По ухабам времени: интеллигенция и образование

Краевский Володар Викторович, докт. пед. наук, профессор, академик РАО

К числу «вечных», выходящих за рамки одного какого-либо социального или профессионального слоя общества, принадлежат проблемы образования - чему и как учить молодежь. На крутых поворотах истории эти проблемы переходит в разряд общенациональных. По вполне понятным причинам как никогда важны они сейчас, в период идущей у нас с переменным успехом Реформации. Как учим – так и живем. Как будут учить наших детей, так они и будут жить. "С кого делать" жизнь? Где искать пример для подражания, жизненный и воспитательный идеал?

Для поколений людей в нашем отечестве таким идеалом был русский интеллигент, человек, по общим представлениям, многое знающий, глубоко чувствующий и сочувствующий, защитник обиженных и оскорбленных. Может быть, интеллигенцию и следует принять за идеал воспитания?

Дело обстоит не так просто. Прежде всего, необходимо иметь достаточно твердые основания для решений в такой чувствительной социальной сфере, как образование. Само слово "интеллигенция" неоднозначно. Оно на другие языки не переводится, поскольку, по более или менее общему признанию, отражает специфическую российскую реальность. Имеющиеся в литературе дефиниции всегда окрашены в цвета эпохи и в явной или неявной форме выражают субъективную эмоционально-ценностную ориентацию авторов. Л.А.Фадеева в небольшой, но весьма содержательной статье об интеллигенции, вспоминая слова Н.К.Михайловского о праве русского человека "иметь термины и понятия, Европе неизвестные", отмечает: "По прошествии 115 лет интеллигенция представляется кому-то утешительным, кому-то прискорбным явлением…". ( Фадеева Л.А. Это странное слово «Интеллигенция» // Мир образования. 1997. - № 3. - С.17).

При всем разнообразии дефиниций и оттенков, которые в них отражаются, большинство сходятся на том, что в него включаются, кроме высокой степени развитости интеллекта, такие качества, как порядочность, высокая нравственность, приверженность общечеловеческим ценностям и стремление их распространять в обществе. В этом случае интеллигент выступает как представитель, по словам Д.Овсянико-Куликовского, "образованной части общества, созидающей и распространяющей общечеловеческие ценности". Такое сочетание порождается особыми социальными условиями, в которых формировалась и существовала русская интеллигенция, по словам самих ее представителей: когда "в окружающей жизни мало простора" (А.Изгоев), когда "демократизация высшей культуры встречает непреодолимые препятствия" (Д.Овсянико-Куликовский), когда интеллигенции приходилось просить "дозволения говорить вслух" (Н.Михайловский).

По-видимому, в этом направлении следует искать истоки непереводимости слова "интеллигенция" на другие языки – в нормальном современном обществе нет необходимости в специальной социальной группе "борцов за правду и справедливость". Там эту функцию берут на себя политические партии, пресса, правоохранительные органы и другие учреждения социальной защиты. Интеллигенция – не "образованщина", не ассамблея людей умственного труда. Интеллектуалы не составляют еще интеллигенцию. Вполне актуальна модель П.Н.Милюкова, представившего интеллигенцию и образованный класс в виде двух концентрических кругов, где интеллигенция обладает инициативой и творчеством, образуя тесный внутренний круг, а большой круг образованного слоя является средой непосредственного воздействия интеллигенции.

Русскую интеллигенцию прошлого можно сравнить с пружиной. Чем меньше пространства – тем туже она сжималась, яснее проявляла себя в словах и действиях. Можно определить интеллигенцию и ее дело, отправляясь от противного. Русская интеллигенция формировалась в противостоянии известной формуле: "православие, самодержавие, народность". По-разному можно модернизировать ее, но суть за многие годы не изменилась. По мнению ряда авторов, и менять не надо.

Много лет уже идет реформирование образования, которое теперь называют модернизацией, но противодействие переменам не сдает свои позиции. Обратный ход в образовании в силу его социальной природы неизбежно сказывается на общественном прогрессе в целом, способствует архаизации общественных отношений. Иногда вместо провозглашаемой Правительством РФ модернизации образования впору говорить о его «демодернизации». Одним из проявлений этой тенденции является попытка возрождения в сфере образования идеологического наследия николаевских времен, представленного в установках, авторство которых принадлежало известному своим консерватизмом министру просвещения С.С.Уварову (1786-1855).

Вот что было напечатано недавно в сборнике, посвященном формированию личности молодого человека: «В самое последнее время делаются попытки… найти свой, российский стратегический путь, свои главные ценностные ориентации, свою национальную идею. С этих позиций формула С.С.Уварова «православие – самодержавие – народность» представляется хорошей основой. Хотя автор этой концепции, выдвигая ее, ссылался на «монаршую волю», на самом деле это была своевременная и (на мой взгляд) удачная попытка кратко и емко выразить то, что веками вызревало в российском социуме. Подчеркивались: 1) особая, ни с чем не сравнимая роль православия в жизни россиян; 2) представления о единой, неделимой и любимой стране-родине, цементировавшейся монархом-самодержцем; 3) определенное единство всего народа при безусловно признаваемых и весьма больших различиях в сословном статусе, материальном благосостоянии, уровне образования и культуры. Прошедшие сто семьдесят лет делают необходимой определенную, но не принципиальную ревизию формулы С.С.Уварова» (Н.Д Никандров. Формирование личности молодого человека в школе и вузе: ценностный подход // Формирование личности молодого человека в школе и вузе (материалы научно-практической конференции) - Владивосток, 2000. - С. 13).

Не принципиальную! О принципах можно судить по вполне соответствующему этой формуле отношению С.С.Уварова к свободе просвещения, образования, к свободе вообще и к объективному научному знанию, выраженное такими словами: «Только правительство имеет все средства знать и высоту успехов всемирного образования и настоящие нужды отечества».

Редактор «Журнала Министерства Народного Просвещения» А.Н.Пыпин (1833-1904) называл уваровское триединство теорией официальной народности. Главное возражение, которое он противопоставляет односторонности славянофильства и теории «официальной народности» заключается в том, что «национальность, как стихия историческая, способна к видоизменению и усовершенствованию, и в этом именно возможность и надежда национального успеха» ( Виктор Чумаков, Арсений Замостьянов . Старейший журнал России. 1803-2003. - М., «Народное образование» - 2003. - С. 92).

В том же ряду – отношение графа к А.С.Пушкину. Странно и как-то неловко читать о том, с каким вельможным высокомерием Уваров говорил своему другу и попечителю столичного учебного округа князю А.М.Дондукову о Пушкине и пушкинских днях. А.А.Краевский, автор вдохновенного некролога Пушкину, выслушал саморазоблачительный выговор Дондукова (известного пушкинского персонажа «князя Дундука»: «Я должен вам передать, что министр (Сергей Семенович Уваров) крайне, крайне недоволен вами! К чему эта публикация о Пушкине? Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного, не занимавшего никакого положения на государственной службе? Ну, да это еще куда бы ни шло! Но что за выражения! «Солнце поэзии!!» Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался в средине своего великого поприща»! Какое это такое поприще? Сергей Семенович именно заметил: разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж?! Наконец, он умер без малого сорока лет! Писать стишки не значит еще, как выразился Сергей Семенович, проходить великое поприще! Министр поручил мне сделать вам, Андрей Александрович, строгое замечание и напомнить, что вам, как чиновнику Министерства народного просвещения, особенно следовало бы воздержаться от таковых публикаций» (Русская старина, т. 20, с. 536).

Удивительно, но факт - единомышленников графа сегодня, по истечении стольких лет, приходится искать не в министерстве, что было бы, по крайней мере, логично, а в научных кругах.

Формулу Уварова можно конкретизировать более близкими к реальности словами: клерикализм, авторитаризм, национализм. Клерикализм (не религиозность!) – покушения на принцип отделения церкви от государства, в частности, "размывание" светского характера образования, беспошлинная торговля "дьявольским зельем" – табаком, невмешательство в бесчинства властей или участие в них, анафема в адрес интеллигенции (вспомним отлучение Льва Толстого от православия), нетерпимость к представителям иных конфессий. Авторитаризм – искоренение свободомыслия, безнаказанность беззакония, гонение на прессу, явная или скрытая цензура. "Народность" в форме национализма - соединенные с самолюбованием нелюбовь к другим странам и народам, неуважение к их обычаям. Всё это обозначено метками "народный", "русский", "национальный" в названиях публикаций и партий, начиная с баркашевской РНЕ: "Национальная газета", "Я - русский", "Славянин". Ревнители такой "народности" одаривают нерусских кличками: чурки, черномазые (есть и словцо покрепче), косоглазые, жиды, обезьяны и т.д. Более эффективного средства для распада империй и федераций пока еще не придумали.

Между тем, если уж говорить об объединяющей идее, то она лежит, можно сказать, на поверхности. Просто немыслимо ее оспорить. Ее не придумал, а лишь озвучил не оцененный, как водится, по достоинству современниками наш соотечественник, государственный деятель и мыслитель огромного масштаба А.Н.Яковлев. В своей недавно вышедшей книге он пишет об этом так: «Поскольку Бог любит Троицу, а русское мышление триадно, национальная идея по форме и содержанию должна, на мой взгляд, быть трехсловной, как у Уварова. «Свобода. Достаток. Законность» ( А.Н.Яковлев . Сумерки. – М., 2003. С. 646). В различии двух «триадных» формулировок и заключена суть проблемы. Нелегок путь тех, кто выбрал вторую из них. Им «сегодня приходится вести борьбу, по крайней мере, на три фронта – с наследием тоталитаризма, с нынешней диктатурой чиновничества и с собственным раболепием» (Там же. С. 18).

Как в свое время дело Бейлиса проявило интеллигентность авторов обращения к русскому обществу Мережковского, Гиппиус, Вячеслава Иванова, Соллогуба, Блока, Куприна, Вернадского, Бенуа и двухсот студентов петербургского университета, так и выступления наших современников - известных деятелей науки и искусства в защиту гражданского общества показали, что интеллигенция жива и социальная потребность в ней не исчезла. "Бойтесь сеющих ложь. Не верьте мрачной неправде, которая много раз уже обагрилась кровью, убивая одних, а других покрывая позором" – это напутствие авторов того, давнего письма, к сожалению, звучит современно. Даже, можно сказать, злободневно, если подумать об "отказниках" - членах Государственной Думы, сначала не почтивших память шести миллионов жертв холокоста, а затем вполне последовательно отказавшихся принять обращение к Президенту РФ В.Путину с осуждением национализма, фашизма и антисемитизма в стране. Получается, что осуждать некому, кроме интеллигенции.

Для полноты картины нужно было бы привести еще одно, достаточно хорошо известное определение интеллигенции, принадлежащее вождю мирового пролетариата, которому она так сильно мешала, что по соображениям гуманности была в количестве двухсот человек коллективно отправлена за границу ("корабль философов"). Отправили на "свалку истории" цвет нации, который, по словам отправителя, вовсе не цвет, а нечто такое, что в собраниях сочинений этого автора стыдливо помечали многоточием.

Картина была бы всё же незавершенной без упоминания о возможности обратного хода. Пролетарский писатель, автор «Несвоевременных мыслей», подписавший обращение по поводу дела Бейлиса, стал со временем поклонником НКВД и сотрапезником вождей. Разоблачитель ГУЛАГа, автор «Несвоевременных мыслей» после визита к нему большого начальства в порыве чувств заявил, что он "полон этой встречей". Раскаявшийся автор "Зияющих высот" ныне заполняет страницы "народных" изданий публикациями противоположного толка. Так бывало и раньше. Трудно быть богом. «Твёрды и постоянны в своих убеждениях только живые мертвецы» - пишет в той же книге А.Н.Яковлев. По его мнению, одна из причин того, что Россия не использовала шанс «уберечься от разрушительной смуты октября 1917 года – «демагогическая сердобольность интеллигенции, никогда не умевшей заглянуть за горизонт». С горечью он пишет об интеллектуалах (не интеллигентах!) недавнего прошлого: «Интеллектуалы писали порой смелые строки, но оставались весьма податливыми к ласкам власти. По-советски грызлись между собой, по-советски доносили, изнемогали от мании своей особой значимости» (Там же. С.596).

Не конец ли это интеллигенции? Такая мысль поневоле приходит в голову, если маячит лишь в неопределенном будущем исполнение пожелания одного из цитируемых в этой статье авторов - И.В.Бестужева-Лады: «чтобы было стыдно быть почитаемым не по труду, а по званию, и чтобы стыдно было заискивать перед кем-либо»? Если «интеллигент» испытывает это благотворное чувство не по упомянутому поводу, а, например, от необходимости (к счастью, временной) разъезжать по начальству на «Волге», а не на мерседесе?

Нет, для интеллигенции в целом, наверное, это не смертельно. Бывали хуже времена…Отставку ей может дать лишь выздоровление общества. Врач не нужен, когда пациент больше не болен.

Особенно интеллигенция, достойная этого названия, раздражает начальство неприятием единомыслия, которое на самом деле невозможно для homo sapiens . Оно всегда будет лишь имитацией, эфемерное существование которой можно, правда, некоторое время поддерживать кнутом и пряником.

Грустно, но факт – праздник Дня согласия и примирения пока плохо удается. Линия размежевания проступает достаточно отчетливо: отношение к полковнику – убийце чеченской девушки; к железному Феликсу; к независимости СМИ; к мелодии государственного гимна, к фашизму в немецкой форме, т.е. к национал-социализму, к авторитаризму, к манипулированию демократией, к «демократическому» (бюрократическому) централизму, к судебной реформе, к действиям правоохранительных органов, и т. д. Самое время услышать голоса вернадских, куприных, лихачевых и сахаровых наших дней. Не хватает нам морального образца, явленного в этих людях. Когда отмечали восьмидесятилетие со дна рождения А.Д.Сахарова, говорилось, что мы в начале 90-х поторопились с эйфорией, и нужно свободу зарабатывать тяжким трудом. Горьким напоминанием звучат юбилейные стихи Е.Евтушенко:

Как не хватает Сахарова нам,

Когда в погоне жалкой за престижем

Никто из нас не может быть пристыжен

Хотя б одним, кто не замаран сам!

Оказалось востребованным подвижничество – главное, что отличает русского интеллигента от интеллектуала. Так было во времена господства тоталитарной секты большевиков, учинившей в стране геноцид во имя светлого будущего. А теперь на почве, политой кровью "врагов" народа, пускает побеги махровая флора его "друзей". Не живем без кавычек.

Все больше говорят и пишут о воспитании как о забытом в последнее время разделе педагогического труда. Причины забвения понятны. С самого начала социальных и образовательных трансформаций понятие "воспитание" оказалось прочно связанным с эпитетом "коммунистическое". Само слово "воспитание" ассоциировалось (впрочем, еще задолго до всех этих событий, начиная с Льва Толстого) с манипулированием личностью, принудительным выполнением принятых в данный момент ритуалов и вообще с всесторонней индоктринацией. Поэтому на довольно длительный период оно фактически исчезло из педагогического обихода. Чаще всего его заменяли словом "развитие". Однако такая позиция оказалась чересчур радикальной и потому сомнительной.

Педагогическое руководство, педагогическое воздействие - характеристика любой образовательной деятельности, и уйти от этого невозможно. Какими бы тонкими ни были нити, связывающие учителя и ученика, они не могут исчезнуть совсем, пока существует педагогический процесс. Воспитание плохо не само по себе и не любое, а лишь построенное на основе авторитаризма, нацеленное на индоктринацию и ориентирующее соответствующим образом всех его участников. Вообще же отказываться от целенаправленного взращивания определенных качеств у подрастающего человека посредством воспитания нет оснований. Все дело в том, какие это качества. Должны ли мы воспитывать интеллигента, т.е. стремиться сделать интеллигентами всех? Ответ на этот вопрос представляется таким.

Интеллигенция – категория историческая, ограниченная к тому же географически. Лучше говорить в этом смысле об интеллигентности как о качестве личности, которым в идеале должны обладать все, не только избранные . Здесь открывается широкое поле действий для школы, для образования вообще.

По отношению к образованию интеллигентность выступает как его интегральная цель , которую необходимо конкретизировать в контексте педагогики – науки об образовании.

В сущности, интеллигентность – это приобщенность к культуре, воплощающей опыт человечества, приобретенный им на его многотрудном пути .

Поэтому и содержание образования, целью которого было бы воспитание интеллигентности, должно представлять собой педагогически адаптированное содержание человеческой культуры, взятой в аспекте социального опыта.

Это положение не является бесспорным. В настоящее время сосуществуют несколько концепций содержания образования, сформировавшихся в разное время и связанных с разным пониманием социальной функции человека в мире и в обществе. Истоки противостояния демократии и гуманизма, с одной стороны, и авторитарных позиций, с другой, в конечном счете, восходят к разному пониманию этих функций: человек - цель или средство, общество для него или он для общества, для государства? Даже временная уступка, теоретическая или практическая, в пользу концепции человека как средства, а не цели общественного развития, не абсолютной ценности, с неизбежностью уводит в сторону от гуманизма. Таков трагический урок, преподанный ушедшим веком.

Обличья, которые принимает авторитаризм, многообразны. Для профессионалов-педагогов важно отразить их в зеркале педагогической теории, поскольку от нее в большой мере зависит практика - педагогическая и, в конечном счете, общественная. Рассмотрим три появившиеся у нас в разное время, но и поныне имеющие своих сторонников концепции содержания образования с точки зрения их соответствия задаче формирования творческого, самостоятельно мыслящего человека современного общества.

Одно из определений содержания образования, имеющее достаточно давнее происхождение, трактует его как педагогически адаптированные основы наук, изучаемые в школе . Оставляя в стороне такие качества личности, как способность к самостоятельному творчеству, умение реализовать свободу выбора, справедливое отношение к людям и т.п., эта концепция направлена на приобщение школьников к науке и производству, но не к полноценной самостоятельной жизни в открытом обществе. Фактически человек выступает здесь в ряду средств производства, как "производительная сила". Такое представление о целях и содержании образования было заложено в постановлениях ЦК ВКП (б) о школе, принятых в 1930-х годах.

С точки зрения мировоззренческой ориентации такое понимание содержания образования и других педагогических реалий можно охарактеризовать как сциентистское. Сциентизм абсолютизирует роль науки в системе культуры человеческого общества. При этом наивысшей ценностью считаются стиль и общие методы построения знания, свойственные естественным и точным наукам, которые рассматриваются в качестве образца научного знания вообще. Сциентистские установки выражаются во внешнем подражании точным наукам: в искусственном применении математической символики, придании философским и социально-гуманитарным рассуждениям формы, характерной для точных наук.

В соответствии с такими установками любой учебный предмет в школе рассматривался как несколько уменьшенная копия какой-либо научной дисциплины. Но сильно сокращать содержание науки не хотелось. В результате долгие годы школу терзает так называемая "перегрузка" т.е. перенасыщение стандартов, учебников и других учебных материалов деталями, сложными терминами, теоретическими подходами, непосильными для понимания учеников и не нужными для жизни. Лучше, чем в научных трудах, об этом сказано в песне Аллы Пугачевой:

Нагружать все больше нас

Стали почему-то.

Нынче в школе первый класс

Вроде института.

Нам учитель задает

С иксами задачи.

Кандидат наук – и тот

Над задачей плачет.

То ли ещё будет…

Литературу изучали как литературоведение. Выступая в 1980-х годах в печати, писатели сетовали на то, что в школе разрушают целостное, эмоциональное и непосредственное восприятие художественного произведения. Школьный курс истории изобиловал датами, именами, известными лишь специалистам.

Другое определение содержания образования представляет его как совокупность знаний, умений и навыков, которые должны быть усвоены учениками. Оно вполне согласуется с конформистскими позициями, поскольку не раскрывает характер этих знаний и умений и не основано на анализе всего состава человеческой культуры. Предполагается, что обладание знаниями и умениями (относящимися, кстати, к тем же основам наук) позволит человеку адекватно жить и действовать внутри существующей социальной структуры. Достаточно, чтобы он обладал по возможности обширным кругом знаний и умел их применять. В этом случае и требования к образованию соответствующие: необходимо и достаточно передать подрастающему поколению знания и навыки по языкам, математике, физике и другим учебным предметам.

Однако на самом деле сегодня всего этого недостаточно. В последние десятилетия (ориентировочно с 1960-х годов) в общественном и, конечно, в педагогическом сознании произошел сдвиг, повлекший за собой, в частности, и продвижение в понимании всего комплекса вопросов, связанных с образованием.

Стремление к отказу от жестких авторитарных схем, связанных с манипулированием учащимися и ориентация на развитие личности, проблемное обучение, повлекло за собой в 1970-80-х годах усиление внимания к философскому, методологическому и теоретическому осмыслению педагогической науки и практики. Формировалось представление о целях современного образования, предполагающее по возможности полное развитие тех способностей личности, которые нужны и ей, и обществу, приобщение ее к активному участию в жизни, соединение бытия индивидуального человека с культурой. На таком понимании целей были основаны инновации последних лет, направленные на преодоление жесткого манипулирования сознанием воспитанников, отход от практики индоктринации школьников, то есть навязывания им незыблемых и не подлежащих критике стереотипов мышления. Гуманизация, то есть "очеловечение" образования была нацелена на усиление тех положений отечественной и зарубежной педагогики, которые ориентируют на уважение к личности воспитанника, формирование у него самостоятельности, установление гуманных, доверительных отношений между ним и воспитателем. Одним из благотворных следствий этого процесса оказалась замена учебно-дисциплинарной модели взаимодействия педагога и воспитанника личностно ориентированной моделью, утверждающей взгляд на ребенка как на личность, связанный с отрицанием манипулятивного подхода к детям.

В контексте этих тенденций был предложен культурологический подход к построению концепции содержания общего среднего образования, соответствующий установкам гуманистического мышления. В соответствии с этим подходом содержание образования рассматривается как педагогически адаптированный социальный опыт человечества, изоморфный, то есть тождественный по структуре (разумеется, не по объему), человеческой культуре во всей ее структурной полноте.

Содержание, изоморфное социальному опыту, состоит из четырех основных структурных элементов: опыта познавательной деятельности, фиксированной в форме ее результатов - знаний; опыта осуществления известных способов деятельности - в форме умений действовать по образцу; опыта творческой деятельности - в форме умений принимать нестандартные решения в проблемных ситуациях; опыта осуществления эмоционально-ценностных отношений - в форме личностных ориентаций.

Усвоение этих элементов социального опыта позволит человеку не только успешно функционировать в обществе, "вписываться" в социальную систему, приспосабливаться к ней, но и действовать самостоятельно, творчески. Концепция ориентирует педагога на специальную работу, содействующую становлению человека, способного к сопереживанию, готового к свободному гуманистически ориентированному выбору, индивидуальному интеллектуальному усилию и самостоятельному, компетентному и ответственному действию в политической, экономической, профессиональной и культурной жизни, уважающего себя и других, терпимого к представителям других культур и национальностей, независимого в суждениях и открытого для иного мнения и неожиданной мысли.

В последние годы появились признаки "отката" к временам господства сциентистской ориентации, сводящей школьное образование к основам наук. В публикации "Новой газеты" по проблемам реформирования образования говорится: "Содержание образования – самый больной вопрос для разработчиков. Это поле оказалось ими не возделано – руки не дошли – и было сдано без боя чиновникам, которые явочным порядком учинили на нем ползучую контрреволюцию, пытаясь подогнать содержание образования под "новые" стандарты, основанные на постановлениях ЦК ВКП (б) 30-х годов. (Это вовсе не шутка, а факт.)" (Сергей Михалыч . Учителей, детей и родителей просим беспокоиться // Новая газета, 23-25 апреля 2001. № 29 (672). С. 16).

Рекомендовано сокращение часов, отведенных на изучение литературы и замена сочинения изложением. Значит – учим овладению умением не выражать свои мысли, а пересказывать чужие. Говорит директор школы А.Тубельский: "Очевидно, что изучение точных наук – далеко не единственный способ познания мира. Но нас по-прежнему продолжает устраивать, что в школе дети в основном изучают именно точные науки. Неужели мы и правда думаем, что знание графиков, функций и амфотерных гидроксидов в жизни пригождается больше, чем умение читать и любить книги?" (Духовной пищи станет меньше // Общая газета, 9-15 ноября 2000. - № 45 (379).

Что остается в головах выпускников школы от такого содержания? Очень немногое. Проведенный в 2000 году опрос ста учителей на предмет знания ими материала, включенного в экзаменационные билеты для школьников, показал, что, например, свободно на вопросы по физике могут ответить от 11 до 18 респондентов, причем 11 из них являются учителями физики. Понятие аллотропии не известно 59 участникам опроса, и только 1 из 100 считает, что это должен знать каждый культурный человек (Вестник ОИРШ (Общественного института развития школы) № 1(5). Санкт-Петербург, 2000).

«Откат» в прошлое, отвращение к переменам в образовании – существенный вклад в достаточно сильный сегодня духовный настрой, ориентированный на архаизацию общественных отношений. Не минует это поветрие и весьма образованную часть социума. Не сразу разберешься, где проходит граница между интеллигентностью и интеллектуализмом, когда дело доходит до конкретных фактов и их оценки.

Вот заочный разговор трёх академиков вокруг одного и того же.

По случаю юбилея РАО вспоминаем о прошлом: «Это годы репрессий, в которых пострадали миллионы людей, в том числе ни в чём не виноватых [выделено мной. - В.К.] ». Это строки из предисловия к только что опубликованному сборнику «Российская Академия образования. 1943 – 2003 / Под общей редакцией Н.Д.Никандрова. - С. 3)». То есть, вообще-то они были виноваты, но кое-кто случайно оказался не виноват… Любой юрист скажет: в этом виновных здесь быть не может в принципе, поскольку сами репрессии – преступление . Если они рядятся в одежды закона, иногда в мясорубку могут попасть и виновные. О в том числе виноватых можно прочитать в другой книге. Речь идёт об уголовниках и действительно уличенных в диверсионной деятельности: «Но ведь это же ничтожная доля процента от миллионов невинно пострадавших» (И.В.Бестужев-Лада, академик РАО. Открывая Высоцкого… - М., 2001. - С.224). Как говорится, почувствуйте разницу. Аромат эпохи доносят до нас документы. Вот один из тех, кто «в том числе», номер 4518. Один, но не единственный и далеко не последний. Это из списка расстрелянных и захороненных в Левашовской пустоши (список опубликован в газете "Вечерний Петербург", № 283 [19573] , январь 1990 г.):

«4518. Михайлов Петр Михайлович, 1871 года рождения, уроженец и житель д. Подгородье Лужского района Ленинградской области, беспартийный, русский, член колхоза "Новый Мир". Приговор приведен в исполнение в сентябре 1937 года».

Академик РАН А.Н.Яковлев: «По далеко не полным данным… за так называемые контрреволюционные преступления только в период с 1921 по 1953 год было арестовано 5 951 364 человека…С 1936 по 1961 год репрессировано по национальному признаку 3,5 миллиона человек… Только по Российской Федерации с 1923 по 1953 год, по неполным данным, общая численность осужденных составляла более 41 миллиона человек. Среди них [ «в том числе»! ] были люди, совершившие уголовные преступления. Но и миллионы тех, кто был лишен свободы за опоздания на работу, за невыполнение нормы трудодней в колхозах и т. п.» ( Op. cit. C. 217). Чтобы не быть, как принято выражаться, голословным - только один пример, из газеты "Сталинское знамя", Пенза, 27 февраля 1947 г.:

"В Народном суде Нижнеломовского района недавно слушалось дело в отношении некоей Р., бывшей доярки одного из колхозов района. Она обвинялась в хищении колхозной собственности. Будучи неплохой дояркой, она иногда надаивала несколько больше молока, чем другие работницы фермы, и вместо того, чтобы сдать его государству, незаметно отливала по стакану-другому своим детям, после чего, спрятав под одеждой, приносила ворованное домой. Кроме того, она собирала на поле зерно, оставшееся после уборки, привлекая к хищению колхозной собственности двенадцатилетнюю старшую дочь…

Народный суд дал суровое, но заслуженное наказание расхитителям социалистической собственности. Учитывая, что Р. является вдовой воина Советской армии, погибшего смертью храбрых в период Великой Отечественной войны, и матерью троих детей, младшему из которых исполнилось пять лет, срок наказания ей снижен с восьми до пяти лет заключения в исправительно-трудовом лагере, а ее дочери дан год условно".

Комментарии вряд ли нужны.

В кратком историческом экскурсе то же «Предисловие» упоминает о периоде застоя: «…годы так называемого «застоя»…». В книге И.В.Бестужева-Лады один из разделов назван так: «Хрущёвщина-брежневщина: торжественный марш на месте». Академик РАН А.Н.Яковлев: «Эпоха Брежнева – золотые годы «Номенклатурии»… Именно застой в экономике и обстановка всеобщей безответственности создавали плодотворную почву для перехода власти к силовым структурам» ( Op. cit. C. 552).

Подведём итог. Итак, для одних «в том числе» ничтожный процент виноватых, для других «в том числе» - не виноватые, а их, как мы знаем – миллионы. Одни застой называют «так называемым» и заключают в кавычки, которыми его как бы ликвидируют. Для других он – реальность с длинным шлейфом бедствий и невзгод.

Говорят, Бог наделил нас свободой нравственного выбора. Пусть Совесть (слово, сегодня непопулярное) скажет каждому – где интеллигентность, а где лукавство, совмещённое с интеллектом. Тогда и выяснится, не пролетает ли поблизости редкая птица – Совесть, без которой, в конечном счёте, никому не выжить - ни интеллигенции, ни тем, кто себя к ней не причисляет. Не выжить без святой наивной веры в избитую (битую многократно) истину: «добро остаётся добром в прошлом, будущем и настоящем» (Владимир Высоцкий).

«Бойтесь равнодушных!» - завещал Бруно Ясенский, один из миллионов без вины виноватых. Пока есть неравнодушные – жизнь продолжается. Они есть. Вот несколько имён из многих: Зоя Богуславская, Борис Васильев, Андрей Вознесенский, Леонид Жуховицкий, Фазиль Искандер, Римма Казакова, Андрей Макаревич, Николай Шмелёв, Владимир Войнович, Андрей Волос, Олег Чухонцев, Асар Эппель, Олег Павлов. Газета, в которой напечатано их обращение к министру образования РФ, именует их «представителями российской интеллигенции, встревоженными планами пересмотра стандартов по литературе» («Известия», 19 июля 2003. - С. 5). Обсуждение их позиции в задачи этой статьи не входит. Важно, что интеллигенция живёт, и что связь времён не порвалась. Прошлое пусть будет не образцом, а уроком для будущего.

Ближайшее будущее не очень обнадёживает. Но и беспросветным оно не видится.. Пока будет дорога, будут и ухабы. Пока есть грабли, на них будут наступать. При всём том оптимизм – не глупость, и прожитые годы не могут его «отменить». Движение вперёд можно задержать, но не остановить. Вряд ли сторонникам самодержавия и прочего в том же духе удастся предотвратить выход на общественную арену поколения патриотов без кавычек - интеллигентных людей, способных противостоять самовластью, мракобесию и насилию. Тогда не будет надобности в подвижничестве немногих, и историческую миссию интеллигенции в России можно будет считать завершенной.