Мои любимые произведения Блока.

Блок – один из моих любимых поэтов. Стихи его можно читать и перечитывать бесчисленное количество раз, и снова и снова находить в них что-то новое. Его лирика никого не может оставить равнодушным. Его речь течет медленно, но оставляет в душе неизгладимый след, словно поэт открывает душу каждому своему читателю, бросает ему в лицо свои чувства, отдается на его милость. С течением времени стихи Блока не иссякают, вернее не иссякает тот скрытый философский смысл, пропитывающий строфы будто елей. И он, этот смысл, всегда абсолютен, всегда непреложен. Любовь поэта – чистая и светлая, и всегда чуточку отсраненная, чуточку недостижимая, как будто она принадлежит не земле, а небесам. Тщетно мы стараемся отыскать Прекрасную Даму в череде лиц настоящих и минувших эпох, она - вечная загадка, она - чистый абсолют. Среди стихов Блока мне особенно нравятся такие как: «Плачет ребенок», «По улицам метель метет», «Отдых напрасен, дорога крута», «Сама судьба мне завещала», «Когда ты загнан и забит» и, конечно, многие другие.

Почему именно эти стихи? Мне кажется, что в них наиболее ясна видна душа поэта, то, о чем он думает, на что надеется, о чем в тайне мечтает. Вот, например, стихотворение «Плачет ребенок». Оно насквозь пронизано символизмом, в нем поэт отождествляет своего лирического героя и со страшным горбуном и с невинным ребенком. Мне нравится размышлять над строчками Блока. Читатель никогда не разграничивает понятия лирический герой и сам автор, наверное, это под силу только филологам, рассматривающим структуру стихов. Мне, как простому читателю, видится в строчках сам Блок, слышатся его размышления о своей нелегкой судьбе поэта:

Бледные девушки встали из трав.

Подняли руки к познанью, к молчанью.

Ухом к земле неподвижно припав,

Внемлет горбун ожиданью, дыханью.

У меня всегда возникает вопрос, кому внемлет горбун, что хотел сказать нам автор, воплощая свои мысли в образы. Быть может, бледные девушки – это беззвучно-громогласная толпа, которая тянется к поэту-горбуну, в надежде напитаться знаниями или, наоборот, многозначительным молчанием. И что означает ребенок, который плачет? Думается, что это плачет душа поэта, он, этот горбун, боится, скрывает ребенка от кого-то косматого, который смеется над его горбом, но крик младенца все равно слышен. Так и поэт, он может молчать, но душа его все равно вырвется наружу и заплачет, и закричит, и ее не скроешь:

Плачет ребенок.

Под лунным серпом

Тащится по полю путник горбатый.

В роще хохочет над круглым горбом

Кто-то косматый, кривой и рогатый.

И продолжает «тащится» вместе с ребенком всю свою жизнь, и в этом, наверное, счастье. Еще мне нравится ритм стихотворения, перед глазами возникают какие-то средневековые образы, и жутко, и интересно в одно и то же время.

Но вот в стихотворении «Сама судьба мне завещала» нет образов-символов, и в нем нельзя заблудится как в роще. Оно как гимн поэту и поэзии, и в нем Блок кричит всему миру, зачем он рожден на этом свете:

Сама судьба мне завещала

С благоговением святым

Светить в преддверьи

Идеала Туманным факелом моим.

И только вечер - до Благого

Стремлюсь моим земным умом,

И полный страха неземного

Горю Поэзии огнем.

Действительно, эти строчки так не похожи на другие. Блок, в основном, говорит с нами тихим голосом, но здесь он действительно кричит во всю мощь своих голосовых связок, и мне нравится стихотворение потому, что здесь мы видим другого Блока, способного не только рассказывать нам истины, но и отстаивать их, воспламенять души, хоть и «туманным факелом», и вести за собой.

Вообще, как уже говорилось, мне действительно интересно читать стихотворения, посвященные поэту и поэзии, наверное, потому мне также нравится «Когда ты загнан и забит». В нем заключена такая неизбывная истина, которая в тоже время настолько проста и понятна, что каждый может ее познать. Ведь просто родится – это уже счастье, созерцать этот мир, растворятся в нем, любить его. Это как своего рода утешение жаждущему, словно гадать по книге: открыть наугад страницу, предварительно задавшись вопросом, например, буду ли я счастлив, или пройдут ли неудачи стороной, и я был бы безмерно счастлив, если бы открылась страница именно с этим стихотворением. Ведь:

Когда по городской пустыне,

Отчаявшийся и больной,

Ты возвращаешься домой,

И тяжелит ресницы иней,-

Тогда - остановись на миг

Послушать тишину ночную:

Постигнешь слухом жизнь иную,

Которой днем ты не постиг…

Все это так просто, но иногда мы настолько поглощены насущными делами, что забываем и про небо, эту «книгу между книг», и про голос матери, и про ночь, «тихо жаждущую утро». Вообще, созерцательность характерна для Блока, он постигает истину, вглядываясь в очертания предметов, освещаемых «туманным факелом» его вдохновения и спешит передать нам эти картины мира. Когда читаешь его произведения, в сердце поселяется какое-то странное чувство тоски по утраченному, но и такая же странная надежда:

Ты все благословишь тогда,

Поняв, что жизнь - безмерно боле,

Чем quantum satis Бранда воли,

А мир - прекрасен, как всегда.

У Блока очень часто мы встречаем образ метели, это очень символично: метель может быть доброй и злой, нести и жизнь, и смерть, и проклятие, и благословение. Это хорошо видно на примере стихотворения «По улицам метель метет». Здесь метель выступает в роли подстрекателя к смерти, к самоубийству, или, может быть, мы не правильно трактуем символику поэта. В поэме «Двенадцать», например, метель – это символ перемен, принятия Блоком революции. Но «По улицам метель метет» написано раньше в 1907г. Быть может тогда, поэт предчувствовал приход более сильной метели, урагана, в котором затеряются двенадцать матросов в главе с Иисусом Христом, иначе как тогда трактовать следующие его строки:

Бегу. Пусти, проклятый, прочь!

Не мучь ты, не испытывай!

Уйду я в поле, в снег и в ночь,

Забьюсь под куст ракитовый!

Там воля всех вольнее воль

Не приневолит вольного,

И болей всех больнее боль

Вернет с пути окольного!

Блоковское стремление убежать, в ночь, в снег, где-то перекликается с лермонтовскими романтическими поисками идеала, и мне кажется, что духовно эти поэты очень близки друг другу. Лермонтова всюду преследует Демон, а Блока – метель. Она как навязчивый сон, манящий и пугающий одновременно. По ту сторону метели всегда кто-то скрывается, и никогда нельзя угадать кто это: хохочущий горбун или Прекрасная Дама. У Блока мы не найдем мотива дороги, может быть, только конца пути. Он уже пришел, он уже нашел то, что искал, нашел истину и нашел свою Царевну, но вот метель мешает ему понять, действительно ли это то, что он искал…

В стихотворении «Отдых напрасен. Дорога крута» мы слышим народные мотивы, и это сближает Блока с романтическими авторами, с их рыцарями, царевнами и несчастной любовью. Но у Блока, конечно, всегда чуть-чуть не так. Его любовь, не бледная и немощная красавица, заточенная в башне замка, а прекрасная царевна, горячая и неистовая, зажигающая терем во славу своего возлюбленного. Но вот вопрос, царевна – это и есть Прекрасная Дама, или опять ее образ ускользнет от нас незамеченным. Нашел ли поэт эту свою даму, и если она – царевна, то да, а если царевна – это лишь замена прекрасному идеалу, то почему так рад герой в конце пути увидеть зарево теремов, отражающееся в прекрасных глазах царевны:

Каждый конек на узорной резьбе

Красное пламя бросает к тебе.

Купол стремится в лазурную высь.

Синие окна румянцем зажглись.

Все колокольные звоны гудят.

Залит весной беззакатный наряд.

Ты ли меня на закатах ждала?

Терем зажгла? Ворота отперла?

При чтении произведений Блока возникает больше вопросов, чем ответов, но этим он нам и интересен. Поэзия сама по себе тайна, и если при прочтении не возникло ни одного вопроса, то, наверное, это уже не поэзия. Блоковские стихи очень душевны и сопереживательны, они вовлекают читателя в волнующий мир, населенный невероятными волшебниками, царевнами, горбунами, русалками, Прекрасными дамами. Мы блуждаем в метели и поминутно натыкаемся на них, иногда образы плавно перетекают один в другой, словно во сне, когда сначала был один человек, обернешься, а на его месте совсем другой. Так же и Блок, сначала он один, потом другой, но слава Богу «туманный факел» его еще не погас, еще не прочитана вся его книга, еще не дают покоя загадки, заключенные в панцирь рифм. Пока Блок с нами, у нас есть надежда…