Содержание.

Введение…………………………………………………………………….2

1. Структура дискурса………………………………………………….…..3

2. Макроструктура дискурса……………………………………….………3

2.1. Абзац………………………………………………………………4

2.2. Группы реплик в диалоге……………………………………..…4

2.3. Фреймы и сценарии………………………………………………7

2.4. Топик…………………………………………………...…………9

3. Суперструктура дискурса………………………………………………11

3.1. Нарративные схемы……………………………………….……12

4. Микроструктура дискурса……………………………………… …….13

4.1. Предикации в устном и письменном дискурсе……………….13

4.2. Тема и рема ………………………………………… .....………15

4.3. Референция………………………………………………………16

4.4. «Данное» и «новое»……………………………………………. 16

5. Теория риторической структуры………………………………….……17

6. Связность дискурса. ……………………………………………………18

Заключение……………………………………………………..…….…….19

Список литературы…………………………………………...……………20

Ведение.

Дискурс (фр. discours, англ. discourse, от лат. discursus 'бегание взад-вперед; движение, круговорот; беседа, разговор'), речь, процесс языковой деятельности; способ говорения. Многозначный термин ряда гуманитарных наук, предмет которых прямо или опосредованно предполагает изучение функционирования языка, – лингвистики, литературоведения, семиотики, социологии, философии, этнологии и антропологии.[1]

Четкого и общепризнанного определения «дискурса», охватывающего все случаи его употребления, не существует, и не исключено, что именно это способствовало широкой популярности, приобретенной этим термином за последние десятилетия: связанные нетривиальными отношениями различные понимания удачно удовлетворяют различные понятийные потребности, модифицируя более традиционные представления о речи, тексте, диалоге, стиле и даже языке.[1]

Целью данной работы является рассмотрение вопроса сегментации дискурса. В соответствии с этим были поставлены следующие задачи: выяснить, что такое макро- и микроструктура дискурса или, другими словами, как структурируется дискурс на глобальном и локальном уровнях. Были рассмотрены такие понятия как топик, абзац, группы реплик в диалоге, фреймы и сценарии, нарративные схемы, а также тема и рема, референция и другие.

Данная работа состоит из введения, шести глав и заключения.

В первой главе рассматривается вопрос о структуре дискурса в общем. Во второй главе – сегментация дискурса на глобальном уровне, т.е. макроструктура, а также понятия топика, абзаца, групп реплик в диалоге и фрейма и сценария. В третей главе – суперструктура дискурса и понятие нарративных схем. В четвертой главе - сегментация дискурса на локальном уровне, т.е. микроструктура, а также понятия темы и ремы, предикаций или клауз, референции, «данного» и «нового». В пятой и шестой главах исследуются теория риторической структуры и связность дискурса.

1.Структура дискурса

Центральный круг вопросов, исследуемых в дискурсивном анализе, – вопросы структуры дискурса. Следует различать разные уровни структуры – макроструктуру, или глобальную структуру, и микроструктуру, или локальную структуру. Макроструктура дискурса – это членение на крупные составляющие: эпизоды в рассказе, абзацы в газетной статье, группы реплик в устном диалоге и т.д. Между крупными фрагментами дискурса наблюдаются границы, которые помечаются относительно более длинными паузами (в устном дискурсе), графическим выделением (в письменном дискурсе), специальными лексическими средствами (такими служебными словами или словосочетаниями, как а, так, наконец, что касается и т.п.). Внутри крупных фрагментов дискурса наблюдается единство – тематическое, референциальное (т.е. единство участников описываемых ситуаций), событийное, временное, пространственное и т.д. [1]

2.Макроструктура дискурса.

Специфическое понимание термина «макроструктура» представлено в трудах известного нидерландского исследователя дискурса (и выдающегося организатора лингвистики текста и впоследствии дискурсивного анализа как научных дисциплин) Т. ван Дейка. Согласно ван Дейку, макроструктура – это обобщенное описание основного содержания дискурса, которое адресат строит в процессе понимания. Макроструктура представляет собой последовательность макропропозиций, т.е. пропозиций, выводимых из пропозиций исходного дискурса по определенным правилам (так называемым макроправилам). К числу таких правил относятся правила сокращения (несущественной информации), обобщения (двух или более однотипных пропозиций) и построения (т.е. комбинации нескольких пропозиций в одну). Макроструктура строится таким образом, чтобы представлять собой полноценный текст. Макроправила применяются рекурсивно (многократно), поэтому существует несколько уровней макроструктуры по степени обобщения. Фактически макроструктура по ван Дейку в других терминах называется рефератом или резюме. Последовательно применяя макроправила, теоретически можно построить формальный переход от исходного текста Войны и мира к реферату, состоящему из нескольких предложений. Макроструктуры соответствуют структурам долговременной памяти – они суммируют информацию, которая удерживается в течение достаточно длительного времени в памяти людей, услышавших или прочитавших некоторый дискурс. Построение макроструктур слушающими или читающими – это одна из разновидностей так называемых стратегий понимания дискурса. Понятие стратегии пришло на смену идее жестких правил и алгоритмов и является базовым в концепции ван Дейка. Стратегия – способ достижения цели, который является достаточно гибким, чтобы можно было скомбинировать несколько стратегий одновременно.[1]

2.1. Абзац.

Абзац — отрезок письменной речи между двумя красными строками. Абзац, обозначая своего рода «цезуру», является 643 единицей членения, промежуточной между фразой и главой, и служит для группировки однородных единиц изложения, исчерпывая какой-нибудь его момент (тематический, сюжетный и т. д.). Выделение какой-нибудь фразы в особый абзац усиливает падающий на нее смысловой акцент. Абзац — мало исследованный компонент литературной формы, имеющий композиционное, сюжетно-тематическое, ритмическое значение и связанный со стилем автора. Характерны, например, краткие абзацы в импрессионистической прозе — симптомы раздробленности, афористичности мысли; или например, возвращение к длинному абзацу в несколько страниц, связанное так называемой «спиралевидной цикличностью» его изложения. Особенно выразителен абзац, который выделяет в особые абзацы даже отдельные части фразы, подчеркивая этим тематическую значимость, ритмическое развитие выделяемых частей.[5]

2.2. Группы реплик в диалоге.

Диалог представляет собой специфический вид текста, занимающий особую нишу в сложной иерархической системе текстов. Среди характеристик диалогического текста можно выделить как такие, которые сближают его текстами других типов, так и такие, которые существенным образом отличают его от последних, составляя специфику его формально-содержательного плана.

Тематико-информационная основа, присутствующая в любом тексте в диалоге представлена последовательностью структурно-семантических компонентов различной информационной и смысловой насыщенности. На всем протяжении развития диалогического текста происходит частая смена тем, обусловленная факторами экстралингвистического характера. В плане тематики можно говорить о ряде направлений развития диалога, исходя из того, что построение и развитие целого диалогического текста подчинено достижению единой цели. Развитие диалога идет в одном тематическом и коммуникативном направлении. По ходу развития диалога в его единый тематический блок вклинивается иной информационный фрагмент, после которого происходит либо возврат к предыдущему тематическому блоку, либо продолжение и развитие вновь введенной темы. При этом одна тема диалога может быть основной (глобальной), другая представляется промежуточной (второстепенной). В диалоге могут одновременно сосуществовать две темы, обе оставаясь глобальными.[3]

Одной из особенностей диалога является нечеткий характер текстовых границ. Различные диалогические тексты характеризуются разным объемом информации, содержащейся в них, ее качеством и значимостью. Кроме того, одна и та же информация может быть структурирована и передана по-разному.

Изучение структуры диалога представляется сложным в силу размытости текстовых границ диалогического текста, а также в силу недостаточности и неадекватности лингвистических критериев для интерпретации формально-смысловых единиц, составляющих диалог.[3]

Диалогический текст не всегда начинается и завершается этикетными высказываниями, в задачи которых входит установление речевых отношений. Диалог начинается одним из коммуникантов с того, что представляется ему наиболее актуальным на данный момент. При этом вывод о выполнении конкретной репликой функций инициального или финального высказывания диалога можно сделать только на основе анализа всей коммуникативной ситуации.

Реплики, которые содержат компонент инициальности или завершенности в своей семантике, образуют своеобразный зачин или завершение диалогического текста. Как правило, такие высказывания ограничены этикетным установлением речевого контакта или этикетным указанием на его прерывание.[3]

Кроме таких традиционно выделяемых компонентов структуры диалога, как реплики и двухчастные интеракции, в структуре диалогического текста можно выделить более общие и более сложные в смысловом отношении компоненты его структурной организации. Любой диалогический текст представляет собой трехкомпонентную структуру, в которой могут быть выделены три глобальных компонента: Зачин, Ядро и Завершение.

Из данных компонентов только один - ядро - представляет собой обязательный элемент любого диалогического текста, два же других - зачин и завершение - могут быть отнесены к факультативным элементам диалога. Если ядро диалога имеет некоторую информативную ценность в процессе коммуникации, то зачин и завершение важны, прежде всего, как единицы, значимые для установления или сигнализирующие о прекращении речевых отношений. Основной функцией зачина и завершения в рамках целого диалогического текста, является установление или прекращение речевых отношений, речевого контакта между общающимися субъектами.

Диалогический текст не всегда начинается или завершается этикетной репликой или интеракцией, образующей зачин или завершение диалога. Гораздо чаще адресант начинает процесс общения с того, что представляется ему интересным или актуальным на данный момент. При этом зачин опускается и диалогический текст открывает само ядро диалога.

Инициальной репликой мы считаем любое высказывание одного из участников процесса общения, открывающее диалогический текст, ограниченное одним речевым ходом партнера коммуникации, выражающее определенную коммуникативную интенцию и преследующее какую-либо иллокутивную цель.[3]

Финальная реплика является тем заключительным штрихом, который замыкает диалог тематически и структурно. Финальной репликой мы считаем отдельное высказывание одного из участников процесса общения, завершающее диалогический текст и реализующее одну из иллокутивных целей отправителя сообщения (не обязательно направленное на констатацию факта завершения диалога).[3]

2.3. Фреймы и сценарии.

Фрейм — это такая когнитивная структура в феноменологическом поле человека, которая основана на вероятностном знании о типических ситуациях и связанных с этим знанием ожиданиях по поводу свойств и отношений реальных или гипотетических объектов. По своей структуре фрейм состоит из вершины (темы), т. e. макропропозиции, и слотов или терминалов, заполняемых пропозициями. Эта когнитивная структура организована вокруг какого-либо концепта, но в отличие от тривиального набора ассоциаций такие единицы содержат лишь самую существенную, типическую и потенциально возможную информацию, которая ассоциирована с данным концептом.[8]

Кроме того, отнюдь не исключено, что фреймы имеют более или менее конвенциональную природу и поэтому они способны определять и описывать то, что является самым «характерным» или «типичным» в данном социуме или обществе с его этно- и социокультурными особенностями. Скажем, фрейм «семья» по-разному организован в сознании жителей южнокорейского села, немецкого города, дагестанского аула или индусской деревни: разными оказываются и слоты, и их количество, и наполнение (явно отличаются роли и статусы членов семьи, их права и обязанности, отношение к родственникам по мужской и женской линии, включенность третьего-четвертого поколений). Такие когнитивные модели — это базис для интерпретации дискурса.

В то же время фреймом порой называют набор эпистемических единиц, которые определяют наше восприятие стульев, журналов, бананов и других объектов действительности. Например, фрейм «комната» включает слоты стены, потолок, пол, окно и дверь, трехмерность замкнутого пространства комнаты, точку зрения относительно данного объекта (вне или внутри, где). «Различие между концептами как таковыми и организацией концептуального знания во фреймы является не вполне четким — теория допускает размытые границы между ними».[8]

Фрейм (frame) – в фреймовой семантике является одновременно:

- набором предположений об устройстве формального языка для выражения знаний, в качестве альтернативы для семантических сетей или для исчисления предикатов;

- набором сущностей, по предположению исследователя существующих в описываемом мире (метафизическая интерпретация понятия); фрейм дает представление о том, какой вид знаний существенен для такого описания;

- организацией представлений, хранимых в памяти (человека и/или компьютера) плюс организация процессов обработки и логического вывода, оперирующих над этим хранилищем (эвристическая, или имплементационная интерпретация). Фрейм – структура данных для представления стереотипных ситуаций, особенно при организации больших объемов памяти.[6]

Сценарий или, по-другому, сценарный фрейм содержит стандартную последовательность событий, обусловленную некой рекуррентной ситуацией. Сценарии организуют поведение и его интерпретацию. Для сценариев характерны ситуативная привязанность и конвенциональность.

Сценарии не всегда обусловлены непосредственной целесообразностью: нередко они описывают последовательности сцен, событий или действий, имеющие полностью или частично ритуализованную природу, например, светские, религиозные и военные церемонии.

Как фрейм, так и сценарий необходимо трактовать в терминах памяти. Это не только информационные структуры, они сообщают о результатах, конечных состояниях, по которым и запоминаются нам, поскольку это механизмы, объясняющие достижение понимания с использованием накопленного ранее знания, а предварительное знание и есть тот тип информации, который хранится в памяти.[8]

Сценарий вырабатывается в результате интерпретации текста, когда ключевые слова и идеи текста создают тематические ("сценарные") структуры, извлекаемые из памяти на основе стандартных, стереотипных значений, приписанных терминальным элементам. Индивидуальные утверждения, находимые в дискурсе, приводят к временным представлениям (соответствующим понятию "глубинной структуры"), быстро перестраивемым или усваиваемым по ходу работы над разрастающимся сценарием.[6]

Когнитивной моделью коммуникативных ситуаций выступает культурный сценарий (динамический фрейм). Являясь схематическим отображением отдельной ситуации, сценарий представляет собой модель, т. е. текст (дискурс) на семантическом метаязыке.

Сценарий - ролевой фрейм, описывающий стандартную последовательность действий в стереотипной ситуации.

Наличие в памяти носителя языка многочисленных сценариев, репрезентирующих его прежний опыт, дают ему возможность в процессе речевой деятельности своевременно активизировать фрагменты своего словарного запаса.

Вся жизнь человека - это переход от одного сценария к другому. Речевое поведение коммуниканта рассматривается в русле ролевого репертуара. Коммуникант должен владеть соответствующим его статусу репертуаром ролей.

Существуют сценарии посещения ресторанов, путешествия, деловой встречи и т. п. Зная о последовательности стереотипных действий, мы можем, вызывая из памяти соответствующий сценарий, реконструировать ситуацию. Отбор и сочетаемость слов в высказывании определяется характером сценария лежащего в основе коммуникативной ситуации.

Любой сценарий имеет сложную иерархическую структуру. Его нижние узлы - терминалы, заполняются переменным данными. В качестве базовых терминалов выделяют цель и обстановку общения, тип ситуации, характеристики отношений участников общения, канал общения, набор конвенциональных установлений.[2]

2.4. Топик.

Главное понятие структуры дискурса, по Чейфу – интонационная единица, т.е. квант дискурса, соответствующий одному фокусу сознания. В каждой интонационной единице обычно представлен один элемент новой информации. Противопоставление данного/доступного/нового ответственно за просодическую (ударное/безударное) и лексическую (местоимение/имя) реализацию референтов. Такой фундаментальный для английского языка феномен, как подлежащее, объясняется на основе понятия исходного пункта (интонационной единицы). Формулируется важное обобщение «легкого подлежащего»: подлежащее может быть новым лишь в очень специфических условиях. На основе понятия доступной информации (статус, промежуточный между данным и новым) определяется понятие топика дискурса. Топик, в свою очередь, – основа для нового определения предложения, которое оказывается значительно более комплексным и производным понятием, чем во многих других теориях.[7]

Топик по Чейфу – это комплекс взаимосвязанных идей (референтов, событий, состояний), находящихся в полуактивном сознании. Проще говоря, к топику дискурса относится все то, о чем говорится в этом дискурсе, но не все элементы топика активны в каждый момент дискурса. Такой подход к понятию топика позволяет объяснить феномен целостности дискурса. Чейф рассматривает несколько процедур развития топика – главным образом, диалогическую и нарративную, а также усеченные и второстепенные топики. На языковом уровне топики задают фрагменты дискурса, а именно эпизоды. Предложения же являются промежуточными составляющими между этими двумя уровнями.[1]

Понятие «топик», так же как и понятие «тема», оказывается связанным с понятием субъекта; впрочем, для них также не существует общепринятых определений.

В современной лингвистической американской литературе термин «топик» употребляется в нескольких смыслах. В одном из них он эквивалентен термину «тема» в концепции пражского функционализма: это тот элемент предложения, который сообщает минимально новую информацию. В этой концепции топик зависит не столько от грамматической организации предложения, сколько от его контекста, и может даже вообще не быть связан с грамматической организацией. Топик может даже не быть, строго говоря, составляющей предложения: так, в паре «вопрос – ответ» Что потом произошло между Джоном и Биллом? – Джон все-таки уговорил Билла съесть манную кашу, в соответствии с таким пониманием, топиком должна быть пара Джон и Билл, а между тем эти имена находятся в совершенно разных местах второго предложения.[6]

Во втором понимании термина под топиком подразумевается логический субъект – то лицо или тот объект, о котором в предложении идет речь (вне зависимости, упоминается ли он впервые или нет); а то, что сообщается о топике в предложении, называется комментарием (comment). Поскольку при этом понимании желательно, по возможности, единообразно определять топик в предложениях разных типов, топик определяется при этом как «ролевая функция» конкретного предложения, задающая универсум дискурса (множество объектов, имена которых содержатся в дискурсе или иным образом описываются в дискурсе), релевантный для остальной части этого же предложения – для комментария, при том, что относительно топика комментарий должен быть осмыслен в качестве утверждения. Во втором понимании топик относится к плану содержания, а в первом – к плану выражения, в конкретных случаях выделение топика в соответствии с обеими концепциями, видимо, совпадает. Иногда различаются также «потенциальный топик» – референт впервые введенной в дискурс именной составляющей – и «актуальный топик», или топиковая именная составляющая – та составляющая, референт которой достаточно хорошо был описан по ходу дискурса до рассматриваемого предложения.[6]

3. Суперструктура дискурса.

Помимо «макроструктуры» ван Дейк выделяет понятие суперструктуры – стандартной схемы, по которой строятся конкретные дискурсы. В отличие от макроструктуры, суперструктура связана не с содержанием конкретного дискурса, а с его жанром. Так, нарративный дискурс, согласно У.Лабову, стандартно строится по следующей схеме: краткое содержание – ориентация – осложнение – оценка – разрешение – кода. Такого типа структуры часто именуют нарративными схемами. Другие жанры дискурса также имеют характерные суперструктуры, но изучены гораздо хуже.[1]

Многочисленные публикации ван Дейка сделали термин «макроструктура» чрезвычайно популярным – но, парадоксальным образом, скорее в том значении, для которого он сам предлагал термин «суперструктура»; последний же сколь-нибудь широкого распространения не получил.

Еще один важный аспект глобальной структуры дискурса был отмечен американским психологом Ф.Бартлеттом в книге 1932 Память (Remembering). Бартлетт обнаружил, что при вербализации прошлого опыта люди регулярно пользуются стереотипными представлениями о действительности. Такие стереотипные фоновые знания Бартлетт называл схемами. Например, схема квартиры включает знания о кухне, ванной, прихожей, окнах и т.п. Характерная для России схема поездки на дачу может включать такие компоненты, как прибытие на вокзал, покупка билета на электричку и т.д.[1]

3.1. Нарративные схемы.

Во многих типах дискурса проявляется традиционная, культурно-обусловленная схематическая структура—одна из высших форм, организующая макропропозиции (глобальное содержание текста). Так, рассказам обычно приписывается нарративная схема, состоящая из иерархической структуры таких традиционных категорий, как Завязка, Кульминация и Развязка. Свои схемы имеют доказательства и отчеты о психологических исследованиях. Мы называем эти схемы суперструктурами текста, так как термин «схема» имеет, с нашей точки зрения, слишком общий и расплывчатый характер. Суперструктура обеспечивает обобщенный синтаксис глобального значения и макроструктуры текста.[4]

Пользователи языка управляют суперструктурами стратегическим путем. Они пытаются активировать релевантную суперструктуру из семантической памяти сразу же после появления в тексте или контексте первого стимула. Начиная с этого момента, схема может быть использована как мощное средство переработки по принципу «сверху вниз» для приписывания релевантных категорий суперструктуры (глобальных функций) каждой макропропозиции—или последовательности макропропозиций—и в то же время обеспечивать некоторые общие ограничения на возможные локальные и глобальные значения текстовой базы.[4]

4. Микроструктура дискурса.

В противоположность макроструктуре, микроструктура дискурса – это членение дискурса на минимальные составляющие, которые имеет смысл относить к дискурсивному уровню. В большинстве современных подходов такими минимальными единицами считаются предикации, или клаузы. В устном дискурсе эта идея подтверждается близостью большинства интонационных единиц к клаузам. Дискурс, таким образом, представляет собой цепочку клауз. В психолингвистических экспериментах по воспроизведению ранее полученной вербальной информации обычно выясняется, что распределение информации по клаузам относительно неизменно, а объединение клауз в сложные предложения чрезвычайно изменчиво. Поэтому понятие предложения оказывается для структуры дискурса менее значимым, чем понятие клаузы.[1]

4.1. Предикации в устном и письменном дискурсе.

Несмотря на то, что в течение многих веков письменный язык пользовался большим престижем, чем устный, совершенно ясно, что устный дискурс – это исходная, фундаментальная форма существования языка, а письменный дискурс является производным от устного. Большинство человеческих языков и по сей день являются бесписьменными, т.е. существуют только в устной форме. После того как лингвисты в 19 в. признали приоритет устного языка, еще в течение долгого времени не осознавалось то обстоятельство, что письменный язык и транскрипция устного языка – не одно и то же. Лингвисты первой половины 20 в. нередко считали, что изучают устный язык (в положенном на бумагу виде), а в действительности анализировали лишь письменную форму языка. Реальное сопоставление устного и письменного дискурса как альтернативных форм существования языка началось лишь в 1970-е годы.[1]

Различие в канале передачи информации имеет принципиально важные последствия для процессов устного и письменного дискурса. Во-первых, в устном дискурсе порождение и понимание происходят синхронизированно, а в письменном – нет. При этом скорость письма более чем в 10 раз ниже скорости устной речи, а скорость чтения несколько выше скорости устной речи. В результате при устном дискурсе имеет место явление фрагментации: речь порождается толчками, квантами – так называемыми интонационными единицами, которые отделены друг от друга паузами, имеют относительно завершенный интонационный контур и обычно совпадают с простыми предикациями, или клаузами (clause). При письменном же дискурсе происходит интеграция предикаций в сложные предложения и прочие синтаксические конструкции и объединения. Второе принципиальное различие, связанное с разницей в канале передачи информации, – наличие контакта между говорящим и адресатом во времени и пространстве: при письменном дискурсе такого контакта в норме нет (поэтому люди и прибегают к письму). В результате при устном дискурсе имеет место вовлечение говорящего и адресата в ситуацию, что отражается в употреблении местоимений первого и второго лица, указаний на мыслительные процессы и эмоции говорящего и адресата, использование жестов и других невербальных средств и т.д. При письменном же дискурсе, напротив, происходит отстранение говорящего и адресата от описываемой в дискурсе информации, что, в частности, выражается в более частом употреблении пассивного залога. Например, при описании научного эксперимента автор статьи скорее напишет фразу Это явление наблюдалось только один раз, а при устном описании того же эксперимента с большей вероятностью может сказать Я наблюдал это явление только один раз.[1]

Базовыми аспектами клаузы являются: тематическая структура, диалогическая функция и семантические типы предикаций. На основе клаузы рассматриваются более мелкие единицы (например, именные группы), комплексы клауз, интонационная и информационная структура (данное/новое в сопоставлении с темой/ремой). [1]

4.2. Тема и рема.

Помимо вопросов структуры дискурса, другой основной круг проблем, исследуемых в дискурсивном анализе, – это влияние дискурсивных факторов на более мелкие языковые составляющие – грамматические, лексические и фонетические. Например, порядок слов в клаузе такого языка, как русский, хотя и является грамматическим явлением, не может быть объяснен без обращения к дискурсивным факторам. Порядок слов чувствителен к характеристикам коммуникативной организации высказывания, которые обычно описываются с помощью понятий темы (исходный пункт высказывания) и ремы (информация, добавляемая к исходному пункту). Согласно идее, изначально высказывавшейся чешскими лингвистами, более тематические элементы располагаются в предложении раньше, чем более рематические. Предполагаемая универсальность этой тенденции была поставлена под сомнение после ряда исследований, в особенности статьи Р.Томлина и Р.Роудса об индейском языке оджибва, где была замечена прямо противоположная тенденция: тематическая информация располагается позже, чем нетематическая. К настоящему времени накопилось большое количество свидетельств того, что принцип «рематическая информация вначале» (с вариациями: новое вначале, неопределенное вначале, важное вначале, срочное вначале) очень распространен в языках мира. М.Митун отметила, что принцип «рема вначале» поддерживается интонационными факторами, так как и рема, и начало склонны к интонационной выделенности. Ряд авторов пытается дать когнитивные объяснения обоим принципам порядка, однако остается неясным, почему же все-таки в одних случаях преобладает один вполне объяснимый принцип, а в других – другой, столь же объяснимый. Русский порядок слов изучался в рамках разных теоретических подходов; одно из наиболее подробных исследований принадлежит американскому русисту О.Йокояме. В книге Дискурс и порядок слов Йокояма предложила когнитивную модель, основанную на состояниях базы знаний говорящего и адресата и призванную полностью объяснить порядок слов в русских высказываниях.[1]

4.3. Референция.

Пример лексического явления, объясняемого дискурсивными факторами, – это референциальный выбор, т.е. выбор наименования лица или объекта в дискурсе: такое именование может быть выполнено посредством полной именной группы (имени собственного, например Пушкин, или дескрипции, например поэт), посредством местоимения (например, он) или даже посредством нулевой формы (как в предложении Пушкин считал, что Ж [=Пушкин] должен вызвать Дантеса; заком «Ж» обозначена нулевая форма). Такого рода выбор может быть объяснен только посредством сочетания дискурсивных факторов – таких, как расстояние до предшествующего упоминания данного участника, роль этого предшествующего упоминания в своей клаузе, значимость данного участника для дискурса в целом и т.д. В когнитивно-лингвистической литературе высказывается гипотеза, что такого рода факторы объединяются в интегральную характеристику референта в данный момент дискурса, которую можно описать как степень активации референта в рабочей памяти говорящего. При низкой активации используется полная референция, при высокой – редуцированная (местоимение или ноль).[1]

4.4. «Данное» и «новое».

Центральный феномен, контролирующий использование языка, – это, по Чейфу, сознание (англ. consciousness; другие исследователи для обозначения того же самого феномена используют такие более технические термины, как оперативная или активная память, центральный процессор, буфер и т.д.). Сознание, согласно Чейфу, по своей природе фокусируется в каждый момент на каком-то фрагменте мира, и этот фокус постоянно перемещается. Сфокусированность сознания на некоторой информации означает, что данная информация активирована. Чейф придерживается трехчленной классификации состояний активации: активная информация, полуактивная и инактивная. Полуактивной является информация, которая недавно вышла из активного состояния или каким-то образом связана с информацией, активной в данный момент. На базе этих понятий определяется тройка «данное – доступное – новое». Это трехчленное противопоставление имеет целый ряд отражений в языке. Так, референты, имеющие статус «данное», обычно обозначаются слабоакцентированными местоимениями или нулем, а имеющие статус «доступное» или «новое» – ударными полными именными группами.[1]

5. Теория риторической структуры.

В теории риторической структуры (ТРС), созданной в 1980-е годы У.Манном и С.Томпсон, был предложен единый подход к описанию макро- и микроструктуры дискурса. ТРС основана на предположении о том, что любая единица дискурса связана хотя бы с одной другой единицей данного дискурса посредством некоторой осмысленной связи. Такие связи называются риторическими отношениями. Термин «риторические» не имеет принципиального значения, а лишь указывает на то, что каждая единица дискурса существует не сама по себе, а добавляется говорящим к некоторой другой для достижения определенной цели. Единицы дискурса, вступающие в риторические отношения, могут быть самого различного объема – от максимальных (непосредственные составляющие целого дискурса) до минимальных (отдельные клаузы). Дискурс устроен иерархически, и для всех уровней иерархии используются одни и те же риторические отношения. В число риторических отношений (всего их более двух десятков) входят такие, как последовательность, причина, условие, уступка, конъюнкция, развитие, фон, цель, альтернатива и др. Дискурсивная единица, вступающая в риторическое отношение, может играть в нем роль ядра либо сателлита. Большая часть отношений асимметричны и бинарны, т.е. содержат ядро и сателлит. Например, в паре клауз Иван вышел рано, чтобы не опоздать на встречу имеет место риторическое отношение цели; при этом первая часть является главной и представляет собой ядро, а вторая является зависимой, сателлитом. Другие отношения, симметричные и не обязательно бинарные, соединяют два ядра. Таково, например, отношение конъюнкции: Морж – морское млекопитающее. Он живет на севере. Два типа риторических отношений напоминают противопоставление между подчинением и сочинением, а список риторических отношений типа «ядро – сателлит» похож на традиционный список типов обстоятельственных придаточных предложений. Это неудивительно – фактически ТРС распространяет типологию семантико-синтаксических отношений между клаузами на отношения в дискурсе. Для ТРС несущественно, каким именно образом выражено данное отношение и соединяет ли оно независимые предложения или группы предложений. В ТРС разработан формализм, позволяющий представлять дискурс в виде сетей дискурсивных единиц и риторических отношений. Авторы ТРС специально подчеркивают возможность альтернативных трактовок одного и того же текста. Иначе говоря, для одного и того же текста может быть построен более чем один граф (представление в виде точек-узлов, связанных дугами-отношениями) риторической структуры, и это не рассматривается как дефект данного подхода. Действительно, попытки применения ТРС к анализу реальных текстов демонстрируют множественность решений. Тем не менее эта множественность ограничена. К тому же принципиальная возможность различных трактовок не противоречит реальным процессам использования языка, а, напротив, вполне им соответствует.[1]

Существует ряд подтверждений того, что ТРС в значительной степени моделирует реальность и представляет собой важный шаг в понимании того, как дискурс устроен «на самом деле». Во-первых, сами авторы ТРС приводят процедуру построения резюме (реферата, краткого варианта) текста на основе графа риторической структуры. По определенным правилам многие сателлиты в риторических парах могут быть опущены, а результирующий текст остается связным и вполне представительным по отношению к исходному тексту. Во-вторых, в работе Б.Фокс об анафоре в английском дискурсе было показано, что выбор референциального средства (местоимение/полная именная группа) зависит от риторической структуры.[1]

6. Связность дискурса.

Вопросы структуры дискурса при другом угле зрения легко преобразуются в вопросы о его связности. Если некоторый дискурс D состоит из частей a, b, c..., то что-то должно обеспечивать связь между этими частями и, тем самым, единство дискурса. Аналогично глобальной и локальной структуре имеет смысл различать глобальную и локальную связность. Глобальная связность дискурса обеспечивается единством темы (иногда используется также термин «топик») дискурса. В отличие от темы предикации, как правило ассоциируемой с некоторой именной группой или обозначаемым ею предметом (референтом), тема дискурса обычно понимается либо как пропозиция (понятийный образ некоторого положения дел), либо как некоторый конгломерат информации. Тема обычно определяется как то, о чем идет речь в данном дискурсе. Локальная связность дискурса – отношения между минимальными дискурсивными единицами и их частями. Американский лингвист Т.Гивон выделяет четыре типа локальной связности (особенно характерных для нарративного дискурса): референциальную (тождество участников), пространственную, временную и событийную. Событийная связность, фактически, и является предметом исследования в ТРС. Впрочем, эта теория предлагает единый подход и к локальной, и к глобальной связности.[1]

Заключение.

В данной работе были рассмотрены следующие вопросы: что собой представляет сегментация дискурса, как структурируется дискурс на глобальном и локальном уровнях, а также понятия топика, абзаца, групп реплик в диалоге, фрейма и сценария, темы и ремы, предикаций или клауз, как основных составляющих структуры дискурса.

Список литературы:

1. http://krugosvet.ru/articles

2. http://pn.pglu.ru

3. http://www.vspu.ru

4. http://philologos.narod.ru/ling/dijk.htm

5. feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-6425.htm

6. http://www.infolex.ru/IZV4_79.html

7. http://www.peoples.ru/science/linguist/chafe/index.html

8. Макаров М.Л. «Основы теории дискурса».

21