Предание.

Откуда повелось название Бузулук.

Записано от Евдокии Георгиевны Григорьевой. 94 года

г. Бузулук, 1947 г.

Где стоит Бузулук, в старину леса дремучие стояли, ягод хоть горстями греби, грибов – возами вози. Самарка в те поры протекала не здесь, а через Синещекое озеро. Река Бузулук тоже не на своём месте. Она проходила через Старичку, подле Чемодурихи, подходила к женскому монастырю, где сейчас электростанция, шла мимо кузнечных рядов и впадала в банное озеро, которое теперь распахивается под огороды и сливается с Самаркой ниже бойни.

Старинные люди рассказывали, что в сухореченских горах при Петре Великом жили разбойники. Потом они облюбовали гору, что теперь прозвали Атаманской, накопили там подземные ходы с переходами и поселились. По молодости мы туда хаживали, видели эти ход, но далеко по ним не заходили. Монахи из соседнего монастыря тогда сказывали, что в Атаманской горе награбленного добра куры не поклюют и кладов захоронено столько, что увезть – одним возом не обойдешься.

В царствование Екатерины в наших местностях появились крестьяне и раскольники. Жизнь здесь была тяжёлая, и им поневоле приходилось искать пропитание разбоем, но делали они так умно, что комар носу не подточит. Потом воровские дела они бросили и стали заниматься хлебопашеством. К той поре забрели сюда со своими стадами кочевники. По осени началась страшная непогода. Как быть, куда деваться – кругом степь, а к беглым с табуном опасно. Они решили переждать на месте, сделали себе кое-какие мазанки, а телятам – загон.

Осень так затянулась, что казалось, ей конца не будет. Какие были продукты у казахов, подъелись. Купить было негде и нечего. Оставалось у них в запасе пшено и лук. Чтоб веселей коротать время, казахи варили из пшена бузу, пили её и заедали луком. Пришли беглые наведаться и увидели, что казахи пьют бузу и едят лук. Стали рассказывать об этом между собой, передавать друг другу. С той поры в этой местности и повелось прозвание – Бузулук.

При Неплюеве губернаторе, на месте телячьего загона построили крепость. Как назвать её? – думают строители. Беглые приходят и говорят: «Есть над чем голову ломать. У этой местности давно своё прозвание. Больше ста лет она называется «Бузулуком».

- Бузулук, так Бузулук, - порешили строители, - пусть будет по сему. С тех пор закрепилось имя Бузулук, как за речкой, так и за городом.

К преданиям относятся сюжетные устно по этические эпические повествования в прозе, которые, с известной долей вымысла, порою рассказывают о давно минувших, но реальных делах и исторических лицах или объясняют происхождение географических и топонимических названий.

Истоки преданий уходят в глубь минувших столетии, в основе их часто лежат рассказы свидетелей тех или иных событий, или лиц, якобы слышавших о сообщаемом непосредственно от очевидцев.

Предания существуют, основой которых послужили действительные факты, т. е. исторические, и на предания, связанные с определёнными местами и объектами, т. е. топонимические.

Повествуя о людях, давших название тому или иному месту, нередко объясняя происхождение какого-нибудь события, топонимические предания, как и исторические, используют элементы фантастики. Истоками этого явления исследователи считают не только господство мифологических представлений и олицетворение неживой природы в древнюю пору, но и тесную связь в течение преданий с произведениями сказочного жанра.

Совокупность топонимов – топонимия – может многое поведать о прошлом и настоящем той или иной местности.

По географическим названиям судят об обычаях и занятиях населения в прошлом, об особенностях заселения территории, о географических особенностях территории. Географические названия, или топонимы могут о многом рассказать.

Например, выявлено более десяти названий реки Урал. В разные эпохи она называлась: Ликос, Даикс, Даис, Джаих, Руза, Ягат, Улусу, Яик, Запольная река. Наиболее известны топонимы – Яик (в современном Казахском языке – Жайк.) происходит от древних тюркских слов «йай» - «широкий», «разливающийся» и «ик» - река. Яик был переименован в Урал по указу Екатерины 2, дабы стереть из нарадной памяти события пугачевского бунта. За основу названия взято название гор. «Урал» переводится с тюркского как «пояс». Интересна история топонима «Оренбург» этот город дважды переносился, и многие исследователи полагают, что свое название он получил по реке Орь, на берегу, который он был заложен впервые в 1735 г. Существует версия, что название города не связано с рекой «Ор» в переводе с немецкого означает «ухо», «бург»- «крепость». Город должен был стать российским форпостом, поэтому и получил такое название. В годы Первой мировой войны была предпринята безуспешная попытка переименовать его на Сакмарбург, Аннодар, Святогеоргиевск, Щитоград и даже Пыльград.

В1938 г. Оренбург был переименован в Чкалов, а Оренбургская область – в Чкаловскую. В память о гибели знаменитого летчика в 1957г. Городу вернули первоначальное название.

Мы должны знать и помнить историю о создании нашей области и всей России. Мы должны, знать каким трудом была построена наша местность, и кто ее строил и т. д.

Край, который открывает нам память, - личная или народная, - это край, заповедный край, который мы должны хранить, и край, который дает нам мудрые заповеди старины, тысячелетнего опыта, красоты и нравственных сил.

Наши «корни» - это не только древняя русская литература и русский фольклор, Нои вся соседствующая нам культура. У Россия, как у большого дуба, большая корневая система.

Воспитание любви к родному краю, к родной культуре, к родному селу или городу, к родной речи – задача первостепенной важности, и нет необходимости это доказывать. Но как воспитать эту любовь?

Она начинается с малого – с любви к своей семье, к своему жилищу, к своей школе. Постепенно расширяясь, эта любовь к родному переходит в любовь к своей стране – к ее истории, ее прошлому и настоящему, а затем ко всему человечеству, к человеческой культуре.

Ценя прекрасное в прошлом, защищая его, мы тем самым как бы следуем завету А. С. Пушкин: «уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости.

По книге А. Синельникова «Это - мой город»

В 1735 году был основан Оренбург и заложен ряд крепостей по Яику и его притоку – Сакмаре.

Почти сразу же началось возведение военных укреплений по левому берегу Самары, в том числе и крепости Сорочинской.

Здесь будет, пожалуй, уместно сказать о топониме «Самара». Название этой реки происходит от древнеиранского и восходит к древнеперсидскому слову «Хамар», что означат «толпа», «скопище людей», «собираться», «сходятся», «скопляться»

Река с таким названием есть в Приазовье. Известен и город Самар. Это Самарканд (Самар-Канд).

На самарской дистанции Сорочинская крепость строилась первой. Вначале она закладывалась у слияния Самары с притоком Сорочкой (откуда пошло её название). Но из-за того, что выбранная местность во время половодья затоплялась, решено было продвинуться вверх по течению и развернуть строительство в том месте, где находится нынешний Сорочинск.

Кстати, о происхождении названия крепости существует и такая версия...

Однажды Сорочинский казак Яков Аревьев доставил в Самару донесение о ходе строительства крепости.… Глянув на него и подивившись его одеянию, чиновник сказал: «Нарядився, як сорока».

И после того случая самарские чины стали поговаривать: «Не было донесения от Сороки», «Что-то нет долго вестей от сороки». Со временем эта кличка утвердилась за посыльным. А потом перешла и на название самой крепости.

Край родной

Рэм Петрович Герасименко

На карте – с ладонь или даже поменьше,

А пешим – попробуй его обойди!

Смотри: бесконечные – бесконечные

Все степи да степи бегут впереди.

А реку.… Как реку мне выразить словом?

Я лучше сравнения не отыскал –

По жесткой руке Оренбуржья родного,

Как синяя жилка, струится Урал…

Народ корневой, работящий, плечистый,

Душа у народа, как степь, широка.

На пляску выходят:

Движенья, что выстрелы,

А песни – медлительней, чем облака.

Я все здесь люблю,

И мне все здесь знакомо:

И небо, и солнце, что бродит в хлебах.

Запомнил навек,

Как в родительском доме

Пахуч каравай в материнских руках.

И зной ли нас сушит,

Бураны ли вьюжат,

Гордимся, поля щедро потом умыв,

Что в Герб нашей Родины

Хлеб Оренбуржья

Вплели золотыми колосьями мы.

1975 г

Атаманская гора

Записано от Ивана Федоровича Ярославского 62 года

С. Ромашкино, Бузулукского района,1947г.

В трёх верстах на восток от Бузулука, недалеко от Синещекова озера стоит гора. Если глядеть на нё из города, то она напоминает человека-исполина, лежащего на спине; его высокая, могущая грудь и плечи покрыты тёмно-густым зелёным саваном. На правом боку этого исполина виднеется огромный скачущий конь с поднятой головой. Когда подойдешь ближе, конь теряет свою форму. Вместо него глаз видит дубовую рощу.

Испокон веков эта гора прозывается Атаманской, а прозывается так она потому, что на ней когда-то проживал атаман всех атаманов Ванька монах. Первое имя ему дано с купели, а вторым прозвали за то, что он спасался со своей шайкой в пещерах горы и никому из своих приближенных под страхом смерти не разрешал иметь жертву.

На сто верст вокруг атаманской горы местность считалась непроезжей и непроходимой. По ней вихрем носились молодцы Ванька Монах. Они нападали на караваны, шедшие из Азии в Россию, перехватывали русских купцов, отправлявшихся по торговым делам в Персию и Китай, а когда появились в этих местах первые поселения, не щадили и их, особенно зимой, когда солонина надоедала и у разбойников разгорался аппетит на свежее мясо. Они устраивали налеты на селения, отнимали скот и угоняли на свои стойбища.

Долгие годы разбойники были неуловимы. В те поры в этих местах стояли леса дремучие, а в них болота и топи непроходимые. Ни дорог, ни мостов и в те поры здесь не было, лишь пролегали звериные тропы. По ним-то и хаживали разбойники. Награбленное добро они прятали на Шихане, близ нынешнего Ромашкина, в Каменной Сарме, на месте теперешнего мордовского села того же имени, и на Атаманской горе, куда доставляли самые дорогие товары: золото и драгоценные камни.

Ванька Монах проделал в горе ход больше версты длиною. В этом ходе он построил несколько пещер. В первой жил сам, во второй – его сподручные, в третьей хранилось оружие, в четвертой – продовольствие, в пятой помещался цейхаус, из которого разбойники получали необходимое обмундирование, и в шестой пещере, самой дальней от выхода, хоронилось золото и драгоценные камни. Эта пещера внутри выложена дикарем и закрывалась железной дверью на семи замках. В этой пещере стоял кованый сундук высотой в рост человека, две сажени длиной и сажень шириной. По бокам его, на каменных скамьях, безотлучно сидели двое часовых с луками и колчанами, опершись на своих кривые сабли.

За кладовой ход тянулся еще сажен двести, затем разделялся на два выхода, один – в овраг, под столетний дуб, другой – к Сухой речке. Он как свои пять пальцев изучал Оренбургскую степь, исколесил иргизские просторы, погулял по уральским ковылям и поватажничал по гурьевским пескам.

Со всех этих мест он обозами привозил добро и хоронил его в Атаманской горе. Все пещеры заполнил богатством, полон кованый сундук набил золотом.

Часовые, оставшиеся у сундука, в ожидании смены умерли от голода и жажды. И сейчас сидят они вечными часовыми по бокам кованого сундука, опершись на свои кривые сабли.

Ходит в народе поверье: достаточно дотронуться до железной двери, как оба часовые вскакивают с мест и хватаются за свои кривые сабли. Вот почему в старину народ не решался войти в кладовую.

Широнин И. И.

Песня о Сорочинске.

Ты в сердце, моем дни и ночи,

Мой город, пускай небольшой,

С названьем нехитрым Сорочинск –

Над тихой Самарской-рекой.

Мой город, ты дорог и свят, угол отчий,

Здесь дом мой, работа, друзья.

Сорочинск, крылатое слово Сорочинск –

Счастливая юность моя.

Вокруг – не окинуть и глазом,

Пшеничные зреют поля.

Богата и нефтью, и глазом

Уральская наша земля.

А люди – умелые в хватке рабочей,

И в дружбе никто не солжет.

Сорочинск, тебя населяет, Сорочинск,

Отзывчивый, славный народ.

Нигде в Оренбуржье не встретить

Достойнее наших парней,

Задорней сорочинских песен,

И девушек сердцем нежней.

Мой город, ты дорог и свят, угол отчий.

Здесь дом мой, родные, друзья.

Сорочинск, крылатое слово, Сорочинск,

Я тоже частица твоя.

Села и поселки Сорочинского района

п. Войковский

В январе 1930 года между деревнями Покровка и 1-я Михайловка усилиями нового государства был заложен зерновой совхоз из десяти отделений. Центральная его усадьба разместилась в открытой степи, где не было ни деревца, ни кустика, ни воды, ни речки.

В этом же году совхозу было присвоено наименование – имени П. Л. Войкова.

Из лежавших поблизости сел в совхоз отбирали лучшую часть молодежи с последующей посылкой на курсы трактористов. Триста пятьдесят юношей прибыли в основанное в степи коллективное хозяйство из Сорочинска.

Старожилы помнят расположение первых жилых палаток, как помогали они снимать с верблюдов питьевую воду, которую привозили издалека.

Баклановка

Баклановка основана в первой четверти 19 века. Село это, равно как и близлежащие – Скоковка, Ивановка, Березовка, Красный и другие – разместилось на государственных землях, а посему и жители их не были крепостными.

Существует несколько предположений о возникновений топонима Баклановка. На то место, где она находится сейчас, из курской губернии приехали три брата Нефедовых, два – Большаковых и столько же Стукаловых. Позже здесь же поселились семьи Баклановых, Тимофея Ивановича Золотых (по прозвищу Ярган), Мелентьевых и другие.

Как назвать село? Баклановы и Золотых бросили жребий. Кто вытянет счастливый билет, именем того и будет оно названо. Повезло Баклановым.

Подтверждением такого соображения служит то, что Баклановы и золотых всегда здесь жили и живут.

По другому версии жребий достался Тимофею Ивановичу Золотых (любитель хмельного). Предок Баклановых оказался похитрей и уговорил выпивоху уступить ему вынутую из шапки бумажку за три четверти водки (7,5 литра). Ярган Золотых, выпив, ходил по деревне и бил себя в грудь, приговаривал: «Кто хозяин? Я – хозяин!»

Убедительнее других, на наш взгляд, третье утверждение. Село основали переселенцы из одноименного местечка курской губернии и в честь родных палестин так его и именовали.

Бурдыгино

с. Бурдыгино основано в 1827 году переселенцами из Воронежской, Курской и Тамбовской губернии. Названо оно по фамилии поверенного (выборного) крестьян – Бурдыгина. Примечательно, что в сороковых годах позапрошлого века в селе насчитывалось пять домовладений – Бурдыгиных, в середине века – девятнадцать.

Небезынтересны суждения о происхождении Бурдыгино уроженца этого села, преподавателя Сорочинского веттехникума Ивана Ильича Коптева. Основываясь на рассказах своего деда (по матери) Бурдыгина Сергея Гавриловича (1879-1977 гг.) он утверждает: «Перевод крестьян на новые земли осуществлялся согласно царскому указу путем выселения их из густонаселенных центральных районов России. Наших предков – отца, мать и пятерых взрослых сыновей – всю, словом, семью Бурдыгиных в 1810 году переправили через Волгу на берега Самары с запасом провианта, необходимым количеством скота, семян зерновых, инструментов. Но они снова вернулись в Тамбовскую губернию. В 1811 году их опять выдворили на то же место с повелением двигаться вдоль реки Самары и обосноваться в удобном месте.

За лето наши прародители дошли до горы Красной, построили землянку и перезимовали в ней. Весной следующего года нужное место для постоянного жительства было выбрано, где впоследствии и возникло в вырытом в земле укрытии, а летом приступили к строительству деревянного дома.

В ряд с ним начали возводить реки жилища другие переселенцы, и со временем названное по имени первых его основателей село Бурдыгино стало одним из крупных в округе. Коренные обитатели этих мест – башкирские кочевники – с русскими уживались довольно мирно, обменивались скотом, различными товарами».

Гамалеевка

Село названо так по имени калмыка Гамалея, который первым облюбовал это место для проживания на пустующем берегу реки Самары. Затем здесь обосновалось несколько семей из находившейся на границе между Оренбургской губернии и западной Сибирью крепости Троицкой, вынужденных покинуть родные места после подавления восстания крестьян под предводительством Е. Пугачева, что закрепилось в названии улицы – «Сибирь».

Основную же часть Гамалеевки составляют выходцы из центральных губерний – Тамбовской и Пензенской, гонимые на восток безземельем и нуждой.

Матвеевка

Возникновение ее относится к середине 18 века, а точнее, к 1768 году. Название по имени первого переселенца – Матвея. Место поселения было выбрано им не случайно. Под руками основателей села имелся камень – строительный материал, лесные массивы обещали топливо. А главное – вокруг были плодородные земли, хорошие пастбища.

Размещались новоселы, преимущественно из Тамбовщины и Курской губернии, курмышами, каждый из которых имел свое название: Мордва, Медведка, Юлдашка, Грязновка.

1-я Михайловка

В 1730 году телеги с переселенцами остановились у слияния речки Сорочки с ее притоком – ныне не существующим Бугайкой. До вольных земель они проделали большой путь от тульской и других центральных российских губерний. Об этом и сегодня напоминает названия улиц («концов» по-деревенски), в том числе одной из них - Тула.

Из версий о возникновении названия Михайловки наиболее убедительной кажется та, что основателями ее были выходцы из одноименного села на своей прежней родине.

2-я Михайловка

На холмистой равнине, перерезанной голубой лентой Большого Урана, на побережье остановилась в начале19 века семья одного из переселенцев – Михайловых. Много дней со скарбом и живностью добиралась она с соседнего Поволжья до этих благодатных мест. Здесь и обосновались. Так было положено начало селу.

При включении его список населенных мест, как это часто случалось в годы колонизации свободных земель Предуралья,, поселение с названием Михайловка в округе уже имелось. Так добавилась к уже сложившемуся имени цифра – Вторая.

Николаевка

Село расположено между полотном железной дороги и руслом реки Самары.

Из поколения в поколение передается здесь история появления Николаевки. В 1736 году существовавшей тогда Кирсановкой и старым казачьим редутом остановилось несколько телег переселенцев из нечерноземных губерний России. Привел их сюда предприимчивый и, очевидно, не бедный по тому времени крестьянин Криволапов. Новый хутор так и нарекли – Криволаповский. Позже, когда в селе построили церковь в честь святого Николы-угодника, стали именовать его Николаевской.

Новобелогорка

Возникла в начале 18 века. По свидетельству старожила Гани-бабая, по берегам Бузулука (Базаулука) не было тогда ни одного села. Где сейчас находится Покровка, паслись стада коров, на месте 1-й Михайловки тебеневался табун лошадей. Не было и соседствующих ныне с Новобелагоркой сел Имангулово и Курташки.

Исток реки, питаемый множеством сыртовских родников. Находился и находится у подножия Меловой горы и устремляется к Самаре. С противоположной ее стороны зарождается река Иртек, впадающая в полноводный Урал. Здесь, на западной стороне водораздела, поселилась Новобелогорка. Первыми ее основателями были жители Старой Белогорки – Баталовы, Колючевы, Валитовы, Латыповы и другие. Переехали сюда на жительство затем несколько десятков семей из Татарстана, Башкирии.

Пронькино

Селу Пронькино около трехсот лет. В зиму 1774 года в нем находились пугачевские отряды. В марте, оставив село и отойдя к Сорочинску, мятежный атаман вступил в бой с правительственными войсками генерала Голицына. Однако под ударами их вынужден был отойти от Пронькино и Сорочинска к станице Татищевой

По преданию старожилов, село, точнее крепость, основано в 1709 году новокрещенными чувашами на 27 лет раньше Бузулука и на 34 года – Оренбурга.

Поселение было обнесено дощатой городьбой и охранялось.

Несмотря на то, что вокруг были дремучие леса, поселенцы из-за отсутствия тягловой силы для доставки бревен жили в землянках. Полы в них были глинобитными, потолки из круглого леса, печи топились по-черному.

Вернемся к легенде, которая уже известна читателям и согласно которой якобы из Чебоксар сюда пришли первые поселенцы, беглые крестьяне – братья Яков, Игнат, Проном и Максим. Бросили тот же жребий: кому, где селиться. Так появились села: Пронькино, Игнашкино и Яшкино. Максим был болен и остался со старшим братом Проном. В его честь братья назвали протекавшую за околицей речку Максим-речкой.

Шихан

Записано от Ивана Федоровича Ярославского, 62 лет, с. Ромашкино, Бузулукского района, 1947г.

Сами-то мы ромашенски, а допрежь рязанскими были! Прабабушка наша на стороне похоронила прадеда и затосковала. Прадед-то и начни каждую ночь к ней полетывать. Она, было, от него и так, и сяк, да от нечистой силы не скоро отвяжешься. Сошлись к ней на совет добрые люди и присоветовали уйти на вольницу. Она подобрала своих четверых сыновей и пришла в нынешнее Ромошкино, слыхали, может, такое село. Тогда Бузулука-то еще и не было.

При жизни прабабушки в восьми верстах от села высилась одинокая гора Шихан. На нее ни взъехать, ни взойти, так круты ее бока. В детстве мы хаживали на Шихан и ползком, на четвереньках, взбирались на ее вершину, и то только с одной, восточной стороны. Опричь ни с какой не взберешься.

Слыхали мы от стариков, что Шихан-гора не природная, а сложена руками человеческими из камня-дикаря. Внутри она полая. Если постукать ломом по боку, то Шихан загудит, как пустая бочка или барабан, а внутри зашипит по-змеиному.

Когда прабабушке стукнула сто семь лет, а мне пошел пятнадцатый, она рассказывала, что многие тысячи лет тому назад в наших местах было древнее княжество. Правил им справедливый и храбрый князь Литвин. Он сам творил над подданными суд и расправу, сам распределял и собирал оброки, словом, все делал в княжестве вершил единолично без всяких помощников.

Подданные князя прозывались чудью белоглазой. Они занимались охотой и скотоводством и вели широкую торговлю с Персией, Азией и Россией. Богатства они накопили несметные. Приезжавшие к ним по торговым делам азиаты завидовали их довольству и точили зубы на их добро.

Однажды к Литвину приехал из средней Азии великий хан Амии. При виде богатства чуди белоглазой у него разбежались глаза. И задумал он пойти войной на чудь, отнять у нее скот и прочее добро. Приехал домой и начал поднимать на ноги весь свой народ в поход.

Литвин узнал о черном замысле хана Амии и тоже стал готовиться к войне. Подошла весна. Со степи сбежал снег. Вошли реки в берега, зазвенели жаворонки. Зазеленел ковыль степной. Откуда ни возьмись, хан Ами тут как тут.

Шумит Литвину : «Отдай мне, брат Литвин, без греха, пять тысяч жен в рабыни, тысячу девушек в гареме, сто сот баранов, пятьсот коней, две тысячи коров и столько же коров».

У Литвина дураки не водились, и он даже не удостоил хана Ами ответом и двинул свое войско в бой. Семь дней и семь ночей дрался народ без передышки. На восьмой день войско Литвина изнемогло. Князь видит, что дело принимает плохой оборот, выезжает сам наперед и увлекает за собой притомившиеся ряды. Но, как говорится, на леченом коне далеко не уедешь, так и уставшим народом много не сделаешь. Кое как чудь продержалась до вечера. На закате солнца храбрый Литвин пал. На войско его напал ужас, и оно разбежалось.

Хан Ами захватил пять тысяч жен в рабыни, тысячу девушек в гаремы, сто сот баранов, пятьсот коней, две тысячи коров. Часть этого добра он роздал своим сподручным, а большую часть запродал в Персию.

Место храброго Литвина занял его сын Диона, хиленький и тщедушненький человек, но пройда, как свет мало родил. К нему пришли его подданные и стали просить, чтобы он схоронил отца по всем правилам их религии. Тогда Диона собрал сто мелких князей, пять тысяч воинов и тысячу подвод и начал сооружать тот самый холм, который мы называем Шиханом. Камень-дикарь привозился с Сухореченских гор, известь – из-под Сырта, а песок с Самарки.

День и ночь люди, не покладая рук, возили и таскали камень, сооружая Шихан-гору.

Подошла весна. Сбежал со степи снег. Реки вошли в свои берега. Зазвенел в вышине жаворонок. Зазеленелся степной ковыль, и вдруг опять неожиданно-негаданно хан Ами тут как тут.

Шумит Дионее:

- Отдай мне, брат, пять тысяч жен в рабыни, тысячу девушек в гаремы, сто сот баранов, пятьсот коней, две тысячи коров и столько же дураков.

В этих словах Диона узнал хана Ами. Своей армией он не надеялся отразить врага и теперь решил спасти хоть богатство свое и народное. С этим он приказывает снести все богатство в Шихан.

Понесли люди кто золото, кто серебро, кто жемчуга и драгоценные каменья. Набили им Шихан до отказу, не хватило места. Тогда под грибницей Литвина выкапывают глубоченную яму и в нее прячут самое ценное. В самом верху Шихана люди Диона сбили медного змея с огненными глазами. Старики рассказывали, как извиваться, широко раскрывать кроваво-красный рот и так страшно шипеть, что никто до сих пор не решается туда проникнуть.

После того, как добро было захоронено, чудь белоглазая двинулась к Волге. Хан Ами шел следом и не давал ей покою ни днем, ни ночью и так ее измотал, что она совсем не могла защищаться. Подогнав ее к месту, где стоит сейчас город Самара, он опрокинул ее в Волгу.

Чудь вся и перетонула.

Хану Ами удалось захватить пять тысяч жен, тысячу девушек в гаремы, сто сот баранов, пятьсот коней и две тысячи коров. Но золото, серебро и прочее добро ему не попало в руки. Он не знал, где его захоронили.

Хан Ами ушел домой. Чудь белоглазая, оставшаяся в живых, ушла пленницей в Среднюю Азию. Степь опустела и обезлюдела. На ней лишь паслись редкие стада коней да хозяйничали своры волков.

Так прошли тысячелетия. При первых царях в наших местах укрылась шайка разбойников, бежавшая по одному преданию с волги, по другому – с Яика. Она облюбовала себе Шихан и на нем поселилась. Место для нее самое подходящее, с горы на десять верст кругом видать, как на ладошке.

С кистенями и самопалами рыскали они по степи, не давая проходу и проезду ни бедному, ни богатому. Бедного ловили, в рабство продавали, богатый подался – голым оставался.

В те поры в наших местах появились первые поселения. Народ в них жил крепко. Земли были невспаханные, плодородные. Каждый двор сколько хотел, столько и захватывал. Хлеба родилось много. Скот водился гуртами. Разбойникам было чем поживиться.

Есть такая пословица: «хорошая слава в сундуке лежит, а дурная по дорожке бежит». Оно и верно. О разбойниках скоро узнали, и потянулись к ним всякие сбродные люди. Шайка выросла, окрепла и начала заниматься теперь не только ночным, но и денным разбоем на больших дорогах. От этого она так разжилась, что добро ей стало некуда деваться. И вот она начала отвозить его в Яицкий городок, а оттуда по реке Яику сплавляла на Кавказ, в Турцию и Персию. До сих пор в наших местах сохранилась разбойничья дорога. Она проходит по степи до самого Уральска, не заходя ни в одно село, ни в один поселок.

Но на земле нет ничего вечного. Пришел и шайке конец. Явились русские солдаты и начали громить разбойничье гнездо. Куда, куда разбойникам прятать добро? Они и придумали, было скрыть его в Шихане. Прибили с восточной стороны брешь и ползли со своим добром внутрь, а змей повернулся в их сторону и давай извиваться, давай шипеть. У разбойников от страху волосы встали дыбом. Наскоро заделали отверстие, а добро захоронили на вершине и по бокам Шихана.

Наши односельские частенько ковыряли на Шихане – разбойничье добро искали. Находили оружие, полуистлевшую сбрую, но на золото никто не нападал. Впрочем, может, и находили, да разве об этом скажут? Однако самый Шихан открыть никто не решается. Достаточно по нем постучать, как внутри послышится такой гул, такое шипение, как будто и в самом деле там извивается и корчится громаднейший змей.

Вот почему никто до сих пор не осмеливается проникнуть в нутро Шихана.

Записано И. Л. Астафьевым от А. В. Чулкова в с. Петровском Саракташского р-на Оренбургской обл.

Жил Альян, добрый молодец, с виду был красив, пригож собою, а силу имел богатырскую. С того времени много лет прошло, много воды утекло, много вина выпито боярами да барами, много на войнах людей перебито. Жил Альян – сын Нафика. Пришли люди царские, самой царицей посланы, генералами снаряжены. Схватили Альяна – молодца. По рукам, ногам сковали, лесом в крепость Олембургску отправили. А ковали – бодогами пристукивали да приговаривали: « Не ходи, Альян к Салавату, свет – Юлаеву, во дружину царя батюшки Емельян Иваныча. Не веди ты дружинушку на войско царицыно» На пути – дороженьке, во теином лесе, их дружки изловили, Альяну руки ослобонили. Ушёл Альян на гору высоку, во пещеру глубоку. Царские слуги пронюхали, сторожить у той пещеры целое войско поставили, а во пещеру заглянуть трусили. Решил Альян голодной смертью умереть, с молодой женой и детьми расстаться. А с тех пор та гора народом прозвана – Альян-гора, Альян - пещера.

Жизнь человека тесно связана с различными местами, которые обозначаются с помощью особых слов – географических названий, или топонимов.

Объединяя названия городов, поселков, деревень, мы обращаем внимание на их очень тесную связь с различными обозначениями жителей, в особенности первопоселенцев и владельцев.

Пролистав страницы книг по данной теме, я узнала многое по топонимике нашего края, но мне нужны были топонимические предания. И вот те предания, которые я поместила в своей работе, мне показались наиболее интересными. Они хранят множество тайн, которые интересно разгадывать, с ними связано много самых разных событий.

Я активно включилась в познавательную и в исследовательскую деятельность. А для чего это все нужно? А для того, чтобы узнать о настоящем и прошлом нашего края. Мне кажется, что изучая материалы своего родного края, становишься его патриотом. Мы испытываем гордость за богатство, красоту, историю Оренбуржья. И передаем этот восторг и любование родной природой другим. А собранный материал можно использовать на уроках литературы и географии, на уроках природоведения и истории. Важно знать все о родном крае, ибо без этого ничего не будут стоить наши клятвы и уверения в любви к нему.

Стихотворение по преданию о реке Маньяшке.

Сарафан и цветная рубашка

В. Рощупкин

Силы, черпая из родника,

В уголке Оренбургского края,

По селу протекала река

Без названья, совсем небольшая.

И у той безымянной реки,

Где плакучая ива склонялась

И беспечно цвели васильки,

Одна милая пара встречалась.

В сарафанчике, с русой косой,

Синеглазая девушка Маша

И кудрявый, в рубахе цветной,

Нараспашку душа - парень Яша.

Вместе были они с детских лет,

Говорят, даже рядышком жили.

Им казалось, счастливей их нет,

Они очень друг друга любили.

И однажды под ивой в тиши,

Где река при луне серебрится

И чуть слышно звенят камыши…

Сговорились они пожениться.

«Обвенчаемся, Маш, на Покров»,-

Сказал Яша, немного смущаясь.

Синеглазая, с ним соглашаясь,

Обняла его нежно без слов.

И сказал отец Яши тогда,

Чтоб не думал о свадьбе и точка.

Отец Маши сказал: «Никогда

Ты не выйдешь за бедного, дочка».

Чтоб остаться вдвоем навсегда,

Не узнать чтобы горечь разлуки,

Они твердо решили - вода-

Лишь она смоет страшные муки.

Все случилось весенней порой,

Там, где ива стоит вековая,

Они бросились в омут речной,

Крепко руки друг друга сжимая.

Вросли в берег речной навсегда

Сарафан и цветная рубашка.

И назвали речушку тогда

Именами влюбленных - Маньяшка.

Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой…

А. Пушкин

Обильный край,

благословенный!

Хранилище земных богатств!

С. Т. Аксаков.

В Год истории и накануне 95-летия нашей газеты хотим рассказать о человеке, когда-то трудившемся в редакции, изучавшем фольклор и написавшем замечательную книгу «Предания и сказки Оренбургских степей».

«…что ни курган – то история» 
Оренбуржье – край с богатейшей историей. «В наших местах – что ни верста – то курган, что ни курган – то история, и жители хранят в своей памяти истории о каждом», – считал известнейший в области собиратель «старины» П. П. Ходырев.

Стоит, например, на берегу реки Донгуз, неподалёку от Оренбурга, Кузнечная гора. Из века в век, из поколения в поколение передавали местные жители легенду, что находился возле неё «монетный двор» ногайских ханов. Изыскания археологов, предпринятые в 80-х годах прошлого века, полностью подтвердили эту версию. 
Потому следует отдать должное подвижническому труду собирателей фольклора: сказок, легенд, преданий, среди них – наш земляк, более того, наш коллега – литсотрудник газеты «Под знаменем Ленина» (так ранее называлась «Российская провинция»), трудившийся в ней в послевоенные годы, Пётр Тимофеевич Завьяловский. 
Его самый известный опубликованный труд называется «Предания и сказки Оренбургских степей». Книга не приобрела такую известность, как «Сказы» Павла Петровича Бажова, но отмечена на всесоюзном уровне. Как свидетельствуют документы, хранящиеся в Бузулукском краеведческом музее, постановлением жюри конкурса на лучшую художественную книгу для детей, за предоставленные рукописи «Сказочный край», «Предания и сказки» ему присуждена поощрительная премия и выдано вознаграждение – пять тысяч рублей, сумма в масштабах цен 1948 года, когда происходили события, более чем внушительная. 

Пешком от Орска до Уральска
Да, имя Петра Зароченцева (Завьяловского) неизвестно широкому кругу читающей России. Мне кажется, этот подвижник-краевед забыт незаслуженно. Он родился в 1897 году недалеко от Бугуруслана в живописной пойме реки Большой Кинель, в селе Завьяловка, названном так в память о первых переселенцах — Завьяловых. Детские годы не прошли даром для формирования его как личности, потому, наверное, в память о родном селе Пётр Тимофеевич подписывал свои публикации псевдонимом Завьяловский. В поисках работы семья переехала в Оренбург, где Пётр поступил в реальное училище, по окончании его устроился на работу приказчиком. Именно в это время он много читал, особенно книги по истории, увлёкся краеведением и впервые взялся за перо.
В 1918-1919 годах Зароченцев уже лектор, секретарь, затем редактор Центропечати Оренбургского РОСТа. Лето 1919 года провёл на фронтах гражданской войны, подготовил сборник «Два года Октябрьской революции в Оренбургском крае». В 1920 году его командировали в Самару, там он поступил на агрономический факультет сельхозинститута. В 1922 году стал секретарём Самарской ассоциации пролетарских писателей «Слово», позже – редактором газеты «Коммуна».
Во время голода в Среднем Поволжье Зароченцева отозвали в Бугуруслан на должность редактора газеты «Луч коммуны». В 1921 году издал три книги рассказов, основанных на документальном материале: «При лунном свете», «Вставай!», «Где счастье?». Сбор от их продажи автор передал в фонд помощи голодающим детям.
Сменив место работы на Бугурусланский элеватор, Пётр Тимофеевич не перестал сотрудничать с газетой «Пахарь», и частые командировки по заданию редакции позволили ему лучше познакомиться со многими городами Урала и Сибири. В 30-е годы он стал привозить из командировок первые фольклорные материалы. Страсть к истории, краеведению сподвигла Петра Тимофеевича в 40 лет поступить в Оренбургский пединститут на вечернее отделение. И вновь он использует открывшиеся перед ним возможности: участвует в фольклорной экспедиции по Оренбургскому краю, собирая, в основном, казацкий фольклор.
В 1940 году переехал в Бузулук, где, помимо агрономической работы, занялся не только сбором, но и систематизацией фольклора. В нашем городе он написал документальную повесть «Поволжская трагедия» о голоде 1921-1922 годов.
Плодотворная и успешная работа открыла ему двери в Союз писателей, он стал кандидатом в члены этого объединения в 1952 году. Много печатался Пётр Тимофеевич и на страницах газеты «Под знаменем Ленина», в музее хранится его удостоверение литсотрудника.
В 1959 году Завьяловского не стало, похоронен в Бузулуке. А творческое наследие ждёт достойной оценки. И интересно оно не только краеведам. В 1937-1941 годах он пешком обошёл всю Оренбургскую область – от Орска до Уральска. Им собрана тысяча сюжетов, легенд и сказок, пять тысяч частушек, 2500 примет, которые вошли в сборник «Фольклор Южного Урала», изданный в начале 40-х годов в пяти томах. В 1948 году в Чкаловском издательстве вышел сборник «Предания и сказки Оренбургских степей», а в 1955 году — «Заволжские сказки», затем свет увидел сборник «Народный фольклор Южного Урала».
Немало произведений осталось в рукописях. Роман «Седой Урал», многие сказки и песни, как, например, «Песни времён русско-кавказских войн», «Солдатские песни Первой мировой войны», «Казачьи песни», так и не увидели свет. Его рукописи бережно хранятся в городском краеведческом музее. И читать произведения, поверьте, очень интересно. 

Как старатель, по крупицам собирал
Он был человеком пытливым, скрупулёзно записывал услышанное, потом мастерски обрабатывал материал. Чтобы понять значение трудов Завьяловского, вспомните: в те времена не существовало ни телевидения, ни Интернета, книг для детей в библиотеках было мало и писатели не слишком плодо-творно работали для подрастающего поколения. 
Потому «Предания и сказы» были важны и как предмет краеведения, и в познавательном плане. Вот, например, легенда «Происхождение Мугоджар». Она – о тяжком бремени монголо-татарского ига, о том, как прогнали русские люди супостата, но и не только. Впрочем, судите сами. 

Легенда «Происхождение Мугоджар»

…Жители одного поселения радовались жизни, растили детей, и вдруг чёрная туча с Востока нависла над ними: подступили к селению воины хана Матильды. Тогда пожилая русская женщина, «старица», стала созывать народ на великую битву, и поспешил по её зову на борьбу с лютым ворогом и стар и млад. 
Собралась дружина немалая, но хан Матильда стал насмехаться над противником. «Мне вашей рати для левой руки до обеда не хватит», хвастливо говорил он. Но старица не дрогнула. И бросилась грозная дружина на кочевников. Разбили их на голову, но никто не стал предавать земле тела врагов. Знойные пески засыпали убитых, и вскоре вырос на этом месте длиннющий горный кряж, с высокой горой впереди: там нашли свой последний приют хан Матильда и его верный боевой конь. 
Но и мёртвое войско супостатов старалось навредить русским. Долгое время не было через те горы проезда – прохода. Пешком пойдёшь – гвозди из подмёток выскакивают. Шинованные колёса не вертятся, от земли не отдерёшь. А с плугом и не суйся, с места его не стащишь. Конечно же, понятно, что речь идёт о магнитной руде.

И легенда, записанная и литературно обработанная, знакомила читателей не только с преданьями старины глубокой, но и с тайнами окружающего мира. 
Как истинный патриот своего края, Пётр Тимофеевич хотел оставить в наследство потомкам рассказы о славных подвигах оренбуржцев. Вот, например, какую песню записал он в 1938 году со слов Анны Тарасовны Замосквиной, казачки станицы Благословенной. Она – о тех славных временах, когда походы русского войска «прибавили» в корону Российской империи ещё один «бриллиант» – Бухарское ханство. 

При дорожке, при лужку
Атаман стоит в кружку.
Он казаченьков собрал,
Перед ними речь держал:
Вы здоровы ли, ребята,
Оренбургские казаки,
Оренбургские казаки,
Бласловенцы-молодцы?
Завтра мы идём в поход, 
Вперёд, братики, вперёд!
На дикую Бухару,
На дикую Бухару!
Вот таким, разносторонне одарённым, умевшим найти интересных рассказчиков, был наш коллега –

Пётр Тимофеевич Зароченцев (Завьяловский). 

Елена СТРЕЛЬНИКОВА
Автор благодарит за помощь в подготовке статьи Р. А. Бескову и директора краеведческого музея А. М. Лубенца, предоставивших материалы из фондов музея и личного архива. 

ТОПОНИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ В ФОЛЬКЛОРЕ  ОРЕНБУРГСКОЙ ОБЛАСТИ

Описание:

Топонимические легенды — жанр устной народной несказочной прозы, изначально имеющий установку на достоверность, и объясняющий происхождение названий населённых пунктов или других географических объектов, а также храмов, монастырей и достопримечательностей. Главными героями таких преданий становились истороические личности, для Оренбургской наиболее часто употребительным было имя Емельяна Пугачева.  Данный жанр является ярким примером «народной этимологии», благодаря чему имеет немалую популярность в среде людей, далёких от понимания основ ономастики и топонимики. 

 

Описание:

Топонимические легенды — жанр устной народной несказочной прозы, изначально имеющий установку на достоверность, и объясняющий происхождение названий населённых пунктов или других географических объектов, а также храмов, монастырей и достопримечательностей. Данный жанр является ярким примером «народной этимологии», благодаря чему имеет немалую популярность в среде людей, далёких от понимания основ ономастики и топонимики. Для Оренбургской области наиболее часто употребительными были события, связанные с Пугачевским восстанием.

 

Предание о Пугачеве

    Записано со слов Павла Евстигнеевича Студёнова в селе Ташла Троицкого района фольклорной бригадой Всесоюзного Дома народного творчества им. Крупской.

        Первым населением в Ташле были – Новиковы, Спирины, Студеновы, Чуяновы. Строение было – две избы, между ними сени. Топились по-черному. Обряд был крестьян села Ташлы: летом в праздник носили плисовые брюки и красные кашемировые  рубашки. Зимой носили дубленые шубы, шарф белый с разными цветками и  подпоясывались под красную повязку. Реки окружали Ташлу в старое время под названием: Елань, Ташла, и Холодный ключ.

   Прибыл сюда Пугачев. На площади была построена виселица, где Пугачев вешал помещиков. Во время его прибытия у помещика Тимашева был  бурмистр Студенов, который обращался грубо с крестьянами. Пугачеву об этом было доложено. Студенов узнал о том, что Пугачев приказал его повесить. У него был конь, он на нем и скрылся в дремучем лесу, который с той поры стал называться Липатовым, по имени Студенова Липата, в нем скрывшегося.

                                                           

О Пугачеве

       Записано со слов Батюшкина в селе Бедры, Чкаловского района, фольклорной бригадой Всесоюзного Дома народного творчества им. Крупской.

 

      В нескольких местах остались сопки после Пугачева – неподалеку были овраги. Здесь старики, наши деды, бегали еще ребятишками, а вода вымывала там кости, черепа человечьи. В предании говорится, что в этих оврагах казнили офицеров – богатый класс.

   У нас здесь был мост деревянный, повыше этого моста, сажень сорок - еще сопка. Подозрительны эти курганы – видимо там Пугачевские клады.

   Есть на памяти (народной) – месяца три осаждал Пугачев Оренбург, а штаб был здесь, на Бедрах. Отсюда, версты две, Камышево озеро, а недалеко – возвышенность называемая  Венчик, - были выстланы камнем две сопки. Пикет стоял на этих сопках.

   Пугачев здесь не очень далеко в одном доме жил. Дом уже этот несколько раз перестраивался. В этом доме находилась штаб-квартира (Пугачева), называемая «Золотая палатка». Поблизости были у него кухни разные и кладовые. Под этим домом глубоко зарыт был камень, и что-то там находилось под ним. А хозяин сомневался открыть эту тайну: как бы не сломали его дом. В последнее время, когда перестраивали дом, находили золото. И, потом, не очень далеко от этого дома, через переулок, рыли погреб и тоже нашли чего-то – предполагаем золото.

   Не помню, в 1891 или 1901 году на улице, где Иван Бузякин живет – Кооперативная называется, - рыли погреб, нашли ведро медных монет с печатью Екатериненской и с сапога высокий и больно уж широкий подбор с железной подковой – прямо мы диву дались, что был за человек такой.

   Донесли в Оренбург к атаману станицы – приписали сдать все в музей. Ну, сдали, а что уж там дальше было – мы не знаем.

        Недалеко от реки Сакмары в Оренбургском районе находится пещера Пугачёвская. По преданию, название она получила по находкам в ней, которые, как полагают, относятся ко временам восстания Пугачева. Известно также, что Пугачев ночевал на ближайшем хуторе, так что пещера могла быть прибежищем для повстанцев.

 

         

 

Альян – гора

        Записано со слов колхозника села Петровского, Саракташского района, Андрея Васильевича Чулкова студентом заочником ЧГПИ Иваном Леонтьевичем Астафьевым.

     Жил Альян, добрый молодец, с виду был красив, пригож собою, а силу имел богатырскую. С того времени много лет прошло, много воды утекло, много вина выпито боярами да барами, много на войнах людей перебито. Жил Альян – сын Нафика. Пришли люди царские, самой царицей посланы, генералами снаряжены. Схватили Альяна – молодца. По рукам, ногам сковали, лесом в крепость Олембургску отправили. А ковали – бодогами пристукивали да приговаривали: «Не ходи, Альян, к Салавату, свет – Юлаеву, во дружину царя батюшки Емельян Иваныча. Не веди ты дружину на войско царицино». На пути – дороженьке, во тёмном лесе, их дружки изловили, Альяну руки ослобонили. Ушёл Альян на гору высоку, во пещеру глубоку. Царски слуги принюхали, сторожить у той пещеры цело войско поставили, а во пещеру заглянуть трусили. Решил Альян голодной смертью умереть, с молодой женой и детьми расстаться. А с тех пор та гора народом прозвана – Альян – гора, Альян – пещера.

                                           

          Это предание важно в том отношении, что свидетельствует об активном участии башкирского трудового народа в пугачевском движении, в борьбе угнетенных кочевых народов против царского самодержавия. Об упоминаемом в этом предании Салавате Юлаеве. А.Н. Лозанова пишет: « Салават Юлаев – молодой предводитель и организатор восстания башкир во время пугачевского движения, один из самых талантливых и образованных среди своих соотечественников той эпохи. Он оставил о себе память  как герой-воитель и как поэт Захваченный правительственными войсками, на допросах и пытках Салават все же не сообщил всех данных о ходах восстания в Башкирии. Тайная экспедиция выносит о нем и об его отце Юлае, подтвержденное императрицей постановление от 16 марта 1775 г.: « Наказать его во всех тех  башкирских  селениях, где  от него злодейства и убийства происходили, кнутом и, наконец, в последнем из оных селений, вырвав ноздри и поставя знаки «вор и убийца», послать для употребления в тяжкую и каторжную работу вечно в Рочервик». В ответ на этот приговор сохранилось донесение, что наказание исполнено. Об этом борце за свободу башкир сохранились песни, ему приписываемые, о нем рассказываются сказки предания, повторяются изречения и поговорки».   

       Ещё предание «Альян-гора» свидетельствует о популярности пугачёвского движения среди башкирских и татарских народностей. Это предание важно и для решения интересной проблемы о взаимном влиянии русского и башкирского фольклора. Предание записано со слов колхозника села Петровского Саракташского района, Андрея Васильевича Чулкова студентом ЧГПИ Иваном Астафьевым. Возможно, что это предание своим источником имеет башкирскую легенду о Салавате и Альяне.

               Отразились в топонимике Оренбуржья и факты пребывания, жизни на Оренбургской земле великих людей. Интересно, что простой народ в своих преданиях тоже своеобразно подходит к толкованию причин возникновения топонимов, связанных с именами, например, великих русских писателей Г.Р. Державина и Л.Н. Толстого.

       Державино, село в Бузулукском  районе. Названо в память о знаменитом поэте XVIII века Г.Р. Державине (1743 – 1816), так как здесь он провел свои детские годы. Село было основано в середине XVIII  века матерью поэта Феклой Андреевной на земле, пожалованной ее мужу  Роману Николаевичу Державину за службу в Оренбурге. Первые жители села, 13 крепостных крестьян,  куплены были матерью будущего поэта в Поволжье и привезены сюда  (кстати, недалеко от этого села есть деревня Феклинка – по имени матери). Примерно в одно время были основаны небольшие деревни, названные по именам близких: Романовка, Гавриловка, Екатериновка, в последствии все они слились в одно село Державино-Смоленское.                  

      Предание,  связанное с именем знаменитого русского писателя 18 века Державина Гавриила Романовича записано учителем  Н.С. Ивановым от Евдокии Дементьевны Горбачёвой – колхозницы села Державино Державинского района в  1938 году.

 

Жалованная грамота

   Когда еще жили прадеды, Державино наше называлось Смоленским. Владел им сперва барин Роман, а потом оно перешло к его сыну Гаврилу Державину. Старики рассказывали, что село Смоленское  к тому времени было бедное, много раз горело.

   Барин Державин жил от нашего села далеко, в другом своем большом имении, а то и в городе. Доходы барин со смоленских мужиков получал небольшие, мужики платили оброк неисправно, по разу в несколько лет.

   И решил Державин перед своей смертью отпустить всех своих крестьян на волю и всю землю отдать навечно смоленским мужикам. Составил он для этого «жалованную грамоту», дескать, жалую то-то и то-то. Грамота эта была с серебряной мишурой и с золотыми буквами. Чтобы никто не мог украсть грамоту, Державин заговорил ее, и она стала обладать тайной силой. Перед самой смертью барин отдал эту грамоту на хранение попам, в алтарь здешней церкви.

   Когда старик помер, в Смоленское приехали барчуки-сродственники Державина. Узнали они, что барин не оставил им никакого наследства, а всё отдал мужикам, и решили выкрасть из алтаря жалованную грамоту. Для этого подкупили они попов, споили их, и попы отдали им грамоту.

    Чтобы вернуть свою волю, мужики посылали ходоков к царю, да ничего не вышло: царь жил далеко, и ни один ходок не дошёл до него. А грамота всё-таки жила в мужиках, долго они её помнили и не разу не покорились новым своим господам. А попы с тех пор в нашей церкви из года в год стали беситься. Какого попа ни пришлют – всё равно сбеситься.

    По фамилии этого барина и называется теперь наше село. Соседняя деревня названа была его именем – Гавриловка, была здесь и Романовка (по его отцу), да она слилась с Державиным, Гавриловка, пожалуй, тоже сольётся с ним.

        В действительном историческом существовании «жалованной грамоты» можно усомниться, но предание ценно в другом отношении. Оно объясняет происхождение  топонима Державино и ряда сёл в окрестностях Державино. А также из предания мы узнаём о существовании этих сел.

Жареный маар

         Предание записано со слов Е.Т. Кузьминой в селе Яман, Илекского района.

Маар – местное название всякого большого кургана с захоронениями.

Давно это было, я не помню – это мне ещё мой дедушка сказывал. Я вот здесь рождена, здесь замуж выдана, а вот не помню.

Говорят, тут раньше киргизы жили, вот с ними войны сильные были. На этом месте вот, где сейчас маар, на горе, говорят, киргизского князя убили.

     Говорят, что князь зарыт с лошадью совсем. Кабы князя не убили, знамо, тут бы не поселились наши, а то князя убили, и киргизы отступили на бухарскую сторону. Вот, когда убили их князя, киргизы тюбетейками, говорят, такой бугор накопали.

Почему его жареным назвали, вот этого я не скажу.

      В гражданскую войну под этим мааром сильный бой был. Фронтовики как раз здесь догнали казаков, и пошла! Мы из окон смотрели – было видно, как сабли сверкали, видно было, как штыки друг дружку поднимали. У, страстей сколько было!