Департамент образования города Москвы

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального и образования города Москвы

МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Институт психологии, социологии и социальных отношений

РЕФЕРАТ

Общее в христианской и исламской религии

Студентки 4 курса

Заочного отделения факультета социологии

Карамзиной П.В.

Старший преподаватель Кожинова О.В.

Общее в христианской и мусульманской религии

На практике в христианско-исламской религии есть очень много общего. По мнению многих исследователей, эти единые ценности и традиции настолько велики, что возможно во много раз превышают различия и особенности. Английский исследователь Уильям Далримпл полагает, что исламо-христианство должно рассматриваться как два рукава потока одной общей культурной традиции. Может быть это лучше всего осознаешь в Турции, где христианский собор Святой Софии – чудо архитектуры У1 века по существу определило облик всех турецких мечетей. Около бухты Золотой рог находится мемориальный комплекс с 8-ми угольной башней, мечетью и мавзолеем оттоманского адмирала Тилик Али-Паши. Паша боролся с объединенными силами западных флотов в знаменитой битве при Лепанто и был одним из немногих оттоманских военачальников, которые отличились в этом конфликте. После этой битвы он был сделан капитан-пашой, т.е. лордом адмиралтейства, а двумя годами позже, помог захватить Кипр у венецианцев.

Если использовать лексику итальянского премьер-министра С.Берлускони (он говорил о том, что западная цивилизация стоит гораздо выше исламской), то этот адмирал должен быть воплощением «ужасного турка». Между тем Кирик Али на деле был итальянцем из Калабрии по фамилии Отчиали, который просто принял ислам и перешел на службу к туркам. Весьма характерно, что сам мемориальный комплекс был возведен крупнейшим архитектором оттоманской империи Синаном, который сам был христианином, но затем принял ислам (мечеть мемориала миниатюрная копия Собора Святой Софии).

Таких примеров можно привести немало. В то время как Кирик Али был главным турецким адмиралом одним из наиболее могущественных оттоманских визиров (министров) был евнух Хасан Ага, который до этого нос ил имя Самсона Раули из Великого Ярмута. В тот же период времени в Алжире главным палачом всех морискских королей был бывший мясник из Экстора, которого звали Абдельсалом.

Известный в оттоманской империи под именем Инглиз Мустафа генерал на деле был шотландцем Кэмпбэлом, который принял ислам и служил в янычарах.

Уильям Дал Римпол в 1994 году совершил путешествие по Восточному Средиземноморью по следам византийского монаха У1 века Джона Москаса. К его удивлению, несмотря на прошедшие полторы тысячи лет практически все монастыри, которые Москас посетил после 570 года, сохранились. (Естественно, что количество послушников в них резко уменьшилось. В греческих православных монастырях, сооруженных для двух тысяч монахов, часто жили 1-2 человека). В Восточном Средиземноморье особенно хорошо видно, что две религии, которые часто воспринимают как соперников или даже враждующие конфессии, не только сосуществуют, но и сотрудничают. Здесь особенно видно, как они близки: ислам вырастал из практически христианской среды. И сегодня сохранил многие аспекты религиозной практики, которые были характерны для раннего христианства.

Когда Византийское государство столкнулось с первыми армиями Пророка, византийцы сделали вывод, что ислам является просто новым вариантом христианства и они не были далеки от истины. Исламская религия восприняла многие положения старого и нового Завета, почитает Иисуса и многих других еврейских пророков. Весьма примечательно, что первые мусульмане вели себя в отношении христиан не просто корректно, а с большим уважением. Когда наследник Пророка Абу Бакр остановился на границах Сирии он дал такой наказ своим солдатам: «в пустыне, - сказал он, - вы найдете народ, который сам себя изолировал, оставьте его в покое, поскольку они сделали это во имя Бога».

Когда преемник Абу Бакра отправился в Сирию, он останавливался в доме епископа Айлы и там встречался со всем христианским духовенством. Многие годы мусульмане и христиане молились бок о бок в церквях ближневосточных городов: в Дамаске, например, Собор Святого Иоанна использовался для этих целей и христианами, и мусульманами. Только через 50 лет христиан заставили молиться в других местах, а Храм формально был превращен в то, что сегодня называется Великой Мечетью Омейядов.

Один из наиболее тонких теологов ранней церкви – Сэм Джон Дамасский был убежден, что ислам в основе своей не является новой религией, а является лишь вариантом иудейско-христианской традиции. Это весьма примечательно, поскольку Сэм Джон вырос при дворе Омейядов в Дамаске в самом центре исламского мира, где его отец был везирем, а сам он в детстве был другом будущего халифа Язида. (Оба мальчика пристрастились к выпивке, и это было источником многих сплетен на улицах новой исламской столицы). Позднее Сэм Джон стал жить и работать в пустынном монастыре Мар Саба, где он стал работать над своим литературным шедевром, известным как «Свод знаний». Эта книга содержит очень четкую и детальную критику ислама, первую, написанную христианином. Сэм Джон рассматривает ислам, как форму христианства, сопоставляя его с другими еретическими христианскими доктринами арианизма и несторианства. Все эти доктрины, как и ислам, имели одну общую посылку: Бог не может быть полностью человеком, поскольку это компрометирует его божественность. Этот вывод сближал мусульман и несторианцев. В 649 году несторианский патриарх писал: «Эти арабы борются не против нашей христианской религии, они, скорее, защищают нашу веру, они почитают наших священников и святых, и они дарят подарки нашим церквям и монастырям». Эта традиция продолжалась долгие годы. Личный секретарь Саладина (Салах Эддина Айюди) и начальник его штаба, оба были христианами-коптами. Араб, который разгромил крестоносцев во время их седьмого похода в 1250 году, также был египтянином-коптом.

В средние века мало кто принимал ислам, если таковые вообще были, под угрозой меча, – этот миф распространяется в антиисламской литературе, а недавно был повторен Полом Джонсоном в невежественной статье «Спектейтере» под флагом новой фанатичной волны исламофобии.

Если бы монах У1 века совершил прыжок из Византии в сегодняшний день, в практике и взглядах современных суфиев, он нашел бы гораздо больше знакомого, нежели в практике американских евангелистов. Правда заключается в том, что мы привыкли думать о христианстве, как о чисто западной религии. Между тем, по своему происхождению она является восточной.

Современная тенденция на Западе – демонизировать ислам – привела к тому, что теперь очень немного людей осознают глубокое родство христианства и ислама. Может быть, ни одно из ответвлений исламской религии не показывает так ярко влияние христианства, как мистицизм суфизма. Суфизм с его святыней, его чудесами и исцелениями, близостью к пустыне, акценте на умерщвлении плоти, на поиски индивидуального соединения с Богом имеет огромное число схожих черт с мистикой восточного христианства, а многие мусульманские святые такие, как Мевлана Руми многое делали для того, чтобы примирить две религии. Само слово суфий, видимо, означает связь с христианством, ибо корень его исходит от арабского слова шерсть, в которую одевались обычно восточно-европейские монахи и это переняли мистики ислама. Форма одежды, которая типична для суфия, весьма часто встречалась в раннем христианстве. Одеяние в виде лохмотьев, разорванной одежды, использование цветов траура: черных для христиан, темно-синих – для мусульман. И те, и другие учили своих последователей тому, что наказание плоти и духовные упражнения, аскетизм, в результате чего они ослабят свои связи с миром, очистят их души от тревог и забот и направят их к прямому общению с Богом.

Запад иногда мыслит себя как родину мыслей и свободу совести и забывает, что даже в ХУП веке гугеноты иммигрировали, спасаясь от религиозных преследований в Европе. И с восторгом писали о политике религиозной терпимости, практиковавшейся тогда в исламском мире. Такая же широкая терпимость была проявлена к сотням тысяч неимущих евреев, которые были высланы из фанатичных христианских королевств – Испании и Португалии. В Турции восточные христиане жили свободно, несмотря на крестовые походы и сохраняющуюся враждебность христианского Запада. Только в ХХ веке эта толерантность сменилась ужесточением позиций мусульман. И только недавно синкретизм и плюрализм средних веков стал ценной редкостью.

Уиклем Дальримпль, выступая в Кесенгтон Таун Холл 30 октября 2001 года проводил мысль о том, что после 11 сентября поднялась волна исламофобии и сотни экспертов по исламу наперебой стали предлагать свои взгляды на религию, с которой они, практически, никогда не встречались. Особенно рьяно выступали с этих позиций журнал "Спиктейтер" и газета "Дейли телеграф" (так же «Сандэй Телеграф»). Например, Патрик Сугдео объяснял «Дейли Телеграф», что ислам «это уникальная религия, которая санкционирует все формы насилия». (Приходится удивляться, читал ли когда-либо этот уважаемый автор Ветхий Завет, где немало кровавых пассажей: к примеру, Исход, глава 23, стихи 23-24.

Вероятно, после ужасов Нью-Йорка такие вещи неизбежны, но это не меняет того факта, что все эти писатели создают несбалансированный, односторонний и очень неточный образ ислама. Более того, данные предубеждения против мусульман, распространение искаженных стереотипов мусульманского поведения и взглядов, нарастали в последние десятилетия с ужасающей скоростью. Этот процесс ускорился вскоре после нападения на всемирный торговый центр.

Антимусульманский расизм в настоящее время во многих проявлениях вытесняет былой антисемитизм в качестве основной формы выражения западного фанатизма против «других». Страшная резня, учиненная над 8-ю тысячами безоружных мусульман в Сребренице не вызывала никаких криков о том, что это насилие и репрессии, мол, характерны для христианства. Кроме того, исключительные размеры и разнообразие исламского мира должны настораживать по поводу замечаний об «объединенном, агрессивном и репрессивном исламе», который, де, с единых позиций выступает против иудео-христианского Запада». Ислам также разнообразен, как и христианство. Индонезийский, к примеру, резко отличается от мавританского или ливанского.

Цивилизация расцветала во многом благодаря взаимодействию Востока и Запада, а религиозная и этническая терпимость были основой серьезных научных достижений в исламской Испании, на Сицилии и в оттоманском Стамбуле. Для большинства мусульман это очевидный факт, который, к сожалению, подчас, игнорируется Западом. Великий мистик ислама Суфий Джаляль Эддин Руми, который жил в ХШ веке в Кони (Восточная Анатолия. Тогда население этой области было практически в равных пропорциях разделено между исламской, христианской и еврейской общинами) сказал, когда его спросили о взаимоотношениях между этими тремя, казалось бы, непримиримыми религиями: «Я хочу вам рассказать притчу: давным-давно существовала страна к северу от Афганистана, а в ней был город, население которого составляли только слепые. Однажды мимо городской стены проходил слон и тогда жители собрались на совет и решили направить делегацию из трех человек с тем, чтобы они затем рассказали, что из себя представляет этот слон. Трое избранных отправились за пределы городской стены и, действительно, нашли слона. Они ощупали его и прибыли обратно с докладом. Первый сказал. Слон – это прекрасное создание, он похож на большую змею, но он может стоять вертикально. Второй человек с негодованием отверг это описание и сказал, я почувствовал, что слон – это огромная колонна, он тверд и его невозможно сдвинуть с места. Третий заявил, оба лгут. Я знаю, что слон представляет собой широкое опахало, причем оно плоское и из кожи, когда ты его трогаешь, то оно дрожит, подобно паруса лодки. Все трое настаивали на своих версиях, но один из них трогал хобот слона, другой ногу, а третий ухо и каждый говорил лишь часть правды. Никто из них не смог оценить его в совокупности. Если бы они слушали друг друга, возможно, они бы сумели определить природу животного, но они были слишком большими гордецами и предпочитали ограничиваться полуправдой. То же самое происходит и с людьми. Мы все воспринимаем Господа Бога по-разному. Арабы, по одному, евреи по другому, христиане по третьему. Для нас все три видения несовместимы, но перед Богом мы все похожи на тех слепых, которые бродят в абсолютной темноте.

Для утверждений о "непримиримых культурно-цивилизационных противоречиях", якобы существующих между арабским востоком и западным миром, нет никаких оснований. Теория американца С.Хантингтона о "неизбежности столкновения двух цивилизаций" может рассматриваться только с академической точки зрения, да и то с поправкой на десятилетнюю давность. Реальность же свидетельствует, что подавляющее большинство арабов-мусульман во все большей степени разделяет практически те же убеждения, что и Запад: о приоритете демократической формы правления, о личной и социальной безопасности, стремление к улучшению экономического климата в своих странах и регионе в целом, об универсальном образовании и даже эмансипации женщин, хотя последнее выглядит весьма спорным.

Углубленное исследование проблемы подводит к очевидному, хотя и несколько обескураживающему выводу: исламский мир "решительно" отвергает не западные ценности, а западную политику по отношению к нему. И это надо четко различать. Обидно другое - неприятие действий Вашингтона "автоматически" - в силу "союзнических отношений" - переносится на Европу. Между тем, дескать, линию Евросоюза "вряд ли правильно" отождествлять с американской.

Можно выделить четыре узловые проблемы, являющиеся потенциальными раздражителями между арабским миром и западом: отношение к палестинцам и палестино-израильскому урегулированию в целом; "навязывание" преобразований в рамках инициативы "Большого Ближнего Востока" (ББВ); пути выхода из "иракского кризиса"; отношение к стремлению Турции к членству в ЕС.

В арабо-мусульманском мире существует подлинное стремление к таким переменам. Однако имеется весьма существенный нюанс: реформы и модернизация в таких сферах, как образование, юстиция, демократизация политической жизни и т.д. должны быть инициированы только самими арабами. Они "не могут и не должны" навязываться извне, тем более с помощью силы. Важна конечная цель - обеспечение мира и стабильности в арабских государствах, что отвечает интересам и Евросоюза. Однако с помощью диктата или же форсированием событий этого добиться нельзя. Роль Запада в плане реализации ББВ должна заключаться в помощи, содействии, но никоим образом не в подталкивании.

Важным фактором в преодолении искусственно создававшего в последнее время недоверия арабского мира к западу явилось бы объединение усилий США и Европы в конструктивном урегулировании двух наиболее чувствительных и "эмоциональных" для арабов проблем: иракской и палестино-израильской. Эти два вопроса тесно взаимосвязаны, и в обоих случаях необходимо более четко выраженное и сбалансированное вовлечение Вашингтона, известная "однобокость" подходов которого является объективным препятствием нормализации положения в регионе и, соответственно, усиливает общий негативный настрой арабской "улицы". В то же время необходимо прежде всего ясно видеть главную опасность теории "столкновения цивилизаций" - ее активно используют экстремисты и террористы всех мастей, дабы оправдать свои действия. Поэтому особенно важно показать несостоятельность этой теории.