1

Содержание

Введение

1. История создания, опубликования сказки

2. Особенности поэтики сказки

Заключение

Литература

Введение

Почти два века украшает сказка «Конёк – Горбунок» Петра Павловича Ершова русскую детскую литературу, пленяя воображение читателей. Нашу литературу, особенно чтение детей невозможно представить без этого шедевра. Это произведение смело можно назвать сказочной энциклопедией русского народа.

Полтора десятилетия в Ишимском государственном педагогическом институте, носящем имя педагога, просветителя и поэта П.П. Ершова, проводятся чтения; многие научные работы из области филологии, представленные на этих чтениях, посвящены исследованиям сказки нашего замечательного земляка.

При написании исследовательской работы наряду с учебниками по истории русской детской литературы были использованы материалы работ преподавателей ИГПИ – В.Н. Евсеева, Т.П. Савченковой, Н.Т. Дегтярёвой, М.Ф. Калининой и других исследователей сказки. Особенно интересен нетрадиционный взгляд на образы в сказке и её жанр доктора наук Валерия Николаевича Евсеева.

1. История создания, опубликования сказки

Со времён Пушкина русская литература приобрела народный характер. Пушкинское начинание тот час было подхвачено. Сказка «Конёк – Горбунок» стала одним из откликов на призыв великого поэта повернуть русскую литературу к народности.

На протяжении всей жизни Ершова не покидала мысль описать Сибирь. Он мечтал создать роман о родине подобно романам Фенимора Купера.

Думы о народе стали причиной рождения сказки «Конёк – Горбунок». Близость к народу, знание его жизни, привычек, обычаев, вкусов, взглядов обеспечили сказке небывалый успех, которым она пользовалась ещё в рукописи.

Профессор словесности Плетнёв, высоко оценивший сказку молодого поэта, устроил встречу Пушкина с Ершовым. Пушкин похвалил сказку и вознамерился издать её с иллюстрациями по самой дешёвой цене. Возлагая большие надежды на Ершова, Пушкин будто бы сказал: «Теперь этот род сочинений мне можно бы и оставить».

Впервые сказка была напечатана в «Библиотеке для чтения» в 1834 году, позже издавалась отдельными изданиями. Царская цензура внесла свой коррективы – сказка вышла с купюрами. Пушкин ввёл Ершова в поэтические круги. Есть свидетельства, что он сам отредактировал сказку и написал к ней вступление.

Сказка Ершова заняла место рядом со сказками Пушкина. Так она рассматривалась и современниками. Официальная критика отнеслась к ней с тем же пренебрежением, что и к сказкам Пушкина: это лёгкая побасенка для праздных людей, не лишённая, однако, занимательности. [5,с.11-12]

2. Особенности поэтики сказки

Своеобразен жанр сказки. Рассмотрим две точки зрения: В.П. Аникин рассматривает творчество П.П. Ершова как реалистическое и считает, что сказка «Конёк – Горбунок» - отклик поэта на процесс формирования в литературе реалистической сказки. Нетрадиционен взгляд на жанр в исследованиях о П.П. Ершове профессора В.Н. Евсеева: «Конёк – Горбунок» - произведение поэта – романтика, «пародийно – фольклорная сказка», в которой «задаёт тон романтическая ирония автора»; начинающий поэт выразил идеи «свободы как великой ценности романтического сознания». В сказке можно найти и черты романтической поэмы (стихотворная форма, трёхчастная структура, эпиграфы к частям, лиро–эпический характер повествования, напряжённость сюжета, незаурядность событий и главных героев, экспрессивность стиля.

В «Коньке – Горбунке» присутствуют и признаки романа: значительная протяжённость истории жизни Иванушки Петровича, эволюция его характера, смена функций действующих лиц, развёрнутость портретов, пейзажи, описательность, диалоги, переплетение «сказочной обрядности» с обилием реалистических сцен и подробностей, будто выхваченных из жизни, широта социального фона. [2,с.42-43]

В первой половине 19 века среди народных сказок сюжетов, подобных «Коньку – Горбунку» не встречалось. Только после выхода в свет сказки фольклористы начали находить сюжеты, возникшие под влиянием этой сказки.

Однако в целом ряде народных сказок есть мотивы, образы и сюжетные ходы, присутствующие в «Коньке – Горбунке»: сказки о Жар – Птице, волшебном коне Сивке – Бурке, о таинственном налёте на райский сад, о том, как старому дураку – царю доставляли молодую невесту и пр.

Ершов талантливо соединил сюжеты этих сказок, создав великолепное, яркое произведение с захватывающими событиями, чудесными приключениями главного героя, его находчивостью и жизнелюбием. [6,с.119 - 120]

Сказка как литературное произведение имеет классическую трёхчастную форму, логическую последовательность в развитии событий, отдельные части органически сплетаются в единое целое. Все действия, совершаемые героями, оправданы классическими законами волшебной сказки.

Произведение делится на три части, каждая из которых снабжена прозаическим эпиграфом, настраивающим читателей на предстоящие события.

Первая часть, как и положено, начинается с присказки «жили – были», которая вводит читателя в курс событий, знакомит с героями.

Вторая и третья части начинаются развёрнутыми присказками, представляющими собой сжатые сюжеты волшебных, бытовых и сатирических сказок. Так автор отвлекает читателя от основного содержания, возбуждает любопытство и напоминает, что это присказка, а сказка будет впереди. [1,с.284]

Сюжет каждой из трёх частей представляет законченное целое, состоящее из быстро протекающих событий. Время в них уплотнено до предела, а пространство безгранично; в каждой части есть центральное событие, наиболее полно выявляющее характеры героев и предопределяет дальнейшие события.

В первой части это пленение кобылицы. Она дарит Ивану жеребят, с ними вместе Иван попадает на службу в царскую конюшню. Первая часть завершается кратким рассказом о дальнейших событиях вплоть до заключительного эпизода, как главный герой сделался царём, тем самым готовя читателя к дальнейшим событиям, заинтриговывая его.

Во второй части в центре два события: Иван с помощью Конька – Горбунка ловит Жар – Птицу и доставляет во дворец Царь – Девицу. Как и во многих волшебных сказках, Иван выполняет третье, кажется, непосильное задание – добывает перстень Царь – Девицы и встречается с Китом, заодно побывал на небе, где беседовал с матерью Царь - Девицы Месяцем Месяцовичем, освободил Кита от мучений, за что тот и достал Ивану перстень.

Третья часть наиболее насыщена событиями. В ней так же использованы известные в народной сказке мотивы: герой помогает встречному, который, в свою очередь, через цепочку действующих лиц выручает самого героя, помогая выполнению самого трудного задания.

Завершается сказка характерной для фольклора концовкой: победой главного героя и пиром на весь мир, на котором присутствовал и рассказчик. [3,с.72-73]

Образы, персонажи, тема, идея сказки:

Все три части связаны между собой образом Ивана и его верного друга Конька. В образе Ивана выразилась самая суть сказочной истории, вся полнота ершовского реализма. С точки зрения людей «здравого смысла», которые мирятся с ложью, обманывают и хитрят ради житейского благополучия и покоя Иван просто глуп. Он всегда поступает наперекор их «здравому смыслу». Но всегда получается так, что эта иванова глупость оборачивается высшей человеческой мудростью и выходит победительницей над пресловутым «здравым смыслом».

Вот отец посылает стеречь пшеницу братьев Ивана. Один поленился – провёл ночь на сеннике, а второй струсил – бродил всю ночь у соседского забора. И оба солгали отцу. Иван не таков. Зато ему достались чудесные красавцы – кони и игрушечный конёк.

Честно несёт Иван трудную службу у вздорного царя, простодушно не замечая зависти и козней царских придворных; прилагает много труда, проявляет смелость и настойчивость, выполняя все царские поручения. И наградой ему становится всё, что он добыл для царя, в придачу становится писаным красавцем и самим народом избран царём. Конечно, в этом ему помогала волшебная сила Конька – Горбунка, но ведь на то и сказка, чтобы волею её автора волшебные силы оказались на стороне добрых, честных, доверчивых, помогли правде и справедливости восторжествовать над злом. Вот почему Иван – дурачок, руководствовавшийся мудрой народной моралью – жить честно, не жадничать, не красть, быть верным своему долгу и слову, оказался победителем всех жизненных невзгод. [5,с.55]

В образе простодушного Ивана не следует усматривать воплощение идеала человеческого поведения. Иван бывает дурашливым, порой ленится, любит поспать. Поэт не скрывает, что герой дурак и в прямом смысле. Но дурачества у него особые. Недаром всюду, где автор говорит об Иване как о дурачке, он противопоставляет его «умным».

«Умные» братья Ивана являются сторонниками существующего благообразия, носителями «здравого смысла» - эгоистичными и благополучными в сравнении с младшим братом. Есть в сказке эпизод: Иван догоняет братьев, укравших у него коней, чтоб продать их в городе и поживиться и кричит им:

Стыдно, братья, воровать!

Хоть Ивана вы умнее,

Да Иван – то вас честнее…

Однако, герой не злопамятен, и в финале первой части конфликт благополучно снимается: каждый не в ущерб другому достигает желаемого. И на царской службе Иван честен и добр, никому не чинит козней, хотя вокруг многие недоброжелатели разжигают страсти. Завидует Ивану прежний начальник конюшни – он обговаривает героя, подводит его под царский гнев и опалу. Царь и царедворцы причинили Иванушке много зла, но все их хитроумные происки оказались напрасными – и тут он, дурак, противопоставлен «умным» людям. Возникает вопрос: кто же, в самом деле, глуп? Конечно, те, кто его притесняет. Они не совершают «дурацких» поступков, но их «ум» сопряжён с хитрыми, жестокими делами. Потому автор и ставит «умных» в глупое положение, а Иван потому берёт верх, что дела умных в собственных глазах, здравомыслящих оказываются недалеки от глупости. [5,с.56]

Во всех случаях Иван проявляет самостоятельность, не стесняется высказать собственное мнение, не теряет чувства собственного достоинства. Увидав Царь – Девицу, говорит, что она «вовсе не красива». Разговаривая с царём. Обращается к нему не только без титулов, но и на «ты», как к равному.

Попав на небо, Иван не обнаруживает ни бога, ни ангелов, ни рая. И, хоть царство ему и понравилось, ведёт он там себя совершенно свободно, как и на земле.

Нигде Иван не вспоминает бога, только раз он «помолился на забор, / И пошёл к царю во двор» - не на иконы или восток, и в этом эпизоде просматривается авторская ирония.

Необычен образ помощника Ивана – конька – «игрушечный» рост в три вершка, аршинные уши, которыми удобно «хлопать с радости», да два горба.

Оба героя – закадычных друга – отклонение от принятой сказочной нормы; первый – дурак, второй – неказист, уродлив с точки зрения обывательского взгляда. Конёк – воплощённая сущность Ивана – являет подлинное содержание человеческого – несказочного бытия, главное в котором – доброта, желание оказать помощь, любовь, дружба, не построенная на расчёте. [2,с.92]

Отчего же конёк двугорб? Может, этот образ пришёл из детства – Ершов жил в Петропавловске и Омске – городах, являющихся вратами в земли полуденные – Индию, Персию, Бухару; там на базарах встречал он небывалых для Сибири животных – двугорбых верблюдов и длинноухих осликов. Но, пожалуй, это слишком упрощённая аналогия. Образ Иванушки Ершов писал с балаганного Петрушки – любимца русского народа. Петрушка был неказист: носат, горбат. Не «переместились» ли горбы со спины Петрушки на конька?

Есть и ещё гипотеза: конёк – дальний «родственник» древнемифологического крылатого коня, способного взлететь к Солнцу. У миниатюрного ершовского конька крылья «отпали», но бугры мышц («горбы») сохранились, а с ними и могучая сила, способная доставить Иванушку на небо. Человеку всегда хотелось летать, поэтому образ конька притягателен для читателя. [5,с.17]

Миф – «детское» сознание человечества, а детские комплексы живучи. Однако, парадокс в том, что миф серьёзен, а автор «Конька – Горбунка» ещё и заразительно смеётся. Его конёк в три вершка. Трудно представить, как усядется Иванушка не на мифического коня, а оседлает тринадцатисантиметрового скакуна. Но в сказке возможно всё. Равнодушному взгляду трудно обнаружить чудо в окружающей жизни, его не обнаружили и братья Ивана, выгодно продав красавцев – коней. Рост конька мог соответствовать кукольному из народного театра Петрушки, над приключениями которого смеялся русский народ.

Продолжая пушкинские традиции, Ершов все стрелы сарказма направляет в фигуру «славного» царя – жалкого, глупого, лениво почёсывающегося от скуки самодура.

Все появления царя сопровождаются репликами вроде: «Царь сказал ему, зевая», «Царь, затрясши бородою, закричал ему вослед». К концу сказки презрительное отношение к царю вполне ясно. Он «точит балясы» перед Царь – девицей, желает на ней жениться, но она его увещевает:

Все цари начнут смеяться,

Дед – то, скажут, внучку взял!.

Из диалога царя с девицей видно, что она, пятнадцатилетняя, умнее и честнее не способного мыслить старикана. Его смерть в котле («Бух в котёл - / И там сварился») довершает образ ничтожного правителя. Каков поп, таков и приход. Царь – самодур, дворяне – лакеи. Желая угодить, они пресмыкаются; изображают дурацкие сценки, желая посмешить правителя.

Дворяне и царь обирают народ: царь бесцеремонно считает добро Ивана своим. Требуя у него перо Жар – птицы, кричит:

В силу коего указа

Скрыл от нашего ты глаза

Наше не привычен царское добро –

Жароптицево перо?

Но царь только главный притеснитель народа. Беда в том, что с ним хозяйничает и вся его челядь. Ершов рисует яркую картину собирательства народа. Притесняют не только крестьян, но и дворовых людей. Как бы ни трудился народ, всё равно он остаётся нищим. Братья Ивана горестно восклицают:

Сколь пшеницы мы не сеем,

Чуть насущный хлеб имеем,

До оброков ли нам тут?

А исправники дерут.

Появление «градского отряда» во главе с городничим свидетельствует о полицейском режиме. С народом обращаются как со скотом: сторож кричит, бьёт людей бичом. Народ, не протестуя, безмолвствует.

Городничий, надсмотрщики, конные отряды, «расшевеливающие народ» - вот картины крепостнической Руси, проступающие через игровой ершовский стих. Веселье, вспыхнувшее в толпе, несказанно удивило представителей власти, им непривычен люд, выражающий эмоции. [6,с.120-121]

Бытовое и фантастическое переплелось в сказке. Сказочное мироздание состоит из трёх обособленных царств – земного, небесного и подводного. Основное – земное, имеющее множество характеристик и примет, наиболее детализировано:

За горами, за лесами,

За широкими полями…,

пшеницу братья возили

… в град – столицу:

Знать, столица та была

Недалече от села.

Кроме «топографии» земное царство имеет свою погоду, приметы царского и крестьянского быта. Это царство и самое густонаселённое: тут и крестьяне, и стрельцы, звери и птицы, царь и его слуги, купцы и таинственный «царь Салтан». Небесное царство похоже на земное, только «земля – то голубая», те же терема с русскими православными крестами, забор с воротами, сад. Подводное царство противоречиво: оно огромно, но меньше земного; его обитатели необычны, но подчинены один другому по законам земного царства. Все три царства при своей, кажется, непохожести являются одним по сути, подчиняются одним и тем же социальным законам – законам царской чиновничьей России, а в отношении географии, мироустройства – по законам восприятия мира россиянином – степняком, для которого нет и не может быть ничего больше и необъятнее, чем земля с её полями, лесами и горами. [3,с.69-70]

Удивляют читателя персонажи, населяющие подводное и небесное царства.

Образ «Чуда – Юда рыбы Кит» - отзвук мифов о происхождении Земли (тверди на трёх китах):

Все бока его изрыты,

Частоколы в рёбра вбиты,

На хвосте сыр – бор шумит,

На спине село стоит…

- деревня, мужицкая крестьянская Русь. Кит «подневольный», «страдающий», как и Иван, последний на социальной лестнице, по сюжету сказки переживает превращение в самовластного тирана.

Ершов, рассказывая о необычной небесной семейке – Царь – девице, её матери Месяце Месяцовиче и «братце» Солнце, ориентируется на мифологические представления сибирских народностей, сходные с китайской мифологической традицией, где Солнце осмысливается как «ян» - мужское начало, а Луна – «инь» - женское.

В контексте сюжета сказки мифопоэтическая символика образа Царь – девицы связана с божеством Света и стихией Огня. С её исчезновением после похищения Иваном нарушился круговорот жизни – наступили перемены в природе: не светит месяц три дня и три ночи, Солнце во мгле («…сын мой красный / Завернулся в мрак ненастный»). Согласно архаичным мифам рождённые Солнцем дети помогают ему светить. Небесная семья есть царство мёртвых, христианский рай, куда живому путь заказан; попав в это царство, Иван обрёл новый статус и невесту. Одна из основных характеристик героини – её девичество, она пребывает в роли потенциальной невесты. Брачный мотив в сказочном финале реализуется в свадебном обряде инициации (посвящения героя), что соответствует традициям русских фольклорных сказок. Мифологическая функция Царь – девицы – хранить свет светил (Луны и Солнца), т.е., хранить и давать жизнь. Отправляясь за ней и добыв её, ершовский Иванушка выполняет роль культового героя. Сюжет сказки – модель вечного круговорота жизни и смерти. [5,с.28-29]

Язык сказки:

Ершов воплотил в своей сказке думы и чаяния народа. Он перенёс в текст и литературную манеру народного творчества.

Сказка пронизана лёгким юмором, лукавством, исстари свойственным русскому народу и отразившемся в его устном художественном творчестве.

Как и Пушкин, Ершов не злоупотребляет метафорами, эпитетами, украшающими слова. Исключения составляют обрядовые сказочные выражения: «очи яхонтом горели», «хвост струился золотой», «кони буйны», «кони буры, сивы». Зато выпуклому, чисто народному образу он умеет дать большую смысловую нагрузку. Как герой Иван представлен в двух планах, так и каждое его слово, фраза двусмысленны. В его описаниях нередко звучит ирония, издёвка. [4,с.23]

Смешное в сказке создают и комические ситуации, шутки, пословицы, присловья. Вот братья бегут посмотреть коней:

И Данило, и Гаврило

Что в ногах их мочи было

По крапиве прямиком

Так и дуют босиком.

Чтоб напугать братьев, о своём дозоре Иван сочинил нарочито страшную и смешную историю:

Вдруг подходит дьявол сам

С бородою и с усам;

Рожа словно как у кошки,

А глаза – то что те плошки!

Вот и стал тот чёрт скакать

И зерно хвостом сбивать.

Выезд городничего по пустячному делу на базар описан столь торжественно, что выглядит комично. Чтобы подчеркнуть безделье царских слуг, автор так охарактеризовал конюхов, которым царь поручил надзор за двумя конями:

Десять конюхов седых,

Все в нашивках золотых,

Все с цветными кушаками

И с сафьянными бичами.

Виртуозно поэт изобразил шутливую сказочную сценку, как Иван повёл коней:

И под песню дурака

Кони пляшут трепака;

А конёк его горбатко

Так и ломится вприсядку

К удивленью людям всем.

У народа Ершов перенял присказки; в сказке они несут определённую нагрузку:

Муж – то примется за шутки,

А жена за прибаутки.

И пойдёт у них тут пир,

Что на весь крещёный мир.

Эта присказка ведётся,

Сказка вскоре же начнётся.

Как у наших у ворот

Муха песенки поёт.

Что дадите мне за вестку,

Бьёт свекровь свою невестку:

Посадила на шесток,

Привязала за шнурок,

Ручки к ножкам притянула.

Ножку правую разула,

Не ходи ты по зорям,

Не кажися молодцам.

Эта присказка велась,

Вот и сказка началась…

Эта присказка – не просто украшение сказки. В ней изображён народный быт. Вместе с тем присказка мастерски использована как композиционный элемент. Включённая в текст, она служит как бы для передышки читателю:

Едут близко ли, далёко,

Едут низко ли, высоко,

И увидели ль кого,

Я не знаю ничего.

Скоро сказка говорится,

Дело мешкотно творится.

Только, братцы, я узнал,

Что конёк туда вбежал,

Где (я слышал стороною)

Небо сходится с землёю,

Где крестьянки лён прядут,

Прялки на небо кладут. [4,с.37-38]

Изумительные народные образы - «небо сходится с землёю», «прялки на небо кладут» - чаруют воображение автора своей чудесностью и вместе с тем ощутимой реальностью, одновременно эти образы заставляют приостановиться, задуматься, отдохнуть от стремительного сюжета и сосредоточиться в созерцательном раздумье.

Сказка отличается высокими поэтическими достоинствами. Быстро развивающийся сюжет, состоящий из ярких сказочных событий, то смешных и забавных, то страшных, так и влечёт читателя за собой. Каждый стих представляет собой самостоятельную смысловую единицу, предложения короткие, простые. Почти в каждой строке есть глагол, обозначающий движение или действие, что создаёт динамичность. Иногда встречается целый каскад глаголов. В тексте много глагольных рифм, почти всегда они звонкие. Рифмующиеся слова несут наибольшую смысловую нагрузку. Это помогает прочнее запоминать содержание. [4,с.51]

Поэт умеет сказать многое набольшим количеством слов: выразить сложную мысль, нарисовать картину. Передать чувства, вызвать улыбку:

Кобылица та была

Вся как зимний снег, бела,

Грива в землю, золотая,

В мелки кольца завитая.

Ершов мастерски передаёт движение. Та же кобылица. Когда сел на неё Иван,

Змеем голову свила,

И пустилась как стрела,

Вьётся кругом над полями,

Виснет пластью надо рвами,

Мчится скоком по горам,

Ходит дыбом по лесам.

По – народному строятся в сказке аллитерации (звукоподражание):

Та – ра – рам, та – ра – рам,

Вышли кони со двора.

Одним из традиционных художественных приёмов, используемых сказочником, является удвоение, принимающее всеохватывающий характер: удваиваются сюжетные мотивы и фрагменты, персонажи имеют своих двойников и «близнецов», в повествовательной структуре возникает множество параллельных синтаксических конструкций с лексическими повторами. Происходит удвоение жанра – сказка в сказке, удваиваются «сферы вселенной» (земное и подводное, земное и небесное царства). Функция удвоения – создание и разрушение сказочной реальности; сатирично описаны «двойники – братья» «Данило да Гаврило».

Каждое новое задание Ивана начинается с повтора:

Тут посыльные дворяне

Вновь пустились звать Ивана.

Вот к царю Иван явился,

Поклонился, подбодрился,

Крякнул дважды и спросил:

«А почто ж меня будил?»

Выполнив это первое трудное задание, навлекает на себя второе, которое предваряет новая вариация повтора:

А посыльные дворяне

Побежали до Ивана;

В крепком сне его нашли

И в рубашке привели.

За этим следует третье задание:

«Гей! Позвать ко мне Ивана», -

Царь поспешно закричал

И чуть сам не побежал,

Вот Иван к царю явился,

Царь к нему оборотился.

Эпизоды повторяются каждый раз в обновлённой, усиленной вариации. Каждый раз пришедшего домой Ивана Конёк спрашивает:

Что, Иванушка, невесел,

Что головушку повесил?

Композиционные повторы сопровождают повторы синтаксические. Повторяются отдельные слова, рядом стоящие фразы, обороты, отдельные стихи. Царь говорит Ивану:

Делать нечего, придётся

Во дворце тебе служить.

Будешь в золоте ходить,

В красно платье наряжаться,

Словно в масле сыр кататься.

Иван отвечает:

…эка штука!

Во дворце я буду жить,

Буду в золоте ходить,

В красно платье наряжаться,

Словно в масле сыр кататься.

Повторы придают сказке убедительность и особую занимательность. [4,с.60-62]

Удвоение является ключом к философской концепции «Конька – Горбунка»: если в существующей незыблемой космически всеохватной иерархии отношений царь есть зло, оно неминуемо сменится добром.

Поэтика сказки дышит народной стихией. Народные пляски – трепак, вприсядку, песни «Ходил молодец на Пресню», «Как по моречку по морю», пословицы, поговорки, весь дух и склад сказки, вплоть до исторических реминисценций типа «Словно шёл Мамай войной», с чтением сказки об Еруслане - буквально всё дышит народным духом. Если к этому прибавить и восприятие мира, понятие о добре и зле, о красивом и беззаботном вплоть до слов «Месяц Месяцович», «Чудо–Юдо рыба Кит», присказки, прибаутки, шуточки – всё идёт от народа и выражает его дух и мировосприятие. [4,с.71]

Автор с детства был воспитан народной поэзией и создал свою сказку уже после сразу полюбившихся читателю сказок Пушкина. Неслучайна перекличка «Конька – Горбунка» со сказками великого поэта.

Жуковский, Пушкин и Ершов обращались к народным сказкам. Жуковский старался облагородить их сюжеты, сгладить острые углы и социальные противоречия в них. Пушкин возвёл их до уровня высокой поэзии, сконцентрировал в них всё лучшее, характерное для народного творчества, избавив от всего случайного, наносного, освободил язык от простонародных элементов.

Ершов был подхвачен народной стихией. Кажется, что он написал сказку быстро, на одном дыхании. И не всегда беспокоился о более тщательном отборе слов, об отделке стиха. Поэтому в тексте сказки много просторечных слов, диалектизмов, не вошедших в литературный язык, таких элементов не было в сказках Пушкина.

В целом сказка написана звонким четырёхстопным хореем, отличается музыкальностью стиха. Иногда случается нарушение ритма. Попадаются словесные натяжки: «жары – птицы», «версту, другу пробежал», «молвил ловчий мря со смеху», «канальски отличиться» и др. Всё это является следствием некритического отношения к народному творчеству, невнимания к строгому отбору языковых единиц, к отделке стиха. Но сказка и потрясает красивейшими образными, ёмкими народными выражениями как «утро зориться», «смотреть вполуглаз», «напраслина» и пр. [5,с.9]

Заключение

Создавая сказку, Ершов напал на золотую жилу; это последствие близости к народу, великое внимание к его творчеству.

Замечательная сказка, любимая и знакомая нам с детства, переведенная на многие языки мира, стала одной из самых популярных для многих поколений детей. На её сюжет написаны и поставлены оперы, балеты, полнометражные фильмы.

Как и Пушкин, и Жуковский, Ершов писал свою сказку для всей читающей России. Но она органически вошла в детскую литературу. В первую очередь, сказка детская в своей безудержной фантазии, в удивительных приключениях, динамичном сюжете, красочности, игривой ритмике, песенном складе, образе главного героя – отважном представителе народа, в победе добра над злом, уважении к человеку, к нашему великому языку.

Литература

1. Бабушкина, А.П. История русской детской литературы / А.П. Бабушкина. – М.:Просвещение, 1948. – 409 с.

2. Жизнь и творчество П.П. Ершова: Семинарий: науч.–методич. пособие к курсу и спецсеминару для студентов, учителей и преп. вузов / сост.: М.Ф. Калинина, О.И. Лукошкова. – Ишим: Изд-во ИГПИ, 2002. – 208 с.

3. Народная и литературная сказка: межвуз.сб.науч.тр. ИГПИ им. П.П. Ершова. – Ишим: Изд-во ИГПИ, 1992. – 198 с.

4. Особенности языка сказки П.П.Ершова «Конек-Горбунок» : сб.науч.ст. / ред. Л.В. Шапошникова. - Ишим : Изд-во ИГПИ им. П.П.Ершова, 2007. - 76с.

5. Пётр Павлович Ершов – писатель и педагог: тезисы докладов и сообщений. – Ишим: Изд-во ИГПИ, 1989. – 75 с.

6. Сатин, Ф.М. История русской детской литературы / Ф.М. Сатин. – М.: Просвещение, 1990. – 301 с.