ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА И ВЛАСТИ В ПРОЗЕ А. СОЛЖЕНИЦЫНА

Не прямой линией, а параболой вычерчен творческий путь Александра Солженицына. Его имя появилось на литературном небосклоне в начале 60-х, в период хрущевской «оттепели», вспыхнуло, напугав поборников «безгласности» времен «застоя», и исчезло на долгие годы, преданное хуле и забвению. И вот совсем недавно вновь прозвучало имя человека, который первым осмелился сказать правду о «сталинщине», который первый призвал и себя, и нас не лгать. Время перемен сняло табу еще с одного имени русского писателя.

Нелегкая судьба А. Солженицына похожа на судьбы сотен тыся ч советских людей, которым довелось смотреть в глаза смерти не только на фронтах Великой Отечественной войны, но и в сталинских застенках и лагерях. Литературный дебют Солженицына состоялся, когда ему было далеко за сорок: в 1962 году в «Новом мире» напечатана выстраданная в лагерях повесть «Один день Ивана Денисовича». Началось трудное восхождение. Это произведение вызвало шквал «верноподданни ческой» критики. Кое-кто открыто обвинял его автора в очернительстве советской действительности и прославлении антигероя. И только благодаря авторитетному мнению А. Т. Твардовского, главного редактора журнала «Новый мир», повесть была опубликована, заняла надлежащее ей место в литературном контексте того времени.

«Жизненный материал, положенный в основу повести А. Солженицына, — писал Твардовский, — необычен. Он несет отзвук тех болезненных явлений в нашем развитии, связанных с периодом развенчания партией культа личности, которые по времени хотя и отстоят от нас не так далеко, представляются нам далеким прошлым. Но прошлое, каким бы оно ни было, никогда не становится безразличным для настоящего. Залог полного и бесповоротного разрыва со всем тем в прошлом, чем оно было омрачено, — в правдивом и мужественном постижении до конца его последствий». «Один день Ивана Денисовича» — это не документ в мемуарном смысле, не записки или воспоминания о пережитом автором лич- но, хотя только пережитое лично могло сообщить этому рассказу такую достоверность и подлинность. Это произведение художественное, и в силу именно художнического освещения данного жизненного материала оно является свидетельством особой ценности, документом искусства. Автор повести действительно показал один день из лагерной жизни «зэка» Ивана Денисовича Шухова, причем день сравнительно удачный. Жизнь «зэка» писатель изображает не со стороны, а изнутри, подробно останавливаясь на мелочах быта людей за колю чей проволокой. В повести точно обозначено время действия: январь 1951 года.

Кто же такой Иван Денисович? До войны жил он в маленькой деревушке Темченево, работал в колхозе, кормил семью — жену и двоих детей. Во время Великой Отечественной честно воевал, был ранен, возвратился из медсанбата в часть, попал в плен, но бежал из него, скитался по лесам, болотам, добрался до своих и… Вот тут-то и обвинили его в измене, сказали, что выполнял задание немецкой разведки. «Какое же задание — ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили просто — задание». «В самом же деле знал Шухов, что если не подпишешь — расстреляют, и хотя можно представить себе, что он в те минуты пережил, как внутри горевал, удивлялся, протестовал, но после долгих лет лагеря он мог вспомнить об этом лишь со слабой усмешкой: на то, чтоб всякий раз возмущаться и удивляться, не хватило бы никаких сил человеческих… Умирать ни за что ни про что глупо, бессмысленно, противоестественно. Шухов выбрал жизнь — хоть лагерную, скудную, мучительную, но жизнь, и тут задачей его стало не просто выжить как-нибудь, любой ценой выжить, но вынести это испытание так, чтобы за себя не было совестно, чтобы сохранить уважение к себе».

Некоторые досужие критики упрекали Шухова в примирении с лагерем, приспособленчестве. Нет, в Иване Денисовиче победил здравый смысл, а не измена нравственным принципам. Восемь лет каторги в Усть-Итма и Особлаге не прошли для Шухова даром: понял он, что «качать права» в лагере бессмысленно. Что же касается генетически заложенных в его характере, свойственных русскому крестьянству черт: трудолюбие, человеческое достоинство, совесть, — он не поступился ими ни при каких обстоятельствах. Не один со своей бедой Иван Денисович. У него есть товарищи по бригаде, так же, как и он, несправедливо осужденные, брошенные за колючую проволоку. Это и капитан второго ранга Буйновский, и Санька Клевщин, совершивший побег из Бухенвальда, готовивший этих людей добиться восстановления справедливости. Их письма и прошения в высшие инстанции, лично Сталину, оставались без ответа. Люди начинали догадываться, что это не трагические ошибки, а продуманная система репрессий. Неизбежно возникал вопрос: кто же виноват в этом?

«У иного мелькала дерзкая догадка о «батьке усатом», другой гнал от себя, наверное, эти крамольные мысли и не находил ответа. Не в том ли и была для Ивана Денисовича и его товарищей главная беда, что на вопрос о причинах их несчастья ответа не было». Так в трагедии одного человека, как в зеркале, отразилась трагедия целого народа, приговоренного к кресту сталинской тоталитарной системой. Повесть Солженицына взывала к сознанию живущих не предавать забвению замученных в лагерях и заклеймить тех, кто был пособником вершителей репрессий… Один из самых глубоких по содержанию романов А. Солженицына — «Архипелаг ГУЛАГ». В его основу легли горькие воспоминания писателя о пребывании в сталинских лагерях и рассказы других, прошедших через все круги ада и чудом уцелевших «зэков». Это произведение было изъято правоохранительными органами летом 1973 года. Возмущенный беззаконием, автор дал согласие на публикацию романа за границей (декабрь 1973 года, Париж). После издания «Архипелага ГУЛАГа» ни в русской, ни в мировой литературе не осталось произведений, которые представляли бы большую опасность для советского режима. Эта книга раскрывала всю сущность тоталитарного государства. Пелена лжи и самообмана, все еще застилавшая глаза многим нашим согражданам, спадала. После всего, что было собрано в этой книге, что было раскрыто с поразительной силой эмоционального воздействия, с одной стороны, документального свидетельства, с другой — искусства слова, после того, как в памяти запечатлелся чудовищный, фантастических образ жертв «строительства коммунизма» в России за годы советской власти, уже ничего не удивительно и не страшно!.. Хотя сам писатель и утверждал, что наиболее влекущая его в литературе форма — «патриотическая с точными приметами времени и места действия», из пяти его крупных вещей, как это ни удивительно, романом в полном смысле является «В круге первом», ибо «Архипелаг ГУЛАГ» согласно подзаголовку — «опыт художественного исследования», а «Один день Ивана Денисовича» — даже «рассказ».

Роман «В круге первом» писался 13 лет и имеет семь редакций. Главный герой романа дипломат Володин звонит в американское посольство, чтобы сказать о том, что через три дня в Нью-Йорке будет украден секрет атомной бомбы. Подслушанный и записанный на пленку разговор доставляют в «шарашку» — научно-исследовательское учреждение системы МГБ, где заключенные создают методику распознавания голосов. Смысл романа разъяснен зэком: «Шарашка — высший, лучший, первый круг ада». Володин дает другое разъяснение, вычерчивая на земле круг: «Вот видишь круг? Это — отечество. Это — первый круг. А вот второй, он шире. Это человечество. И первый круг не входит во второй. Тут заборы предрассудков. И выходит, что никакого человечества нет…». Чем притягивает творчество А. Солженицына? Правдивостью, болью за происходящее, прозорливостью. Писатель, историк, он все время предупреждает нас: не потеряйтесь в истории. «Скажут нам: что ж может литература против безжалостного натиска открытого насилия? А не забудем, что насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью, — писал А. Солженицын. — А нужно сделать простой шаг: не участвовать во лжи. Путь это приходит в мир и даже царит в мире, но не через меня». Писателям же доступно большее: победить ложь! Солженицын и был таким писателем, который победил ложь…