Реферат: Дарфурский конфликт и проблемы региональной безопасности

Еще сравнительно недавно название небольшого горного плато Дарфур (125 тысяч кв. миль) на западе Судана, расположенного между озером Чад и долиной Белого Нила, могло промелькнуть незамеченным лишь только в качестве ответа в какой-нибудь очередной телевикторине. Однако сейчас над вопросом под названием «Дарфур» бьются вовсе не телезрители, желающие выиграть миллион, а далеко не худшие умы из Африканского союза, ООН и других известных и не очень международных и региональных организаций, и цена ответа измеряется уже не в рублях или долларах, а в самых дорогих, более того, даже бесценных для современной цивилизации единицах – человеческих жизнях. По последним данным, число погибших от вооруженных столкновений между различными силами (повстанческие отряды, ополчения арабских племен, правительственные силы) в Дарфуре в период с февраля 2003 г. по август 2005 г. колеблется от 180 до 300 тыс. человек, число беженцев приблизительно оценивается в 2,4 млн. человек. И это несмотря на все усилия международных организаций и собственно суданского правительства, более всех других заинтересованного в как можно скорейшем «тушении» данной «горячей точки». Так в чем же дело? Почему возник и продолжает развиваться этот кровопролитный конфликт?

Дать исчерпывающие ответы на эти вопросы крайне сложно. Слишком много диаметрально противоположных интересов и устремлений переплелось в этом клубке, название которому Дарфур. Причины дарфурского конфликта уходят своими корнями глубоко в историю Судана.

В 1504 г. в центральном Судане возник Сеннарский султанат, владения которого простирались на большую часть территории современного Судана. По своему устройству султанат представлял собой объединение княжеств под эгидой и властью султана Сеннара. Одним из этих княжеств как раз и был Дарфур (в переводе с арабского «дом фур», фур или фор – негроидный народ, населявший княжество).

В ХVI – XVIII веках Дарфур достигает пика своего политического и экономического могущества. Однако с течением времени княжество утратило свое могущество и в 1898 г. его последний султан Али Динар был вынужден признать власть генерал-губернатора Судана Герберта Китченера. Правда, при этом Али Динар стал вынашивать план выступления против англичан, господствовавших в Судане, с целью вернуть независимость Дарфуру. Для этого он активно поддерживал контакты с сенуситами Ливии, от которых получал оружие. В ноябре 1915 г. Али Динар поднял дарфурцев на национально-освободительную борьбу. Но силы были неравны: против отрядов племенного ополчения, имевших слабое и устаревшее вооружение, были брошены регулярные англо-египетские воинские части, располагавшие самым современным оружием, включая авиацию. Потерпев поражение в открытом бою, отряды Али Динара перешли к партизанской войне, укрываясь от ударов англичан в горах. Эта война закончилась с гибелью в ноябре 1916 г. Али Динара. С этого момента бывшее княжество окончательно превращается в одну из провинций англо-египетского кондоминиума в Судане.

Включение Дарфура в состав кондоминиума вовсе не означало, что англо-египетские власти проявят большое внимание к нуждам населения провинции и окажут им помощь. К началу 30-х годов ХХ века в Дарфуре крайне обострилась многовековая проблема нехватки пахотных земель и водных источников. Дело в том, что площадь плодородных земель плато Дарфур ежегодно сокращается из-за наступления песков Сахары. В тот же период к этому естественному природному катаклизму добавился и фактор социальной напряженности и вбез того непростых отношениях между представителями традиционного уклада (арабскими пастухами-скотоводами, африканскими земледельцами) и современного (фермеры). Опираясь на поощрения и стимулирование со стороны властей, фермеры стали с конца 1910-х годов активно вмешиваться в уже устоявшийся и выверенный веками баланс интересов между арабами-скотоводами и африканцами-земледельцами.

Это не могло не взорвать накаленную до предела ситуацию с пастбищами и водой в Дарфуре. В 1932 г. начались вооруженные стычки племен пастухов-скотоводов (арабов) и земледельцев (африканцев) с фермерами и поддерживающими их правительственными войсками.

Однако в дальнейшем события, происходящие в Дарфуре, будут оттеснены на второй план ситуацией на юге Судана. Там в конце июля – августе 1955 г. прокатилась волна беспорядков, вызванная политикой «суданизации» южных провинций (то есть замены английских служащих на суданских в местном административном аппарате). «Суданизация» привела к тому, что большинство должностей в южносуданской администрации заняли выходцы с севера. Кульминацией беспорядков на Юге стал мятеж, поднятый 18 августа 1955 г. против официального Хартума южносуданскими солдатами Экваториального корпуса в городе Торит. Для подавления этого бунта на Юг с помощью британских ВВС были переброшены правительственные войска.

С этого момента первое место в общественном сознании населения Судана занимает проблема Юга, ставшая на долгие десятилетия «кладбищем суданских правительств».

Вновь о Дарфуре заговорят лишь в мае 1989 г., когда в результате столкновений между арабскими племенными объединениями и союзами племен фуров в этом районе погибло около 1500 человек. Имелись данные о том, что до 20 тысяч вооруженных бойцов с обеих сторон готовились к военным действиям в районе города Заланджи.

Эти события наглядно продемонстрировали, что за прошедшие более чем полвека официальный Хартум так и не смог добиться какого-либо прогресса в деле урегулирования конфликтной ситуации в Дарфуре. Впрочем, это и неудивительно: суданским правительствам, озабоченным гражданской войной на Юге, было вовсе не до проблем в западном регионе страны.

Политика властей по разрешению проблемы оптимального соотношения интересов двух антагонистических укладов Дарфура: традиционного (арабские пастухи-скотоводы, африканские земледельцы) и современного (фермеры), за прошедшие годы лишь усугубила и без того непростую ситуацию в этом регионе. Выработать и реализовать на практике шаги к компромиссу между двумя этими укладами очень сложно: нужны огромные инвестиции в ирригацию, гуманитарная помощь, создание альтернативных рабочих мест в промышленности и постепенный отход от натурального хозяйства.

В отсутствие такого компромисса время работает против правительства Судана: численность населения Дарфура растет довольно быстрыми темпами, так, если в 1993 г. там проживало свыше 4,7 млн. чел., то к 2004 г. их было уже около 7 млн. человек. Пастбищ с пашнями за это время больше не стало, правда мощность насосных станций возросла с 1,2 млн. м³ перекачиваемой воды в 1989 г. до 3,1 млн. м³ в 2003 г. Одновременно с ростом населения увеличивалась и его дифференциация по отдельным племенам и этническим группам, которых в Дарфуре насчитывается около 80. Единственное, что их продолжает до сих пор объединять, так это одна религия – ислам и один язык межэтнического общения – арабский. Все остальное их только разъединяет – около 50–60% дарфурцев причисляют себя к различным арабским племенам, несмотря на черный цвет кожи и зачастую негроидные черты внешности.

Другая часть населения (половина или чуть меньше) – неарабские племена (даго, загава, масалит, мими, маба, тамо и др.), которые, с некоторыми оговорками, можно считать исконным населением региона. Как уже говорилось выше, арабская часть населения – по большей части скотоводы, неарабская – земледельцы. Хотя есть и неарабские скотоводческие племена, прежде всего загава. Именно поэтому существуют исторические противоречия не только между арабами и неарабами, но и между группами неарабского населения. В частности, между скотоводами (преимущественно загава) и земледельцами фур. Загава, подобно арабам, держатся обособленно. Их исконная территория на северной периферии плато имеет особое название – Дар Загава.

Новый виток вооруженного противостояния в Дарфуре начался в феврале 2003 г. с нападений бойцов «Суданской освободительной армии» (СОА) и «Движения за справедливость и равноправие» (ДСР) на суданских полицейских и их участки (сотни офицеров полиции были убиты, разрушено 8 полицейских постов). Эти атаки явились ответом племен фур и загавана безнаказанную деятельность отрядов арабских кочевников, вырезающих своих противников целыми деревнями. Следующей громкой акцией восставших африканцев стала атака 25 апреля 2003 г. на аэропорт в Эль-Фашере, где базировались суданские правительственные силы. В ходе боя от рук повстанцев погибло почти 70 солдат.

Представляется необходимым подробно рассмотреть всех основных «игроков» на поле дарфурской битвы. Интересы арабской части населения защищают отряды племенного ополчения «Джанджауид» (в приблизительном переводе с арабского – «вооруженные духи – всадники»). Отрядам «Джанджауид» противостоят уже упоминавшиеся выше СОА и ДСР, выражающие интересы других, неарабских групп населения – племен фуров и загава. Периодически в их междоусобную борьбу под предлогом защиты мирного населения вмешивались правительственные силы. Эти вторжения, как правило, сводились к отдельным авиаударам по деревням и вводу ограниченных контингентов полицейских и армейских формирований. На самом деле подлинной целью этих вмешательств было оказание посильной поддержки отрядам «Джанджауид», которые сражаются формально на три фронта: с СОА, с ДСР и центральным правительством.

В настоящее время существует много точек зрения на то, что собой представляют отряды «джанджауид», кто их контролирует, финансирует, вооружает и покровительствует им. Западные СМИ рисуют эти отряды как своего рода сборные команды силовых структур Судана и примкнувших к ним сил: тут тебе и регулярные армейские части, народные силы обороны, полицейские подразделения, племенные ополченцы, вооруженные разбойники и прочие вооруженные жители арабских племен. Вооружает и снабжает их всем необходимым, соответственно, суданское правительство. Оно же, согласно этой точке зрения, и командует ими. В доказательство приводится видеоинтервью одного из старших командиров «Джанджауид» Муссы Хиляля, которое тот дал представителю известной международной правозащитной организации «HumanRightsWatch». Мусса Хиляль, в частности, заявил: «Все люди в полевых условиях подчиняются старшим офицерам армии». Еще одним косвенным доказательством этого может служить тот факт, что в мирных переговорах участвуют лишь три силы: правительство, СОА и ДСР, но не как не «Джанджауид».

По мнению же других экспертов, «Джанджауид» – не что иное, как хорошо вооруженные бандитские группировки. Есть сведения о том, что ополчения племен Ризейкат и Мизерия были вооружены в середине 80-х годов правительством Садыка аль-Махди. Эти отряды, названные «мурахиллин», действовали в провинции СеверныйБахр-эль-Газаль, граничащей с Южным Кордофаном и Северным Дарфуром¹⁵. Также в указанном регионе традиционно сильны позиции ордена «Аль-Ансар» и, возможно, как считают некоторые наблюдатели, он или отдельные его представители участвовали в создании отрядов «джанджауид» на уровне местных функционеров, не имея при этом намерений осознанно разжигать межнациональную рознь¹⁶.

Кроме того, не следует забывать, что Дарфур напрямую граничит с южносуданскими провинциями, где более 20 лет шла война, из-за чего регион оказался перенасыщен легкодоступным оружием и боеприпасами к нему. Оружие также могло поступать и из соседних с Суданом Чада и Центрально-Африканской Республики.

«Суданская освободительная армия» до февраля 2003 г. называлась «Фронт освобождения Дарфура», который возник в августе 2001 г. Она возглавляется Абд аль-Вахидом Мухаммадом ан-Нуром, ее политическим крылом является Суданское освободительное движение (СОД). Основной этнической группировкой в СОД/СОА являются загава.

В марте 2003 г. эта группировка обнародовала свою «Политическую декларацию». Во вступлении к ней было заявлено, что «Дарфур был независимым государством с шестнадцатого века до второй декады двадцатого, когда он был принудительно аннексирован современным Суданом». При этом «мирное сосуществование между его африканскими и арабскими племенами, между оседлым населением и кочевым, эмигрантами с его восточных и западных границ и местными группами было источником его стабильности, процветания и прочности».

Этому «мирному сосуществованию» всех жителей Дарфура, по мнению авторов «Декларации», пришел конец с провозглашением современным Суданом свой независимости: «Постнезависимые режимы в Хартуме, как гражданские, так и военные, вводили и систематически придерживались политики маргинализации, расовой дискриминации, исключения, эксплуатации, разделения». С этого момента «Дарфур становится и продолжает быть резервуаром дешевой рабочей силы для центральносуданских сельскохозяйственных и промышленных объектов, основным источником для военнослужащих низкого ранга, бросаемых в пекло ожесточенной войны, ведущейся Хартумом против Южного Судана, Нубы, Фунг, Беджа, Рашаида и других маргинализованных территорий, и честной игры политических партий и элиты центрального Судана в сфере деятельности неместных парламентских кандидатов в безопасных местах».

В качестве своей главной цели идеологи СОД/СОА называют «создание объединенного демократического Судана на новой основе равенства, полной реструктуризации и деволюции власти, равного развития, культурного и политического плюрализма и морального и материального благополучия для всех суданцев».

СОД/СОА через зонтичную структуру НДА поддерживает контакты с правительством Эритреи. Эритрея, в свою очередь, тесно сотрудничает с Израилем. Этот факт позволил Судану обвинить Израиль в подогревании конфликта в Дарфуре. 10 августа 2004 г. министр иностранных дел Судана Мустафа Осман Исмаил заявил на пресс-конференции в Каире, что «в ближайшие дни тесные связи Израиля с повстанцами станут достоянием общественности». Он также добавил, что «Израиль, по всей видимости, играет ключевую роль в конфликте, как он это постоянно делает в соседней Эритрее».

В августе 2003 г. в СОА произошел раскол из-за диаметрально противоположных подходов двух лидеров движения – Абд аль-Вахид Мухаммада ан-Нура и Адама ан-Нура к вопросу об отношении к возможной вооруженной интервенции в Дарфур со стороны западных стран. Мухаммад ан-Нур высказался в поддержку необходимости иностранного вмешательства в регион. Он также объявил о полном разрыве отношений с Адамом ан-Нуром, который, по его словам, «известен своими связями с партией «Аль-Умма», являющейся выразительницей идей правительства Судана».

Адам ан-Нур, в свою очередь, обвинил Абд аль-Вахида в том, что тот хочет сделать Дарфур плацдармом, с которого начнется американская интервенция в Судан. Кроме того, по его словам, руководитель группировки делает все возможное для того, чтобы разделить суданцев и настроить их друг против друга. Подчеркнув важность территориальной целостности Судана, Адам сказал, что его последователи не допустят вторжения американских и британских войск в Дарфур под предлогом защиты его населения от геноцида и этнических чисток.

Далее Адам ан-Нур выступил с прямой угрозой в адрес своего бывшего руководителя: «Если он (Абдул ВахидНур) не откажется от своих убеждений, мы объявим ему войну. И подавляющее большинство жителей Дарфура поддержит именно нас, поскольку являются противниками вмешательства Запада. Нур делает все для того, чтобы проблема решилась не дипломатическим путем, а путем интервенции».

В отношении «Джанджауид» Адам заявил, что «это просто бандитские формирования, которые ничего общего с арабским населением страны не имеют». В это же самое время в суданской прессе прошли сообщения о том, что более 200 боевиков ДСР также перешли на сторону правительства.

Тем не менее, несмотря на раскол, СОД/СОА по-преж-нему остается самым многочисленным повстанческим движением в Дарфуре (16 тысяч бойцов²³). Образцом для подражания его руководство избрало СНОД/СНОА (Суданское народно-освободительное движение/ Суданская народно-освободительная армия). В феврале 2004 г. Суданское освободительное движение вошло в состав Национального демократического альянса (НДА).

Третья вооруженная группировка, действующая в регионе, именуется «Движением за справедливость и равноправие», ее личный состав оценивается приблизительно в 7 тысяч человек. Вначале группировка была известна как фракция СОА, но вскоре стала полностью самостоятельной организацией. Считается, что первые отряды ДСР были сформированы и вооружены на территории Чада. Существуют также данные о связях ДСР с ат-Тураби, которые он сам и не особенно отрицает. Известно следующее высказывание ат-Тураби по этому поводу: «Мы поддерживаем процесс, не сомневаясь в нем, мы имеем отношения с некоторыми руководителями».

В 2003 г. СНОА сделала щедрый подарок СОА и ДСР, передав им часть своего оружия и средств связи. СНОА это оружие уже не требовалось, так как к тому моменту вступили в силу достигнутые между ней и Хартумом мирные договоренности.

Эта «благотворительная акция» способствовала тому, что вооруженное насилие в регионе стало расти катастрофическими темпами, так как, значительно усилив свой военный потенциал, повстанцы стали изо всех сил стремиться как можно быстрее захватить контроль над большей частью региона. Стараясь остановить новый виток противостояния и перевести разрешение конфликта в мирное русло, Хартум прибегает к переговорной тактике. В июле 2003 г. было заключено первое перемирие сроком на 2–3 недели на время переговоров с СОД. Представители последнего выдвинули правительству 12 требований, среди которых были, в частности, формальное признание СОД как политической партии, прекращение развертывания арабского племенного ополчения и клеветы на сторонников повстанцев как бандитов и разбойников с большой дороги, введение самоуправления и контроля территории повстанческими вооруженными формированиями, передача им части (13%) нефтяных доходов страны.

Как и следовало ожидать, переговоры ни к чему не привели и закончились провалом. Следующая попытка достичь перемирия на более длительный срок была предпринята в начале апреля 2004 г., когда в Нджамене (Чад) прошли переговоры с участием суданской правительственной делегации и представителей СОД и ДСР. Но и эти переговоры были также обречены на провал: слишком принципиальными оказались различия в подходах к ним у их участников.

К этому времени конфликт уже привлек к себе внимание широкой мировой общественности и стал еще более стремительно интернационализироваться. Так, 7 мая 2004 г. Совет Безопасности ООН назвал Дарфур «царством террора»²⁸. США и Великобритания заявили о своей готовности ввести военные контингенты на территорию Судана для предотвращения гуманитарной катастрофы. С этой целью Конгресс США 22 июля 2004 г. поддержал резолюцию, характеризующую происходящее в Дарфуре как «геноцид».

В условиях возрастающего международного давления на Судан его власти вынуждены были прибегнуть к крайним мерам, чтобы убедить мировое сообщество в том, что Хартум сохраняет контроль над обстановкой. С этой целью в начале июля 2004 г. полицейские силы Судана арестовали десятки бойцов «Джанджауид» и объявили о восстановлении действия 12 полицейских участков на территории от горы Марра до судано-чадской границы. Гарнизон каждого участка насчитывал 120 полицейских. Общее количество полицейских сил, посланных в регион, вследствие принятых мер должно было возрасти до 7 тыс. человек.

Эффективность подобных мер была невысока, остановить конфликт эти силы не могли по ряду важных причин. Во-первых, их малочисленность и слабое полицейское вооружение были абсолютно непригодны для проведения армейских операций. Во-вторых, эти силы фактически встали на сторону арабской части населения, чем только накалили обстановку в регионе. В-третьих, перед ними никогда не ставилась задача уничтожить отряды «Джанджауид», так как руками последних суданское правительство пыталось выиграть битву за Дарфур.

Но тем не менее эти по большей части «косметические» меры позволили Судану добиться принятия резолюции СБ ООН 30 июля 2004 г. более мягкой, чем планировалась изначально резолюция по Дарфуру. Резолюция потребовала от Хартума в течение 30 дней разоружить ополчение «Джанджауид». В противном случае против Судана могли быть введены меры, предусмотренные ст. 41 Устава ООН (введение ограничений на торговлю и сообщение со страной, но исключающие военное вмешательство).

Судан согласился с требованием ООН, ратифицировав 7 августа того же года план по разоружению «Джанджауид», содержащийся в этой резолюции. Хартум также уступил требованиям Африканского Союза (АС) о вводе на территорию Дарфура нигерийских и руандийских миротворцев. По данным на февраль 2005 г., их количество равнялось 1,4 тыс. человек, после полного развертывания численность миротворческого контингента АС должна достичь 3,3 тыс. солдат и офицеров.

Тем не менее принятых мер оказалось недостаточно для полной остановки вооруженного противостояния в Дарфуре. Власти страны не сумели, а возможно, и просто не захотели ликвидировать движение «Джанджауид» в указанные сроки. Хартум прекрасно осознает, что с устранением со сцены этой силы насилие не прекратится, так как СОА и ДСР начнут тогда новую войну и на этот раз уже между собой. Каждая из этих группировок будет бороться за полный и неограниченный контроль над регионом. Тем более что с недавних пор у них появился и серьезный материальный стимул к победе: в апреле 2005 г. в Южном Дарфуре китайские нефтяники обнаружили богатые залежи нефти (ожидаемый объем добычи был определен в 500 тыс. баррелей сырой нефти в день).

«Нефтяная лихорадка» в Судане стала пятой силой, «действующей» в междоусобном дарфурском конфликте после «Джанджауид», СОД/СОА, ДСР и хартумского правительства. Теперь боестолкновения между арабской и африканской частями населения в Дарфуре стали еще более ожесточенными, ведь война отныне шла не просто за пашни и колодцы, а уже и за месторождения «черного золота».

В конце 90-х годов нынешний суданский лидер Омар аль-Башир, находясь под впечатлением растущих от продажи нефти доходов страны, назвал обнаружение запасов нефти на территории Судана «подарком Аллаха» за проявленную его страной верность исламу. Сейчас же впору назвать это горьким уроком от Аллаха, который, дав, по логике аль-Башира, нефть Судану, проверил страну на верность нормам ислама, требующим равного распределения среди населения всего Судана доходов от продажи нефти.

В создавшихся условиях день ото дня росла интернационализация дарфурского конфликта. Все большее число государств оказывалось втянутым в его орбиту. Ввиду того, что миротворческие усилия Африканского Союза оказались недостаточными, для того чтобы навести порядок в Дарфуре без помощи суданских правительственных сил, руководители АС в конце апреля 2005 г. официально обратились за помощью к Североатлантическому альянсу. Соответствующее письмо было послано председателем комиссии АС Альфой КумаромКонаре генеральному секретарю НАТО Яапу де ХоопуСхефферу. По словам Джеймса Аппазурая, пресс-секретаря Альянса, Схеффер быстро проинформировал об этом постоянных представителей стран-членов НАТО, которые затем «согласились начать предварительные переговоры с АС». Двумя месяцами ранее генсек НАТО уже заявлял о готовности его организации взять на себя разрешение проблемы снабжения миротворцев АС всем необходимым, а также оказать помощь в подготовке командного состава этого миротворческого контингента, развитии его разведывательной сети. При этом Схеффер особо подчеркнул, что операцию по примирению противоборствующих сторон в Дарфуре продолжит осуществлять именно АС, а не НАТО.

С аналогичным предложением выступил и Евросоюз, члены которого объявили о намерении внести свой вклад в процесс восстановления мира и спокойствия в Дарфуре. Так, секретарь министерства обороны Великобритании Джон Рейд заявил на встрече министров обороны стран ЕС о готовности его страны предоставить в распоряжение международных миротворческих сил в Дарфуре 600 автомобилей, помощь в организации баз для миротворцев.

В то же время, дабы повысить эффективность и результативность миротворческих усилий, Совет мира и безопасности АС принял решение значительно увеличить состав своей миссии в Дарфуре с 2200 до более чем 7700 чел. (из них 5500 тысяч солдат, 1600 гражданских полицейских и около 700 военных наблюдателей). Кроме этого, о своем участии в миротворческой миссии ООН в Дарфуре заявила Бангладеш, пославшая в Судан 1639 солдат. Вместе с тем ряд экспертов и аналитиков считает, что для стабилизации обстановки на западе Судана необходимо задействовать от 12 до 15 тысяч миротворцев.

Наряду с ростом внимания к дарфурской проблеме членов мирового сообщества, в первую очередь со стороны Совбеза ООН, все чаще стали раздаваться голоса о необходимости привлечь к ответственности перед Международным уголовным судом (МУС) всех тех, кто может быть виновен в гибели сотен тысяч дарфурцев. СБ ООН передал Судану список, включающий 51 суданца, подозреваемого в совершении военных преступлений в Дарфуре. В списке значатся и высокопоставленные суданские военные – сотрудники сил безопасности и командиры «Джанджауид». В ответ суданские власти заявили об отказе выдать международному правосудию своих граждан. Президент страны аль-Башир в частности, сказал: «Я никогда не отдам ни одного суданца иностранному суду».

Более того, властями Судана 5 апреля 2005 г. был организован «миллионный» марш протеста в Хартуме против упомянутых требований ООН выдать Международному уголовному суду суданцев, подозреваемых в причастности к кровавым событиям в Дарфуре. Демонстранты прошли по улицам суданской столицы, выкрикивая на ходу антизападные лозунги крайне резкого содержания: «Смерть Бушу, смерть Блэру, смерть Шираку», «Никакой капитуляции суданцев перед Международным уголовным судом». Примечателен тот факт, что большинство протестующих прибыло в Хартум из других провинций страны. Маршрут демонстрантов пролегал от Дворца Республики до штаб-квартиры представительства ООН в Судане.

Правда, уже ближе к концу мая официальный Хартум смягчил свою позицию, заявив, что в самое ближайшее время в Судане будет учрежден трибунал по преступлениям в Дарфуре. По словам министра иностранных дел Судана Мустафы Османа Исмаила, процесс создания этого трибунала «займет два или три месяца».

Реализуя данное обещание, суданские власти объявили 15 июня 2005 г. о начале работы суда по расследованию военных преступлений в Дарфуре. Как сказал его председатель Махмуд СаеедАбкем, «слушания будут публичными и открытыми… и суд даст обвиняемым шанс защищаться самостоятельно». Комментируя создание судебной коллегии по преступлениям в Дарфуре, специальный представитель генерального секретаря ООН в Судане Ян Пронк заявил: «Это позитивный шаг, но он сделан поздно…поезд ушел со станции и суданское правительство пойдет обоими путями [то есть выдаст своих граждан Международному уголовному суду – автор]… Национальный суд не может подменять единственный международный».

Невзирая на мнение спецпредставителя генсека ООН, министр юстиции Судана Али Мохаммед Яссин сообщил прессе, что вскоре перед трибуналом по Дарфуру предстанут 160 подозреваемых. Сам же трибунал разместится в Эль-Фашере.

Еще раньше, в мае, в Дарфуре начались выплаты государственных компенсаций лицам, пострадавшим во время конфликта. Размер выплат колеблется от 20 до 700 тысяч суданских динаров (80–2800 долл. США)⁴⁴.

Однако меры по созданию суда над военными преступниками в Дарфуре практически не оказали никакого воздействия на продолжающуюся междоусобицу на западе Судана. Равно как и многочисленные раунды переговоров между повстанцами из СОД/СОА, ДРС, «Джанджауид» и правительством. Дело в том, что повстанцы сейчас активно отстаивают «южносуданский вариант примирения», то есть формулу: «независимость в обмен на мир». Пойти на такую уступку правительство аль-Башира не может, ведь удовлетвори оно эти требования, завтра же аналогичные лозунги выдвинет Конгресс народов Беджа (прибрежный район Красного моря) и другие.

Помимо этого, процесс стабилизации обстановки в Дарфуре осложняется серьезнейшими разногласиями между СОД/СОА и ДРС по целому спектру ключевых для региона проблем: организация власти, контроль за водой, нефтью, плодородными землями и т.д.

На сложный и противоречивый ход развития дарфурского кризиса, ставшего в ХХI веке самым кровопролитным конфликтом на территории Судана, оказывает влияние целый ряд как внешних, так и внутренних факторов.

Во-первых, своей ожесточенностью и огромными масштабами жертв (а их число к августу 2005 г. выросло до 300 тысяч человек) конфликт в Дарфуре обязан вмешательству сторонних сил (США, Израиль). И в первую очередь США, которые готовы ценой любых жертв среди суданского населения получить полный контроль над нефтяными ресурсами страны. Вряд ли бы без вмешательства американцев поддерживаемая ими СНОА открыла бы свои арсеналы для ОАС и ДСР, что привело к резкой эскалации конфликта. Также США пытаются использовать в намеченных целях инструмент международного правосудия – МУС, кстати юрисдикция которого при этом не распространяется на самих американцев. Через Международный уголовный суд политическая элита США хочет запугать аль-Башира и его окружение возможными судебными преследованиями за военные преступления в Дарфуре.

Во-вторых, война в Дарфуре уже давно сменила свои цели и идет не столько за плодородные земли и источники питьевой воды, как было в начале конфликта, сколько за право той или иной политической группировки оказывать безраздельное влияние на жизнь Судана в целом и на передел его природных богатств, в частности (не случайно одним из требований СОД и ДСР является передача им 13% от всех нефтяных доходов страны). По мнению ряда наблюдателей, этот конфликт имеет своей целью окончательно развалить Судан, превратить его в полуколонию ведущих держав мира⁴⁵. Об этом же говорит и аль-Башир, прямо заявивший, что Запад провоцирует вооруженные столкновения в Дарфуре, чтобы получить доступ к месторождениям золота и нефти. Запасы последней оцениваются приблизительно в 4 миллиарда баррелей.

В-третьих, никакие усилия международного сообщества и суданского правительства не остановят бойню в Дарфуре до тех пор, пока этого не захотят «дирижеры» конфликтующих сторон, которые продолжают «сталкивать лбами» даже недавних союзников по борьбе с суданским правительством. А пойдут они на это лишь после того, как добьются своего: контроля над природными богатствами страны, а через это и над экономикой и политикой Судана. Кроме того, нельзя исключать и варианта, что в случае прекращения конфликта в Дарфуре аналогичный ему конфликт может начаться в другой части Судана, где Хартум по своей «нерадивости» обделил выгодными концессиями одну из супердержав.

В свете всего вышесказанного наиболее реальными в ближайшей перспективе вариантами развития конфликтной ситуации в Дарфуре являются следующие два: фактическое отделение Дарфура от Судана, которое, не исключено, некоторое время спустя будет признано и мировым сообществом; сохранение Дарфура в рамках Судана, но на правах широкой автономии с ее реальным финансовым наполнением (возможно, и за счет нефтедолларов). Первый путь может быть реализован в случае полного краха в Дарфуре миротворческих усилий мирового сообщества, когда судьбы этого региона будут зависеть от произвола разнородной клики полевых командиров, для которых война уже не средство достижения порядка и стабильности в данном районе, а просто стиль жизни.

Второй вариант станет реальностью при условии титанических усилий со стороны всех вовлеченных в конфликт сторон, когда узкоклановые, местнические интересы будут принесены в жертву социально-политическим и экономическим компромиссам. Лишь благодаря им станет возможным предоставление Дарфуру статуса широкой автономии в рамках Судана.

От разрешения дарфурского кризиса зависит судьба не только жителей этого региона, но и миллионов других суданцев, проживающих в остальных частях страны. Эти события стали серьезным испытанием для сегодняшней общественно-политической системы Судана. От того, как нынешняя властная элита сумеет урегулировать этот конфликт, напрямую зависит и то, каким будет Судан в ближайшие десятилетия: страной с военной диктатурой, готовой даже отдать часть своей земли, лишь бы удержать бразды правления, или демократическим государством, опирающимся на международное сообщество в целях защиты своего суверенитета и территориальной целостности от разного рода посягательств. При этом хотелось бы лишь одного, чтобы цена мира в Дарфуре не превысила числа уже принесенных жертв, ведь этот «аванс», внесенный за мирную и спокойную жизнь, здесь и так очень велик.

дарфурский конфликт судан

Литература

1. Халид Гузик. Станет ли Судан вторым Ираком? // Арраид, 08.09.2004, с. 6.

2. Судан: справочник. М., 2000, с. 40, 43.

3. Ланда Р.Г. История арабских стран. М., 2005, с. 158; Поляков К.И. История Судана. ХХ век. М., 2005, с. 37.

4. Поляков К.И. История Судана. ХХ век, с. 152.

5. Аль-Ахали, 14.01.1987.

6. Судан: справочник, с. 18.; ХалидГузик. Станет ли Судан вторым Ираком? с. 6.

7. Маслов А. Дарфурский кризис и проблемы безопасности в Судане // Экспорт вооружений. М., 2004, № 4 (июль-август), с. 31.

8. Провинция Дарфур (Судан): «Слишком много людей убивают без причины» // Международная Амнистия. Нью-Йорк, 2004, с. 1.

9. The Sudan liberation movement and Sudan liberation army (SLM/SLA) political declaration. Darfur, 2003, с. 1.

10. www.Islamua.net. 10.08.2004.

11. The Darfur Road-Map, Sudan and the future // The European-Sudanese Public Affairs Council, 04.11.2004, с. 5.

12. www.Islamua.net. 13.08.2004.

13. PR: Sudan Government arrests dozens of janjaweed militias// Press Release Embassy of Sudan, Washington, D.C. 12.07.2004.

14. ИТАР-ТАСС. 17.02.2005.

15. Юнанов Б. Суданный день. // Московские новости. 2004. Выпуск 29.