око не веде, и ухо не слыша, ни на сердце человеку не взыде, еже уготова Бог любящим его!" Об этом же и сам Христос говорил, имея в виду пророков Моисея и Илию и фаворских тайнозрителей апостолов Петра, Иакова и Иоанна: "Суть етери от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, дондеже узрят царствие Божие, пришедша в силе". Завершает Василий свое послание призывом: "И ты, брате Феодоре, о сем словеси не смущайся! Рай на востоце не погибл, созданный Адама ради. И сими словесы утвердися, брате, и весь священный собор тако научи и укрепи сице мудрствовати, яко же ти изъявих от божественнаго писания в сем послании".

Как видно, новгородский полемист в своем "Послании" прибег к аргументации разного характера и содержания. Во-первых, он опирался на авторитет "Библии", святоотеческих и прочих церковных писаний. Во-вторых, для него были весьма значимы свидетельства очевидцев, а также сила собственных впечатлений. Наконец, нельзя было не принять во внимание и доводы разума. Трудно сказать, как отнесся к доказательствам новгородского архиепископа Феодор Тверской. Но очевидно, что в ходе размышлений Василия Калики отразилось буквально-реалистическое понимание системы христианских ценностей, сказалась психологическая склонность к вере через осязание явлений и утверждение таким образом их конкретности, проявилась религиозная позиция апостола Фомы, чуждая символизму и мистике. Не случайно митрополит Макарий (Булгаков) находил сочинение полемиста "странным". Тем не менее, это произведение привлекло к себе заметное внимание древнерусских грамотников; в XVI столетии, как уже отмечалось, оно было включено в общерусское летописание, а сам Василий Калика был причтен к лику святых. И, видимо, в глазах русского церковного народа такое к нему отношение было вполне оправдано. Этого архипастыря, например, можно смело считать защитником православия, если иметь в виду распространившуюся на севере Руси с XIV в. и долго затем сохранявшуюся ересь стригольничества с ее отказом от института церкви и от церковных таинств. Ведь несомненна исключительная важность положительного решения обозначенной в его "Послании" проблемы. Думается, для новгородского полемиста было в высшей степени принципиально с точки зрения соблюдения истинной веры доказать и реальность "мысленного рая", этого не чувственного, но представимого места, которое, однако, не есть видение и не есть призрак; и реальность "земного рая", который видеть просто невозможно в силу поврежденности человеческой природы грехом. "Рай земной" - альфа, а "рай мысленный" - омега промысла Божия о мире и человеке. Неверие в то и другое, по Василию, превращается, в сущности, в отказ от всего библейского и церковного предания, в отказ от вероисповедных основ церкви. Да и сама церковь, кроме того, как устроение Господне в историческом отношении есть ничто иное как алтарь Господень в богословском и литургическом смыслах! Это - то место, где реально присутствует Бог и куда молитвенно устремлена душа человека. Соответственно, церковь реально являет собою рай. Таким образом, возникшие в Твери споры представляли собой серьезную угрозу единству веры в церковном народе. А сказанное об онтологической логике рассуждения новгородского архиепископа Василия Калики позволяет по-новому интерпретировать созданное им произведение, - прежде всего, как апологетический трактат, как попытку преодолеть досужие и опасные домыслы.