КРАСНОАРМЕЙСКИЙ ОТДЕЛ ОБРАЗОВАНИЯ

ПРИХОД В ЧЕСТЬ АРХАНГЕЛА МИХАИЛА

Районные Кирилло-Мефодиевские чтения

Реферат:

«Матушка Мария-молитвенница земли Самарской»

Реферат подготовила:

учащаяся 10 класса

МОУ Чапаевской СОШ

Вьюшкова Екатерина

Научный руководитель:

учитель русского языка

и литературы

высшей категории

Рузова Юлия Викторовна

2011 г.

Содержание.

1. Введение…………………………………………………………………………………………......3

2. Биографические сведения и путь к Господу Схимонахини Марии (Матукасовой)…………5

3. Путь служения Господу………………………………………………………………………….9

4. Оптина пустынь…………………………………………………………………………………11

5. Завершение земного пути самарской старицы………………………………………………..14

6. Создание фильма о Матушки…………………………………………………………………..16

7. Необычный музей……………………………………………………………………………….19

8. Воспоминания о Матушке……………………………………………………………………...21

9. По молитвам Матушки…………………………………………………………………………24

10. Заключение…………………………………………………………………………………….28

11. Список используемой литературы……………………………………………………………30

Введение.

В настоящее время многие усиленно стараются уверить себя и других, что подвижники Православия уже давно отошли в область преданий. Такие ложные взгляды, при отсутствии нравственного воспитания, находят теперь для себя благоприятную почву. От потери веры людей чуждых религиозной основы, слабых духом, гнетет какая-то внутренняя тоска; многие называют себя несчастными, обездоленными, тяготятся жизнью на этом свете. Но это не так. В своей работе я попыталась опровергнуть эти высказывания и рассказать об одной из Православных подвижниц, моей землячке Марии Ивановне Матукасовой.

«Я — восьмая!» — однажды сказала она о себе, быть может, давая понять, какое место в старческой «иерархии» современной России она занимала (тогда еще были живы и другие великие подвижницы — блаженная Любушка Петербургская, схимонахиня Сепфора и некоторые другие).

В то время, когда «мир» через православную газету «Благовест» впервые узнал о ней (до этого мало кому известной), она уже была «законченной» подвижницей. Позади остались годы трудов и бдений, суровой аскезы (напоминанием об этих тяжелых годах борьбы с плотью и дьяволом были для нас ее ладони — сильные натруженные ладони много в жизни повидавшего человека). Мы застали уже плоды ее подвигов, но из свидетельства очевидцев наше поколение узнало о том, как проходил её путь.

В своей работе я попыталась проследить жизненный путь, подвиги и чудеса, связанные с именем Матушки Марии.

Цель моей работы: Рассказать о силе смирения и духовном подвиге Матушки Марии Матукасовой.

Для достижения цели, я поставила следующие задачи:

1.Познакомиться с биографией Марии Матукасовой.

2. Собрать и обобщить материал воспоминаний о Матушке.

3. Ознакомиться с письмами православных людей, которым Господь даровал счастье соприкоснуться с великой подвижницей, получить от нее благодатное исцеление и утешение.

4. Создать альбом, отражающий вехи жизненного пути Матушки Марии

5 .Обобщить материал и сделать выводы.

Актуальность своей темы я вижу в том, что в наш стремительный и жестокий век людям необходима вера и любовь к ближним, терпение и смирение, которого, порой , нам так не хватает, и мы впадаем в уныние. А на примере жизни Матушки Марии многие увидели и увидят, как молитва, вера и смирение помогают перенести трудности и лишения. Матушка - простая деревенская старица смогла окружить светом и любовью всех нуждающихся людей: и знакомых, и незнакомых, всех, кто искренне надеялся на её молитвенную помощь, что совсем невероятно в наше время. Я считаю, что именно любовь, всепрощение и молитва способны воскресить и переродить душу человека.

Подвиг юродства всегда проходит на глазах у «мира», который, конечно, не может вместить этого подвига и всячески старается не замечать его. Еще живы люди, знавшие Матушку с начала 60-х и они могут многое рассказать о тех годах: тяжеленные неподъемные мешки («грехи ваши ношу»), рваная полуистлевшая одежда, ночевка на паперти храмов, кус хлеба по очереди с голодными бродячими псами, побои и ocкорбления — вот лишь то немногое, на что добровольно обрекла себя матушка и что оказалось под силу этой маленькой русской женщине с небесно- голубыми глазами... Подвиг этот на Руси не в диковинку. Но если раньше, как мы знаем из житий юродивые подвизались среди и мирского, но все же православного люда, современной блаженной — матушке Mapии пришлось нести свой крест юродства среди безбожного окружения, в Куйбышеве, где на миллион человеческих душ было всего два православных храма! Юродствовать среди людей, в массе своей не верящих в Бога, считающих подвижницу сумасшедшей, а то и «социально опасной» — вдвойне тяжело! А она несла и несла свои тяжёлые мешки, стучалась и стучалась в наши души...

Биографические сведения и путь к Господу Схимонахини Марии

^{(Матукасовой).}

15/28 марта 1908 года в Самаре у Ивана и Натальи Матукасовых родилась дочь, которую назвали Марией. Вскоре семья переехала в г.Актюбинск; здесь Иван устроился работать машинистом, Наталья воспитывала дочь и занималась домашним хозяйством, Мария училась в русско-киргизской школе.

В 1917 году Иван потерял работу, Наталья с Марией были вынуждены вернуться домой. В школе Мария проучилась лишь 5 лет. Из автобиографии старицы Марии: «...Я была одна у мамы - папа наш... не вернулся. В школе я училась 5 классов, а с 12 лет пошла работать — вязала кулачком... Потом занималась на курсах счетоводов и работала счетоводом. А в школе я тоже работала лет 5 - учила детишек шить и вышивать (и молитве). Я в Бога все время верила и детям иконки дарила и молитвы читала. В 23 года я почувствовала, что Бог меня призывает молитвой Своей , и стала сама молиться сильно и понимать, что мне открывается».

Блаженная схимонахиня Мария всю жизнь прожила без паспорта и других документов. Пенсию не получала, прописки нигде не имела. Но и без удостоверений личности её называли человеком Божиим. Вся жизнь ее настолько слилась с жизнью Церкви, что государству ничего не осталось, как просто «не замечать» блаженную, совершенно не нуждавшуюся в его опеке.[1]

Паспорт появился у нее только за год до смерти. Стараниями ее келейницы, монахини Евгении, отношения с государством были установлены. Но старица на это не обратила внимания. Ей, готовящейся к «переезду» в Небесный Иерусалим, было не до прописок... Во всяком случае, в деле восстановления документов старица инициативы не проявляла, впрочем, она дала своей келейнице благословение на эти хлопоты, которые увенчались успехом, и в результате блаженная схимонахиня Мария получила возможность побывать в 1999 году на Святой Земле — завершить круг земных странствий. Во всяком случае ни я, ни многие другие близкие к матушке люди никакого желания «быть замеченной» государством у матушки Марии не обнаруживали. Даже контакты с врачами скорее были лишь только терпимы ей — по снисхождению к опекавшим ее близким людям. Она всецело принадлежала лишь только одной «Организации» — Телу Христову, Святой Матери Церкви...

И все же в последние годы появилось в жизни матушки и нечто «официальное». Решив принять схиму, старица не могла не вступить в определенный контакт с «церковной бюрократией». Вот на этот-то шаг она пошла вполне сознательно. Ибо в жизни Церкви все пронизано духовным смыслом и даже «бюрократия». Ее носит совершенно иной, чем принято думать, характер.[2]

Никто и не мог, наверное, не предположить, что старица Мария, по слову преподобного Серафима, «стяжавшая дух мирен» вдруг захочет уехать в монастырь и как-то «легализовать» свой подвиг. Но она этого захотела. Зачем, почему? Ведь, например, блаженная Любушка Петербургская, по словам близко знавшей ее игумений Феодоры, решила «смириться до зела» — остаться навсегда лишь блаженной, юродивой. От пострига отказалась. И в этом проявилось великое смирение подвижницы. Но Мария Ивановна — и тоже из смиренного послушания воле Божией — пошла на этот шаг. Предпочла путь преподобной — «наставницы монахов и собеседницы ангелов». Нам она объяснила свое решение тем, что схима — это как бы смерть для мира и потому она отодвигает дату физической смерти. Старица «обещала» жить после пострига еще лет 10-12. А мы привыкли ей верить...

Больше о ее прошлом мы ничего не узнали бы, если бы последняя келейница старицы- монахиня Евгения Мавринская – не подняла архивы. Ее поиски дали поразительные результаты. Оказалось, что даже на нее, блаженную, не имевшую где главу подклонить, жившую, как говорится, на стогнах града, в архивах хранилась целая бухгалтерия! У монахини Евгении хранятся десятки документов, вполне официальных, с печатями, подписями, по которым прежняя жизнь матушки читается ясно и определенно. Это была, на первый взгляд, обычная жизнь обычного советского человека. Мелкой служащей большого города. Но это только на первый взгляд. В «Свидетельстве о рождении» за № 151,выданном Самарским Гор-ЗАГСом 22 мая 1932 года, указано, что Матукасова Мария Ивановна родилась 28 марта 1908 года в Самаре. Жила в частном доме, водила мать в Покровский собор. Мать ослепла. Слепую мать Мария Ивановна водила в Покровский собор десять лет. После смерти матери она каким-то образом лишилась квартиры.[1]

Следующий (по хронологии) документ датирован 13 июля 1936 года: «Настоящая справка выдана т. Матукасовой Марии Ивановне в том, что она за хорошо проведенную работу по переписи промоборудования в 1934 года была премирована путевкой в дом отдыха». Подпись: «Председатель местного комитета». В очередном документе говорится, что с 6 по 20 апреля 1944 года Мария Ивановна Матукасова работала в конторе треста «Дубитель» «в должности счетовода и уволена ввиду окончания временной работы». А15 октября 1948 года будущей Христа ради юродивой дана справка от администрации Еврейской сельхозартели «Нойлебен» «в том, что она действительно работала в колхозе Нойлебен Ключевского сельсовета Кинель-Черкасского района на уборке урожая с 4 июня и по настоящее время». Это — первое упоминание о Кинель-Черкассах в ее биографических документах. Датированная тем же 1948 годом справка, выданная администрацией Куйбышевского комбикормового завода, свидетельствует, что Мария Ивановна работала на этом заводе «в качестве работницы нижнего склада и уволена по собственному желанию». И таких справок, свидетельствующих о том, что гражданка Матукасова действительно трудилась, но потом почему-то уволилась, в архиве сохранилось множество. Ее, наверное, в те суровые годы называли «летуном». А «летунов» тогда ох как не любили! Но дело, видимо, было не в неуживчивости характера будущей старицы. А в чем-то другом. Ее уже призывал Господь на тяжелое служение.

Человек редко враз начинает новую жизнь. Обычно люди духовные все делают с «пожданием». Постепенно, шаг за шагом, выпадают они из привычного мирского социума, медленно разрубая нити земных привязанностей. Да и время стояло лютое: за «тунеядство», бродяжничество и прочее, с чем в мирском понимании непременно связан подвиг юродства, попросту говоря, сажали.[2]

Дело объясняет один чудом уцелевший документ за номером Л— 46-25: «Прокурору Ленинского района от гр. Матукасовой Марии Ивановны, проживающей в данном доме с 26 мая 1942 г. по Ворошиловской, д. 137, кв. 1. Заявление. С февраля 1944 г. по март 1945 г. я находилась в НТК № 9 в заключении, забранной милицией по указу. По отбытии срока меня жилец Винников не впускает в квартиру, прошу прокурора оказать содействие занять свои 3 куб./метра жилплощади. 26 марта 1945 г. Матукасова».

На этот удивительный документ стоит взглянуть повнимательнее. Самое удивительное, как вообще уцелел он и дождался своего исследователя. Видимо, была Божья воля на то, чтобы мы узнали нечто такое, о чем по своему смирению молчала матушка. Ведь этот документ свидетельствует о том, что она — исповедница Православия, претерпевшая за веру гонения от власть предержащих. Возможно, это не единственный матушкин «срок» ведь «указов» в те годы выходило немало. Что это был за указ — нам точно неизвестно. Может быть, имелся в виду очередной указ о борьбе с религией, возможно, это указ о борьбе с бродяжничеством, тунеядством. Да так ли уж важно нам точно знать, по какому именно указу держали в узилище Марию Ивановну? Важно другое — на путь исповедничества будущая старица встала еще в военные годы, когда ей было всего 37 лет. Поехала к старцу, и тот дал ей благословение на юродство

Однажды митрополит Мануил выходил из храма, стояла большая толпа, и он увидел среди людей невысокую оборванную женщину. Указал на нее и спросил: «Как твое имя?» — узрел в ней подвижницу. Тогда Мария Ивановна еще только начинала путь своего служения. Митрополит Мануил вспоминал:

«Было на ней много вещей. Люди из-за этого ей брезговали. А она им говорила: «Мои вещи на вас не перейдут...»

Приведенный выше документ уникален и как «иллюстрация» того времени, в котором духовно возрастала будущая старица. В нем все знаково, от фамилии соседа и до трех кубометров жилой площади. Какая поразительная концентрация «духа времени» на крохотном клочке бумаги, чудом залетевшем к нам из иной эпохи!

Так же известно, что с начала 60-х годов старица жила при Свято-Вознесенской Церкви в райцентре Кинель - Черкассы Самарской области.[1]

Путь служения Господу.

Среди мчащихся по самарским проспектам иномарок, среди бесстыжей рекламы, на улице, по которой гоняет ветер пустые банки из-под пива, обрывки газет и банановую кожуру, появляется странная, убогая старушка в галошах на босу ногу, подпоясанная веревкой, с большим грязным мешком за плечами. Мало ли сумасшедших? Ее обходят, с ней не связываются. А она бредет, тяжело шаркая галошами, к церкви, садится на нижнюю ступеньку, опускает глаза и, не обращая никакого внимания на окружающих, углубляется в молитву.

Потом к ней привыкли. Кондукторша в трамвае отмахивается от ее платы:

- Так довезем!

Но старушка упрямо кладет в ее руку копеечку. Ей пытаются помочь войти в автобус, поддерживают ее мешки - не дает:

- Я сама буду носить ваши грехи...

И носила. Четыре мешка, да еще кошелку.

Отец Александр, настоятель храма в селе Кинель-Черкасы, вспоминает:

- Мы решили посмотреть, что у нее в мешках, а там всякий мусор - камни, травы нарвет, полынь, крапива, и как только она ей руки не обжигает, не пойму... Мешки эти крепкому мужику не поднять, а она идет и даже не прогибается.

Сначала отец Александр не понял подвига блаженной Марии:

- Мария Ивановна, Мария Ивановна, ну и что такого? Кто она такая? Ком грязи...

А Мария Ивановна нет-нет да и принесет что-нибудь в алтарь, гостинец какой-нибудь, положит на подоконник.

Некоторые прихожане стали возмущаться: грязную бабку в алтарь пускаете, что алтарь - проходной двор?

Отец Александр решил навести порядок, но в глаза сказать Марии Ивановне, чтобы она больше в алтарь не входила, не решился. Встал перед престолом и три раза произнес: не ходи больше в алтарь, Мария Ивановна. И вдруг она вбегает в церковь, ругается, шумит, нервничает, недовольна... Стала свечи на пол бросать.

- Ну так осерчала, - вспоминает отец Александр, - что я пожалел о своем запрете. Да пусть ходит, думаю, она же нам гостинцы носила, а теперь мы этого лишились. Опять встал я перед престолом и говорю мысленно: Мария Ивановна, раз уж ты так серчаешь, заходи в алтарь, я возражать не буду. И что вы думаете? Не успел я так в уме произнести, Мария Ивановна входит в алтарь, довольная, успокоившаяся, перекрестилась на Горнее место и вышла...

Потихонечку стали узнавать жители Самары некоторые подробности из жизни блаженной. Взгромоздила на плечи тяжелющие мешки и вышла на самарские улицы...

Ее часто видели полулежащей на ступенях храма. Хочешь поговорить, ложись рядом, смири гордыню, согни негнущиеся колени. Вспоминают, что она до юродства очень любила чистоту. Все раскладывала по местам, ничего не разбрасывала, аккуратно причесывалась, обувь свою намоет, одежду настирает. А ведь в юродстве терпела грязь, лежала на заплеванных ступенях, ела с собаками, сначала собаке даст куснуть, потом уже сама. Ее называли человеком большой тайны, и видел ту тайну лишь Господь, укреплявший ее в ее непостижимом для нас подвиге.[8]

Прозорливость ее подтверждалась на каждом шагу. Но она никогда не говорила открыто, а всегда притчами, прибаутками, а то и песню пропоет. "Утро красит нежным светом стены древнего Кремля..." - пела она приехавшим навестить ее монахиням несколько лет назад, прозревая, что возрождение Православия уже не за горами. А тут вдруг стала читать стихи: "Расскажите ради Бога, где железная дорога?" Вскоре собралась и уехала из Самары.[9]

Из воспоминаний Священника Сергия Гусельникова.

Блаженная Мария Ивановна всегда причащалась очень часто, почти каждый день, этим она жила и дышала. Пока матушки жили в Самаре, мне много раз приходилось причащать старицу. Часто она просила приобщить ее Святых Тайн дома, так как очень плохо себя чувствовала, ведь ей приходилось принимать десятки людей, среди которых были и нецерковные, и духовно болящие люди. Они в буквальном смысле слова сваливали матушку. Когда я входил в комнату, старица лежала в забытьи. Келейница спрашивала: «Матушка, батюшка пришел, причащаться будешь?» Она приходила в себя, говорила: «Буду, буду» — и садилась на постель, над которой висел Казанский образ Божией Матери. После Причастия старица оживала, матушка Евгения спрашивала ее всегда: «Хорошо причастилась?» Она отвечала: «Да, красиво, красиво!» или «Благочинно!»

Матушка Мария Ивановна была очень смиренна, терпелива, снисходительна к окружающим ее людям и казалась просто доброй бабушкой. Она с уважением относилась к священническому сану. Особо любимых ей священников называла словом «патриарх». Старцы стяжают Святой Дух подвигами, а священник получает Его даром, по благодати рукоположения...[2]

Оптина пустынь.

21 октября Мария Ивановна уехала поездом в Оптину - принимать схиму. Ночью (накануне отъезда) она приснилась Сергею Гусельникову и сообщила, что едет в Оптину пустынь постригаться в схиму. 16 декабря, Мария Ивановна уехала из Самары в Оптину.

За все время пребывания в Оптиной пустыни матушка Мария лишь один раз побывала в монастырском скиту, где раньше жили великие оптинские старцы. Случилось это незадолго до ее смерти. Однажды она попросила свою келейницу, монахиню Евгению, отвести ее в скит. Пришли они туда, вошли в скитские ворота, пошла старица по скитской земле — а идет как-то странно, словно через какие-то невидимые преграды перешагивает. «Матушка, — говорят ей, — дорожка-то ровная». — «Святая земля... — ответила старица. — Полно стариков лежит... Здесь будем стоять у Престола в белых рубахах». Сказала это — и попросила снова вести ее в монастырь. Словно за этим только и приходила.

Матушка жила на «подсобке» возле монастыря, к ней почти никого не пускали, а сама она выходила только на службу в храм.

Большой и сложный «организм», коим является Оптина пустынь с трудом нашел уголок для Божьего человека. За время ее жизни в обители она то и дело переезжала с места на место — жила и на «подсобке» и в монастыре в разных кельях. Однажды ей даже пришлось довольствоваться только что отремонтированной кельей, где стоял удушливый запах еще не высохшей краски. Всякое было. Но старица спокойно переносила все эти житейские неурядицы. И только в 1999 году доброхоты приобрели для матушки уютный небольшой домик возле монастыря, где она и провела последний год своей жизни. («Этот дом Божья Матерь подарила», — говорила о нем старица).

Матушка жила по «уставу» данному лично ей Самой Царицей Небесной. С такими людьми всегда «неудобно». Ибо они – исключение из правил, по которым живет монастырь и без которых жить просто не может.

«Со святым жить нелегко» - пишет архимандрит Софроний в книге про старца Силуана. А тут не просто «святая», но еще и юродивая, слаженная; человек, сознательно отказавшийся от земного разума, чтобы стяжать «ум Христов». Старица схимонахиня Сепфора, до матушки Марии «окормлявшая» Оптину говорила, что старица, которая придет в монастырь после нее, «будет больше» ее. Говорила это о матушке Марии. Но сама схимонахиня Сепфора жила все же в окрестном селе Клыкове и прямо не соприкасалась с «монастырскими буднями» — помогала обители советами и молитвой все же со стороны.

Мария Ивановна, приехав в Оптину пустынь, вскоре поспешила в Клыково — и там «полежала» на коечке старицы, тем самым показывая преемство. Она тоже могла бы вполне устроиться там, в уже намоленном уголочке, но предпочла жить в самом монастыре и, соответственно, была готова к тому, что далеко не все там пойдет гладко...

Монастырь ведь не только духовный центр, но еще и «организация». И с этой «организацией» матушка вряд ли рассчитывала поладить. Ведь приехав в Оптину, она тем самым создала еще один «центр власти» — особенно сильный потому, что эта власть зиждется на авторитете старчества, а в Оптиной пустыни, этой «старческой обители» авторитет этот традиционно очень высок. Сглаживать возможность конфликта между руководством обители и старицей был волею обстоятельств поставлен авторитетный в монастыре игумен Антоний (Гаврилов). Сам он родом из Самарской области, как и матушка. Хорошо знал ее жизненный путь, особенности ее духовного служения. Кому как не ему, заместителю духовника обители, осуществлять связь между двумя столь разными по своей природе, но столь важными для Церкви «ветвями власти»... И с этой задачей он в целом справился. Хотя и сам признавался позднее (летом 2000 года), что не всегда делал все, что было в его силах, чтобы пребывание в монастыре матушки Марии было менее «конфликтным». Он и присутствовал на отпевании старицы в Вышнем Волочке как представитель монастыря, постриженкой которого являлась матушка. «Я ниточку протянула из Самары в Оптину», — говорила нам старица. И по этой «ниточке» к ней в монастырь устремились многие ее духовные чада. Оптина стала вдруг нам родной. Матушка принимала «своих» в монастыре с любовью. Но все же чувствовалось, что в ее жизни, ее служении наступил совершенно новый этап. И переезд в Оптину (как и двумя годами раньше переезд из Кинель-Черкассов в Самару) не просто географическое перемещение (за весь мир она молилась уже давно!), но совсем иной масштаб, иное измерение. Наступил последний период уже всероссийского служения. Если раньше она говорила нам: «Я — самарская» — то теперь могла бы сказать не «я — оптинская», а иначе: «я — российская». Оптину пустынь матушка называла «аптека». Трудно понять прикровенный «язык» блаженной. Но можно предположить, что в этом случае за звуковой ассоциацией для матушки скрывалось нечто большее: в Оптиной пустыни — этой духовной «аптеке» современной России — вырабатывается столь необходимое «лекарство от греха» разъедающего наши души.

«В Оптиной пустыне много семян, много хлеба», - не раз говорила матушка, то есть монастырь живет ,молится, участвует в великой битве за Россию. Она и приехала сюда, как солдат на передовую, желая быть на переднем крае этой духовной брани. Приехала помочь монастырю, приехала, чтобы продолжать свое пророческое служение уже не среди мира, а в монашеской среде — этом передовом отряде воинов Христовых. Приехала именно воинствовать, а не пребывать пусть даже и на трижды заслуженном отдыхе... Схима нужна была ей, как кольчуга для воина, как броня — чтобы еще отважнее ринуться в самую гущу схватки. Многие в монастыре ее приняли именно так, как должно — как Божьего человека, как старицу, как пророка. А ведь сказано: «Кто принимает пророка во имя пророка, тот получает награду пророка». Значит, в святых стенах обители, где остались ее верные духовные чада, со временем поднимутся новые большие подвижники православия. Посеянное непременно взойдет, и Оптина пустынь по-прежнему останется великой старческой обителью. Слишком свята эта земля для того, чтобы на ней не прорастали великие всходы.[1]

Завершение земного пути самарской старицы.

Блаженная схимонахиня Мария умирала вдали от родной Самары, вдали от большинства своих духовных чад — в Казанском женском монастыре города Вышний Волочок Тверской епархии. Самарский Клирик Петропавловской церкви протоиерей Михаил Фролов и его матушка Елена Кузьминична Фролова в тот роковой день 14 января были в Самаре. Но так случилось, что именно они оказались в эпицентре разворачивающихся за сотни километров событий… Им первым из Самарцев достался тяжкий крест узнать трагическую весть о кончине старицы. Они впервые сообщили эту новость Самарцам, знавшим и любившим матушку Марию. Им впервые стали известны подробности кончины старицы. Но обо всем по порядку…

23 декабря 1997/5 января 1998 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго Мария Ивановна Матукасова была пострижена в схиму с именем Мария в честь равноапостольной Марии Магдалины схиигуменом Илием, духовником обители, в храме Илариона Великого Свято – Введенского монастыря (Оптиной пустыни).

Из воспоминаний настоятельницы Свято-Казанского монастыря игуменьи Феодоры (Полищук): «Я познакомилась с блаженной старицей в Москве за год до ее смерти. Она тогда пропела слова панихиды, и я подумала, что кто-то их сестер умрет, но оказалось, что старица так предупреждала, что будет умирать в нашей обители... Она приехала к нам вместе с монахиней Евгенией, ее келейницей, 3 января 2000 года. До этого старица подвизалась в Оптиной пустыни. А до приезда к нам уже побывала в Дивееве. Когда она приехала в нашу обитель, я спросила, поживет ли она у нас. Она ответила: «Останусь с вами... здесь все родное... я приехала к Любушке...»

Мы окружили матушку Марию заботой и любовью. Помню, как мы одели матушку Марию, и она трижды радостно сказала о себе: «Я — невеста Христова!» Как радостно было смотреть на старицу!.. Она много молилась, а когда мы на колясочке поднимали ее в храм во имя Ефрема Сирина, она обычно пела пасхальные стихиры...

Матушка прожила у нас всего двенадцать дней, и эти дни (до того как она тяжело заболела) для нее и для нас прошли в радости и в утешении...

Перед тем как тяжело заболеть, она попросила отвести ее в часовню, где похоронена блаженная Любушка. Возле часовни она полчаса молча молилась. Потом попросила отвести ее в келию... Матушка знала час своей кончины и заранее попрощалась со своими ближними и сестрами обители... На следующее утро матушка Мария заболела — инсульт правой стороны. Первый инсульт был еще в Оптиной пустыни...

Перед самой ее смертью я успела поддержать ее голову, услышала последние вздохи ее праведной кончины. Сложила ей руки крестообразно но на груди... Игумен Антоний (Гаврилов) из Оптиной пустыни был в это время у нас в обители. Он и совершил первую панихиду по новопреставленной схимонахине Марии».

Блаженная старица продолжает помогать своим духовным чадам по сей день, слышит всех, кто с верой просит ее молитвенного предстательства.[1]

Создание фильма о Матушке.

Из воспоминаний Священника Сергия Гусельникова

Осенью 1995 года я вдруг почувствовал, что пришло время сделать фильм о старице. Вернее, даже не фильм, а просто по-хорошему запечатлеть образ Марии Ивановны на профессиональную видеокамеру. Донести до потомков обаяние ее личности. Ведь лет она преклонных, о смерти то и дело заговаривает, ну как отдаст Богу душу - и люди уже не смогут увидеть живого праведника, лишатся того счастья, которого мы сподобились... За фильм я брался именно с «мемориальной» целью. Единственный знакомый мне оператор, Александр Евсеев, в то время обучал технике операторской работы ребят в кружке при каком-то клубе. К нему я и отправился с предложением начать работу. Он согласился; заснять на видеопленку пророка – не многим в его ремесле удавалось... Забегая вперед, скажу, что он с задачей справился - и вскоре получил от Марии Ивановны нечаемую награду. Его семейные обстоятельства неожиданно изменились к лучшему — вскоре после съемок он женился.

Но прежде чем начать съемку, надо было заручиться согласием самой блаженной.

Я поехал к ней в Воскресенский собор, что на рабочей окраине Самары, попросил ее благословение на работу над фильмом. Она сразу же согласилась, благословение дала. «Много света!» — сказала она о будущем фильме, видимо, прозревая его дальнейшую судьбу. Я почувствовал, что от нашей работы должен быть прок.

Съемки велись три дня (два дня в Самаре и один день в Кинель-Черкассах, уже без участия Марии Ивановны). Было во время работы тяжелое неожиданное искушение (нелепая ссора с предполагаемым режиссером фильма), но в целом «Господь был с нами» в те незабываемые дни. Фильм о святом человеке рождался в потоке непрекращающихся то едва заметных, то явных Божьих чудес. Во время съемок приходили никем не званные, но необходимые для фильма люди. Возникали ситуации, которые «не подстроишь», но которые разукрасили наш фильм так, что никакому сценаристу не придумать... А главное - сама Мария Ивановна в те дни «позировала» нам лучшим образом, то есть вела себя совершенно естественно, словно не обращая на видеокамеру никакого внимания.

Нам действительно удалось запечатлеть будничную жизнь «пророка в своем отечестве». Запечатлеть на пленке ее неповторимый облик, донести до зрителя обаяние этой удивительной, светозарной личности. Пусть в режиссерском отношении фильм слишком прост (мне об этом говорили специалисты), но мы и не претендовали на «художественность». Зато цель, ради которой мы взялись за работу, была достигнута - у нас теперь есть запечатленный на пленке (и растиражированный!) облик старицы. И лучше нас никто не справился с этой нелегкой задачей.

В фильме присутствует один «незапланированный» момент (да и что можно запланировать, когда идет съемка юродивой во Христе?) - долгий пророческий монолог старицы. В нем в череде как бы бессвязных слов то и дело сверкают жемчужины великого пророческого смысла. Так, я услышал в ее словах нечто, касающееся только меня. Быть может, и кто-то другой, также принимавший участие в съемках, услышит в бормотании блаженной некое «видеопослание», адресованное лично ему... Но есть в этом монологе старицы нечто такое, что все мы не имеем права оставить без должного внимания. Это - «большое» пророчество о всех нас, о России. И не в этих ли скупых словах блаженной ключ к пониманию приблизившихся к нам грозных очистительных событий? Вот что (дословно) сказала она в тот день, глядя в будущее через глазок видеокамеры: «Люблю, люблю... И землю вашу люблю... Будете есть землю пополам с песком - и спасетесь...» — словно произнесла завещание!

А на третий день съемки матушки Марии уже не состоялись. Она занемогла и слегла. Сказалось напряжение двух предыдущих съемочных дней. Если уж мы, молодые и здоровые, после съемок буквально валились с ног (приходилось ведь преодолевать и невидимое сопротивление), то можно предположить, каково пришлось ей - девяностолетней старице, проведшей столько времени под прицелом видеокамеры... Мы не настаивали, поняли: хватит! Все отпущенное нам время мы честно «отработали». Теперь надо ехать в Кинель-Черкассы и потом приступать к монтажу.

У меня сохранилась дневниковая запись о той поездке. Привожу ее целиком.

«2 декабря 1995 г. Неделю назад пришел к Марии Ивановне в ее домик возле Воскресенского храма взять благословение на поездку в Кинель-Черкассы для съемок фильма. Она болела, лежала. Даже не поднялась, когда я вошел, а только перекрестила. В дорогу благословила, сказала: «Иди и ничего не бойся...» Она многим так говорит -«ничего не бойся». Это значит, что она молится за тебя и, что бы ни случилось, не даст тебя в обиду. Я поехал с оператором в Кинель-Черкассы. Поездка была благодатнейшая. Все удалось заснять, что мы хотели. И погода была чудная — морозная да сухая.

Интересно, как меня вызвала к себе старица накануне поездки. Я не собирался к Марии Ивановне за благословением на дорогу, счел это излишним, так как она дала благословение в целом на фильм и я посчитал ненужным «специальное» благословение на командировку. Но это оказалось неверно! Без ее благословения страшно в такой путь пускаться! Ночью накануне мне приснилось, будто Мария Ивановна выпала из двери автобуса прямо мне в руки - она оказалась легкая, почти невесомая. Я положил ее на асфальт, а она как будто умирала, едва дышала... Я проснулся в трепетном волнении. Подумал: надо срочно ехать к ней. Приехал. Она, слава Богу, живая, хотя и нездоровая. Так она меня вызвала. Она многих «вызывала» к себе в те дни, видимо, состояние у нее было тяжелое, и она особенно нуждалась в наших молитвах.

Приехали в Кинель-Черкассы. Там отец Александр Телегин, матушка Мария Михайловна и Анастасия Федоровна (бывшая «хожалка» старицы) много интересного рассказали для фильма. Анастасия рассказала нам, как однажды Мария Ивановна в носках вышла из сторожки - пошла к заборчику, а Анастасия вышла следом за ней. И вот села Мария Ивановна на пенечек и стала говорить с пророком Илией и Енохом: «Ой, тяжело мне, обступили меня... нет сил терпеть...» — «У меня, - рассказывает Анастасия, — от таких слов мороз пошел по коже. Поняла я, с кем она разговаривает...» Сама Анастасия небесных посланников не увидела, но присутствие чего-то особенного, необычного возле сторожки ощущала...[1]

А отец Александр говорил, что когда во время службы Мария Ивановна входила в храм, ему становилось легче молиться. Словно какой-то свежий ветерок, некое благодатное дуновение от нее исходило…

Я походил по тем местам, где еще так недавно была старица: храм, сторожка, дом Агнии.. Все это мило, промолено, благодатно. Но блаженная ушла отсюда навсегда. У нее новое служение, другой этап.

...Фильм наш распространялся Братством святителя Алексия, и его приобрели сотни почитателей старицы. Часть ленты демонстрировалась по самарскому телевидению в православной программе «Путь» (автор и ведущий Алексей Солоницын).

«Много света» — сказала о нашей несовершенной работе старица. И этот дивный свет действительно льется с экрана, ведь на пленке изображена та, которую «весь мир недостоин», - блаженная Мария Ивановна.

Необычный музей.

Ко дню столетнего юбилея произошло событие очень редкое, а в нашем регионе и вовсе не имеющее аналогов: в Самарском селе Кинель-Черкассы в бывшей церковной сторожке при Свято-Вознесенском храме, где почти сорок лет прожила Самарская подвижница, в память о еще не прославленной Церковью в лике святых старице открылся музей. По благословению Архиепископа Самарского и Сызранского Сергия, силами Вознесенского прихода и по инициативе духовных чад и почитателей матушки Марии Самарской этот музей теперь будет принимать всех, кто захочет прикоснуться к жизни старицы, подобной житию древних святых.

Панихиду по схимонахине Марии в Свято-Вознесенском храме отслужил благочинный Отрадненского благочиния Самарской епархии протоиерей Борис Якубовский в сослужении с настоятелем Вознесенского храма иереем Валентином Тимирбатовым и ключарем Кирилло-Мефодиевского собора г.Самары иереем Сергием Гусельниковым, близко знавшим матушку Марию Самарскую.

Тем, кто бывал в Паломническом центре Свято-Троицкого-Серафимо-Дивеевского монастыря, заходил в мемориальную келью Дивеевских блаженных, экспозиция самарского музея покажется очень знакомой. Ведь юродство во Христе - особый вид святости, и люди, которые подвизаются в этом самом трудном подвиге, в чем-то похожи... Здесь, как и в Дивеево, представлены необычные экспонаты: сшитые из разных лоскутков

«юродивые» платья, платки, всевозможные причудливые сочетания одежды и прочее. Конечно же, внимание паломников привлечет известный уже едва ли не на всю Россию топчанчик матушки Марии, лежа на котором, она столько молилась Богу, давала духовные советы, предсказывала, наставляла... Известны случаи, когда люди, с верой присевшие на топчанчик матушки, получали облегчение в болезнях и духовную помощь. Здесь все с любовь сохранили заботливые руки людей, знавших матушку: те же иконы, на которые она молилась, те же скупые предметы быта и личные вещи блаженной... Сколько людей в этих стенах получили духовную помощь от матушки Марии! И только витрины говорят о том, что теперь это все же музей. А представленные здесь вещи - уже экспонаты...[8]

Александр Леонидович Алмазов-Чвала (г. Москва), руководитель инициативной группы по созданию музея схимонахини Марии:

- В музее все экспонаты подлинные - или сделанные руками матушки, сшитые ею, или это ее личные вещи. Основная часть экспонатов передана алтарницей Вознесенского храма Людмилой Бабиной, ей матушка Мария говорила:

«Складывай, складывай - пригодится». За пятнадцать лет она знала, что мы будем создавать музей. Мы два года назад обсуждали с бывшим настоятелем Вознесенского храма протоиереем Александром Телегиным создание уголка ее памяти в храме. И вот Владыка Сергий в прошлом году благословил создавать настоящий музей - уже в сторожке, где столько лет жила блаженная Мария Ивановна. Люди, которые матушку Марию хорошо знали, нам говорят: «Теперь матушка здесь - прямо дух матушки чувствуется!» Открытие музея схимонахини Марии (Матукасовой) - это церковное признание ее заслуг, ее жизненного подвига.

Когда в Оптиной пустыни идешь в келью преподобного Амвросия, идешь с желанием

потрогать руками то, что трогали его ручки, увидеть тот мир, те предметы, которые его окружали... Идешь с желанием прикоснуться к его жизни, прикоснуться к тайне святости... Конечно, есть мощи преподобного Амвросия, есть его иконы - но и келья его тоже нужна для постижения его подвига. Человек желает разной духовной пищи: как телесная пища многообразна, так и явление святости должно тоже проявляться в разных гранях. К мощам приложиться, помолиться в храме, где молился святой, - это одно. Поговорить с теми людьми, с которыми был знаком святой, - это другое. А прикоснуться к тому быту, к тем вещам, к той обстановке, которая окружала подвижника - это тоже очень важно. Те люди, которые почитают матушку Марию, они дорожат каждым лоскутком, который был в ее руках. Потому что все освящается, прикасаясь к людям, стяжавшим благодать Святого Духа.[7]

Воспоминания о Матушке.

Протоиерей Михаил Фролов: — В первый раз я увидел Марию Ивановну еще в семидесятые годы. Она часто приезжала в Самару, заходила в Петропавловскую церковь. Она любила наш храм. ...Знойное лето — а она идет в длинном пальто, материал бумазеевый, черный, выгоревший настолько, что посерел. Носила она пальто лишь на один рукав. Вторая рука была открыта. Еще везде за собой тяжелые мешки таскала. Придет в храм, мешки положит, помолится. Быстрая была. Подойдет к иконе, поцелует и дальше идет. Так все иконы в храме обходила. Потом брала свою ношу и уходила…

Я всегда ей просфорку давал... Потом она пропадала надолго, но всегда появлялась опять. Такие люди не имеют пристанища. Живут, как птицы небесные...

Мария Ивановна, уже в последние годы, часто бывала в нашем храме. Она входила в алтарь. Однажды она вошла в алтарь вместе с Тамарой Степановной и дала мне четыре сшитых полотенца. Я было стал отказываться, мол, зачем они мне? Но Тамара Степановна убедила меня их взять. Значит, зачем-то они мне пригодятся. Ведь старица их полночи сшивала. Ясно, неспроста. Принес домой эти четыре полотенца, отдал матушке. Стали думать, как это понять? А вскоре все прояснилось. В Воскресенском соборе служит мой зять, отец Иоанн. Так вот старица ему вдруг подгузники принесла. Бери, мол, домой...[3]

Елена Кузьминична Фролова:

— У моей старшей дочери роды были трудные — дети крупными рождались, больше пяти килограммов... Второй ребенок от этого умер. Потом несколько лет не было детей. И вот, за три месяца до беременности, Мария Ивановна стала нашей семье «знаки внимания» оказывать — то подгузники подарит, то полотенца сшитые (пеленки). В феврале, в прошлом году, я узнала от дочери, что она ждет ребенка. И срок-то большой — уже семь месяцев. И радостно за дочку, и страшно за нее... Поехали мы с отцом Михаилом к Марии Ивановне. Тогда старица жила у Евгении (ныне монахини Евгении), бывшей в то время духовной дочерью моего мужа. Приехали. Стали молебен служить. Отцу Михаилу я про дочь еще не сказала…Решила сначала у старицы спросить, что с дочерью будет... Приехали. Стали служить молебен. Mapия Ивановна проспала весь молебен. А как отслужили молебен, проснулась, села. Я думаю: «Как мне ее спросить?» — И сердце сжимается от тревоги.. И вдруг Мария Ивановна громко заговори; «Мужчине, мужчине... Рубашку надо купить, рубашку купить...». В комнате был еще мужчина, Володя. Я говорю: «Ему рубашку купить?» —«Hет... Не ему. Патриарху», — и показывает на батюшку. Евгения говорит: «Отцу Михаилу рубашку нужно купить». А Мария Ивановна продолжает: «Мужчине, мужчине... Брюки надо купить, брюки...» Никто ничего не понимает, а я догадываюсь, о чем речь идет. Видимо, у нашей дочери мальчик родится. Потом все ушли на кухню, я осталась од с Марией Ивановной. Встала на колени и говорю ей: «Мария Ивановна, у дочери будет еще ребенок? Как же она будет рожать? Ей же трудно будет...» - «Картошкой будет кормить, а луку-то много!» - отвечает старица. «Лук» на ее языке означает скорби. На обратном пути я сказала мужу: «Отец, у нас скоро родится внук...»

Вскоре у дочери родился мальчик. Роды бы трудными. «Луку» оказалось много. Отец Михаил окрестил ребенка в реанимации. Но, слава Богу, все обошлось. Сейчас мальчик растет и нормально развивается...[9]

«Больно красивые – нельзя мне!...»

Татьяна Кандалова.

Встреча моя с Марией Ивановной была летом. Денек был теплый, солнечный. Мария Ивановна сидела на скамеечке около церковной сторожки и читала книгу. Я подошла, поздоровалась и присела рядом на скамеечку. Заглянула в книгу — как обычно, молитвы. Мария Ивановна разговаривала со мной отрывочными фразами, продолжая шептать что-то, глядя в книгу. Стало неудобно, что я отвлекаю ее от такого важного дела. Но, зная, что Мария Ивановна всегда занята и ждать пустого часа не придется, я настойчиво попросила ее внимания.

«Мария Ивановна, я вам на лето лапоточки принесла. Посмотрите, пожалуйста», — сказала я. Мария Ивановна удивленно, оторвавшись от книги, спросила: «Зачем?!» Я стала ей объяснять, что лапти легкие, соломенные, как раз для жары, а то у нее тяжелая обувь, не летняя. Лапти у меня были красивые — разноцветные, сувенирные и очень удобные и легкие. Мария Ивановна взяла их в руки и ахнула: «Какие красивые! Но я не возьму» — «Мария Ивановна, ну пожалуйста, примерьте, это все же ведь лапти» — я долго уговаривала ее померить обувь. Наконец, она надела на одну ногу. Обувка была впору. Я обрадовалась и стала уговаривать ее взять лапоточки. Но Мария Ивановна, взглянув на ногу, сказала: «Да, очень удобные, легкие, но я не возьму». — «Ну почему, Мария Ивановна», — стала опять уговаривать. «Не могу. Больно уж красивые. Нельзя мне», — сказала она, снимая. «Да у меня же вот, есть обувь», — сказала она, натягивая свои сапоги. «Спасибо тебе, но взять не могу», — сказала она, снова принимаясь за книгу, показывая, что разговор окончен.

Лапоточки понравились Анастасии Федоровне Ивановой. Ей приходилось стоять весь день в церкви, продавая свечи. Все на ногах. Она и взяла лапти.

Я до сих пор вспоминаю, как Мария Ивановна отрезала: «Я не возьму, больно уж красивые, нельзя мне».

Тогда я впервые задумалась о Марии Ивановне, удивилась и прониклась глубоким уважением к ней. Я поняла, как глубок и серьезен ее внутренний мир и как суетны мы все, в отличие от нее.[10]

По молитвам Матушки.

Чудо на дороге.

Эта необыкновенная история произошла год тому назад. Юная Екатерина и ее друзья ночью возвращались из деревни домой на машине. Вдруг в ночной темноте откуда ни возьмись появился огромный «Камаз». Встреча и столкновение были неизбежны. Шофер сумел справиться с ситуацией и резко свернул в сторону, но было скользко, и машина попала в кювет, а потом вдруг перевернулась и полетела вверх колесами: раз, второй, третий... И в шестой раз вдруг опять встала на колеса. Молодые люди от страха не могли прийти в себя, не могли поверит! что они целы и здоровы. И на машине нет ни одной царапины! Только одна вмятина осталась на память.

Об этом происшествии мне рассказала миловидная женщина по имени Любовь. Я часто покупаю хлеб в киоске, где она торгует. - Я знаю, вы в храме работаете, - говорила мне Любовь, - так скажите мне, к можно объяснить, что моя дочь Катя и ее друзья после аварии отчетливо увидели на лобовом стекле портрет из инея - бабушку в платке и с растрепанными волосами? Вот Катя, рядом со мной работает, торгует мелочевкой, спросите ее сами. Как вы думаете, это к добру?

По описанию Любови, пожилая женщина, лицо которой возникло на стекле, была очень похожа на блаженную схимонахиню Марию (Матукасову), поэтому я ответила ей, что это Господь совершил чудо и показал спасенным молоды людям портрет нашей блаженной матушки Марии. По ее святым молитвам Господь спас Катю и ее друзей.

Когда я описала Кате нашу матушку Марию и рассказала о её чудесных вмешательствах в самые скорбные обстоятельства нашей жизни, девушка слушала меня, затаив дыхание.

- Я ее узнаю из тысячи лиц! – воскликнула Катя.- Но самое большое чудо - что Господь устроил мне встречу с вами. Теперь я знаю, что за наше спасение надо благодарить Бога и матушку Марию.

Тихо и задумчиво шла я домой, вспоминая рассказ Кати и ее мамы. После таких «акробатических прыжков» автомобиля остаться живыми и невредимыми - это чудо! И произошло оно по молитве нашей дорогой матушки Марии![4]

Из воспоминаний Валентины Кадыровой.

Возвращение к жизни.

У одной моей давней знакомой, большой почитательницы схимонахини Марии, сотрудник по имени Евгений готовился к очень сложной операции, которая была его последней надеждой. Долго ждал он вызова на операцию в Москву, знал, что врачи не надеются на благополучный исход, и готовился к смерти.

- У нас есть матушка Мария! Она обязательно поможет! – сказала ему моя знакомая.

Без раздумий Евгений согласился поехать в село Kинель – Черкассы, в Вознесенский храм, в сторожке при котором долго жила матушка. Здесь он впервые в жизни причастился Святых Таин и как мог молил Бога о помощи и просил молитвенного предстательства матушки. Молились и мы. Сложнейшая операция продолжалась почти целый день. Евгений очень долго лежал в реанимации, потом его выхаживали в больнице и, наконец, в реабилитационном центре. Не надеялся он остаться живым. А сейчас - уже вышел на работу!

Господи, как благодарить Тебя за Твою великую угодницу – нашу матушку Марию! Когда она была жива, мы шли к ней за помощью, а теперь идём к ней усопшей, как к живой, и опять просим молитв и ходатайства пред Богом. Матушка наша родная! Потерпи нашу неблагодарность, бесчувствие и окаменелость сердец. За твое великое терпение и смирение Бог дал тебе дары прозорливости, целительства и помощи нам. Помолись о нас, твоих чадах духовных, и не забуди нас, грешных.[6]

Из воспоминаний Валентины Кадыровой.

Сын вернулся домой.

Вера Антоновна Девяткова.

Сын у меня служил в армии и что-то долго не писал. Я себе места не находила. Он служил танкистом — я все боялась, как бы его не перевели в Чечню. И тут я открыла газету «Благовест» и нашла в ней фотографию матушки Марии (она тогда еще была жива). Сижу плачу и молю ее: «Матушка Мария! Тебе Господь дал дар помогать людям — помоги и мне! Где мой сын?» — я ее по фото спрашиваю.

Наступила ночь, вижу сон. Будто очутилась я в армии, там, где служит мой сын. Села и жду сына, а его пошли звать ко мне. Вдруг смотрю: идет батюшка в облачении. Я как выскочу к нему навстречу: «Батюшка, неужели в части церковь есть?» Он мне отвечает: «Да, конечно, церковь здесь есть». Я к батюшке: «Господи! Как хорошо, что есть церковь — здесь, где служит мой сын! Ведь когда у ребят тяжело на душе, они к вам придут...» И такая я радостная проснулась!

Утром я взяла газету и поблагодарила матушку Марию. Вскоре я получила письмо от сына, а через два месяца он вернулся домой. И вот о настоящем чуде рассказал сын:« Мама, я так долго не писал, потому что весь наш полк перевели в Чечню и только 7 человек оставили — вот мы и ждали приказа домой». Я ему говорю: «Сынок, за вас, семерых, молились Богу родители. Вот вас Господь и оставил в части, не отправили вас в Чечню». Слава Богу за все.[5]

Обет - дело строгое.

Статья из газеты «Благовест»

Прошлый год позвали нас считать Псалтырь к тяжелобольной женщине. Валентина уж еле жива, дочь плачет. Не старая она, еще может прожить по милости Божией. И стали мы молиться. Псалтирь читали непрестанно. И матушку Марию просили об исцелении болящей. А сама Валентина дала обет: если, мол, поднимусь со смертного одра, съезжу на могилку к матушке! И ведь поднялась. Я её в храме недавно встретил. Повинилась, что пока не смогла выполнить обет. «Трудно, - говорит, - мне ехать в дальнюю дорогу». Я пообещал её помочь, с собой могу взять, лишь бы она поехала. Матушка пока еще ждёт, но ведь обет – дело строгое. Если дала – надо выполнить.

Осенью, на Рождество Пресвятой Богородице, меня и отца Александра из Воскресенского монастыря позвал в реанимацию к одной женщины её сын. У неё одна только аорта осталась, все порвалось в сердце. Пришли мы. И я её на ухо тихонько спрашиваю: что случилось-то? А она мне тоже на ухо еще тише говорит:

-Владимир, я Бога обманула! Я тоже очень сильно болела и пообещала: Господи, если оставишь меня жить, буду в храм ходить! Выздоровела, ходила, ходила в церковь – и перестала. Виновата перед Богом!..

Мы спрашиваем врача, какие прогнозы на завтрашнюю операцию.

-Да что вы спрашиваете, у нее всего пять процентов жизни осталось! Может, и до операционной не довезем. В любой момент сердце остановится – всё!..

Ну что – пособоровал, причастил ее отец Александр. И – удивительно! – она посветлела лицом. Улыбается, утешилась. И сама всех утешает, и сына, и сноху.

Сын всю ночь под окном палаты о матери молился. И во время операции стоял под окном операционной и читал, читал «Живый в помощи».

С божией помощью операция прошла успешно. Вечером уже она очнулась, почувствовала себя лучше. Перевели её в палату. Их там девять человек лежало. А я приехал с фотографией матушки и книгой о ней. Маргарита попросила: оставьте мне книгу! Прижала к себе – и не выпускает из рук.

И матушка всех, кто лежал в палате, вывела. Ни она не умерла, все выписались с улучшением. А когда я собрался ехать на годовщину матушкину, сын ее привез мне денег и на масленицу, и на дорогу. Помолись, поклонись матушке!

Нина Петровна:

Я приехала один раз в больницу, хотела забрать у нее книгу. А она не отдала. Нет, пусть будет со мной! Я, говорит, когда ее прикладываю, от нее тепло идет!

Владимир Филиппович:

Вот я к чему ведь эту историю рассказал. Обет Богу, если уж возьмешь на себя - надо исполнить.[4]

Заключение.

Изучив и проанализировав все найденные материалы, я пришла к выводу, что жизнь блаженных, по своей природе есть нечто таинственное. Не потому, что как будто тут что-то скрывается, а потому что всё Божественное не есть от мира сего и поэтому свято, освящено, блаженно и превосходит грань земную, светскую, суетную, временную, и уходит за грань потустороннюю, метафизическую. Тут всё дело в прикосновении Небесной реальности к земной, полнота которой недоступна земным меркам. Поэтому нам не всегда понятно поведение и образ жизни таких, как Матушка Мария. Проследив, жизненный путь Матушки я увидела, как велика была сила смирения моей землячки, как Господь оберегал и поддерживал старицу. Вся жизнь Матушки во время гонения и запретов на веру – это духовный подвиг, определенный ей Господом. Находящиеся «у Бога», т.е. убожество, как правило, отвергается миром сим. Даже само слово «убожество» принимается как нечто неподходящее, презрительное. Мало кто задумывался, увидев старушку в старой поношенной одежонке, в галошах на босу ногу, с грязными тяжелыми мешками, что под этой оболочкой скрывается чистая светлая душа. А таких людей Господь хранит и поддерживает в их непростом жизненном пути оберегая и охраняя, что именно через них Господь разговаривает с нами грешными, учит нас исправлять свои ошибки и спасает наши грешные души. Соприкоснувшись с жизнью Матушки Марии я постараюсь набраться смирения и простоты душевной и взглянуть на мир другими глазами.

Чаще всего те немногие, кого мы с известной долей условности называем «старцами», хорошо, если хотя бы несколько возвышаются над общим духовным уровнем современных христиан. Тех же, кто действительно поднялся на горние высоты духа, совсем немного. Одним из этих немногих подлинно великих людей несомненно и была матушка Мария.

Имя Матушки Марии с любовью и надеждой произносили христиане далеко за пределами нашей области. И хотя до последних дней схимонахиня Мария говорила: «Я — самарская!» — это скорее означало ее духовную родину, никак не масштаб ее деятельности, ее личности. Она молилась за всю Россию. И потому не случайно она была похоронена между двумя российскими столицами, в монастыре, где двумя годами ранее нашла последний приют другая великая старица наших дней — блаженная Любушка из-под Санкт- Петербурга. В их судьбах, в их жизненном подвиге много общего. Им, великим подвижницам последних времен, достался тяжелый жребий: в век технотронных «чудес» — молитвой творить подлинные чудеса Божий, в век «торжества разума» - юродством во Христе оберегать чистоту души, во времена зловерия и неверия — держать крепко в своих руках щит Православия, отбивая все удары врагов нашего спасения. Неожиданным многих был уход блаженной Любушки из ставшей родной Вырицы в Вышневолоцкую обитель, где она вскоре скончалась на руках сестер монастыря. Неожиданным был для самарчан и отъезд схимонахини Марии из прославленной Оптиной пустыни в Дивеево, а потом в Вышний Волочек. «Поедем к Любушке»- прошептала старица иссохшими губами. Такова была ее воля. Последняя воля, как оказалось. Значит, так нужно, чтобы они, никогда в земной жизни не встречавшиеся, упокоились вместе. До воскресения. Значит, так надо, чтобы обе подвижницы до последнего дня своей земной жизни не имели где главу подклонить, но имели домом — всю Россию...

Список литературы.

1. Жоголев А. «Блаженная схимонахиня Мария», Самара, издательство «Зёрна» ,2006г.

2. Девятова Светлана Сергеевна «Православные подвижницы двадцатого столетия», издательство «Артос-Медиа»,2009г.

3. «По молитвам Матушки Марии» Газета «Благовест» № 4 за 2011г

4. Портрет на стекле Газет «Благовест» №3 за 2009г. В. Кадырова.

5. «К столетию со дня рождения схимонахини Марии Матукасовой» (подборка статей) :

«Матушка Мария своими молитва обратила к жизни многих людей» священник Сергий Гусельников; «Чтобы было сладко у всех…» монахиня Евгения Мавринская; «Здесь есть что показатель посетителям» П.Д. Столяров; «Прикоснуться к тайне святости…» А.Л. Алмазов-Чмалов; «Она обещала приехать на белой машине» Л.Н. Булкина; «Подарок Матушки Марии» Л.А. Бабина. №5 2008г.

6. Журнал «Лампада» 2002г.

7. «Прикоснуться к тайне святости» 2008г. А. Жоголев

8. kuraev.ru

9. rusfront.ru

10. pravpiter.ru